* * *
Спустя время Эз понял, что даже разговор с Люкс особо не помог. Он больше не поднимал с ней тему о Джине, но втайне все равно верил, что стрелок не настолько плохой человек, как все о нем думают. У многих в Ущелье было темное прошлое, так почему всеобщая ненависть направлена только на этого ионийца? Правда, даже самому себе блондин не мог объяснить, почему был так уверен в невинности Джина. Все, что он знал о нем — это слухи, и слухи самые безрадостные. Но, как ни старался, парень не видел в нем того самого маньяка, который вырезал людей пачками. Это казалось абсурдом, даже с учетом того, что Джин угрожал ему жестокой пыткой. Все потому, что сейчас уже те угрозы казались какой-то странной игрой, возможно Джин просто добивался той противоречивости. А может даже, он просто понравился Джину, но стрелок знал, что блондин не одинок, и решил подстроить все так, чтобы у обманутого им парня не было угрызений совести? Слишком много вопросов и предположений. Но, чем больше шло времени, тем сильнее Эз чувствовал зудящую неудовлетворенность. И тем чаще думал о том, кто уж точно смог бы помочь ему с этим, думал о тех самых руках, что держали так крепко, не давая больше думать ни о чем, кроме жгучего удовольствия. Вспоминая об этом, парень думал, что даже если бы Тарик не отказался бы от интимных вещей, он не так уж был бы рад близости с Таргонцем. Хотя ладно, нет, он любит Тарика и со временем мысли о любых других партнерах выветрились бы из головы. Но отказ Тарика теперь больно давил на самое сокровенное, раз за разом возвращая парня к мыслям о таинственном и недосягаемом ионийце. Только вот никакие фантазии и воспоминания не приближали его к заветной мечте. Эз ровным счетом не знал, как вообще подойти к Джину, как к нему подступиться, как предложить ему снова переспать. В их первую встречу стрелок ясно дал понять, что слабо заинтересован в сексе, значит, вряд ли бы согласился на повторение «развлечения». Наверное, вообще бы убил за такое предложение. Только вот, убил бы? Хада не показался парню настолько вспыльчивым. Да и сумасшедшим маньяком не показался, хоть и говорил некоторые довольно жуткие вещи. В поисках подтверждения своим мыслям, Эзреаль принялся изучать архив, в котором были собраны записи обо всех постоянных бойцах. Но с удивлением обнаружил, что даже в библиотеке о стрелке толком нет никакой информации. Ни биографии, ни настоящее ли имя Хада Джин, ни даже фотографии, хотя Эз был уверен, что внешность Джина была раскрыта. Совет опасался, что скрываясь за своей вечной маской, Виртуоз опять мог бы попытаться выдать себя за кого-то другого, потому открыли его внешность, но теперь выяснилось, что все фотографии спешно убрали. У Джина оказалось слишком много «поклонников», которые мечтали о мести знаменитому убийце, так что в записях он нем не было сказано даже то, где он теперь живет. Эзу оставалось лишь тяжко вздыхать. В архиве было лишь то, что и так знал каждый, что Джина долго считали таинственным духом, а после его выследил и поймал Орден Кинку. Мудрый мастер Кусё со своим учеником Зедом и сыном Шеном долгие годы искали убийцу, в ходе расследования помогая людям и селениям, что пострадали от рук Золотого Демона. Единственной зацепкой стали записи из тюрьмы, где говорилось, что Джин показал себя смиренным и кротким, а так же блестящим учеником во многих направлениях, включая кузнечное дело, рисование и танцы. Многие служанки вспоминали, что он был вежливым и даже внимательным к чужим проблемам и делам, всегда был хорошим собеседником. Их всех разочаровывало лишь то, что мужчина так и не оставил своих «болезненных наклонностей», и со временем все старались избегать щекотливой темы, лишь бы не тревожить душу заключенного, надеясь, что постепенно дурное увлечение все же