Higanbana

- Ты уж... Извини... - юноша заходится в сильном кашле, от которого у Осаму так стремительно сжимается сердце и разрывается душа - ...Надо было... Слушать тебя... Прямо посреди поля, усеянного трупами, лежит его маленькое обожание. Порча - оружие действенное. Оно будоражит воображение своей мощью и разрушительной силой. Даже представить страшно, что подросток может разорвать танк голыми руками. Да что там! Арахабаки может уничтожить всё, стоит ему только пожелать. Никто не сможет помешать ему. Разве что, тело самого Чуи не выдержит. Зато, всегда рядом будет Дазай Осаму. Он втолкнёт способность в клетку, внутри самого юноши. И демоническое божество будет ждать следующего раза. Когда тонкие ладони будут избавлены от перчаток. Но после её использования, у Накахары совсем нет сил защитить хоть одного из них. Что там говорить, при долгом использовании, Чуя и пальцем пошевелить не смеет. Слишком больно. Не раз, сидя в лазарете приходилось ждать, пока не срастутся связки и кости. И даже для Дазая, пуля выпущенная полу-живым врагом, стала шоком. Человек, истекающий кровью, дрожащими руками выстрелил в "монстра". Никто из напарников даже не успел понять, что произошло. Осаму из-за внезапного выстрела, а Чуя от сильной усталости. Кровавое пятно медленно расплывалось по грязно-белой рубашке, пачкая и без того пыльные края чёрно-серой куртки. Медленно пошатнувшись, подросток рухнул на голую землю. Как в замедленной съёмке, Дазай видел, как чужое лицо исказилось от боли и у него внезапно пропал слух. Кажется, Накахара вскрикнул. От боли. Но Осаму словно потерял способность мыслить и понимать, что происходит. К счастью, руки сами, на автомате выхватили пистолет и всадили во врага несколько пуль. После этого, демонический вундеркинд вновь обретает способность здраво мыслить. Его глаза медленно смотрят на Чую и распахиваются в ужасе. Умирает. Чуя Накахара. Его собака, верная псина может сейчас умереть! Лишь после этого, Осаму бросается к Чуе и с громким стуком падает на колени рядом с ним. Дазай судорожно пытается сделать всё, что в его силах, лишь бы спасти, уберечь его глупого пёсика от смерти. Но кажется, все попытки были тщетны. Крови слишком много. Даже через чур. Она мерзко вытекает сквозь его пальцы, пачкая и без того грязные бинты. Металлический запах дурманит разум, но не приносит бывалого удовольствия. Сейчас она пугала до дрожи во всём теле, до крика бесконечного ужаса и отчаяния. Звать на помощь - полностью бесполезно. В таких захолустьях даже скорая будет добираться минут двадцать. А на миссию их отправили только вдвоём. Слишком сильно в этот раз босс полагался на двойной чёрный. Справились. Но лучше бы, блять, провалили миссию. Лучше бы просрали всё, попали в плен!... Что угодно. Только не такая позорная гибель от пули, одного из сильнейших эсперов мафии. Мягкая ладошка тянется к чужой щеке и внезапно гладит. Только теперь, Дазай чувствует, что плачет. Пелена перед глазами предательски туманит взор. Нельзя. Не сейчас. Он грубо смахивает слёзы, даже царапая ногтем край щеки и стремительно рвёт на себе остатки бинтов одной рукой, пытаясь сдержать кровь, что утекала из тела вместе с жизнью Накахары. Нет, этот глупый слизень не посмеет умереть! Глупый Чуя! Его пёсик, его не оставит. - Прикрой рот, слизень, - всхлипывает он, кусая губы. Рыча от собственного бессилия, Осаму пытается сдержать кровь и без того багровыми бинтами - Ты мне ещё живой нужен! Ты - мой пёс! Не имеешь права уходить без разрешения хозяина! Плохая псина! Ты заставляешь меня унижаться перед тобой и лить слёзы, как какой-то сентиментальной бабе! А Чуя только смеётся. Так хрипло и до ужаса устало, а затем заходиться в кашле, от которого у Осаму сжимается сердце. Они оба знают, что подмоги не будет. Врачи не успеют. И страшный час того, что Чуя умрет, всё ближе и ближе. О, ками-сама, прошу тебя, не оставь его тупого коротышку сейчас! Лишь бы остановить проклятую кровь, лишь бы спасти своего глупого, любимого напарника! Дазай не может даже представить, что рыжей макушки не будет в их общем кабинете, что Чуя не будет кричать на него