Тёмный, сумрачный лес, овеянный туманом, деревья в котором были настолько высокими и могучими, что их кроны практически не пропускали света. Зелени на них было очень мало, и их старые стволы были дряхлыми и наполовину прогнившими, что выглядело ещё более устрашающе — на фоне всеобщего сумрака и мёртвой тишины они выглядели жутко, как и всё здесь. Не было слышно ни малейшего шевеления в кустах, ни песен птиц. Даже не жужжали букашки, которые обычно всегда обитают в лесах. Лишь густой, давящий туман, который, казалось, можно было разрубить топором, и противная сырость, и гниль, как на болотах, в которых завелись черти. Земля была холодной и влажной; она поросла мхом и грибами. Это жуткое место давно покинула жизнь, и всё, что здесь когда-то кипело и бурлило, давно вымерло. Будто какая-то болезнь или страшные чары поразили этот лес. Единственное, что хоть как-то отличало его от забытого природой кладбища — едва оставшаяся зелень на кронах.
Эмили медленно плыла между деревьев, ступая босыми ногами по грязной земле. Она аккуратно раздвигала торчащие ветки и шла куда-то вперёд — будто ангел в длинном лёгком белом платье, больше похожем на ночную сорочку, с распущенными длинными вьющимися волосами ступала по этому богом забытым месту. Она словно находилась в каком-то забвении; будто из-под толщи воды ей послышался чей-то крик. Было сложно даже понять, откуда он —казалось, что кричат повсюду. Нет, это был крик не младенца, но кого-то, кто в данную секунду испытывает невыносимую боль. Эмили стала в панике искать источник крика, оглядываясь по сторонам — крик заполнял собой всё пространство, и ей начало казаться, что кричат в самой её голове. Паника и ужас вмиг охватили её. Она не понимала, что происходит, не понимала, где она находится. Это странное место пугало её. Эмили сорвалась с места и, придерживая руками длинное платье, бросилась бежать. Но куда?! Куда бежать? Девушка не думала об этом, она просто мчалась вперёд, отчаянно желая помочь кричащему. Этот голос ей показался почему-то знакомым. Каким-то родным. Она, кажется, его уже слышала раньше — или ей так казалось? Ничего не понимая, Эмили изо всех сил бежала вперёд, не думая останавливаться.
Всё вокруг будто замерло. И тучи начинали сгущаться. Та самая атмосфера, когда вот-вот ударит страшный ливень с грозой. Но девушка продолжала бежать, по щиколотку уже испачкав ноги в грязи и изранив пятки. Она не чувствовала ни боли, ни холода — ей было всё равно.
Вдруг деревья начали редеть, и крик резко прекратился. Эмили, замедлив бег, вышла на незнакомую полянку в самой глуши леса, которая, кажется, даже переходила в болото. Остановившись, девушка начала оглядываться в попытке понять, что здесь происходит, что она здесь делает. На старом пне она увидела свечу. Она горела здесь уже явно давно, так как воск успел натечь. Эмили аккуратно подошла и взяла её в руку. Вглядевшись в огонёк, она заметила, что языки пламени будто выплясывали странные, абсолютно неестественные танцы. Они извивались и крутились, как страшные звери. Слегка испугавшись, девушка оторвала взгляд от пламени свечи и с нею в руках сделала несколько осторожных шагов вперёд.
Дойдя до края болота и чуть не увязнув в трясине, Эмили увидела у самой тины огромное старинное зеркало во весь её рост. Она медленно подошла к нему и свободной рукой протёрла от пыли. Заглянув в глубь зеркала, она увидела себя, в таком же белом платье, с такими же тёмными кудрями и с большими изумрудными глазами — вот только в этих глазах был огонь. Была жизнь. Они горели и искрились от радости, от ощущения полноты жизни. В отражении Эмили выглядела на пару лет моложе, с более тёплой, загорелой кожей, её изгибы были мягче, а на лице светилась искренняя, лучезарная улыбка. Эта улыбка во все зубы буквально сияла, освещая все перед собой.
Нет, та девушка в отражении была
не той Эмили, какой она была сейчас — она была лишь отчасти похожа на неё. Настоящая Эмили была более бледной, более уставшей. Под глазами у неё были синяки, губы пересохли, волосы поблёкли, даже глаза были менее яркими. Она давно не улыбалась так искренне. Та девушка в отражении была счастливой. От неё так и исходил свет. Она жила полной жизнью.
