От ненависти до любви...

1977 год. Июнь.       Эмили проснулась в общей комнате, которую делила с другой слизеринкой. Её соседка уже встала — на часах было 9 утра. Комната, в которой Эмили жила на протяжении уже добрых шести лет, рассчитанная на двоих, озарялась светом пылающего огня камина, горевшего всю ночь. Их комната была выполнена в холодных зелёных тонах, как и все помещения, принадлежащие Слизерину. Входная дверь располагалась с одной стороны камина, дверь в ванную — с другой; две большие кровати стояли напротив. Справа от кровати соседки Розье был большой старый шкаф, около него — деревянное зеркало. Со стороны Эми стояло лишь трюмо и небольшой журнальный столик. Спальня девушек была небольшой, но очень уютной.       Эмили встала с кровати и сразу же направилась в ванную. Учёба уже закончилась, все экзамены остались позади, и всего через пару дней все ученики должны были отправиться на летние каникулы. Оставалось всего лишь пара последних беззаботных летних деньков в Хогвартсе. Поэтому Розье некуда было спешить: сегодня она собиралось провести весь день с Лорейн, занимаясь, как всегда, всякой забавной и милой сердцу ерундой.       Ей было уже шестнадцать! Это был предпоследний её год в Школе чародейства и волшебства. Она выросла и сильно похорошела: длинные, тёмные локоны слегка волнистых волос доходили ей до поясницы, бледная гладкая кожа казалась прозрачной; ярко-зелёные, словно два изумруда, глаза, аккуратненький носик, пухлые губы — было честью увидеть, как эти губки расплываются в улыбке! — а также изящная фигура, стройные ножки и невысокий рост — всё это не давало девушке отбоя от ухажеров... И упрощало родителям поиск очередных женихов.       Её родители с каждым годом хотели выдать её замуж всё настойчивее: они стали куда менее придирчивы, и теперь были готовы отдать свою дочь любому желающему — но, разумеется, с чистой кровью и хорошим состоянием. Розье находились в весьма трудном финансовом положении, но принципиально отказывались просить помощи у французских родственников — ведь если французская чета Розье узнали бы об этом, они могли бы отобрать у Корлинуса бизнес. Поэтому единственым решением, к которому пришли родители Эмили, был всё тот же план выгодно выдать дочь замуж — но теперь обязательно за какого-нибудь волшебника при деньгах и как можно скорее. О наследовании бизнеса уже не шло и речи — его они собирались передать Эвану, сыну ненавистного Корлинусу покойного брата, которого он усыновил. Эмили едва удалось отбиться от последнего жениха. У неё закончились средства обороны: чем старше она становилась, тем сложнее ей было сохранять свободу. Родители становились слишком настойчивы. Девушка понимала, что на свободе ей остались считанные месяцы, и что бороться и дальше она уже не сможет. Она не опускала руки, нет. Просто старалась быть реалисткой.       Умывшись, девушка надела чёрные — единственные в её гардеробе — брюки и зелёную футболку. Приведя себя в порядок, Эми поднялась к завтраку. В зале стоял ужасный гул: все ученики огромной школы, пользуясь случаем, о чём-то активно разговаривали, спорили, шутили, не сдерживая себя. Последние деньки в Хогвартсе — и домой. Царила очень светлая, уютная атмосфера. Все уже отошли от недавних экзаменов и зачётов, уроков уже не было, никто ни о чем не переживал. Эмили, пребывая в прекрасном настроении, по привычке направилась к столу Пуффендуя, высматривая глазами копну рыжих волос своей подруги. Она увидела её за столом — та вела оживлённую беседу с пуффендуйцем-соседом.       — Эми! Наконец-то ты решила выйти к завтраку! — воскликнула рыжеволосая девушка, едва завидя приближающуюся подругу. Она подскочила из-за стола и с сияющей улыбкой бросилась к ней.       — И тебе привет, Лори, — мягко ответила слизеринка, спокойно подходя и обнимая подругу. Они сели за стол вместе, с удовольствием принимаясь за завтрак.       — Как твоё настроение сегодня? — обратилась к Эмили подруга.       — Прекрасно, как никогда! — пережёвывая яичницу, ответила та. — Ну что, чем сегодня займёмся? Есть идеи?       — Погода сегодня прекрасная. Сходим погуляем по территории Хогвартса напоследок? — предложила Браун. — Пока есть возможность. Ведь скоро все поедут домой, и мы с тобой два месяца не увидимся.       — Ой, не напоминай, — отмахнулась Эмили. — Умеешь же ты испортить настроение. А погулять? Погулять можно. Вполне неплохая идея!       Лорейн в ответ радостно засияла.       После завтрака девушки отправились на улицу. Ярко светило солнце, слепя глаза прохожим. Пахло свежей травой и цветущими цветами. Где-то в траве стрекотали сверчки. Все лужи, остававшиеся после недавнего дождя, высохли, как будто их и не было. На небе было ни единого облачка, ни тучки. Вся природа, как и ученики Хогвартса, будто отходила от суровых будней и радовалась жизни, предвкушая летние каникулы. Их ждали все — все, кроме Эмили. Которой с каждым днём в Хогвартсе в этом году становилось все грустнее — ведь с приближением последнего дня становилось ближе и её возвращение в столь ненавистный ей родной дом. Где ей снова нужно будет изображать послушную дочь. От одних лишь мыслей об этом у Розье пробежали по спине мурашки... Но в этот прекрасный яркий день девушка решила оставить неприятные мысли и просто наслаждаться солнцем.       Подруги долго бродили по территории школы. Разговаривали, обсуждали последние сплетни о других учащихся Хогвартса, бегали и просто дурачились. Когда солнце вышло в зенит, стало невыносимо жарко, и единственным укрытием, которое нашли подруги, стала тень старого дуба у самого Чёрного озера. Девушки лежали у самой кромки прохладной воды и разговаривали обо всем на свете. Рассматривали недавно выросшие ромашки и занимались всякой милой девичьей ерундой. В такой теплой, душевной, уютной, абсолютно ненавязчивой атмосфере Эмили было по-настоящему комфортно, в этот момент она будто улетела куда-то далеко-далеко от всех этих проблем, тяжёлым камнем лежащих на её плечах. Она бы хотела оставаться вечно в таком беззаботном состоянии, но время с лучшей подругой летело незаметно, и дело уже близилось к вечеру. Стало холодать. Когда Лорейн предложила вернуться, Эмили не оставалось ничего другого, как согласиться, и девушки отправились обратно в Хогвартс.       После ужина подруги решили устроить девичник в комнате Лорейн. По такому случаю Эмили стащила с кухни целую гору сладостей. На пиршество девушки позвали и Эмалию. У Лорейн комната была довольно просторная, но у неё были и три соседки. С ними, впрочем, вопрос решился быстро: две из них имели привычку засиживаться допоздна в гостиной, а третья — Саманта Хоук — была девочкой вполне милой. С ней Эмили и Лорейн неплохо ладили, и были совсем не против её присутствия. Они все ночь развлекались: ели сладости, рассказывали друг другу страшные истории, взрывали всякую мелочёвку, дурачились, дрались подушками и кидались разными безобидными заклинаниями. Ближе к часу ночи в комнату приплелись и две других соседки Лорейн — и градус беспредела только удвоился.       Проснулись они около десяти утра, все шестеро в одной комнате. В этот день в три часа отправлялся поезд на вокзал Кингс-Кросс. Когда Эмили увидела, сколько времени на часах, она была в ужасе. Тут же подскочив, она разбудила вялых подруг, кое-как собрала все свои разбросанные вещи, в спешке попрощалась и, прихватив с собой кузину, пулей вылетела из комнаты и помчалась в гостиную Слизерина. Её чемодан практически не был собран, а времени оставалось уже очень мало. Ворвавшись в комнату, девушка увидела свою соседку сидящей на кровати — та не спеша расчесывала волосы.       Эми достала из-под кровати массивный чемодан и стала складывать в него свои вещи.       — Интересно, и где же ты была всю ночь? — не отрываясь от своего увлекательного занятия, как бы невзначай, спросила соседка.       — Тебе-то какое дело? — холодно отозвалась Розье.       — Да так, просто интересно. С каким-нибудь симпатичным парнем зависала, а?       — С симпатичными парнями ночи проводить — это твоё любимое занятие, Алекса. А я была у Лорейн, — с некоторым отвращением отрезала девушка. Отношения с соседкой у неё были довольно плохими. Они старались друг друга игнорировать. По правде сказать, Алекса страшно бесила Эмили, но она старалась этого не показывать, оставаясь к своей вынужденной соседке показательно равнодушной.       — Ты опять водилась с этой грязнокровкой?! — выплюнула та с нескрываемым отвращением. — И как тебя после этого только домой пускают? — возмутилась слизеринка, сморщив нос.       — Сколько раз повторять, не смей называть ее грянокровкой! Слышишь, не смей!Иначе... Иначе я превращу тебя в мелкую мышь и раздавлю! Поняла?! — Эми мгновенно изменилась в лице. Бросив собирать чемодан, она в ярости направила свою волшебную палочку на соседку.       — Ладно, ладно. Истеричка! Успокойся, — Алекса подняла руки вверх в жесте «сдаюсь» и замолчала.       Розье тут же взяла себя в руки. Собираться она продолжила уже в полной тишине.       К часу дня все вещи были собраны и упакованы в чемодан. Девушка молча сидела на кровати и вспоминала, ничего ли она не забыла. Свои единственные чёрные брюки она надела, скорее всего, последний раз за это лето: дома никто не даст ей надеть их, «ведь брюки — это мужская одежда». Наконец-таки собравшись с мыслями, она поднялась на последний в этом учебном году обед в Большой зал. Чемодан она оставила в холле, как и остальные ученики.       В Большом зале царило радостное оживление: все ученики предвкушали грядущие каникулы. Одной только Эмили было не до веселья. Летние каникулы не предвещали не чего хорошего. Слизеринка стояла посреди большого зала, замерев, пока сзади на неё не набросилась Лори. Та была в великолепном настроении, но, увидев печальное лицо подруги, тут же помрачнела. Она и без слов понимала грусть Эми. За стол Пуффендуя они проследовали молча. Последний обед в доброй, дружеской обстановке, последние часы, проведённые с лучшей подругой...       После обеда Эмили отправилась в совятню, забрать своего «домашнего питомца». Филин Колин, тёмного окраса — очень гордая птица! — был личным филином Эмили. Его ей подарила тётя Друэлла на одиннадцатилетие. Тётю Эмили не видела уже довольно давно. Родители несколько лет назад с тётушкой сильно поссорились — и, естественно, теперь Эмили было запрещено с ней видиться. Загнав непослушную птицу в клетку, Розье отправилась за вещами. В холле она встретила подругу, и они вместе направились к перрону, откуда должен был отправиться поезд.       Подруги сели в одно купе; вскоре к ним присоединилась и Эмалия. Девушки весело болтали, вспоминали разные смешные истории, произошедшие за этот год. Эмили почти забыла про грядущие два месяца лишения свободы — но поезд так невовремя прибыл на вокзал.       Все стали покидать свои купе и выходить из поезда. На перроне многих учеников ждали родители. Девушки вышли из стенки, находящиеся между цифрой 10 и 9 — ведь тут, на магловской части вокзала, Лорейн ждали родители.       Девушки крепко обнялись на прощание.       — Обязательно пиши мне. Поняла? — на глаза Браун наворачивались слёзы.       — Хорошо. — Эми грустно улыбнулась.       Девушки распрощались. Чета Браун с дочерью отправилась на стоянку, а Эмили и Эмалия остались стоять на месте с вещами и ждать.       Вскоре к ним подошёл Эван. В этом году он окончил Хогвартс; экзамены, впрочем, сдал довольно плохо. Эван сильно изменился за последний год, изменились и его отношения с сёстрами. Он стал более отстранённым, надменным, всё время лишь твердил про чистоту крови, про тёмные силы, считая их правильными и разумными. Он поощрял жестокость Волан-де-Морта и находил, что другими способами цели не достигнуть; обеими руками был «за» войну и победу Пожирателей. Эван стремился во всём походить на дядю — и эти взгляды на жизнь куда как сильно отличались от взглядов Эмили. Она была против всего того, что изо всех сил поддерживал её брат, и общаться с ним с каждым днём ей становилось всё труднее и труднее. Они всё больше отдалялись: разговорам предпочитали молчание, держали дистанцию, изредка перекидываясь лишь отдельными подчёркнуто нейтральными фразами. Эмалия же просто побаивалась брата, считая его новые увлечения очень плохой идеей и опасаясь, что добром это всё не кончится.       