***
Но, по пути к дому он так и не смог придумать ничего стоящего. Но, это даже не расстраивало — не первый день он думает об этом, и наверняка рано или поздно найдет выход. В конце концов, ему было чем разнообразить свой досуг — у него было полно материалов и времени на то, чтобы рисовать или читать. За годы в тюрьме он получил много ценного опыта, так много, что даже те времена в заточении не вспоминались настолько угрюмо бесполезными, как нынешняя жизнь. Или вот еще занятие. Подходя к дому, Джин широко усмехнулся под маской, замечая чужую ногу прямо за углом дома. Ну что за идиоты вечно лезут к нему? Их было много — всякие глупые, полные жажды мести отпрыски тех, кого он убил когда-то, или же те, чья деревня пострадала от рук Художника. Их предки были расходным материалом тогда, и эти глупые дети становились предметом веселья сейчас. В стремлении отомстить и убить Джина они вторгались на его территорию и дорого платили за это — невзирая на строгий контроль, Совет закрывал глаза на смерть этих глупцов. Джин был известной личностью и получил разрешение защищать свою жизнь от подобных нападок. Что ж, этот юнец весьма вовремя решил прийти сюда, свежая, настоящая кровь всегда воодушевляла, хоть и приходилось творить спонтанно и в неподходящих действу условиях. Удивляло одно — как этот чудак смог живым подойти к дому. Все эти глупые мстители мнили себя конспираторами и пытались подойти к дому напрямую через сад, по траве, на которой росло множество цветов. Этот сад был гордостью Джина — лотосы, которые он спрятал там, было не отличить от живых растений, и, как правило, большинство убийц погибали даже раньше, чем Джин узнавал об очередном покушении. А этот, видимо, вежливый, не стал топтать газон, пошел по дорожке, теперь же стоял за углом дома в ожидании. Джин усмехнулся еще шире и, как ни в чем не бывало, подошел к дому, якобы собираясь открыть дверь. Отразить удар можно было даже вслепую — настолько неуклюжим и предсказуемым он был. Спустя секунду парень, напавший на него, был прижат к стене дома и в горло ему упирался тот самый нож, с которым он пытался совершить покушение. — Ну и ну, ты бы хоть как-то поприличнее подготовился, кто ж так кричит, нападая со спины? — Джин покачал головой, поцокав языком. Парень, на вид немного больше двадцати отчаянно трепыхался в его хватке. — Я отомщу тебе, чудовище! — такие громкие, но такие уже надоевшие фразы, что Джин невольно закатил глаза. — Ну да, конечно. За родителей, за всех братишек, или за целую деревню? Если поточнее опишешь, я даже попытаюсь вспомнить их, — сказал Джин с нескрываемой насмешкой. От такого парень аж задыхаться начал от гнева и возмущения, задергавшись сильнее. — Вру, не вспомню. Но, знаешь что? Я с большим удовольствием отправлю тебя к ним. Ты вроде не совсем зеленый юнец, но так глуп. Ты думаешь, ты первый такой мститель? Или что этой ржавой картофелечисткой смог бы мне навредить? — на этих словах парень немного притих, но смотрел все еще со злобой. — Знаешь, почему мой дом ничем не окрашен? Почему снаружи он обит простыми темными досками? Потому что на них не так видно кровь. Но, если хорошенько присмотреться — можно увидеть старые пятна. В ответ на неверящий взгляд Джин даже кивнул в сторону стены, и парень невольно повернул голову, вглядываясь в деревянные доски, постепенно бледнея. Следов было столько, что истинный цвет досок с трудом просматривался. Несколько томительных секунд к его жертве медленно приходило осознание, и парень повернул голову обратно к Джину уже с совсем другими эмоциями. — Н-н-н… не-не надо! — пролепетал он, смотря уже не с гневом, но с ужасом. — Ну почему сразу не надо? Вся твоя жизнь имела лишь одну цель, ты видел себя в беспросветной жажде мщения, но я освобожу тебя от этого чувства. Твоя жизнь была бессмысленной… В отличие от твоей смерти, — Хада старался говорить как можно более ровным голосом, но на кончиках пальцев, которыми сжимал бедолагу уже чувствовал знакомое покалывание предвкушения. Да, нынешним постановкам не хватало размаха, не хватало стиля, но Джин не мог отказать себе в таком удовольствии хоть изредка. — Отпусти его, Джин, — резко прозвучавший сзади голос был ровным, будто металлическим. Все еще держа парня, Хада обернулся, и его губы растянулись в улыбке. — Приветствую, Стальная Леди, — Джин усмехнулся еще шире, слегка кивая в знак приветствия. — Отпусти его, — сказала Камилла снова. Ее голос был холоднее даже стали, а механическое лицо силилось выразить весь спектр гнева хозяйки, сдвигая острые брови. — Он пытался убить меня, с чего бы мне это делать? — Джин театрально вскинул брови, по-прежнему улыбаясь, от чего Камилла не выдержала и сделала шаг вперед. — Нет-нет, на газон я тебе заходить не советую, ты же не хочешь повредить мои цветы? Взгляд Виртуоза был достаточно многозначительным, чтобы Камилла поставила занесенную было над травой ногу обратно, но глядела все так же хмуро. — Отпусти его, ты прекрасно знаешь, что мне не нужна земля под ногами, чтобы добраться до тебя, — ее голос не звучал угрожающе, от чего это все выглядело как заранее проработанный сценарий. — Ладно, как скажешь, — Джин пожал плечами и оттолкнул от себя притихшего парня, роняя бедолагу прямо на цветы рядом с собой. Он завопил, когда со всех сторон поднялось искристое сияние, стремясь охватить все его тело. — Джин, — Камилла все так же стояла, не шевелясь, глядя на Виртуоза немигающим взглядом. Несколько секунд, пока бедняга на клумбе пытался сжаться в комок и закрыться руками, Джин неотрывно глядел на Пилтоверскую защитницу в ответ, после чего театрально вздохнул и щелкнул пальцами. Сияние под парнем быстро погасло, осыпаясь на газон. Неудавшийся мститель как можно быстрее вскочил, и рванул было к забору по ближайшей траектории по траве, но, встретившись с укоризненным взглядом Джина, попятился, и побежал все же по дорожке, то и дело оглядываясь. Хада, глядя ему вслед, вздохнул и покачал головой. — Если он вернется с кучкой таких же недотеп, я не стану снова никого отпускать, — хмуро сказал он Камилле. — Ты знаешь, что я слежу за тобой и не допущу этого, — процедила Леди. — Ох, и что же ты сделаешь? — Хада усмехнулся, слегка наклонив голову. — Веди себя прилично, не то мне придется тебя заставить, — фыркнула Камилла в ответ и развернулась, чтобы уйти. — Пф, какая скука, — скривился Джин, и почти в тот же миг выставил вперед скрещенные в руках ножи, блокируя выпад стальной ноги. Он слегка оттолкнул от себя лезвие ноги и согнулся в легком поклоне: — Потанцуем? На удивление, Камилла не ответила ничего язвительного, лишь сделала небольшой шаг назад, занося уже другую ногу. Со стороны бой выглядел ожесточенным, как между двумя заклятыми врагами — с таким напором и резкостью Камилла атаковала ногами. Могло показаться, что Джин отчаянно отбивается — небольшие кинжалы трудно было даже сравнивать с огромными лезвиями, которые заменяли Камилле ноги. Но на губах Виртуоза все время играла улыбка. Еще в первую их встречу Стальная Леди думала, что сократив расстояние, Джин не сможет использовать преимущество огнестрельного оружия и быстро проиграет, но это оказалось не так. Он намеренно дал ей приблизиться, потому что в ближнем бою оказался невероятно изворотливым, почти неуловимым. И сейчас он вился вокруг нее, буквально обтекая ее тело, как змей, легко уворачиваясь от неуклюжих выпадов так мешающих сейчас длинных лезвий. Она, было, попыталась провести стремительный выпад, оттолкнувшись от ближайшего дерева, но Джин без труда увернулся и укоризненно посмотрел сначала на раненную кору дуба, а после на нее. Не то, чтобы ей тут же стало стыдно за раненое дерево, но больше она не использовала крюки. В этом был весь Джин — он водил ее за нос и заставлял играть по своим правилам. И при этом будто и не дрался всерьез, от чего бой начинал затягиваться. Камилла так и продолжала бы промахиваться, но она не способна была выбиться из сил благодаря хекстековым технологиям, изменившим ее тело. Но Джин был человеком, так что постепенно на его лице проявлялась серьезность и сосредоточенность, все чаще он не уворачивался, а блокировал атаку ножами. Казалось бы, теперь Камилла наверняка победит, но Джин снова усмехнулся, неожиданно переходя в атаку. Его движения из усталых будто стали быстрее и точнее, настолько, что Железной Леди приходилось то и дело отступать, до тех пор, пока она не уперлась лопатками в стену дома. Она вскинула ногу, норовя пропороть лезвием живот Виртуоза, но его клинки уже были прижаты к ее горлу — одной из немногих частей, оставшимися в ней от человека. Чтобы завершить выпад ей пришлось бы податься вперед и напороться на нож. Несколько долгих секунд они молча смотрели друг на друга, а затем Джин коротко кивнул и отстранился. Его противница тоже удивительно спокойно отошла от стены без каких либо