каждый день, что не будет рядом его тёплых рук. Нет-нет-нет и ещё раз нет! Времени нет. Мальчишка в его руках кажется таким хрупким и маленьким. Он стонет от боли, мужественно держится, чтобы не кричать. Сил сжимать рану уже почти нет. Все костяшки побелели, а бинты уже её не могут сдержать кровь как раньше. Она мерзко хлюпает и демонический вундеркинд в приступе отчаяния и злости издаёт рык, переходящий в самый настоящий вопль. - Ос... Осаму... - хрипит рыжеволосый мальчишка и улыбается, протягивая вторую руку вверх, к склонившемуся лицу над ним, - Ты... Такой милый... Когда... Плачешь. Ещё и говорит, каким-то неведомым образом. Нет, Накахара псих. Смеет говорить на пороге смерти такие вещи. Осаму злиться. Даже не так. Он, в ярости. Сносящей всё живое на своём пути. Сейчас он ненавидит Мори, который послал их на это тупое задание; хочет воскресить и убить самой жестокой смертью того ублюдка с пистолетом; злиться, бесконечно презирает самого себя за бессилие. Почему в такой мерзкой, практически невозможной ситуации, Осаму Дазай, великий стратег, так бесполезен? - Молчи, Чуя! Молчи!!! Слышишь?! - Дазай подхватывает его на руки, укладывая на свои колени и прижимает так близко, как только может - Ты... Какой же ты извращенец! Говорить такие вещи, на пороге гибели... Плохая собака! Извращенец-извращенец-извращенец!!! Не так. Всё должно быть не так. Не его малыш Чуя должен здесь лежать. А он! ОН! Боги, если Вы там, в своих обителях, слышите искреннюю мольбу самого алчного, жестокого и бессердечного человека... Исполните одну его просьбу. Поменяйте их местами. Умереть легче, чем жить с мерзким грузом смерти одного, маленького лучика света. Накахара, чёрт побери даже не подозревает насколько ярко светят его живые глаза. А сейчас, к самому ужасу Дазая Осаму, они покрыты лёгкой дымкой. Близиться его час. - Поцелуй меня... - прерывает Чуя его мысли и улыбается так же лучезарно, сквозь боль - Так хочу ощутить тебя... Пожалуйста... Внутри всё переворачивается и хочется выть от боли. Сколько дней он мечтал услышать эти слова? Как долго желал, чтобы Накахара принял его в объятия или нежно коснулся своими губами его губ? Почему ты так с ним, чертова судьба? Почему сейчас?! Почему не вчера, не год назад?! Ненависть ползает в душе с рваными криками и почти что сводит с ума. На щеках снова противная влага. Опять он плачет. Осаму воет, чувствуя как мягкие пальцы на его щеках стирают слёзы всё медленнее, слабее. - Моя собачка... Ты... ненавижу тебя! Я приказываю тебе жить!!! - кричит Дазай и льнёт к чужим губам. Он целует его лицо, прижимает к себе и повторяет - Ты не посмеешь оставить меня! Не посмеешь!... Чуя... Чуя, Чуя, Чуя! Я не хочу снова быть один! Не уходи! Мне нет дела до жизни! Только ты наполняешь её истинным светом... Чуя, не оставляй... Не уходи. Я всё сделаю. Буду целовать твои руки, буду унижаться, я сделаю всё!... Юноша не в силах остановиться. Становится дурно. Голова кружиться и всё, что он способен сделать, прижать к себе маленькое обожание, в последний, долгий раз, целуя. Он ощущает, как медленно закрываются глаза любимого человека. Как медленно стучит его сердце... Это вводит в невообразимый ужас. Так не должно быть, не должно! Это Дазай должен лежать в объятиях смерти, а не его счастье с ультрамариновыми глазами! Камисама, прошу тебя, отдай жизнь Чуе! Забери у Осаму, только пусть улыбается и дышит! Дазай в ужасе осознаёт, что на его руках труп только когда его маленькое обожание медленно опускает руки с его щёк. Юноша неверяще распахивает глаза и отстраняется. Тело, ещё тёплое, безвольной куклой лежит в его руках. Внезапно, бессердечный пёс слышит чей-то жуткий крик, полный боли, ужаса и горя, со стороны... И только спустя несколько секунд, осознаёт, что кричит он сам... Всё резко стихает. Чуя и окружение плавится и внезапно редеет. Юноша в ужасе старается сжать бездыханное тело и прижать к себе, но чей-то незнакомый, хрипло-визгливый смех, рефлекторно заставляет его заткнуть уши. Боги, как громко! Земля под ногами трескается и под оглушительный писк, Осаму проваливается вниз, с глухим вскриком. Он