Вмиг отражение переменилось: теперь в нём показалась именно та Эмили, какой она была в эту минуту. Да, она выглядела менее живо, но всё же в её зеленых глазах всё ещё не потух огонёк. Не успели они ещё до конца потухнуть. Но стоило Эмили взглянуть в отражении на свои руки, как она заметила, что они были в крови. Аккуратно поставив на землю свечу, она взглянула на собственные ладони. Они были залиты тёплой кровью, ещё не успевшей засохнуть. Капля за каплей она стекала с бледных пальцев прямо на сырую землю.
Эмили была в ужасе: откуда эта кровь взялась на её руках? В панике отшатнувшись, она вновь зацепилась взглядом за отражение. На миг увидела там себя, уже совсем на себя не похожую. Бледная серая тень настоящей Эмили, исхудавшая и... с кровавой дырой в самом сердце. В отражении она истекала кровью, хотя выглядела так, будто умерла уже давным-давно.
Вдруг в зеркале опять появилось настоящее отражение — всё так же с окровавленными руками. Поднялся страшный ветер. В его порывах закружились пожухлые листья и мелкие веточки. Свеча тут же потухла, и стало ещё темнее.
В ужасе Эмили закричала что было сил. Зеркало, в которое она всё ещё смотрела, треснуло и с грохотом разбилось. Осколки посыпались прямо к ногам девушки, раня её бледную кожу. Подняв шокированный взгляд на оставшийся в раме осколок, девушка увидела там далеко не себя — она увидела свою мать, скалившуюся в уродливой ухмылке. Схватившись за голову, в панике девушка закричала от ужаса.
Сделав несколько неосторожных шагов назад, готовая вот-вот рухнуть, она, едва перестав кричать, развернулась в противоположную от зеркала сторону и... увидела розу. Живую... Цветущую красную розу, которая только-только распустила свой прекрасный бутон. Весь ужас этого леса как будто обходил её стороной. Ветер почему-то вмиг начал затихать и, казалось, даже из-за чёрных туч выглянуло солнышко, единственный свой луч направляя на этот прекрасный цветок. Эмили и сама успокоилась и одновременно в непонимании, откуда взялся здесь бутон розы, и какой-то странной теплоте, разлившейся по самому её нутру, чуть наклонилась к ней и подошла ближе. Рядом с розой, на свежей, живой траве лежало красивое кольцо. То самое кольцо, которое на помолвку ей вручил Блэк. Которое она выбросила из окна больничного крыла ещё в феврале. Сейчас оно казалось таким желанным. Всего на мгновение весь ужас этого мира, сконцентрировавшийся в этом лесу, перестал существовать. Была только роза и это кольцо. Рядом с ними в груди девушки на миг появились блаженство и покой. Хотя она и абсолютно не понимала, что происходит, и недоверие всё ещё оставалось в ней. Она выпрямилась во весь рост, всё ещё смотря на это чудо посреди лесной чащи, как вдруг, оступившись, пошатнулась и полетела спиной прямо в чёрное болото. Эмили закричала, пытаясь ухватиться руками хоть за что-нибудь, и через мгновение всем телом провалилась под воду...
...В этот миг Эмили проснулась и резко села в кровати вся в холодном поту. На неё нахлынул ужас. Она тяжело дышала, и справиться с дыханием никак не удавалось. Наконец сумев перевести дух, она огляделась и поняла, что она всё так же в своей комнате, рядом мирно посапывает её соседка, а старые часы над камином показывают три часа ночи. С облегчением девушка плюхнулась обратно на подушку.
«Ну и приснится же такое...»
День был в самом разгаре. На улице стояла хорошая погода. Пара занятий уже были позади, оставалось ещё столько же. Учеников в коридорах было, как всегда, много: шум-гам стоял на всю школу. Обычная будничная суета, к которой за долгие годы, проведённые в Хогвартсе, все уже давно привыкли.