намерений атаковать, будто и не было никакого яростного боя только что. Еще несколько минут они просто стояли — Джин любовно протирал ножи платком, внимательно осматривая их и пряча один за другим, Камилла же просто стояла, рассеянно глядя куда-то в сторону. — Почему ты сдался? — наконец, спросила она, все еще не глядя на Джина. — Что? — Виртуоз немного поморщился. — По-моему, у нас вышла ничья. — Я не… об этом, — Камилла повернулась к нему лицом, и на нем уже не было прежней ярости. Она хотела задать этот вопрос уже очень давно, четыре года она хранила его в себе, не решаясь озвучить. Ведь тогда это означало бы, что она признавала его силу. Более того, она признавала свое поражение. За все их стычки они неизменно расходились с такой вот ничьей, разбегались залечивать раны или просто находили удачный момент, чтобы завершить драку. Скорее, даже не так — Джин завершал ее. В каком-то одному ему известном ритме он отсчитывал время до того момента, когда все могло бы стать действительно серьезно и фатально, и ловко ускользал от нее, оставляя кипеть от злости. В первую их встречу она поступила опрометчиво. Полетела на него, использовав взрывающуюся люстру как временную опору. Тогда она потеряла много своих людей, все они погибли от ловушек Джина, не успев толком поучаствовать в сражении. Она кинулась на него со всей стремительностью, глупо решив, что, потеряв возможность стрелять, он будет загнан в угол, но нет! Этот псих, помешанный на красоте, грациозно поклонился ей, после чего, в последнюю секунду легко откатился в сторону, вонзая нож прямо ей в бедро, в механизм крепежа ее крюков. Преодолев вспышку адской боли, она выдернула лезвие, но Джина уже нигде не было. Каждую их встречу он неизменно раздражал ее своей ухмыляющейся маской и стремлением к показушничеству, но каждый раз она пыталась быть умнее, хитрее. Она не брала больше с собой стражников, пытаясь избежать лишних смертей, пыталась заранее просчитать ход битвы и выбрать более удачное для себя место, но все равно Джин оказывался хитрее и проворнее, всякий раз ускользая за миг до того, как она могла бы схватить его или он мог бы ее убить. Но, все же, ей удалось поймать его и сделать его бойцом Ущелья. Но то, как это произошло, повергло ее в такой шок, что она даже лично ходатайствовала перед Советом, чтобы уберечь его от заточения. Все эти игры разом обрели некий, пусть все еще скрытый от ее понимания, но смысл, постичь который можно лишь пытаясь понять самого Виртуоза. Все эти годы она пыталась сделать это сама, перебирая в памяти все их стычки и приходя к нему домой — за новыми сражениями и реваншами. Но смысл ускользал от нее, хотя казался неимоверно важным, особенно сейчас, когда они официально не являлись врагами. На ум приходила лишь мысль о том, что для Джина это все лишь игра, и сражения с ней — лишь мелкая прихоть, а в тот момент, когда он позволил поймать себя, — эта забава ему надоела. Но она знала, что Виртуоз куда умнее, чем просто псих-убийца, а она ненавидела, когда истина ускользала от нее. — Тогда, когда я привела тебя к Совету, — сказала Камилла уточняюще, видя, что уже несколько секунд Джин смотрит на нее непонимающим взглядом. Будто ожидая этих слов, Джин слегка улыбнулся, понимающе кивнув. Ну конечно, его задержание. Этим вопросом она неофициально признала, что если бы он не сдался, то ей так и не удалось поймать его, и теперь ее глодали сомнения. Она пришла на очередную стычку, узнав от стражников, что кто-то играет на старом рояле в заброшенном театре. Они списали бы все на хулиганов, но Джин к тому времени успел повергнуть в ужас многих жителей и защитников города, так что любые странные вещи проверялись с особой тщательностью и опасением. То, что это был Джин, Камилла поняла сразу. Он снова зовет ее, приглашает на танец, и она снова ведется, подчиняясь долгу и затаенной злобе. Но придя в театр, она увидела, что на пианино играет какой-то перепуганный до смерти юноша, лишь каким-то чудом умудряясь играть без ошибок. Скорее всего, он делает все так безупречно под страхом смерти, но Джин не выглядел настроенным убивать. Да, этот юноша боялся его, но Камилла была поражена видеть Джина таким. Он расслабленно сидел прямо на полу, опираясь спиной на ножку рояля, и пил что-то из аккуратного бокала, изящно держа его двумя пальцами, что вызывало наибольший диссонанс в общей картине. Он явно не выглядел пьяным, но Камилла впервые видела его без маски, впрочем, хитрый прищур его глаз мало отличался от нее. Он спокойно поприветствовал ее поднятием бокала, легко предложил ей присоединиться к «приятному вечеру», а на все ее непонимающие возгласы шока и возмущения ответил всего одной фразой — «мне надоело». Но Камилла не поверила в это тогда, и не могла поверить и сейчас, всякий раз желая задать этот вопрос при каждой их встрече, но так и не решаясь. Но теперь надоело и ей, надоело ждать подвох, надоело искать смысл там, где, возможно, его вообще нет. Каждую их встречу хоть до, хоть после он мог убить ее, но не делал этого. Почему он, черт возьми, сдался? Она ожидала, что он отмахнется от нее, снова скажет, что ему попросту надоело, но Джин задумчиво опустил голову, скрещивая руки на груди. — Скажи, дорогая, разве ты не чувствуешь себя… покинутой? Возможно, униженной? — Хада смотрел на нее с легким прищуром, от чего Леди вопросительно вскинула брови, снова начиная раздражаться. — Ну как же. Такая самоотверженность, ты отдала все ради защиты своего города, ты отказалась от человека, которого любила, отказалась даже от самой себя, своего тела, ради того, чтобы стать идеальным оружием на страже порядка. Но тебя тоже сделали бойцом Ущелья. Будто у тебя и без этого дел мало, верно? Но тебя заставили, вроде и мягко предложили, но у тебя не было выбора, я уверен в этом. Посчитали опасной, посадили своего Железного Пса на короткий поводок. Ты не задумывалась почему? Камилла в ответ едва не заскрежетала зубами. Только мудрость прожитых лет и железное сердце, помогающее сохранять хладнокровие удержали ее от того, чтобы не кинуться на этого ублюдка прямо сейчас, лишь бы заставить его замолчать. Конечно же, она думала об этом. Думала и не понимала, была растеряна и опечалена. И слова Джина теперь резали в самое сердце сильнее любых его ножей, разом сковырнули все корки на едва заживающих ранах. Но Джин, будто и не замечая настроения собеседницы, слегка повернулся боком, поднимая лицо к небу. — Ты считаешь нас разными, но мы так похожи. Мы ищем идеал во всем, только ты — в установлении порядка, я же — в порождении хаоса. Как дополнение к друг другу, хоть и живя в разных мирах, мы сражаемся в одном ритме. Было бы обидно, если кто-то из нас однажды погиб в этой схватке, верно? — Он слегка повернул голову, усмехаясь. Озлобленное лицо Камиллы слегка вытянулось в задумчивости, но она уже поняла ход его мыслей. Она была идеальным оружием, но ее безупречный арсенал расходовался на мелких воришек и прочих преступников, она легко справлялась с ними без особых усилий. А после в город прибыл Джин — словно вызов ее способностям, словно немой упрек тому, что она со всеми этими мелкими погонями не смогла отточить свое мастерство достаточно, чтобы справиться с ним. — Но после моей поимки тебе не с кем стало соревноваться в силе, и, видя, что с мелким ворьем справятся и без тебя, отправили на фальшивое поле боя, надеясь умерить твой пыл. И это лишний раз доказывает, что я прав. Так что, в ответ на твой вопрос, я скажу ровно то же самое — мне надоело. Надоело сражаться не пойми за что, когда дурацкий Совет упрятал в свой разлом все фигуры на доске Рунтерры, и мир вместе с этим так сильно изменился. Он стал пуст. Будто уснул весь разом, и я почувствовал, что в нынешнем своем положении даже я не способен его расшевелить. Так что я решил, почему бы не подождать своего часа в более спокойной обстановке? Заодно и познакомлюсь ближе с самыми влиятельными фигурами этого мира, так удачно собранными в одном месте. Камилла замерла, рассеянно глядя в землю. Совет совершил самую большую ошибку в своей жизни, пустив этого человека ко всем тем тварям и ко всем тем людям, которые только и ждут повода «расшевелить мир». Возможно даже, ее отправили в Ущелье не для того, чтобы избавиться, а для того, чтобы она могла следить за теми, кто связан там контрактом? — Что ж, это исчерпывающий ответ, — сказала она, наконец, подымая взгляд на рассеянно улыбающегося Джина. От чего-то в этот момент эта улыбочка показалась ей жуткой, хотя, скорее это было от осознания того, насколько же Виртуоз коварен и терпелив. Нахмурившись, она коротко кивнула на прощание и развернулась, чтобы уйти. — Я рад, что утолил твое любопытство. Что ж, до встречи, заглядывай как-нибудь еще. Камилла снова кивнула в ответ, и быстрым шагом пошла прочь, лишь бы не узнать новых жутких подробностей. Почему Джин вообще поделился с ней этим? Сам Джин вздохнул, переставая улыбаться, и, в последний раз взглянув на закатное солнце, ушел в дом. Возможно, он наговорил лишнего и был слишком откровенен с Камиллой. Все же, она была стражем порядка, хотя он сомневался, что она станет делиться с кем-либо полученной информацией и своими соображениями. Она больше никому не доверяет. Но все равно, по большей части Джин говорил для самого себя — проговорив свои мотивы вслух, он подводил некий итог. Мир, искаженный новыми правилами, еще не готов понять его искусство. Его время еще не пришло, но Джин терпелив. Но, вместе с этими итогами он лишь сильнее понимал, насколько страдает от скуки. Что он мог сделать, пока ждет? Ждать новых непутевых убийц? Самому приходить к Камилле для новых стычек? Он страдал от не выплеснутых эмоций, больше всего он жаждал творить, жаждал увидеть новые и новые грани чувств на лицах жертв, чтобы придать этим чувствам особенную, прекрасную форму. А именно это сейчас было невозможно. Что ж, кажется, выбора действительно нет. Ведь, как там она говорила? Много ярких и острых эмоций, верно? Видимо, придется принять предложение Эвелинн.* * *