всё летит и летит. Глаза тут же широко распахиваются и Осаму подскакивает на постели. Он мелко дрожит пару секунд, а затем вдруг внезапно всё-всё понимает. Вернее не так. Всё вспоминает. Почему он внезапно оказался в своей квартире и от чего он покрыт испариной. Почему лежит в большой постели, с мятыми простынями и одеялом. Смех, который он слышал, между прочим, оказывается интерпретацией будильника. Дазая охватывает короткий приступ ярости и он стреляет в бездушное электронное создание. Бесит, блять... Мужчина зарывается ладонями в волосы и шумно вздыхает. В который раз он вот так кричит и мечется по своей постели? Сколько ещё раз он будет видеть во сне смерть этого человека? Хватит. Он пытается отпустить Чую, а не удерживать мертвеца. Прошло слишком много времени, чтобы продолжать страдать. Слишком многое поменялось. Прошло уже четырнадцать лет, с момента смерти Накахары Чуи. Он сам - Дазай Осаму. Босс Портовой мафии. Ему уже стукнуло тридцать. Он - самый молодой глава организации, за последние три столетия. Дазая боятся и бесконечно уважают, ненавидят и восхищаются. Ночная Йокогама - лежит у его ног. Никто не смеет пойти против него, а если и находятся глупцы, то Осаму достаточно кивнуть головой и голодные, злые псы мафии разорвут врагу глотку и преподнесут его сердце на драгоценном блюде. Все на его стороне. Готовы вечно служить ему и не захотят уйти. Мафия стала процветать ещё более, чем при Огае Мори, почившем боссе организации. Но как он умер, не стоит знать никому. Эти знания даже его исполнителям не нужны. Лишняя тревога и суматоха сейчас только станут нервотрёпкой. Вот только есть то, от чего все эти годы страдает Дазай Осаму. Сны. Кошмары с давно погибшим напарником не оставляют его ни на минуту. Забыть сон. Прямо сейчас. Рабочий день скоро начнётся. Кому-кому, а боссу мафии опаздывать не пристало. Осаму тяжело вздыхает и сильно жмурится, почти до цветных пятен и трясёт головой. Выражение лица после этого, становится более серьёзным. Босс мафии не имеет права показать свою усталость или проблемы. Таковы уж его обязанности. Если быть точнее - образы и маска. Трель телефона заставляет слегка поморщится. Ну кто там трезвонит? Разумеется, просто так беспокоить его никто не будет. Значит, случилось что-то серьёзное или важное. Прокашлявшись и стараясь убрать некоторую заспанность в голосе, Дазай чуть хмурится и снимает с зарядки телефон, посмотрев на абонента. Им оказывается никто иная, как сестрица Озаки Коё. Любопытно, что она звонит в такую рань. Что ещё более необычно, так это её звонок в целом. Женщина предпочитала всё сообщать лично или через надёжного подчинённого. Но, возможно, она не в штабе, не более того. Осаму нажимает на кнопку снятия вызова и чуть хрипло говорит: - Слушаю, - он встаёт, откидывая одеяло и слегка разминает шею. Кажется, он какое-то время лежал в неудобном положении. Чёрт, теперь опять всё болеть будет. - Оя-оя, - слышится мелодичный голос женщины и она усмехается. Но совсем беззлобно - Босс до сих пор в кровати? Твой заспанный голос выдаёт тебя с головой, Дазай-сан. Глава организации невольно закатывает глаза. Сестрица в своём репертуаре. Как обычно ведёт себя с ним как с ребёнком. Впрочем, лишь ей, Хироцу-сама и Оде можно так к нему обращаться. Остальные получат за такое пулю в лоб. Впрочем, в организации, каждый своё место знает. Тот же Тачихара Мичидзо, со своим извечно взбаламошеным характером и тупой причёской. - И тебе доброе утро, Ане-сан, - хмыкает мужчина, уже без стеснения, сладко зевая и потирая глаза - Что-то случилось? - Случилось. Приют, что был под нашей опекой, в отвратительном состоянии. Что уж говорить о детях, - голос Озаки-сан обманчиво-спокойный и несколько равнодушный, хотя Осаму знает, как сильно она ненавидит жестокость к детям - К тому же, здесь есть несколько одарённых. Думаю, тебе, босс, будет любопытно взглянуть на них. Вспомнившийся сон заставляет Осаму злиться. Даже такой человек как он не трогает детей. Да ни один человек в мафии не посмеет коснуться ребёнка, если не хочет лишиться пальцев. Каждый знает, что позволено убивать