Rose'n'Roll

      Разумеется, голос был Розе знаком. Да и кому в этом городке он мог не быть, глухому разве что. Главная звезда Девятого Канала (а есть и другие?..) подошел ближе, потряхивая безукоризненной шевелюрой и сверкая белоснежными зубами настолько сладко, что Роза заскрипел воображаемым сахаром на зубах. Вот в этом весь Ричард Сапогов. Мало кто знает, какая гниль у этого яблочка под слоем сиропной глазури.       Но Роза тоже не лыком был шит и понимал, что, разумеется, можно разыграть обиженную гордость и развернуться. Вот только Ричарду с этого будет абсолютно ни холодно ни жарко. А так есть даже неиллюзорный шанс вкусить роскоши, может даже и нахаляву. — Опа, здрасьте. — Роза постарался улыбнуться если не так же сверкающе, то хотя бы максимально широко. — Какими судьбами? Я вот тут гонорар свой свежий отмываю, на минуточку.       Сапогов окинул его таким взглядом, будто говорящим, в каких местах и как можно получать гонорар в таком-то виде. А потом, видимо решив поиграть в благородного мецената, одним мимолетным уверенным кивком отправил охранника с прохода на его изначальное место и пошел к своему столику, даже не утруждаясь проверить, пошел Роза за ним или позорно сбежал. Роза пошел.       Роскошь, пропитавшая каждую зубочисточку, и чужие надменные взгляды давили даже сильнее, чем так и не унимающаяся головная боль. Вся грязь, налипшая на кожу и волосы будто многократно потяжелела и тянула Розу на то социальное дно, с которого он чудом выполз в приличное место. Сев, наконец, на мягкое обитое полосатой тканью кресло, он невольно выдохнул. Когда перед ним появился стакан с водой, вцепился буквально обеими руками и попытался найти баланс между тем, чтобы выхлебать в один глоток, как того хотело измученное тело, и попыткой максимально оттянуть необходимость что-либо говорить.       Ричард тоже, на удивление, не торопился ни расспрашивать, ни вещать. Только лишь сверлил серьезным взглядом из-за бликующего стекла очков. Прошла пара долгих минут. Стакан давным-давно опустел, призраком мелькнувший на периферии зрения вымуштрованный официант тоже тишину не нарушил. Стакан наполнился янтарной жидкостью. Роза схватил его, будто боялся, что тот в любую секунду может испариться, и залпом опустошил до середины. Теперь это был, — как мрачно отметил Роза про себя, — наполовину пустой пессимистичный стакан. — Что? — крепкий алкоголь разжал тиски головной боли и развязал язык, — Сидите весь такой холеный и богатый. Небось думаете, ай-ай, какой же Роза дурачок, надо было соглашаться пока предлагали, да? Ну и что, если 40% нам на двоих, за целиком-то наши творения, пот, кровь и прочие жидкости. Зато бы не выглядел сейчас, как бомжара, да? Ответом был лишь саркастичный хмык и доведение стакана вновь до оптимистичной полноты. — Знаchит, в твоих глазах я алchный хrыщ, меchтающий лишь о том, как бы пrисвоить себе все те жалкие earnings, котоrые я мог надеяться состrичь с такой, — Ричард, старательно сдерживающий раздражение благоразумно опустил эпитет, — группы как ваша. Am I? Роза, подавившись очередным глотком, поднял взгляд и отодвинул стакан. Темные очки сползли с переносицы, и сейчас парень совершенно незащищенным взглядом столкнулся с по-змеиному холодным зеленым взглядом. В его голове занятая позиция была не такой… жалкой? Ричард ни на децибел не поднял голос, даже подсластил в конце улыбочкой, но лучше б наорал, ей-Саня. Роза вжался в кресло, стараясь занять как можно меньше места, как когда-то в кабинете директора. И почувствовал, как виски намеревается выйти и зайти нормально. — Я не… Вы не… Ричард рассмеялся. Казалось бы, смех как смех. Всегда так смеется. Но почему-то по спине Розы пробежал табун мурашек. Метафорические змеиные кольца сжались крепче. — So, ты пrизнаешь, что был не прав? — рука, сверкнув изумрудом на указательном пальце, подлила еще немного алкоголя, будто проверяя, что иссякнет раньше — бутылка или розина наглость. Роза из какого-то принципа отпил немного. — Насчет чего? Алчного хрыща или того, что я зазря упустил единственный шанс в своей никчемной жизни?  — Хоchушь, я расскажу, поchему вы до сих пор literally никто? Поchему «Деrжава» уже с не знаю даже котоrого тура возвращается, а вы нет? — Ричард явно знал, куда ткнуть, — А ведь я бы не сказал, chто вы хуже игrаете, maybe и наоборот. — Не гонишь? — парень скептически хмыкнул и отпил еще пол-глоточка. Ой прям да, конечно, лучше «Державы», не настолько Роза наивный, чтобы верить в настолько откровенную лесть. Один только пресловутый слэп Грома что стоит! — А потому, my dear, chто они пашут as horses и не проёбывают сроки и deals. — Последний отчаянный глоточек пошел не в то горло, заставил Розу отчаянно закашляться, зажимая рот. То ли внезапное для столь телевизионных уст матерное слово, то ли содержание речи, то ли содержимое стакана. Роза задыхался, отчаянно надеясь ничего тут не испачкать, хотя бы не больше уже напачканного. Он ж вовек не расплатится. А Ричард, будто ничего и не происходит, продолжал. — Жаль мне тебя. I want еще один шанс дать. Повисла тишина. Мало что кашель как по волшебству прекратился, казалось все посетители замерли и затаили дыхание. Мысли Розы предательски путались алкоголем. Не стоило все же пить так резко. Пришлось начать думать вслух: — Шанс, значит. А можно сразу поинтересоваться, в чем подвох? Что мне нужно будет заложить — душу, почку или жопу? Ричард приподнялся со своего кресла и, облокотившись на стол, навис над Розой, понижая голос: — Dear мой, я тебя не пrинуждаю absolutely ни к чему. Если хоchешь и дальше валяться в гrязи и быть никем — твое пrаво. В этот момент Роза уже едва сдерживал злые, обиженные слезы. В словах этой нависающей змеюки был смысл, разумеется. Соглашаться не хотелось, но с момента ухода Шершня Розина гордость таяла со скоростью мороженого на июльском солнце. И только что с легким шипением испарилась окончательно. — Я согласен. — сказал Роза, едва шевеля губами. Ричард молчал, явно ожидая более внятного ответа. Роза сделал глубокий вдох, поднял голову, снял очки и произнес максимально четко, не чувствуя совершенно ничего, — Я согласен.       Роза застыл, глядя вроде бы прямо в глаза Ричарду, но на деле — куда-то далеко-далеко. Где нет ни шантажа Сапогова, ни предательства Шершанского, ни Крепыгиной, ни самого Боброва. То, что к их столику подошел официант с телефоном на подносе, он заметил только когда Ричард попытался отогнать сотрудника как назойливую муху. — I'm väga busy, не видите? — видимо, совсем расшатались нервы, раз настолько начал путаться в языках. Роза хмыкнул и, пользуясь заминкой, закрыл глаза очками. Надо бы и подержать себя в руках, раз такое дело. — Härra Richard, боюсь, вам бы не хотелось игнорировать её звонок. — официант поджал угольно-черные губы и прямо весь сжался. Какая у них тут дисциплина. Не то что теть-Мелисса в универской столовке. — Еmane, — ругнулся блондин то ли на русском с эстонским акцентом, то ли наоборот и поднял трубку. К сожалению, Розе было слышно только одну сторону реплик, но он все равно старался слушать настолько внимательно, насколько позволяло пьяное сознание, — Rичард слушает. У меня все fine! Ах, с кваrтиrой! My dearest child, ты же знаешь, что это не так уж прос… Сро-очно? Ты одна или с этим твоим? Ну, if you wish, можешь пеrеночевать у меня. У меня, i think, одно дельце образовалось. Good, я