— Ладно, рассказывай. Я согласен, — едва удержавшись от того, чтобы поморщиться, сказал Джин, садясь на давно привычный диван перед Эвелинн. Несколько секунд демоница непонимающе смотрела на него, после чего оглянулась. На них довольно быстро уставились почти все, кто находился с ними в комнате — даже Каллиста перестала полировать одно из своих многочисленных копий. — Что, при всех? — только и смогла выдавить Эва, снова переводя взгляд на Хаду. Джин, увидев ее реакцию, тоже непонимающе оглянулся, встречаясь с удивленными взглядами. Их было не особо много, но, он в любом случае не понимал, что не так с остальными, чтобы молчать. — Эта тема не из запрещенных, вроде, или что-то не так? Эва смотрела на Джина еще несколько секунд. Да, она демон соблазнения и вообще суккуб, но она бы могла легко обсуждать интимные темы просто из насмешки над лишними ушами, Джин же предлагал это с абсолютным непониманием всеобщего смущения. Нет, он, конечно, не интересуется подобным, но есть же хоть какие-то приличия? Но демонесса быстро взяла себя в руки, и с легкой усмешкой царапнула предплечье мужчины. — Ну да, ты думал, что я вот просто так тебе все выложу? — хмыкнув, она поманила его пальцем. — Идем. Все же поморщившись, Джин вышел за ней из комнаты. Все больше и больше он склонялся к тому, чтобы отказаться от этой затеи, но, первый шаг уже сделан, глупо теперь отступать и отказываться. — Мы с тобой немного поиграем, что скажешь? — почти промурлыкала Эва, когда они пришли на тренировочную площадку. — А я взамен расскажу тебе все. Джин в ответ с сомнением вскинул одну бровь, хмурясь еще больше. Но отступать было не в его правилах, так что он просто коротко кивнул в ответ. Это вышло почти как… тренировка. Или спарринг. Они сражались почти час, но при этом Эвелинн ухитрялась свободно говорить, и, на удивление, Джин мгновенно ухватывал главную суть всех ее слов. Но проще от этого не стало — да, это была просто стычка, но в ней они не были обременены условностями и легко использовали все способности, что имелись. Джин успел пожалеть об этой затее уже через несколько минут — он был опытным бойцом, но суккуб легко растворялась туманом, чтобы оказаться у него за спиной со своим мерзким хихиканьем. Ее когти глубоко пропарывали мгновенно заживающую плоть, но Джин стойко игнорировал это, стараясь сосредоточиться на разговоре. Он понимал, что это действительно важно, хотя от того, что Эва пыталась тут же показать теорию на практике прямо на нем — энтузиазма не добавляло. Под конец оставалось лишь гадать — стоило ли это того, стоит ли применять полученные знания на практике. Она посоветовала выбирать мужчин — с ними будет меньше соплей и возни, но Джин все еще не был уверен, хочет ли он выбирать вообще кого-нибудь. Наверное, стоит обдумать это все в более спокойной обстановке, а уже после что-то решать.* * *
Сидя на диване уже в своем доме, он долгое время молча разглядывал предмет, лежащий по центру журнального столика перед ним. Это была веревка — длинная кожаная плеть, сплетенная из нескольких полос. Тонкая, гибкая как обычная веревка, но хлесткая как плеть, она была словно единственным напоминанием о дневном разговоре с суккубом. И в этом напоминании было что-то вопиюще пошлое и грязное, это претило утонченной натуре Джина, но Эвелинн так долго заверяла его, что он непременно найдет свой стиль в «новом увлечении» и что «возможности почти не ограничены и они определенно будут ему по вкусу». Джину все еще слабо верилось в это. Да, сегодня Эвелинн рассказала много такого, о чем он не задумывался, но даже так он все еще не видел, чтобы все это хоть сколько-нибудь соприкасалось с его привычным полем деятельности. «Не попробуешь — не узнаешь, да?» — со вздохом подумал Джин. На следующий день, вопреки всем своим тяжелым раздумьям, Хада решил не возвращаться к этим мыслям. Вдохновение нельзя пробудить пинками, нужно лишь просто подождать подходящий случай, подходящую жертву. У него уже есть вся необходимая информация, а торопить события ни к чему. Этими мыслями Джин успокоил себя, стараясь вернуть привычное душевное равновесие. Даже в огромный шумный зал с телепортами он зашел без привычного раздражения на всех вокруг. Да-да, этот шум и гомон, все это место — это было нормально. Это было… почти приемлемо. Все спокойствие разрушилось в один миг. Все тот же несносный блондин, хохоча на пол зала, помахал кому-то рукой, и с лучезарной улыбкой пошел вперед, все еще глядя на кого-то там в толпе. И, идя вслепую, со всего размаху налетел на Джина, больно впечатываясь носом в его грудь. Ойкнув, он потер нос, неловко засмеялся, и в своей обычной шутливой манере сказал что-то в знак извинений, ведь — подумаешь, с кем не бывает. Лишь после этого открыл глаза — посмотреть, на кого он налетел. В этот момент в голове Джина что-то тихо щелкнуло — настолько огромной была амплитуда эмоций на лице парня — от шутливой, доброжелательной улыбки до удивления, смятения, а после — и паники. Он дернулся отстраниться, но Джин не дал ему, неожиданно ухватив за подбородок, вглядываясь в лицо блондина через свою жуткую маску. Джин вглядывался довольно долго, и с каждой секундой усмешка на его лице под маской становилась все шире. Страх парнишки был почти осязаем, Хада был уверен, что если коснется этой хрупкой груди, то почувствует, как колотится его сердце. Несомненно, эмоции блондина были самыми яркими и именно такими, какие любил Джин. Но он не мог его убить. Несомненно, из этого тощего, почти детского тельца вышел бы шедевр, отражающий весь спектр трепетного солнца и смеха, нанизанного на нож. Но, он не мог позволить себе создать эту картину. Но что, если... Если самые сокровенные эмоции можно увидеть и иначе? Может, именно это имела в виду Эвелинн? Что, если этот юнец не будет на пороге смерти, но будет на пороге… позора? Насколько подобные вещи могут быть ужасными для этого мальчишки? Наверное, не слишком — Джин не раз видел парня в компании того мерзкого Таргонца, вполне возможно, их отношения далеки от дружеских, но… Что, если вместо Таргонца окажется он, Джин? Как парень будет реагировать на это? Насколько сильным будет его ужас? И ведь его можно будет растягивать очень, очень долго… — Не хочешь… устроить спарринг? — Почти доброжелательным голосом предложил Джин, отпуская подбородок Эза почти так же внезапно, как схватил его. Парень тут же тяжело задышал, будто все это время задерживал дыхание, и попытался выдавить смущенную улыбку — настолько странным было это предложение. — Э… Но, зачем? Ну, в смысле, я вряд ли буду Вам хорошим оппонентом, зачем… — Тренировочные бои на то и тренировочные, чтобы чему-то учиться. У меня есть опасения, что я забыл уже, как сражаться с людьми, а для тебя это определенно будет полезным… уроком. Разве это не большая удача? «Для такого слабака, как ты, » — Эз почти что услышал эти слова, но Джин не сказал их, хотя явно предполагал нечто такое. Блондина сковал страх и смятение, он не понимал причин такого поведения Виртуоза. Не то, что бы Эз сильно боялся его, так, слышал всякие страшные слухи. Но, после таких странных вглядываний, определенно чувствовал себя пришибленным, словно перед жуткой пропастью неизвестности. Чего вообще можно ожидать от этого человека? «Серийного убийцы» — проскользнуло в голове Эза, но он скорее отмел эту мысль. Когда собираешься оказаться на маленькой тренировочной поляне один на один с кем-то — лучше не допускать подобных мыслей. Ведь отказаться он вряд ли может. Определенно не может, потому что Джину надоело то, что парень замер столбом, и он почти ненавязчиво, но крепко ухватил его за плечо, подводя к телепортам. — И нечего так труситься, парень, я ведь обычный человек, — насмешка в голосе Джина так и не прозвучала, но сама фраза сделала ситуацию только еще более жуткой. Джин не заперт в Ущелье только потому, что он — человек.* * *