Трое Розье стояли посреди вокзала, почти не разговаривая, уже немногим меньше получаса. Всех учеников уже встретили и забрали по домам. Лишь тогда перед ними появилась золотая стрелочка, видная лишь магам, которая указывала на какой-то тёмный маленький закоулок. Все трое молча переглянулись и поспешили за ней. В закоулке стоял домовой эльф четы Розье — Олев.       — Здравствуйте, мистер Эван, здравствуйте, мисс Эмили, здравствуйте, мисс Эмалия, — трижды поклонился эльф. — Ваши родители послали меня за вами. Они ожидают вас дома.       И почему Эмили не удивлена? У родителей всегда не хватает на детей времени. Они не первый раз не удосуживаются встретить их со школы. Ей стало очень обидно: другие родители ведь встречают своих детей... но не её. Они вечно заняты. И вспоминают про дочь, когда им это нужно.       Эльф протянул руки для переноса домой.       — Оставьте вещи. Олев сразу же вернётся за ними и отправит в ваши комнаты.       Эван взял протянутую одну руку. Эмалия взялась за другую. Эми взяла свободную руку кузины, и в ту же секунду вокзал исчез и перед глазами появился дом Розье.       Олев тут же исчез снова. Они стояли на широкой дорожке, усыпанной гравием, которая тянулась до самого дома. Позади возвышались огромные железные ворота с вырезанной надписью «Maison Rosier». Впереди, в метрах двухстах возвышался огромный трёхэтажный особняк теплого коричного цвета, увитый зелёным плющом. У самого дома были посажены многочисленные кусты роз, которые окружали всё поместье. Вдоль дорожки тянулись зелёные, аккуратно подстриженные кусты. Но несмотря на обилие тёплых тонов вокруг, атмосфера казалась мрачной. Дул лёгкий, но холодный ветерок. Царила давящая тишина.       Эмили рассматривала дом, вспоминая эти родные стены. Предвкушая, что ждёт этим летом её в этих стенах.       «Ну здравствуй, родной дом. Я по тебе совсем не скучала».       Отбросив оцепенение, Эмили смело шагнула навстречу особняку — и предстоящему непростому лету.       Войдя в дом, все трое, минуя небольшую прихожую, оказались в большом холле с широкой парадной лестницей посередине. Из него расходилось множество коридоров, ведущих в ещё большее множество комнат. Холл был полон дорогих старинных вещей, с порога подчёркивавших статус обитавшей здесь семьи. У входа их уже ждал Олев. — Проходите. Мистер и миссис Розье ожидают вас в гостиной. Гостиная располагалось справа от холла. Эмили, Эван и Эмалия послушано проследовали туда. В этой просторной комнате в креслах у камина сидела Аврора и Корлинус и, казалось, были глубоко погружены в чтение. Заметив вошедших детей, они, едва подняв головы, обратили свои взгляды на них. — О, вы уже приехали? Добро пожаловать! — не поднимаясь с кресла, мило улыбнулась Аврора одними губами. Лицо её сохраняло надменное выражение. — Идите наверх, переоденьтесь и спускайтесь к ужину, — сказав это, она вернулась к своему прежнему занятию. Все трое покорно пошли наверх. В самом центре дома — сразу напротив лестницы — располагалась спальня Эмили. Спальни же Эвана и Эмалии были в левом, жилом крыле, там же, где и гостевые. Девушка открыла дверь и застыла на пороге. Её старая комната... Она не была здесь долгих десять месяцев. Прямо напротив двери было большое окно, из которого открывался прекрасный вид на широкую дорожку, ведущую к дому, — они только что по ней прошли, — и замысловатые железные кованые ворота. Да, её комната находилась в самом центре особняка. Так... официально. Спальня была выполнена в готическом стиле, в мрачных холодных тонах, но всё равно выглядела довольно уютно — насколько возможно. Небольшой диван у окна, кровать со множеством подушек оттеняли строгость обстановки. Сейчас у самой кровати стоял чемодан Эми и клетка с филином. Отойдя от минутного ступора, девушка принялась разбирать вещи. Когда с этим было покончено, Эмили решила переодеться, как велела мама. Она нехотя сняла любимые брюки и убрала их на дальнюю полку, до самого сентября — она не могла не заметить, каким взглядом мама успела одарить её, хотя и не сказала ни слова. Пока она дома, ей нельзя надевать брюки: ведь «брюки — это абсолютно не женская вещь, лишь пустышки позволяют себе неподходящий