в «Гнездовье», жду. Ричард буквально бросил трубку, не утруждая себя попаданием на рычажки, шумно выдохнул через зубы и залпом допил свой виски. — Сука малолетняя. Где я ей найду сейчас найду fucking квартиру в центре? У меня сейчас уже не зарплата, а ветка! — Любовница? — Роза легкомысленно хмыкнул, поняв, что на любую пиранью всегда найдется рыбка покрупнее, да по-зубастей. — Любовница 18 лет назад была. Эта — в нее пошла. Kurat! — А будет наглостью узнать, почему не жена? — Täpselt. Будет. — Ричард устало потëр пальцами переносицу, отодвинув очки на лоб. Сейчас Розе стало заметно, что он куда старше, чем кажется. — Я был молодой и придурковатый. Думал, что мне все с рук сойдет. Роза сидел, стараясь не отсвечивать и развесив уши. Точно же сейчас что-то полезное, по-пьяни разболтанное узнает. Пригодится. Самое сложное — самому не напиться до беспамятства. Интересно, кто же это был на той стороне телефонного провода? Ей 18 лет, и ее боится Ричард. Пока что Розе никто на ум не шел. И вообще, кто сказал что он ее знает? Катамарановск, конечно, город маленький, но имей же совесть. А Ричард тем временем, будто позабыв про Розу и прочие посторонние уши, продолжал: — Зеленый я тогда еще был. Вот в ничем не выгодные командировки и отправляли меня. А я и воображал себя моряком, у которого в каждом порту по зазнобе. Даже письмами продолжали с некоторыми обмениваться, — он ностальгически улыбнулся, — И ведь как долго все было без сучка без задоринки! И как же это меня расслабило… Роза почему-то без удивления отметил, что какой-либо акцент пропал. Он хотел было встрять с каким-нибудь вопросом, но зачем. Ричард накрыл лицо руками и продолжил: — До сих пор больно вспоминать, хех. Буду краток. Я потерял бдительность, она забеременела, я струсил. И всего делов. Сбежал практически из-под венца. Из Якутска аж в Арзамас. — А! «Покrутим eshco!» — Роза аж оживился, когда нейроны хоть какую-то информацию между собой схлопнули. Ричард кивнул, крутя в руках стакан. — А теперь мое прошлое выросло и приехало ко мне само. И выгоняет из собственной квартиры. — Ричард совсем поник и улегся с локтями на столе. Было очень странно видеть всегда такого блистающего ведущего в таком состоянии. Ярость, клокотавшая в душе Розы какое-то время назад окончательно сменилась на смятенное сочувствие. Он положил руку на плечо Ричарда в попытке хоть как-то утешить. — Это хоть чуточку того стоило? Ричард поднял голову и расплылся в пьяной улыбке: — Она была лучшая. Не успел Роза ничего ответить, как размазанный мужчина средних лет трансформировался в прежнего блистательного, фешенебельного Ричарда Сапогова: — Chto-to ya zaboltalsya, — акцент, еще и нарочито усиленный, резанул по отвыкшим было ушам. Значит, он уже приходит в себя. Роза выдохнул. Контекст предполагал ответную какую-то искренность. А что Роза мог рассказать? Как его, их дружбу, их совместное детище, не моргнув и глазом, променяли на невесть кого? Звучит мало что глупо, еще и как-то по-плоскому пошло. — Йоу. Я, это. Пойду проветрюсь там. Освежусь. Прополоскаюсь. Не теряй. Те. И Роза, неловко и шумно, вывалился из-за стола на ватных ногах, только сейчас заметив, что все это время только и пил на голодный желудок, так ничего путного и не съев. Живот в ответ на эти мысли оглушительно проурчал. Розе на реакцию людей уже было абсолютно с высокой колокольни. Ричарду, судя по тому как расслабленно тот ковырялся в своей тарелке — тоже. Роза решительно направился к выходу, стараясь не задевать никакие столы.       