Оказавшись по ту сторону телепорта, Эз так и не решился обернуться. Образ Джина наводил на него какое-то странное смятение, будто он внезапно оказался в компании большой шишки, будто его на чай пригласил директор школы. Только вряд ли директор мог бы убить его за неправильное использование чайной ложечки. Или за что там вообще убивал этот псих? Эз мысленно успокаивал себя — здесь он не сможет умереть. Более страшным казалась не смерть, а неясные намерения Виртуоза, который позвал его с собой так внезапно. По сути даже, это был их первый в жизни разговор! Блондин медленно обвел взглядом тренировочную площадку. — Что, не часто приходишь практиковаться? — внезапно зазвучавший голос вывел из оцепенения. Он звучал снисходительно. Почти дружелюбно. — Н-нет. А… Вы? — робко ответил Эз, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Хм, по большей части мне не с кем приходить сюда. Но сегодня ты так любезно составил мне компанию, — теперь уже в голосе зазвучала насмешка, но будто не над самим парнем, а над ситуацией в целом. Джин медленно обошел свою жертву по кругу, будто вглядываясь, всматриваясь в малейшие проявления эмоций. Да, мальчишка его боялся, но боялся… иначе. Не так, как обычно его боялись люди — с истеричными воплями, с обещаниями гор золота за свою жизнь. Да и без криков ненависти, и без той опустошенности, когда жертва уже знает, что обречена, и все чувства покидают ее вместе с жизнью. Джин видел множество самых разных эмоций за свою жизнь, сотни разных оттенков страха, но этот парень был в чем-то неуловимо другим. Он боялся его лишь потому, что другие боятся. В то время, когда Хада развлекал себя постановками в Пилтовере, юнец давно уже стал завсегдатаем Ущелья, и все беспорядки прошли мимо него. Несчастный сирота, ухитрившийся найти в песках Шуримы древний артефакт, остался все тем же ребенком с душой авантюриста — незапятнанный, несломленный. Да, Джин определенно мог бы легко сломать его, как соломинку, едва надавив на эту показушно раздутую гордость и бахвальство, но это было бы довольно скучно и быстро. Нет, лучше прощупать его получше — насколько парень крепок? Насколько хватит его солнца, чтобы светить? — От такого щедрого предложения было трудно… отказаться, — Эз слегка нахмурился и решительно повернулся лицом к Джину, глядя в глаза. — Зачем мы здесь? Ого. Джин хмыкнул и слегка развел руками. — Все дело в скуке. После... смены рода деятельности у меня осталось не так много интересных занятий, так что я подумал, что смог бы немного исправить ситуацию на других рангах, помимо высокого. Ну, знаешь, создать себе оппонентов поинтереснее. Поделиться опытом. Но, сам посуди, остальные стрелки — все себе на уме, вряд ли они приняли бы мою помощь. А ты… ты молод. Полон жажды знаний. Говоря об обучении, трудно научить чему-либо того, кто исписал свой лист опыта, а твой лист практически чист, это упрощает дело, понимаешь? Все это время Джин ходил возле Эза, будто ненавязчиво скользя по его плечам, пару раз коснувшись тонкими пальцами артефакта на руке блондина. Парень честно пытался понять суть разговора, но на моменте с листами окончательно запутался. Речь Джина была витиеватой, как кружевные салфетки, которыми он успел покрыть блондина с головы до ног. Но, так казалось даже спокойнее. Словно убаюканный ровным бархатным голосом, незаметными касаниями, Эзреаль немного расслабился, стоял уже намного спокойнее, а не натянутый, как струна. И правда, чего ему так бояться? Умереть в Ущелье нельзя, да и Джин вовсе не выглядит таким страшным маньяком, как о нем рассказывали. Оказывается, у него утонченные манеры и приятный бархатный голос, а белая накидка на худощавых плечах и правда придавала ему схожести с мудрым наставником. Учителем. — Наверное… ну, то есть, да, определенно, у Вас больше опыта… — начал было Эз, но Джин жестом руки остановил его невнятную речь. Блондин слегка нахмурился от этого, немного злясь от такой снисходительности к себе. — Но, что мы будем делать? — Для начала покажи мне свою боевую стойку, — Джин махнул рукой, закладывая вторую руку за спину. Парень вряд ли порадует результатами, скорее всего, даже в долгосрочной перспективе от него не будет никакого толку. Но Джину понравилась та яркая амплитуда эмоций — от радости до отчаяния, и, посредством такой непринужденной игры в наставника, он мог бы снова увидеть такой яркий скачок. Парень так наивен, но так искренен, как открытая книга. Это определенно было… любопытно. Возможно, Джину и не понадобятся наставления Эвелинн, достаточно будет просто расслабить парня, а потом припугнуть. Уже это будет забавно. А может даже выйдет немного развлечься, давно стоило заманить кого-нибудь в Ущелье, здесь никто не умирал, а значит, можно все сделать так, как больше нравится… — Э… э-э, стойку? — блондин немного заерзал пятками по земле, пощупал невзначай свою перчатку, пытаясь сообразить, что конкретно от него нужно. — Ох… просто покажи, как ты стреляешь. Атакуешь. У тебя ведь столько любопытных умений, каков твой арсенал? Оказалось, это был нужный рычаг. Легкая, незаметная лесть и пара вопросов о самом интересном, и парень вдруг будто преобразился. Заулыбавшись, Эз вскинул перчатку, пару раз выстрелив в дерево, и, будто и не трясся только что, как осиновый лист, бодро защебетал о своих умениях. — Ну, артефакт у меня не из заурядных, но тут главное — умение пользоваться! Тут нужен талант, просто так выстрела не сделать! Тут на перчатке несколько символов, я, правда, не со всеми разобрался, но те, что я использую — очень крутые! Я как то шел по улице и, ха-ха, нажал сюда случайно, такое было! А еще… М-да. Джин даже невольно выключил слух, пропуская мимо сознания этот поток восторженного щебета, а Эз все говорил и говорил, попутно вспоминая забавные ситуации и иногда посмеиваясь. Пару раз он выстрелил еще куда-то, сделал несколько скачков в стороны, показывая на какие-то символы на артефакте. Джин все время изображал искреннюю заинтересованность, кивал задумчиво, иногда задавая короткие нейтральные вопросы, больше произнося их наугад, но, как оказывалось, верно. На все «а потом?» или «а как же это?» Эз то неловко посмеивался, то снисходительно махал рукой, почти не переставая улыбаться. Да и чего хмуриться, когда оказалось, что Джин такой внимательный собеседник! Все, с кем он не начинал бы эту тему, отмахивались и искали повод отвязаться от парня, а этот неожиданный тренер так хорошо вникает во все подробности! Купаясь в лучах славы и внимания, Эз сделал короткую паузу, чтобы перевести дух, но Джин неожиданно остановил его, подходя ближе. — Эти истории, несомненно, чудесны, а твои умения обходиться со столь сложным устройством… Но, ко всему стоит прикладывать профессиональный подход, изучать новые техники, как думаешь? — блондин явно уже не испытывал никакой тревоги, а потому сам подошел еще ближе, задумчиво глядя немного в сторону. — Но, зачем? Я ведь неплохо справляюсь и так, — он, наконец, пожал плечами, глядя уже на Джина. Он и так был звездой. Как и сказал Джин, он молод, а потому пользовался популярностью у девушек. Многих из тех, что не были постоянными бойцами, парень приводил в Ущелье на тренировки, хвастаясь своим мастерством. Правда, потом он ближе познакомился с Тариком, и пришлось поумерить свой пыл, но все еще продолжал купаться в лучах славы и беззаботности. Зачем усложнять жизнь какими-то сложными приемами и тренировками? Он и сюда-то пришел больше из-за страха, чем из-за необходимости стать сильнее, но теперь-то он видит, что бояться особо нечего, а Джин теперь знает, насколько Эз хорош и поищет для своего наставничества кого-нибудь еще. — Всегда нужно стремиться к совершенству, парень, не стоит упускать возможность подчерпнуть новые знания. Ты ведь нашел артефакт в песках Шуримы? Наверняка сложно было выбраться из пустыни. Палящее солнце, трудная местность, да еще и опасность нападения всяких тварей из Бездны. А ты с таким мощным артефактом столько лет целыми днями сидишь в Ущелье, разве не стоит побывать где-нибудь еще? Мир полон тайн, а ты — полон авантюризма, так чего упускать столько возможностей? Но, мир также полон опасностей, нужно быть готовым ко всему. Разве это не повод совершенствовать навыки? — Джин решил выложить самые веские аргументы сразу, чтобы завоевать доверие мальчишки, не застревая на долгой раскачке и уговорах. Эз задумался. Из той передряги в пустыне он едва выбрался живым, да и то благодаря перчатке. А вдруг где-то есть артефакт еще круче? Или просто классные и красивые места, а он из-за своих опасений, так и не побывает там? — Как Вы говорили?.. Боевая стойка? — решился-таки