стариков, женщин или мужчин. Детей - в самом крайнем случае. И то, каждый, знающий своё дело в организации, детей отводит от подобного куда подальше, чтобы было меньше мороки. Сильнее его злит мысль о том, что какая-то шавка посмела просирать деньги, которые он лично ему вручает. Что ж, Мичи Абэ дорого за это заплатит. Как минимум за то, что доставил мафии лишние хлопоты. Как максимум - за деньги, которые в него вложила организация. Ками-сама, окажи милость Анэ-сан. Как сердцем чувствует, когда нужно выпустить пар или просто наконец прибить кого-то. Эта женщина мудра не по годам и всегда знает, что ему нужно. Почти что мысли читает. Именно по этой причине, так важно любить и чествовать эту женщину. Только она вольна уйти из организации без последствий. Осаму это прекрасно понимает, хотя и видит, что не так уж и сильно рвётся с пригретого места старшая сестрица. ̶ ̶И̶ ̶п̶у̶с̶т̶ь̶,̶ ̶к̶о̶г̶д̶а̶-̶т̶о̶ ̶д̶а̶в̶н̶о̶,̶ ̶о̶н̶и̶ ̶о̶б̶а̶ ̶д̶р̶у̶г̶ ̶д̶р̶у̶г̶а̶ ̶с̶и̶л̶ь̶н̶о̶ ̶н̶е̶ ̶л̶ю̶б̶и̶л̶и̶,̶ ̶о̶б̶щ̶е̶е̶ ̶г̶о̶р̶е̶ ̶и̶х̶ ̶с̶п̶л̶о̶т̶и̶л̶о̶.̶ - Обязательно почту Абэ своим присутствием. Не удержусь от соблазна увидеть и Вас, дорогая, - усмехается Дазай, чувствуя что сегодня отлично оторвётся на ком-то с самого утра. - Каков льстец, - мелодично смеётся на другом конце трубки Коё - Очень жду тебя, Дазай-сан. Три коротких гудка свидетельствуют о окончании разговора. Осаму легко откидывает телефон прямо на подушку и усмехается. Отличное начало дня, ничего не скажешь. Стоит поторопится. Негоже заставлять даму ждать. Мужчина рывком встаёт с постели, направляясь в душ. Правда, задержался у зеркала, рассматривая царапину у края лба. Чёрт. Тот придурок всё-таки задел его сильнее, чем нужно. Впрочем, разве шрамы должны уродовать? Напротив. Вороша и без того лохматые красно-коричневые прядки, Осаму посмотрел в уставшие глаза. Тени плотно под ними залегли, пусть и не делали его уродом от этого. Пушистые ресницы слегка дрожали, от чего-то. А перламутрово-рубиновые глаза сияли в отражении слегка безумными огоньками. Стройное, изящное и сильное тело, покрыто многочисленными шрамами. Что уж говорить, попытки суицида бесследно не проходят. Особенно от них пострадали руки. Там целое разнообразие, на любой вкус и цвет. Прилив странной ностальгии от чего-то покрывает его тело, заставляя ощутимо вздрогнуть. Интересно, с чего вдруг он ощущает волнение на кончиках пальцев? Сердце сладостно начинает трепетать, словно произойдёт нечто, изменившее его жизнь раз и навсегда. Осаму не знает, как реагировать. Такое с ним происходит впервые. Мотая головой, мужчина старается отмахнуться от этих странных изменений с ним самим, включая душ. Но как только вода мощным потоком попала на плечи и торс, Дазай почти вскрикивает, отшатываясь назад с резким и громким вдохом. - Сука... - дышит он, пытаясь прийти в себя после "ледяного омовения". Руки мелко дрожат, а воздух по ощущениям становится только прохладнее. Да, глупо получилось. Как можно было повернуть кран не в ту сторону? Что с ним сегодня такое? Кошмар не отпустил? Как же, чёрт возьми, много вопросов и слишком мало ответов. Дыхание постепенно выравнивается и мужчина поворачивает кран вновь. Теперь, вода нагревается быстро и Осаму с наслаждением жмурится, позволяя воде расслабить его мышцы и разум. К несчастью, в воде долго плескаться не стоит. Даже жаль, что вечером Дазай устает до того сильно, что нет сил на то, чтобы шевелиться. Что уж говорить о еде или душе? Хватает на то, чтобы с трудом стянуть с себя одежду и упасть на кровать полу-живым трупом, схлопотав очередной кошмар про бывшего напарника. Между прочим, какое-то время назад плохие сны решили оставить его ненадолго, даря блаженную тишину и стремительный полёт в бездну. Признаться, потрясающее ощущение. Если бы не его способность, то Осаму обязательно уломал Накахару на то, чтобы он его прокатил по воздуху. Жаль, что этому не суждено было сбыться. Выходя из своих мыслей, мужчина начинает торопиться, выдавливая шампунь на раскрытую, широкую ладонь. Аромат кофе мягко щекочет нос и слегка вязкая жидкость растирается на волосах, образуя обильную