Ванная комната, как и ожидалась, была пропитана роскошествами в не меньшей степени, чем весь остальной ресторан. Начиная с площади, раза в три больше каморки, в которой сейчас Роза жил, заканчивая свежими цветами в вазе и белоснежными полотенцами в корзинке. Роза погрузил руки под струю ледяной воды, пытаясь прийти в себя и хоть насколько-то объективно оценить предложение (на которое он, на минуточку, уже согласился). С одной стороны, Ричард тот еще алчный хлыщ и доверять ему не стоило бы. А с другой… Что, лучше продолжать спиваться в подсобке Дома Культуры? А как же «кипитярить историю, нахрен»? К черту Шершнягу. Ричарда тоже к черту. Роза-Робот сам со всем справится! Просто пока, только чтобы выбраться из этой ямы, придется немножко опереться о чужую руку. И все. Роза, весь преисполненный этой решимостью, кивнул своему, слегка не сходящемуся по контурам, отражению, потер лицо отмороженными руками, выключил воду и направился обратно в зал.       И тут же рефлекторно отшагнул назад, чуть не столкнувшись с какой-то подозрительно знакомой коричневой кожанкой. В нос врезался пивной запах, и Розе, под давлением взбунтовавшегося желудка, пришлось окончательно отступить. Через пару минут он вновь смотрел на свое отражение, еще более жалкое, зато более осмысленным взглядом. В этот раз обратно к столику он добрался без каких-либо происшествий. И сразу же набросился на стоящее перед ним блюдо, стараясь не думать о его стоимости, поделенной на скорость сжирания. Он может и хотел бы посмаковать, прочувствовать оттенки того, чего и в жизни не видывал, но желудок неумолимо требовал его срочно наполнить, желательно чем-нибудь теплым и безалкогольным.       Какое-то время они сидели молча, погруженный каждый в свои мрачные мысли. Роза гадал, увидит ли он ту загадочную дочь Ричарда или она успела забрать ключи, пока он корчился над белым другом. И куда они, получается, без ключей денутся? Не к Розе же в каморку. Про бабкину квартиру можно и не вспоминать — как на похоронах виделись, так она ясно дала понять, что с «отродьем» ничего общего иметь не собирается. А еще Роза гадал, о чем думает не менее мрачно выглядящий Ричард.       Тишину нарушил очередной долив виски в стакан. Роза, почувствовав, как угрожающе сжался желудок, отказался. Ричард настаивать не стал. Роза, наконец, протрезвел настолько, чтобы вспомнить изначальную тему разговора: — Ну, значит… А на каких именно условиях я согласился?.. Ричард поднял бровь. — Ты пrавда хоchешь сейчас об этом говоrить? Роза пожал плечами и уткнулся в почти опустевшую тарелку. — Да не то чтобы… Но и в тишине сидеть тоже как-то тупо, ю ноу. Ричард ухмыльнулся: — I know. Давай тепеrь я подопrашиваю. Почему вы с Шеrшанским rазошлись? — Разошлись? Это он сам разошелся, распоясался и вообще, блин, распался для меня как личность! Роза мог бы завести долгую тираду, вспоминая все Яшины косяки. Но какой в этом вообще смысл? Его это не исправит, Розе легче не сделает, а Ричарда — не развлечет. От мысли налить себе еще ничего внутри не булькнулось и не перевернулось, Ричард тоже останавливать не стал, только проследил, слегка изогнув бровь, как Роза тянется через весь стол за бутылкой. Почему-то Роза совершенно перестал чувствовать какой-либо дискомфорт. И на то, что завтра утром опять, как всегда, разумеется, будет дерьмово, ему тоже стало наплевать. Зато сейчас он, наконец, почувствовал в напитке не только крепость алкоголя, но и пресловутые нотки дуба и роскоши. — Эта бутылка стоит дороже, чем моя жизнь, да? — Чем обе наши, если быть точным, — Ричард поднял стакан, будто бы то, что он только что сказал было тостом. Роза с такой же грустно-философской улыбкой чокнул и сделал пару глотков. Роза сомневался, что ему есть куда еще сильнее падать. А значит, начиная с завтра, путь ему только вверх. Туда, где слава, малыхи и ласточки.