Эз, подымая взгляд на маску Джина. Она все еще казалась странной, но уже не отталкивающей, так что он решил попробовать довериться ему, к тому же, Хада сам предлагает помощь. — Да. Поза, из которой стреляешь, очень важна. Она должна быть правильной, ее важно отработать, чтобы тебя невозможно было застать врасплох. Покажи еще раз свой выстрел, — Джин подошел еще ближе, теперь стоя всего в шаге сбоку от парня. — Да как… Просто поднимаю руку и стреляю, ничего особенного, — Эз пожал плечами, но все же выстрелил в дерево. — Нет, нет, это никуда не годится, — Джин покачал головой и встал парню за спину. — Руку на линию с глазами, вот так, прямо, расправь плечи, твой корпус — это твоя опора при стрельбе. Хада крепко ухватил его за руку с перчаткой, направляя, второй рукой изменил его движение плеч, положил вторую руку парня на плечо основной руки. — Ногу, противоположную оружию, немного назад, да… вот теперь — стреляй. Эз выстрелил, но не особо думал о том, удобнее ли ему стало, а больше думал о Джине, что прижался грудью к его спине и почти положил подбородок ему на плечо, говоря в самое ухо. Парень и до этого мельком отмечал, что у стрелка довольно приятный голос, но теперь он был так близко, что даже мурашки по коже пробежали. Это было довольно странно, ведь всего полчаса назад он до трясучки боялся этого человека, а теперь они стоят почти в обнимку. Джин отпустил его руку, но отошел совсем немного — спиной Эз все еще чувствовал его близость, что с каждой секундой смущало все больше. — Теперь пробуй еще раз, сам, — Джин махнул рукой, и Эз попытался принять прежнюю позу, целясь в другое дерево. Так действительно выходило точнее, только вставать в эту стойку было немного сложно — каждый раз думать — что и куда. — Да, так, и правда, лучше, но, разве это эффективно в бою? Пока примешь позу… — с сомнением спросил Эз, немного нахмурившись. — О, главное запомнить это движение рук, остальное дело практики, — Хада снова прижался теснее, сводя и разводя руки парня. — Перчатку на уровень глаз, вторую руку к плечу, запомнил? — Д-да, — слегка запнувшись, ответил Эз, надеясь, что не сильно покраснел. Не то что бы Джин делал что-то странное, но такая близость слишком смущала, парень не привык, чтобы кто-то вот так откровенно его трогал. Разве что Тарик — мужчина любил часто обнимать и всячески тискать своего блондина, из-за чего теперь невольные ассоциации заставляли робеть и обмякать. Но сейчас-то совсем ни к чему так реагировать! Рядом не Тарик, а этот странный, все еще немного пугающий Хада Джин, нужно думать о тренировке! Джин усмехнулся, заметив такие перемены в состоянии мальчишки. — Хорошо. Тогда стоит закрепить теорию практикой. Немного побегаем, разомнемся, — Джин был все еще достаточно близко, чтобы Эз мог увидеть хитро сощуренные карие глаза под маской. — Может, в другой раз? Наверное, сегодня не слишком удачный день, — Эз даже сделал маленький шаг назад, но Джин ухватил его за руку, слегка проводя по его ладони пальцами стальной перчатки с другой руки. От этого Эз дернулся, как от удара током, но вовремя опомнился. Еще не хватало, чтобы Джин подумал, что он вырывается. Хада усмехнулся. Вот он — снова этот скачок. Только что парень весело щебетал о своем артефакте, потом забавно смущался от самых обычных прикосновений, а теперь снова у него паника на лице, такая явная, что ее можно черпать ложкой. Можно было бы скрутить его сейчас и делать все, что захочется, но Джин решил еще немного разогреть ему кровь, еще немного оттянуть удовольствие. Сейчас остро хотелось откинуть все напутствия Эвелинн к экспериментам и вытащить пару так удачно захваченных с собой ножей, но… Стало бы еще лучше, если перед этим мальчишка еще немного пропитается страхом. И чтобы у него появились силы сопротивляться. А для этого нужно его немного встряхнуть. В конце концов, стоит дать парню шанс защитить себя и свою честь. — Думаю, лучше все же сейчас, закрепить навыки, пока знания еще свежие, — Джин похлопал его по руке и, все же, отпустил. — А, эм… ну, только если не долго. А то… сегодня был длинный день, да и домой уже пора… — промямлил Эз, но с каждым словом его голос становился все тише под пристальным взглядом карих глаз. — Все зависит от твоих успехов, — хмыкнул Джин и выхватил свое ружье, крутнув его в ладони. — Можешь сражаться открыто, можешь убегать с применением любых умений. Все как в реальном бою. А я буду следить, как хорошо ты усвоил мои наставления. Эз едва удержался, чтобы не улыбнуться облегченно. Вот она, надежда на спасение! Стрелок сказал, что он может убегать, осталось всего-то добраться до платформы призыва, а уже там, в реальном мире, Джин не сможет за ним гнаться! Возможно, это лишь его пустые опасения, но лучше убраться отсюда, пока ситуация не зашла дальше обычной тренировки. От этого психа можно ждать чего угодно. От мыслей о спасении Эза отвлек резкий выстрел — ему пришлось спешно отскакивать от пули, едва не попавшей ему в ногу. — Не стой столбом, мы уже начали, — Джин еще раз крутнул ружье, вставляя замену истраченному патрону. — Что-то не видно, чтобы ты вставал в свою стойку, которой учил меня, — скептически заметил Эз, пытаясь выиграть время и собраться с силами. Вряд ли Джин так легко его отпустит, придется быть максимально быстрым и изворотливым. — Почему же? Да, я не кладу вторую руку на плечо, но ружье не такое громоздкое, как твой артефакт, да и стальная перчатка не добавляет свободы движений. Но, сам видишь — моя рука строго прямая, на одной линии с глазами, плечи расправлены. Я уж точно не стреляю, как попало. За ровной и спокойной речью новый выстрел был таким неожиданным, что блондин едва не вскрикнул. Вскинув руку, он попытался выстрелить в ответ, но Джин будто испарился. — В такой позе ты ни за что не попадешь, — голос зазвучал откуда-то сбоку, и Эзреаль спешно развернулся для новой атаки, но даже не успел прицелиться, как новая пуля заставила отскочить. А Джин снова будто растворился среди деревьев, густо посаженных вокруг поляны для тренировок. Встревоженный, Эз попытался мысленно успокоить себя, а сам же метнулся в лес, чтобы не быть подсадной уткой на открытой поляне. Вспомнив о первоначальном плане, он побежал было в сторону платформы призыва, но два новых выстрела тут же заставили его развернуться. Спустя еще несколько зигзагов между деревьями, Джин все же показался ему на глаза. — Ты собираешься хоть как-то отбиваться? — блондин попытался игнорировать так и сквозящее в интонации стрелка презрение, и вскинул руку для выстрела. — Не так! — еще более раздраженно рявкнул Джин, и новый выстрел попал блондину точно в руку. Охнув от неожиданной вспышки боли, Эз снова снялся с места, пытаясь скрыться между деревьев. Теперь это уже совсем не походило на дружеский спарринг, его гоняют по лесу как дичь на убой. Но, вроде бы новых выстрелов не слышно. Парень остановился, внимательно осматриваясь по сторонам, пытаясь уловить приближение противника. — Когда ждешь атаку, лучше задействовать не только зрение, но и слух, — тихий голос зазвучал у самого уха, и блондин вскрикнул от испуга, дернувшись в сторону. Но Джин резко схватил его, заламывая руки за спину. — Ай! Да, да, я проиграл! Все, отпусти меня! — задергался парень, силясь вырваться из стальной хватки. — Игра окончена, а ты даже не пытался выиграть, — хмыкнул Хада и легким движением накинул на руки парня веревку. Кожаная плеть, будто зная о задаче, сама крепко обвилась вокруг предплечий и запястий блондина, стягивая и не давая пошевелиться. — Что ты делаешь, псих! — взвыл Эз, пытаясь лягнуть противника, но его грубо вжали грудью в лежащий рядом большой камень. — Одна игра закончилась, время новых забав, — насмешливый голос звучал совсем близко, но, к счастью, никаких заставляющих краснеть ассоциаций уже не вызывал, а только побуждал сильнее брыкаться. Заехав пяткой по стальному сапогу, блондин охнул от боли и вжался лбом в шершавую поверхность камня. — Ты с самого начала все это задумал! А ведь я!.. — Эз осекся, едва не сказав «я доверял тебе». — Что, уже даже без уважительного обращения на «вы»? Где твои манеры, мальчик, где твое воспитание? Тебя разве не учили не ходить за взрослыми в безлюдные места, даже если тебе предлагают конфету? — Ты не дал мне выбора! — Эз еще раз возмущенно дернулся, но был накрепко прижат к камню. — Да ну?.. Насмешка в голосе была настолько откровенной, что блондин даже перестал брыкаться. Он поступил как самоуверенный идиот. Разумеется, он мог отказаться, мог вырваться из хватки Джина тогда, в Мраморном зале, он привлек бы к себе внимание и наверняка кто-нибудь оттащил его подальше от этого безумца и тот не смог бы ничего с этим сделать. Любой идиот знает, что к Джину лучше не подходить вовсе, так что его мигом бы спасли, посетовав, в какой опасности чуть не оказался «такой юный