забудется. Вздохнув, блондин отложил в очередной раз перечитываемые заметки служанок. За десять лет в тюрьме Джин так и не забыл, с новыми силами вернувшись «на сцену» сразу после побега. Но, после года беспорядков в Пилтовере, он неожиданно сдался сам. Эзреаль знал об этом со слов Тарика, в тот день шатен вернулся домой в редком бешенстве, и рассказал о том, что остальные члены Совета повели себя настолько неразумно, что оставили Джина на свободе. А все потому, что Камилла сама просила их об этом. Она рассказала о том, что он сдался добровольно, а значит, в перспективе мог стать бы порядочным гражданином. Блондин задумался об этом теперь. Действительно, что еще, кроме как решение оставить свои кровавые выходки могло заставить его сдаться? Но основной проблемы это не меняло — Эз все еще не знал, как подойти к стрелку. Вряд ли Джин будет сильно рад услышать, что Эз в курсе подробностей его поимки. С этого начать разговор точно не выйдет. Так что, даже получив довольно веские подтверждения идеи «нормальности» Джина, блондин не имел никаких точек соприкосновения для хоть какого-нибудь разговора. Очередным утром в Мраморном зале Эз тяжело вздохнул, задумчиво глядя на порталы перед собой. На самом деле у них была общая тема. Они оба бойцы Ущелья. Может, оказавшись на одном поле боя, удастся завязать разговор? Блондин в сомнениях уставился на портал, стоящий немного в стороне от остальных. Как и прочие, огороженный квадратом цепей, он выглядел немного одиноко. Еще бы. Туда почти никто не ходил, никто не хотел встретиться с тварями, которых в Ущелье заперли. Но Джин проводил все свое время именно там. Стоять весь день в Мраморном зале, надеясь увидеть его и предложить, например, тренировку, было бы глупо, оставалось лишь пойти в этот одинокий портал, надеясь отыскать стрелка там. Но, едва парень шагнул в проем между столбиков с цепями, ему на плечо легла чья-то тяжелая рука. — Ты уверен, что ничего не перепутал? Это оказался Шен, он хмуро глядел на парня, скользя по его лицу изучающим взглядом. — А тебе какое дело? Туда ведь ходят и люди. Ноксианцы там, Джин туда ходит, — Эз нахмурился, с вызовом вскидывая подбородок. — Не стоит быть столь легкомысленным. Это опасное место, — Шен убрал руку с его плеча, и его взгляд стал уже не таким серьезным. — Ты что там забыл? — Ну… Надеялся там найти кое-кого, так, поговорить. Решил, что это удачная мысль, люди ведь тоже туда ходят, ну, тот же Джин, например, — пробурчал парень, спешно ища нормальные оправдания. — Джин — совсем другое дело. Ему там и место, — хмуро сказал Шен, скрестив руки на груди. — А… Ну да, ты ведь его ловил когда-то, — Эз в неловкости почесал пальцем щеку и подумал, что Шен наверняка ненавидит Джина даже сильнее, чем Тарик, но все же решил рискнуть: — А можешь рассказать мне о нем? Какой он человек? — С чего вдруг такой интерес? Джин — чудовище в человеческом теле. Но все и так это знают. — Ох, ну это такое однобокое и обобщенное мнение, — Эз вздохнул. — Просто, я узнал кое-что. Необычное. И теперь пытаюсь выяснить больше, но даже не знаю, к кому обратиться. Пожалуйста! Мне кажется, что это очень важно! — Что важно? — от этого вопроса у блондина чуть душа не ушла в пятки, потому что его задал кто-то за его спиной, и это явно был обладатель того самого голоса из его снов. Джин положил руку ему на плечо, заглядывая через него, а Эз едва поборол желание отпрыгнуть подальше. — Да так! Ничего особенного! Просто… э… Тебе что-то нужно? — Эз неловко засмеялся, едва не приседая вниз в попытке уйти от касания. Было так странно — он так долго искал встречи с этим человеком, а теперь снова был готов сбежать при первой возможности. — От тебя — нет. Вы заблокировали проход, — Джин спокойно кивнул в сторону телепорта высокой сложности, будто и не замечая