пену. Дазай прикрывает глаза, тщательно смывая с себя грязь и абсолютно нежеланные на сегодняшний день мысли. Они будут только мешать выполнению задания. А ударять в грязь лицом - непозволительно. Тем более, авторитету криминальной стороны города. Когда наконец, волосы спешно сушатся полотенцем, то Осаму быстро достаёт из шкафа свой повседневный наряд. Вчера, удалось вернуться домой пораньше. Устроить себе прекрасный вечер с вином и видом из панорамы. И всё-таки, город в котором он живёт - замечателен. Не мог мужчина представить себе иного места, в котором он мог обитать. Ах, милая Йокогама! Как прекрасна ты со своими высотными зданиями и огромным колесом обозрения, светом огней в ночи и мелодичным шумом моря в порту. Только ты и способна приютить под своим крылом опасную организацию. За это, она клянётся защищать тебя, до конца своих дней. В этом, тебе клянётся сам Дазай Осаму. А тем временем, бинты белоснежными змеями, обвиваются вокруг его запястий и шеи; графитовая рубашка остаётся не застёгнутой у его горла и под воротник ложится медово-жёлтый галстук; плотные, железно-серые брюки с ремнём идеально сочетаются с накинутым на плечи пиджаком. Осталось лишь скрыть глаз под бинтами и надев носки, обуть дорогие туфли. Его образ почти готов. Осталось только волосы привести в порядок и он готов. Куда же без любимого пистолета? Кобура спрятана за спиной, а Glock 17 с тридцатью пулями покорно ожидает своего часа, чтобы отнять жизнь того, кто посмел доставить мафии или самому Дазаю лишние хлопоты. Скольких вообще он лишил жизни из этого оружия? Все давно сбились со счёта. Впрочем, подсчёт загубленных душ не должен касаться мужчины. Сейчас есть дела поважнее. Например, хорошенько запереть квартиру и спустившись на лифте, сесть в машину. Личный водитель уже ожидает его. А у дет. дома будет ожидать свора телохранителей во главе с Акутагавой. Всем известно - безопасность босса превыше всего на свете. И Осаму знает, кто готов служить ему до конца, а кто ждёт шанса вонзить нож в спину. Между прочим, последние будут подле него до тех пор, пока не перестанут быть ценными. Наконец, Дазай выходит из квартиры, поворачивая в трёх из пяти замков ключи. Достаточно сделать всего десять шагов и дождаться лифта. А до той поры, можно спокойно воображать, что лучше всего сделать с наглым вором. То ли заставить есть личинок, что сожрут его изнутри, то ли лишить кожи... На месте он решит окончательно. Лифт с мелодичной трелью уже приехал на двадцать пятый этаж и мужчина входит внутрь. В мыслях проскакивает то, что отрезать предателю член будет неплохой идеей. Так сказать, отличным дополнением. Чтобы и другим мужчинам в назидание, и удовольствие от особенно громких криков со стороны несчастной, глупой жертвы. Наконец, Осаму выходит из подъезда, садясь в Bugatti Centodieci, один из десяти экземпляров во всём мире. В салоне, между прочим, приятно пахло чем-то цитрусовым. Он усмехается, смотря на Танеко и кивая ему. Мужчина средних лет почтительно кивает, прикладывая руку к сердцу и приветствует: - Доброго утра, босс. Мы направляемся в штаб? - Доброе-доброе, - кивает Дазай пристёгивая ремень безопасности и лишь качает головой, на вопрос о направлении - Нет. Едем к детскому дому "Солнечный уголок". Танеко лишних вопросов не задаёт, вбивая в навигатор адрес и наконец выезжает со двора на оживлённые улицы. Дорога займёт у них около двадцати минут, по кратчайшему пути. Значит, за это время они с водителем проведут приятную беседу. Как на удивление, мужчина заинтересовал босса своими историями, что сочинял в свободное время. Что и не говори, а воображение у него было будто бы без конца и края. А получать здравую критику от такого умного человека как Дазай Осаму - было для Танеко Химуто сплошным удовольствием. За окном мелькают дома, люди и машины. Яркие рекламы слегка режут глаз, от того, насколько их много. Но Осаму уже привык к милому центру города и потому уже не так сильно хотел смотреть в телефон. Но мужчина и представить не мог, что сегодняшняя встреча с одним человеком, разбудит в нём старые, такие болезненно-сладкие чувства...