парень». И, даже если блондин и не думал тогда об ущемленной гордости, он все равно не вскрикнул, не вырвался. Побоялся это сделать. А теперь, сколько не вырывайся — все без толку. — И что ты мне сделаешь? Я здесь бессмертен, — зло выплюнул Эзреаль, тупо уставившись в дерево перед собой, распластавшись по камню. — О, я сегодня добр. Великодушен так сказать. Я дам тебе желанный выбор. В первом случае я развлекусь так, как больше всего люблю. Да, ты верно заметил, ты здесь бессмертен, но ведь в этом есть и своя прелесть, как думаешь? Здесь любые ранения мгновенно заживают, причиняя лишь короткую, хоть и острую боль. Но, что если я не стану вынимать из раны нож?.. Она сможет затянуться или будет причинять боль все время? У меня еще не было возможности выяснить это. Или, например, если я очень постараюсь отрезать тебе что-либо. Ох, столько будоражащих перспектив… — под конец фразы голос Джина совсем перешел на возбужденный шепот, от чего у Эза к горлу подступил комок липкого ужаса. — А… второй вариант? — как можно скорее спросил он, лишь бы Джин не увлекся картинами пыток в своем сознании и не отбросил все остальные методы развлечений. — О, он довольно банален, но тоже не лишен толики легкой интриги. Меня так страстно уверяли, что и подобный досуг придется мне по вкусу, что я обязан попробовать… Я просто тебя изнасилую. — Оу, — только и смог выдавить Эз. Пролежав несколько секунд, тупо уставившись в одну точку, он только и смог спросить: — Так ты, э, гей? — Что? Нет-нет, меня не волнуют такие незначительные аспекты, как половая принадлежность. Это ведь все равно лишь метод избавления от скуки. Голос в последней фразе даже показался Эзу доброжелательным, но напряжение в воздухе подсказывало, что Джин просто ждет. Ждет, что парень сам примет решение, но этот выбор был самым жестоким и нечестным за всю его жизнь. Конечно, перспектива банального изнасилования пугала совсем не так сильно, как жестокие пытки, но он долен был сам озвучить свой приговор — как именно с ним будут развлекаться. — Я… Боги, ты и так знаешь, что я выберу второй вариант, — прошипел сквозь зубы блондин, когда Джин нетерпеливо заставил его посмотреть на себя. Хватка на подбородке стала еще жестче — Джин слегка склонил голову, лукаво сощурившись. — Да, я выбираю изнасилование, черт возьми. — Хороший мальчик, — Хада отпустил его челюсть и снисходительно похлопал по щеке. — Зачем тебе все это? — спросил блондин, пытаясь хоть как-то отвлечься от ощущения, как поясницы касаются холодные металлические пальцы — Джин даже не стал снимать стальную перчатку. — Я уже говорил. Что только с людьми не делает банальная скука… — голос стрелка звучал так, будто он и сам не слишком воодушевлен своей затеей. Эз уже хотел спросить о том, что неужели нельзя найти что-то более интересное, но осекся, вспомнив, каким был первый вариант «развлечений». А парой секунд позже он охнул от неожиданности, ощутив, как по ставшим оголенными ягодицам скользнул прохладный воздух. — А это еще что?.. — Джин отстранился, чтобы поднять с земли какой-то предмет, выпавший у парня из кармана. Почувствовав временную свободу, Эз резко дернулся в попытке сбежать, но тут же был больно припечатан лбом о камень. — Еще раз попробуешь так сделать, и я передумаю, парень, ты меня понял? А теперь отвечай, что это такое, — Хада ткнул ему почти под нос какую-то маленькую баночку. — Это… — Эз хотел было огрызнуться и дернуться снова, но запнулся, едва не задохнувшись от стыда. И какого черта он вообще таскал ее с собой! Конечно, все мечтал, что Тарик сам проявит немного страсти и не придется ждать прихода домой. Эз вообще о многом мечтал в своих жарких мыслях, даже представлял в них эту самую дурацкую поляну. Секс на свежем воздушке — это ведь такое разнообразие! Теперь он смотрел на припасенную баночку почти с ненавистью, потому что в итоге все его пошлые фантазии самым прямым образом исполняются с абсолютно чужим ему мужиком, с ионийским психом, который решил его изнасиловать! — Ну?.. — Хада ухватил его за волосы, снова заставляя посмотреть на себя. Теперь это наконец-то начинает быть интересным. На лице парня смешалось столько несочетаемых эмоций — и гнев, и стыд, и ненависть, присыпанная отчаянием. Все те немногочисленные разы, когда Джин решал переспать с кем-либо, у его партнеров было только две реакции: или человек даже не догадывался, кем является Джин на самом деле и легко сдавался ему в руки, либо, наоборот, знал, и потому гневно сопротивлялся или молил о пощаде. И то и другое было неимоверно скучным. Хада уже опасался было, что и в этот раз будет точно так же, но, несмотря на то, что мальчишка знал, кто перед ним, он не только боялся или ненавидел, а еще и испытывал жгучий стыд, заставляющий краснеть все лицо. И это было… забавно. Интересно, сможет ли этот стыд вытеснить остальные чувства? Насколько сильным может стать это противоречие?.. — Это… любрикант, — почти прошептал Эз, пытаясь отвести взгляд. — М-м-м? — Хада явно веселился от такого поворота событий. — Объясни поподробней. — Смазка. Чтобы… чтобы не было боли, — просипел парень, ощущая, как горят щеки. Это странное «изнасилование» приобрело совсем дикий сценарий, просто попытаться абстрагироваться и перетерпеть уже никак не выйдет. — Любопытно. Кажется, ты довольно осведомлен в этом деле. И уже обучен. Я думал, придется экспериментировать вслепую, но, оказывается, ты можешь поделиться знаниями. Как удачно. — Да не буду я ничего рассказывать! Делай уже, что ты там задумал, и отпусти меня, наконец! — блондин снова возмущенно дернулся. — Позволь-ка мне объяснить доходчивей, — вкрадчивым голосом начал Джин, резким движением разворачивая парня, заставляя сесть на камне к себе лицом. — Я делаю все это ровно до тех пор, пока мне это интересно. А просто надругаться над твоим тощим тельцем — это до банального скучно и не представляет никакой ценности. Поэтому искренне советую сделать все, чтобы мой интерес задержался на этом занятии, потому что иначе мне будет даже жаль тебя. Но совсем чуть-чуть. Что ценнее — твоя гордость или твоя психика? Многие сходили с ума лишь от вида моих творений, а ты после всего этого еще и останешься в живых… — Хада покачал головой. — По-моему, это невероятно щедрый выбор с моей стороны. Тебе всего лишь нужно отбросить свои глупые предрассудки и помочь мне увидеть в таком нелепом занятии, как секс, что-то интересное. Возможно даже, мы оба получим удовольствие, я не против. Что скажешь? Джин приподнял его голову за подбородок, внимательно глядя в глаза, и Эзреаль уже не решился отвести взгляд. Разумеется, между этими двумя вариантами развития событий была огромная пропасть. Эз даже не хотел представлять, что этот псих может сотворить с ним, и ни капли не сомневался, что даже здесь, в Ущелье, Хада способен довести его до сумасшествия. Хотя, вариант получить удовольствие тоже не казался радужным. Это было слишком грязно, слишком стыдно, с острыми нотками предательства и измены. Но… — И что ты хочешь, чтобы я сделал? — тихо спросил блондин, все еще не отрывая взгляда, наблюдая, как карие глаза под маской хитро сощурились. — Ты прямо показываешь чудеса рационального мышления для столь юного возраста, — стальная перчатка почти ласково коснулась щеки парня. Несколько секунд Джин смотрел на него с лукавым прищуром, после чего сказал: — Возбуди меня. — Что?.. Эм… — Эз запнулся, смутившись. — Ну, тогда, может, развяжешь мне руки? Так будет намного удобнее. Ну, раз уж мы уже все выяснили и все такое… — Нет-нет, не думаю, что веревка сильно помешает. Как по мне, она даже добавляет пикантности, — а особенно пикантности для Джина добавлял взгляд парня. Блондин не просто банально сломался из-за пугающих альтернатив, это было взвешенное решение, пусть и пропитанное насквозь чувством стыда и ущемленной гордости. Возможно даже, в других обстоятельствах он и сам был бы не против, но боится признаться в этом, боится даже допустить подобную мысль. На несколько секунд Эз не выдержал и крепко зажмурился. Это все абсурд, нелепый абсурд. Все не так должно было быть. Его вообще не должно было тут быть, Джин мог выбрать кого угодно, но выбор пал на него, просто потому что они случайно столкнулись в Мраморном зале. А в итоге все дошло до… этого. Нелепой, ужасно смущающей ситуации, на которую Эз подписался сам и при том почти добровольно. Открыв глаза, он посмотрел снова на белую маску перед собой. Джин терпеливо дал ему эти несколько секунд собраться с мыслями. Возможно, если постараться, все будет не так уж ужасно. Хотя, легче от этого не становилось. Блондин не стал задавать новых нелепых вопросов вроде того, как именно ему надо возбуждать. С тяжелым вздохом он скользнул вниз, опускаясь на колени. Это слишком, слишком, слишком… Черт возьми, он хотел сделать это с Тариком. Более того, мечтал об этом, но