всей растерянности парня. — Ах, да! Конечно, прости! Проходи! — Эз спешно отошел, радуясь, что рука с его плеча наконец-то исчезла. Но тут же упрекнул себя, что чуть не пошел ко всяким жутким тварям ради встречи, а теперь опять трясется, как осиновый лист. Нужно было сказать хоть что-то, хоть как-то наладить контакт, иначе потом он никогда не решится. — Скажи… зачем ты вообще ходишь туда? Там ведь чудовища. Ты ведь свободен, тебя не заперли там, зачем же ходишь именно к ним? Джин посмотрел на него задумчиво. Блондин втайне радовался, что снова может видеть эти глаза так близко, и был удивлен, что Джин смотрит на него с неожиданной печалью, будто с какой-то тоской. — Ты верно заметил, меня чуть не заперли там, — наконец выдал он. — И я всякий раз думаю об этом: каково остаться отрезанным от всего мира? Жить вдали от дома, от всего, что ты когда-либо знал, утратить всякий счет времени, ведь в Ущелье всегда вечный день?.. Как по мне, даже тот, кто не был чудовищем, сошел бы с ума. Но все боятся туда ходить, ведь они чудовища, а я… вроде едва не приписан к их числу. Кто, если не я будет им единственной связью с реальностью? Несмотря на то, что это была четко взвешенная речь, Джин отчасти говорил правду — он сочувствовал тем, кто заперт в том месте. Пусть и не всем, но часть из них были близки ему по духу, хоть он и не считал их друзьями в привычном понимании. Но все же он видел, что парню нужна какая-то зацепка, какой-то толчок, Виртуозу уже даже надоело видеть все эти сомневающиеся, задумчивые разглядывания издалека каждый раз, когда они оказывались в Мраморном зале в одно и то же время. Ему было интересно, как парень поведет себя дальше, раз уж такая зацикленность на личности Джина у него держится уже больше месяца. Эз некоторое время ошарашенно смотрел на стрелка, но по итогу их общее молчание нарушил Шен, который неожиданно развернулся и ушел, презрительно фыркнув. Обескураженно обернувшись в сторону уходящему ниндзя, блондин снова посмотрел на Джина, пытаясь нашарить хоть сколько-нибудь адекватный ответ. — Ну, это… — Я пойду? — Хада снова кивнул в сторону портала, проходя к нему. — А, да, конечно, — Эз отступил еще на шаг, глядя как Джин, даже не обернувшись для прощания, исчезает в яркой вспышке.* * *
Кажется, лежать вот так перед сном и пялиться в потолок стало привычкой. Эз вроде и рассматривал белую поверхность над собой, ставшую серой от полумрака, а вроде и предавался воспоминаниям прошедшего дня. В том взгляде было столько тоски… Тяжело вздохнув, блондин повернулся на бок и закрыл лицо руками. Вот как он так ухитряется! Одним единственным взглядом передать столько смысла, столько эмоций. Джин носит маски, притворяется на публике, ярко выставляет напоказ свое безразличие и презрение, но показал парню свои настоящие эмоции одним единственным взглядом. После еще одного вздоха Эз стиснул руками подушку, обвивая ногами одеяло. Наверное, Джин чувствует себя совсем одиноко, но из гордости все время притворяется. Даже при той тренировке в Ущелье он делал вид, что жесток и безжалостен, но когда дело дошло до более интимных вещей, стал неожиданно таким добрым. Даже чутким. Говорил именно те слова, в которых так нуждался пойманный в ловушку блондин, сгорающий от стыда и страха. Ни у кого в мире не найдется для Джина доброго слова, но почему так необходимо клеймить кого-то за прошлые грехи на всю жизнь? Байки Ионии наверняка обросли сотней приукрашиваний, а за все возможные преступления Джин и так уже очень долго пробыл в заточении. Но Эз-то сегодня все понял. Так что теперь, возможно, если он поговорит со стрелком об этом, то тот сможет стать искренним хоть с кем-то. А сам Эз сможет быть искренним в ответ, не таить больше никаких мыслей и желаний. Несколько раз за это время Эзреаль иногда