Эмили шла вместе с Лорейн по коридору третьего этажа. Держа при себе все необходимые учебники, они шли из класса трансфигурации на новый урок. Лори о чём-то живо рассказывала подруге, активно жестикулируя, но Розье её не слушала. Вернее, она слышала её и даже местами пыталась уловить суть истории, но абсолютно не вникала. Её мысли были заняты совсем другим: из головы всё никак не уходил сегодняшний ночной кошмар, который напугал Эмили до чёртиков. После пробуждения посреди ночи она так и не смогла заснуть, и с самого утра ходила как в воду опущенная. Хмурый вид девушки, естественно, заметила её подруга и ещё за завтраком спросила, всё ли у неё в порядке, на что Эмили отмахнулась, сказав лишь, что приснился дурной сон. Но девушка всё прокручивала детали этого сновидения, каждый раз пытаясь понять, что всё это значило. Да, события в нём глубоко засели у неё в голове, и она всё никак не могла избавиться от навязчивых мыслей. Эмили не хотела рассказывать подробности кошмар — так же, как и не рассказала про вчерашний «инцидент» в туалете, если его так можно было назвать. О нет! Даже больше: Эмили усердно сделала вид, что вообще вчера ничего не было. И, судя по всему, у неё неплохо получалось. Вернувшись вчера к себе в комнату, она несколько часов провела за тем, что успокаивала все свои эмоции и заталкивала все свои чувства в самый дальний уголок души. К счастью, ей удалось это сделать, и на ужин она пошла уже как ни в чём ни бывало. И нет, спокойной она была не только внешне, но и вполне себе внутренне... Ну, почти. Во всяком случае, она решила не копаться в этом, а просто похоронить в своей памяти, как «самое постыдное событие в своей жизни». Она не могла и предположить, как это всё объяснял своим друзьям Сириус и объяснял ли вообще. А, впрочем, ей было плевать.
Сейчас куда больше её волновал её странный сон.
***
Как объяснить всё то, что увидели Сохатый и Лунатик, Бродяга не понимал от слова совсем. Он и сам себе это объяснить толком не мог, что уж говорить о том, чтобы это рассказать недоумевающим друзьям, стоявшим прямо перед ним. Отойдя от шока, они всё же начали расспрашивать Сириуса: «Что, мать вашу, здесь сейчас было?!». Однако парень всё так же не спешил им отвечать. Сначала он попытался убедить их, что им это всё показалось, но эта идея — удивительное дело! — быстро провалилась. Кое-как Блэку удалось всё это замять, убедив друзей, — хотя и, разумеется, не до конца, — что это всего лишь странная ошибка и всеобщее недопонимание. Но, в общем-то, всё удалось свести на нет, и они приступили к тому, ради чего изначально и пришли в закрытый женский туалет.
Весь оставшийся день Блэк думал об этом, продолжая прокручивать в голове каждую деталь. К вечеру у него уже появилось неистовое желание попросить кого-нибудь применить на нём «обливиейт» — настолько всё это было запутанно.
«Ох, святые гиппогрифы! Я чуть не переспал с чёртовой Розье в грязном заброшенном туалете!» — да уж, эта мысль не могла вот так просто и быстро уложиться в его голове. Да как это вообще произошло?! Они вроде ругались — как обычно, ничего нового. Она пыталась его выбесить, а он одновременно и хотел, чтобы она поскорее свалила, и в это же время хотел её разозлить как можно сильнее. (Да, ему нравилось выводить её из себя.) Но потом он, сам абсолютно не отдавая себе отчёта, что делает, впился в её губы... Да, в этот момент он явно думал не мозгами. Но что самое ужасное — она ответила! Она ответила на поцелуй — и дела зелёный свет дальнейшим действиям. И тогда Сириус уже просто не смог остановиться. Разум был затуманен, и он, походу, вообще не соображал, что делает.
«Нет, это всего лишь физическая потребность, ничего более» — пытался сам себя убедить в этом Блэк, но получалось у него не очень. Тем более, она довольно симпатичная и очень даже секси, так что в этом нет ничего необычного... Но именно в ту минуту Сириусу так сильно захотелось её оттрахать, буквально выплеснуть на неё всю накопившуюся злобу. Он был чересчур жёстким, и, походу, слишком сильно ударил её о кафель. Обычно же он
абсолютно не такой...