слишком правильный Таргонец так и не позволил ему, а теперь он осуществляет очередную фантазию с… К черту. — Тогда тебе самому надо снять штаны, — сказал Эз, нервно облизывая губы. — О, разве это проблема, — хмыкнул Хада, стягивая с себя белый плащ. Под ним оказалась длинная, традиционная ионийская туника, перевязанная широким шнуром. Штаны свободного покроя легко скользнули вниз, и Эз нервно сглотнул, уставившись на «поле» своего действия. — Ты когда-нибудь делал это раньше? — Нет… — тихо выдавил Эз. — Не надо так нервничать, — Джин взял его за подбородок, поднимая голову, и мягко провел пальцем по губам. — Я оценю твои старания. Блондин смущенно кивнул и закрыл глаза, послушно открывая рот. Все должно быть не так, совсем не так! Эти сумасшедшие качели эмоций в конец выбили его из колеи. Джин только что угрожал ему, а теперь ведет себя совсем по-доброму, говорит именно те слова, которые парень хотел бы услышать в такой ситуации. Он должен был злиться, ненавидеть, сопротивляться, но чему было сопротивляться? Проникновенному взгляду? Мягкой ладони — живой и теплой, а не в стальной перчатке, — что лежала у него на голове и не заставляла даже, нет, лишь мягко направляла его действия. При всем желании блондин не мог найти внутри себя ни капли злобы, осталось только смущение и легкое, но начавшее щекотать чувство возбуждения. Это было неправильно, но он не мог сопротивляться этому чувству, а наоборот, начал входить во вкус, насколько абсурдно это ни звучало. Даже затекшие руки уже не доставляли такой дискомфорт. И, когда Джин отстранил его голову, он посмотрел наверх не с досадой и раздражением, а рассеянно, с недоумением, так и оставшись сидеть с приоткрытым ртом. — Вполне неплохо, но у нас впереди более интересные части, — стрелок легко поднял его на ноги, усаживая на все тот же камень. Эз закусил губу, опираясь на связанные предплечья, когда Джин задрал ему ноги, стаскивая с него штаны до конца. Парень зажмурился, когда щелкнула крышка той самой злополучной баночки, но, так и не ощутив ожидаемой прохлады у входа, резко дернулся. — Нет, это не так надо!.. — подавив стон резко сжатыми губами, Эз зажмурился и выгнулся, напрягшись всем телом. Хада и не думал его как-то растягивать и подготавливать. Но смазкой, все же, воспользовался — поэтому, наверное, и не было так больно. Возможно, конечно, это было действие магии Ущелья, но боль была лишь вспышкой — яркой, резко прострелившей все тело, но короткой, оставившей после себя лишь напряжение. — Расслабься, мой мальчик, все ведь не так уж плохо. Я же вижу, что тебе нравится, — голос, зазвучавший у самого уха, заставил вздрогнуть. Вкрадчивый, с легкой хрипотцой возбуждения, он вконец вогнал парня в краску, заставляя смущенно кусать губы. И что теперь, врать, что не нравится? Да, это было в корне неправильно, парня раздирало это противоречие, но он ничего не мог с собой поделать, поэтому, издав какой-то неясный, всхлипывающий звук, он медленно выдохнул, стараясь расслабить напрягшиеся мышцы. Джин откровенно усмехался, глядя на яркую гамму эмоций на лице мальчишки. Внутренние сражения гордости и похоти парня были такими явными, что это определенно стоило всех усилий. Покрепче ухватив парня за тощие бедра, Хада сделал пробный толчок, довольно выдыхая. Обычно, даже на самых ярких постановках, он старался сдерживать себя, держать свои эмоции под контролем, чтобы все от начала и до конца было сделано идеально, но сейчас действительно можно было расслабиться и отпустить все те животные инстинкты, что спали где-то глубоко. Даже если это банальная, незамысловатая похоть, в этот момент можно было дать ей волю, ведь она так удачно сочеталась с его новым развлечением. Парень под ним выгибался и сжимался, упрямо жмурясь и стискивая зубы, все еще внутренне сопротивляясь, цепляясь за остатки гордости. Джин так до конца бы любовался этой картиной, этим восхитительным выражением на раскрасневшемся лице блондина, но округлый камень был слишком неудобным, приходилось прикладывать усилия, чтобы не дать мальчишке соскользнуть вниз, ведь из опоры у него были только связанные руки за спиной. Цыкнув от досады, Хада все же ослабил хватку и резким движением перевернул мальчишку на живот. Теперь парень был полностью распластан на шершавой поверхности, одной ногой кое-как упираясь в землю. Вторую ногу Джин ему подогнул, согнув в колене, заставив широко развести бедра. От нового вторжения Эз не выдержал и застонал, его снова поразила вспышка боли, но сразу за ней последовала волна удовольствия, в новой позе под другим углом стало совсем иначе, невыносимо приятно. Он все равно упрямо стискивал зубы, но теперь нет-нет, да издавал эти сдавленные, скулящие звуки. — Не нужно сдерживать голос, не сопротивляйся своим чувствам, — с этим тихим, хрипловатым шепотом Хада коснулся пальцами его губ, заставляя приоткрыть рот. Это стало последней каплей. Всхлипнув, Эз протяжно застонал, выгнувшись, подставляясь под новые и новые толчки. Потому что… Он был рад стонать. Он хотел стонать, потому что Тарик всегда ему запрещал. Заставлял сдерживать голос, скрадывая все звуки влажными поцелуями, потому что иначе это слишком пошло, совсем не так, как положено. Парням не пристало так откровенно выражать удовольствие. А теперь… здесь, с этим странным, жутким Джином, который вроде как его насилует — было можно вообще все. И стонать, и кричать, и делать минет, и получать взамен сильные, почти грубые толчки, такие, какие всегда хотелось получить взамен тех мягких и медленных движений Таргонца. Это было так остро, так нужно ему все это время, но парень забил на все остатки гордости и разума. И плевать, что совсем не так оно должно быть. Каждый новый толчок подводил его к грани, а ведь его члена даже не касались. Кончив с протяжным стоном, Эз уперся лбом в теплую поверхность под собой, пытаясь отдышаться, невольно прислушиваясь к ощущению, как где-то глубоко внутри стало тепло, а под животом расползается липкое пятно, которое, стекая, пачкало бедра. Это ведь совсем не так должно было быть, ему было стыдно за это удовольствие, но, черт возьми, это было так… хорошо. — Теперь ты удовлетворен? — тихо просипел он немного севшим голосом, пытаясь придать тону как можно больше раздражения, пытаясь вернуть почти разбежавшиеся остатки гордости и самообладания. — Хм, и ты тоже, думаю, вполне, — хмыкнул Джин, наконец, вставая с его спины. Эз вспыхнул, но, несмотря на все свое возмущение, так и не нашел, что ответить. Врать и отпираться было бессмысленно и глупо. — И что теперь? — спросил он минуту спустя, когда Джин уже успел вытереться и надеть штаны, а он все так же сидел, тупо уставившись в землю. — Хм? А ты ждешь чего-то еще? Ты свободен, — Джин пожал плечами и легко коснулся веревки, освобождая парню руки. И правда, чего вообще было ждать? Джин наигрался и просто ушел, так и оставив его сидеть у камня. Эз нашел в себе силы натянуть одежду, но так и не смог встать, оперся на камень спиной, закрыв лицо руками. Джин ушел, забрав с собой и все угрозы, и насмешки, и вкрадчивые шепотки, он был свободен. Но жгучее противоречие в груди так и осталось.* * *
Эз просидел на тренировочном поле еще добрых полчаса, пытаясь унять поднявшийся внутри хаос. Он даже особо не думал ни о чем, лишь тупо пялился в траву перед собой, пытаясь собрать разбежавшиеся эмоции в хоть какие-то адекватные мысли. Он вышел, когда решил, что может вполне нормально ходить, не шатаясь на дрожащих ногах, и когда нашел в себе силы вернуться к реальности. Ведь, что ему еще делать, кроме как жить дальше? Жертвой изнасилования его не назовешь — кости целы, одежда — тоже, а психологическую травму могло нанести разве что осознание того, что это, черт возьми, оказалось чертовски приятно, а это как-то неправильно. Вопрос «почему?» можно было даже не задавать — этот вопрос уже мчал к нему навстречу с обеспокоенным лицом. — Эзреаль! Ты где пропал? — Таргонец выглядел удивительно встревоженным, ведь обычно он славился непрошибаемым спокойствием. — Мы ведь собирались поужинать в новом кафе, помнишь? — Я… я забыл. Решил потренироваться немного, мне кажется, я немного не в форме… — Эз лил эту откровенную ложь, но с каждым словом его голос становился все тише. Тарик волновался за него. Он не обижен за пропущенный ужин, он именно беспокоился. Тарик всегда заботился о нем. А он… Блондин почувствовал, что у него дрожат губы и окончательно затих. — Ох, звезды… — Тарик взял его лицо в ладони, но через секунду отпустил, решительно беря за руку. — Ты в порядке? Что-то болит? Нет? Ладно, идем домой, там расскажешь, что стряслось. Эз послушно поплелся следом, опустив голову. Он чувствовал себя неимоверно паршиво, он ощущал себя предателем. Но, чем дольше они шли, тем больше времени было подумать: что он скажет? А стоит ли вообще что-то говорить? Прости, милый, мне