им мужской элемент гардероба, а уважающая себя девушка должна носить женскую одежду». Так постоянно твердила ей мать. Поэтому на каникулах она носила исключительно платья и юбки: никаких брюк или, боже упаси, шорт. Так и сейчас Эми решила надеть простое чёрное платье чуть выше колен, с белым воротничком, широким ремнём и рукавом три четверти. Спустившись в столовую, Эмили обнаружила там маму и домовиков, накрывающих под её руководством на стол. Увидев дочь, мать попросила её помочь. Эми вежливо согласилась. Вскоре вниз спустилась Лия, а за ней и Эван. Когда в столовую вошёл хозяин дома, повисла напряжённое молчание. Все тихо сели за стол и приступили к трапезе. Ужин проходил в звенящей тишине, никто не говорил ни слова. Эмили боялась поднять глаза от своей тарелки и всеми силами делала вид, что её вообще не существует. В какой-то момент тишину прервал сам глава семейства, обращаясь к приёмному сыну: — Эван, теперь ты закончил школу, так? Начнёшь работать в нашем семейном бизнесе. Научишься приносить прибыль, разберёшься, что к чему. В своё время тебе придётся перенять его, пора начинать учиться. Оторвавшись от еды, Эван слушал его, не дыша. Услышав такую новость, он буквально просиял и восторженно-почтительно отозвался: — Конечно. Я с радостью этим займусь. Больше никто ничего не сказал. Когда ужин закончился, Эмили постаралась тихонечко уйти, не привлекая к себе внимания, Эван же остался с родителями в гостиной. Должно быть, им было что обсудить — без неё. Находиться в обществе семьи было снова очень непривычно. Эмили побаивалась родителей — они не трогали её физически, но... В их обществе она никогда не чувствовала себя в безопасности. Оставшийся вечер она провела в гордом одиночестве, читая книгу, так и не решившись покинуть спальню. Так шли день за днем. В огромном пустынном особняке было одиноко и ужасно скучно. Все эти огромные комнаты, длинные коридоры, богато украшенные комнаты и спальни, красивый ухоженный сад — чаще всего они были пустынны и безжизненны, а когда в них собирались приглашённые маги, Эмили и вовсе предпочитала их избегать. Она бродила по старым коридорам, рассматривая картины и гобелены. Зачастила в библиотеку — библиотека в их доме была шикарной, но не будешь же читать всё время? Прогулки по саду, усеянному множеством видов роз, — символ семьи Розье, — можно было назвать почти развелечением. Вечером, в закатных лучах солнца, в саду было очень красиво. Это завораживало: идеальное время, чтобы хорошенько поразмышлять. Во время этих одиноких прогулок Эмили могла спокойно по думать о себе, о своей жизни и семье, о своих взглядах на жизнь и что ей делать дальше. Гости в доме Розье собирались часто, вот только чаще всего это были Пожиратели Смерти. А их Эмили старалась лишний раз не встречать, отдавая предпочтения гордому одиночеству. Полностью изолироваться от своих родственников и Пожирателей она не могла — тогда ей приходилось, находясь в постоянном напряжении, общаться с ними, следя за тем, чтобы не сказать ничего лишнего. Постоянное напряжение и эта фальшивая улыбка, за которой она скрывала и страх, и ненависть. Единственной отдушиной Эми, тем, что удерживало её от погружения в депрессивное настроение, были её разговоры с Эмалией. С ней она могла ничего не бояться и общаться открыто, спокойно. Даже с сестрой они старательно избегали лишь одной темы — отношения к Тёмному Лорду и Пожирателям. Нет, Лия не была их активным сторонником, но она хотела оставаться в нейтральной зоне. Избегать конфликтов, избегать противостояния. И эту позицию Эмили всячески поддерживала, хотя и не разделяла: её собственные взгляды были тверды. С родителями и братом она и вовсе не разговаривала на эту тему — да, в сущности, и на другие темы тоже. Однажды, в один из одинаково похожих друг на друга дней, в доме Розье состоялось собрание Пожирателей Смерти. На нём присутствовал сам лорд Волан-де-Морт, что отличало этот день от других — Тот-кого-нельзя-называть в их доме появлялся редко, и это был один из тех случаев. После закрытого собрания в зале собрались все обитатели дома, в том числе и Эмили. Её