Нет, Бродяга давно заметил в себе такую странную склонность — ему даже в какой-то момент начало казаться, что это всё передалось ему от ненавистных предков: вся эта жестокость, любовь к насилию, причинение кому-то боли. И поэтому обычно с девушками он всегда сдерживал своих внутренних демонов, не давая себе шанса перегнуть палку. И у него это до сих пор отлично удавалось. Но с ней — почему-то нет! А что самое ужасное — она и не против, походу, была. И это самое ужасное.
Нет! Лучше об этом всём забыть! И о ней тоже! Напрочь! Выкинуть её из головы!
Но почему ему уже не первый раз кажется, что это нечто большее, чем просто физическое влечение... В его глазах она всё больше и больше становиться более
хорошей, чем он о ней думал. Нет! Она всё ещё последняя стерва, но... что-то внутри Сириуса всё же говорит о том, что, может, она
не такая уж и плохая. Может, стоит перестать всё отрицать, принимать всё в штыки, а наконец отпустить всё это? И наконец признать, что что-то непонятное, что заставляет трепетать сердце и перехватывать дыхание каждый раз, когда они случайно встречаются взглядами или даже когда он просто видит её... Что-то непонятное он всё же испытывает к этой Розье. Это всё ужасно странно, но... может, всё же...
Нет! Бред. Кошмар. Бурная фантазия. Вот и всё! Он гораздо быстрее выкинет это из головы, если перестанет пытаться разобраться в своих мыслях и просто перестанет о ней думать. Так будет легче. Всем. К вечеру Сириус всё же сумел закрыть всё это пеленой в своей голове и решил делать вид, что, собственно, ничего и не произошло. И уже на следующее утро он вёл себя абсолютно так же, как обычно и даже практически не смотрел в её сторону. Он забил и забыл. Вернее, ему так казалось. И ему очень хорошо удавалось делать вид, даже перед самим собой, что всё так и есть. Однако было очевидно, что никуда это не делось. Просто оказалось на время приглушено. И, как известно, подавление лишь усиливает опасность...
***
Утро пятницы начиналось как обычно. Блэк проснулся в очень хорошем настроении и вместе с другими Мародёрами весело спустился на завтрак в уже переполненный Большой зал. Людей, как всегда, было много, и все громко шумели. Занятий у Сириуса было сегодня мало, и это ещё больше поднимало его настроение. Вчерашняя затея со взрывом на первом этаже сработала отлично: Филч был в гневе, а самое главное, они успели забрать из его каморки карту, свои вещи и даже ещё какие-то безделушки случайно с собой прихватили. Сейчас парни весело смеялись, подшучивая друг над другом, и успевая при этом ещё и завтрак уплетать. Было время утренней почты, и поэтому совы кружили над головами учеников. Бродяга не ждал никаких писем — п
исать ему мало кто вообще мог бы решить. Но сегодня ему повезло и большая красивая птица аккуратно вручила ему конверт. Ещё ничего не понимающий и всё ещё веселящийся Сириус взял его —
и тут же поменялся в лице, прочитав, от кого оно. «Вальбурга Блэк». На лице Бродяги тут же промелькнули ужас, гнев, шок и паника одновременно. Родители писали ему крайне редко, а если это и случалось, то по очень важным событиям. И у Сириуса давно сложилась в голове установка: пришло письмо от матери — жди
беды. И в это раз не стоило ждать ничего хорошего. Парень аккуратно развернул и медленно вскрыл устрашающий конверт. На небольшом листе была короткая запись:
«Сириус Орион Блэк, надеюсь, ты помнишь о своём долге перед семьей и, в первую очередь, перед своей невестой, и, надеюсь, ты выполнишь его с достоинством. Пишу тебе, чтобы сообщить, что дата уже назначена — 1 июля 1978 года состоится твоя свадьба с пока ещё мисс Розье. Мы согласовали её со всеми гостями и, естественно, с родственниками невесты. И даже не думай как-либо избежать этого. Мама».
Эти строки повергли Сириуса в ужас. Он и забыл про свадьбу! И в расстроенном шоке он медленно перевел глаза на сидящую прямо перед ним через один стол Розье. По счастливой случайности именно в этот миг она взглянула на него в ответ, и их взгляды пересеклись. Девушка выглядела уставшей, очень грустной и мрачной. Почти спокойные, на этот раз без всяких вызовов и злобы, их взгляды встретились, и они не смогли разорвать зрительного контакта. Оба как будто вмиг поняли боль другого...