понравился секс с чужим мужиком? С другой стороны — а в этом ли проблема? Скорее всего, это был просто шок, некое состояние аффекта. Ведь все знают, что Джин опасен. Он угрожал ему, маниакально блестя глазками. Еще бы тут не ощутить эйфорию, что тебя не порезали на мелкие кусочки в стремлении узнать разные свойства Ущелья. А все эти пристальные проникновенные взгляды и фразочки, сказанные вкрадчивым голосом, кого угодно собьют с толку. Но, даже если так — что ему делать? Они с Тариком уже успели прийти домой, но Эз так и топтался на пороге за спиной Таргонца, кусая губы в сомнении. Стянув дорожный плащ, Тарик развернулся, глядя на него обеспокоенно, но не стал ничего спрашивать сразу в лоб, а подошел и крепко обнял парня. — Что стряслось, Эз? — тихо спросил мужчина, когда парень решился поднять голову. Говорить ли? Блондин закусил губу, понимая, что не сможет хранить это в себе. Слишком мерзко ему было от этого всего, слишком тяжело, может, стоит выговориться просто для того, чтобы стало легче. Тарик всегда был очень понимающим и чутким, он сможет утешить и поддержать. — Я просто… повел себя наивно. Забыл, что далеко не все такие добрые, как ты. Он… проявил доброжелательность, поначалу, а я повелся и… — блондин замялся, снова кусая губы. Он бормотал Тарику куда-то в грудь, не решаясь смотреть на него. Так было легче — делать вид, что говоришь сам с собой. — Кто? Эз тихо засопел носом. И почему он не подумал сразу? Узнав имя, Тарик точно взбесится. Он ненавидит Джина, он был самым ярым противником того, чтобы сохранить ему свободу. Но, сказав «А», придется сказать и «Б», раз уже начал. — Джин, — блондин выдавил это слово как можно тише, но все равно тут же ощутил, как руки на его плечах сжались крепче. Уже не давая прятаться и шептать, Таргонец решительно отстранил его, глядя в лицо. — Что он сделал? Он делал больно? Пытал тебя? Эз с удивлением отпрянул от шатена, глядя недоверчиво. В лице Тарика не было сострадания, только гнев. — Почему ты… Нет, ничего такого, я не пострадал, просто… — Тогда что? Что он сделал? — Это были… более… интимные вещи, — блондин поджал губы, хмурясь. Похоже, его душевным здоровьем не особо заботятся. Вздохнув, Тарик отпустил его, задумчиво почесав подбородок. — Это… неожиданно. Но, мы все равно должны сообщить остальному Совету, такое нельзя ему спускать. Ты мог серьезно пострадать, Эз! Зачем вообще ты пошел за ним? От такой реакции Эз буквально вскипел: — Потому что… Да какая уже теперь разница! Черт возьми, я не сильно ощущаю себя униженным, да, хотя спасибо, что так заботишься о моем состоянии! И это был сарказм, если вдруг не заметил! Я сказал тебе, потому что был в смятении, это было… страшно! Мерзко! Это было… неправильно! Я думал… — блондин запнулся, переводя дыхание. — Я думал, ты сможешь поддержать меня и успокоить, помочь забыть об этом, а ты только и думаешь о том, чтобы упечь его за решетку, в своей ненависти готов выставить мой позор на всеобщее обозрение! Ты хоть думаешь о том, как я буду жить дальше, если Совет решит все же запереть его? Как на это отреагируют люди, другие бойцы? Эй, того психа Хаду все же закрыли, потому что он изнасиловал другого бойца! Ой, правда, а кого? Да того блондина из Пилтовера! Очень весело, спасибо! Эзреаль стоял, стиснув кулаки, и тяжело дышал. Что ж, все же это помогло — он выговорился и стало легче, только все вышло совсем не так, как он ожидал. — Я… прости. Ты прав. — Тарик вздохнул и примирительно протянул руки. — Прости меня, я не должен был позволить гневу взять контроль над моим разумом. Мы не будем ничего никому говорить, раз ты так хочешь. Просто переживем это вместе, хорошо? Шмыгнув носом, Эз позволил себе упасть обратно в объятья шатена. Может, иногда Тарик и перегибал палку в своем стремлении к правильности и справедливости, но он был ему самым родным человеком, единственным, кто у него был. Что он будет делать, если потеряет его? Ему некуда идти, не к кому обратиться. Да, у него есть друзья, но Тарик стал ему действительно родным. — Давай… попьем чаю? Хороший напиток всегда помогает успокоиться, — шатен слегка похлопал Эза по спине. Блондин последний раз шмыгнул носом и отстранился, кивнув, после чего стал растирать лицо. Нет, он не плакал, но кожа казалась онемевшей. Весь сегодняшний вечер был полон абсурда и поскорей бы он уже закончился. Может, завтра, с новым днем, окажется, что это все был идиотский сон? Хотя, наверное, в глубине души Эз нет-нет, да допускал мысль, что некоторые моменты этого вечера были слишком приятными, и было бы обидно, если б это был сон. Но эта мысль проскальзывала совсем мимолетно, лучше на ней не задерживаться. Так будет спокойнее. Скоро этот дурацкий вечер закончится, и он просто будет жить дальше, как и жил. Ничего не изменится. Но абсурдный вечер еще мог успеть припасти ему неприятных моментов. Тарик умел заваривать хороший чай, от него действительно по телу разливался покой и умиротворение. Эз выпил всего глоток, но уже почувствовал себя немного лучше. Но Тарик не спешил пить, смотрел куда-то в сторону, будто задумавшись. — Знаешь, наверное, не стоит так сразу поднимать эту тему, но… Ты же меня знаешь. Я во всем ищу скрытый смысл, подтекст, или хотя бы, положительные моменты. Так что, я задумался… Может, это просто испытание, посланное космосом? Ну, то есть, ты же знаешь, я все верю, что ты сможешь взглянуть на звезды так же, как и я, так что, может, теперь… негативные ассоциации помогут откинуть лишние земные потребности и… взглянуть на мир со свежей головой? — Шатен все вертел в задумчивости ручку от чашки, но, под конец фразы, поднял взгляд на парня, глядя с затаенной надеждой. А Эз сидел, будто его по голове огрели лопатой. Или сковородой. Внутри что-то мелко, но резко надломилось, оставляя противное, тянущее ощущение в животе, словно земля под ногами резко ухнула вниз. И с этим падением все тепло и умиротворение разом исчезли. — Наверное, может, так оно и выйдет, — кисло выдавил из себя блондин, надеясь, что его гримаса недовольства не слишком явная. Ведь Тарик смотрел на него с такой надеждой. Эз слишком рано остался без родителей. Они просто в один момент так и не вернулись из экспедиции, и парень, не зная, что делать дальше, решил тоже заняться археологией, надеясь, что однажды сможет узнать тайну исчезновения его семьи. Но одна из первых же вылазок к древним руинам чуть не закончилась его гибелью, лишь найденный артефакт — его перчатка, позволил ему спастись. А немного позже объявили о создании Лиги Чемпионов, в которую нужны добровольцы и просто те, кто видит себя в интересных и захватывающих сватках, но не желает никому вредить по-настоящему. В тот момент в мистическом Ущелье нашли приют многие заблудшие души. Туда пришел он, были и другие сироты, вроде маленькой Энни, там оказалась Люкс, которой некуда было деться после ссоры с семьей. Магов не жаловали в Демассии, и она нашла убежище там, где она могла быть самой собой. Свое убежище нашел и блондин, но все равно в нем жила тоска и одиночество. Да, он нашел друзей, заводил девушек, даже увивался одно время за Люкс, но по итогу они разошлись, оставшись хорошими друзьями. А в какой-то момент он ближе познакомился с Тариком, и смог снова ощутить то самое семейное тепло и заботу, которой так не хватало все это время. Но Тарик был выходцем с Таргона, возвышенной сущностью, получившей божественное провидение, а Эз — обычным парнем с обычными потребностями. Вполне земными запросами простого юноши. Девушки девушками, но теперь он был с Тариком, а от кого еще просить любви, как не от самого близкого человека? Только вот Тарик рассматривал себя скорее как отчима, или духовного наставника. Он был рад заботиться о «покинутом всеми мальчике», но таких просьб откровенно не ожидал. Но, по итогу, не смог отказать, сдавшись в ответ на бесконечные вздохи и уговоры. Эз понимал, что Таргонец — человек возвышенных чувств, и его любовь чисто платоническая, а всякие плотские утехи ему ни к чему, но не видел другого выхода. Теперь же Тарик явно надеялся, что выходка Джина избавит его от этой низменной повинности. Эзреалю хотелось взвыть в голос. Тарик был рад, что его блондина изнасиловали, потому что теперь не придется с ним спать! Все-таки он зря все рассказал. Все обернулось еще хуже, чем можно было представить. Похоже, теперь его жизнь уже не вернется в привычное русло. Тарик, глядя на замешательство парня, встал и, подойдя, крепко обнял его. — Не переживай так. Все будет нормально. Все забудется, как дурной сон, а впереди будет только светлая жизнь. Ты же знаешь, я всегда рядом, чтобы поддержать, — он мягко потрепал его по волосам. — Я знаю… Спасибо, — Эз вздохнул, обнимая его руки в ответ. — Ну, хоть целоваться-то нам можно будет? — Конечно, — Тарик мягко засмеялся и ласково чмокнул его в нос. — Конечно можно.