буквально заставили прийти туда. — Пришло время и тебе стать одним из нас, — начал в своей фирменной манере Тёмный Лорд, обращаясь к кузену Эмили. — Готов ли ты? — Я готов, мой Лорд, — согнувшись в глубоком поклоне, почтительно произнёс Эван. — Похвально. Но сначала ты должен доказать нам свою преданность, — холодно бросил Волан-де-Морт. Тут же, по его незаметному кивку, двое Пожирателей вытолкнули из-за угла измученную светловолосую женщину, руки которой были связаны заклинанием. Она выглядела беззащитно и жалко: разорванное платье, растрёпанные волосы, измученное лицо, носившее следы побоев. Было видно, что над ней долго издевались и пытали Круциатусом. Захлебываясь слезами, она упала на колени и умоляла пощадить её. Эмили с трудом узнала в этой женщине маму своего однокурсника с Гриффиндора. Она однажды видела её на вокзале с сыном — красивую, цветущую. Счастливо обнимающую своего сына после нескольких месяцев разлуки... Сейчас от той женщины осталась лишь тень. — Ты должен облегчить ей страдания. — Тёмный Лорд произнёс это в своём обычном, спокойном тоне, брезгливо указав палочкой на жертву. Та затряслась и, бросившись в ему в ноги, стала ещё сильнее умолять своего палача о помиловании. Эван поднял палочку. Минута колебания... В гостиной повисла тишина. Эми мысленно умоляла его не делать этого. Он же её брат, он не может быть настолько жесток? — Авада Кедавра! — зелёная вспышка на мгновение озарила зал. Женщина упала замертво, а в её навеки оставшихся распахнутыми глазах застыл ужас. Он это сделал. Он убил ее! На его лице не дрогнул не мускул. Просто взял и убил — ни в чём не повинную. Эми не могла это осознать. Неужели это... Это её брат? — Молодец! Подойди, — подозвал Эвана к себе Волан-де-Морт, явно довольный произошедим. Парень подошёл, закатывая на ходу рукав. Он подставил руку под палочку своему кумиру, своему повелителю, и тот начал произносить заклинание на парселтанге. С каждым словом на руке Розье-младшего проявлялся, обретал контуры отличительный знак Пожирателей. Эван кривился от боли, не издавая ни звука. Ещё мгновение — и метка была готова. Превозмогая боль, парень улыбнулся. В зале поднялся одобрительный шум. Все стали подходить к Эвану, поздравлять его, одобрительно хлопать по плечу и всячески выражать свою поддержку. Казалось, одна только Эмили не участвовала в торжестве. Она будто очутилась в вакууме и лишь завороженно смотрела в глаза убитой. Той, что ещё несколько мгновений назад была жива, чьё сердце ещё совсем недавно билось, а тело не успело остыть. Как он мог? Он, её двоюродный брат, с которым она была знакома с детства. С которым они вместе играли и делились своими детскими секретами. Тот, кто единственный с ней по-доброму общался в их мрачном доме. Для неё он всегда был братом, заботливым братом — и пусть последнее время они отдалились друг от друга, пусть их взгляды и разошлись, она всегда верила, что в глубине души он оставался таким же, каким она знала его раньше. Теперь же он вступил в ряды Пожирателей Смерти. Вступил окончательно, официально стал приспешником Волан-де-Морта. Эмили всё смотрела в широко распахнутые безжизненные глаза женщины. По её щеке потекла слезинка. Как он мог так поступить? Теперь он один из них. Он мгновенно упал в её глазах — очень сложно принять то, что принять нельзя, от того, от кого этого совсем не ожидаешь. Нельзя было сказать, что к этому не шло — нет, всё указывало на то, что рано или поздно это произойдёт, но она всё ещё на что-то надеялась. Она видела смерть и раньше — родители убивали, убивали и на глазах у дочери: это было обыденностью, чем-то само собой разумеющимся. Ведь жизнь маглов ничего не стоила — в их глазах. Их она привыкла видеть такими, но не Эвана. Сейчас он так искрене радовался знаку Пожирателей, будто минуту назад и не убивал ни в чём не повинную женщину. А ведь у неё остался сын. Она его знала. И её ещё предстояло смотреть ему в глаза, зная... Зная, как умерла его мать. Как он теперь будет без неё? В эти минуты она поняла, что теперь они — неоглашённые враги. Родственные связи больше ничего не значат. И брата отныне у неё нет.