одергивал себя, мол, но как же Тарик? Как же их любовь? Но всякий раз от этой мысли парень морщился. В отношении Таргонца юноша чувствовал себя преданным. Он уже один раз увидел истинную натуру шатена, весь его гнев по отношению все к тому же Джину, из-за ненависти к которому он был готов легко пустить «своего милого» в расход, не задумываясь. Все теперешние попытки найти новые развлечения и разнообразить совместный досуг казались гнусным лицемерием. Тарик видел в нем не личность, но путь, по которому из парня можно воспитать что-то свое, под свое видение мира. Ха! Хочет сделать из него такого же святошу, который будет думать только о космосе и всем прочем возвышенном! Да черта с два! Но, перевернувшись обратно на спину, юноша снова ощутил раздирающее противоречие. Так ведь нельзя. Тарик столько лет заботился о нем, поддерживал, а он теперь так легко все готов бросить из-за призрачного шанса, что Джин нормальный человек. Надо ведь разобраться во всем по-нормальному. Выяснить, почему Тарик так ненавидит Джина, в конце концов. Да и поговорить с самим Джином в более подходящей обстановке. После долгих размышлений, спустя несколько дней, блондин решил, что самой лучшей обстановкой был бы дом стрелка, там наверняка ему будет спокойно и не нужно будет ни перед кем притворяться. Только вот, как его найти? Спросить открыто у кого-либо из бойцов было бы слишком подозрительно. Да и Эз сомневался, что кто-то из его знакомых что-то знает об этом. Снова искать в архивах? Он исследовал те бесполезные книги вдоль и поперек, и ценной информации там было совсем мало. И тут блондина осенило: карты! В архивах ведь еще есть карты всех государств, а на них также указаны самые важные объекты, в том числе и все телепорты, что есть в каждой стране. Оставалось лишь сопоставить все точки со всеми известными жилищами бойцов из Ионии, и методом исключения понять, в каком месте стоит искать. Соотнести телепорты и бойцов оказалось достаточно просто: информации о точном месте жительства не было только о двух ионийцах — Джине и Карме. Карма была раньше членом Совета, а место жительства Советников тоже засекречены из соображений безопасности. Но Эзреаль наверняка знал, что Карма живет недалеко от Пласидиума в Навори, а значит телепортом без чемпиона оставалась всего одна небольшая деревня на острове Чжунь. Поняв это, Эзреаль невесело усмехнулся своим догадкам: Джин поселился там, где начинал свою «карьеру». В один из довольно тихих вечеров Эз все же решился: после привычного дня в Ущелье он полетел не домой, в Пилтовер, а в Ионию, к телепорту близ Чжуньи. Он не собирался больше терпеть и снова по кругу обдумывать все засевшие в голове мысли, стоило разобраться со всем до конца. Лучше решиться на этот отчаянный шаг, чем грызть себя за неуверенность и трусость. Да и чего ему бояться? Джин уж точно его не убьет, да и в целом вряд ли рискнет причинять ему вред. Нынешняя зыбкая свобода ему слишком дорого обошлась, чтобы жертвовать ею ради какого-то отчаявшегося мальчишки. Когда золотистая дымка рассеялась, парень невольно почувствовал себя сбитым с толку — слишком уж местная архитектура отличалась от привычных многоэтажных домов Пилтовера. В провинции не было ни дымящих заводов, ни каких-либо башен, даже проводов было совсем мало, а вечерние улицы освещали желтоватые, будто магические светильники, в изобилии развешанные по всем домам и по ветвям деревьев, которые не просто свободно росли посреди города, а еще и будто вплетались во многие здания. Не меньшее удивление вызвали и жители: большая часть была людьми, но многие оказались весьма необычными существами, впрочем, вполне ходившими в одежде и на двух ногах. Похоже, внешность соседей не сильно волновала обычных людей. Во всем этом многообразии Эз внезапно почувствовал себя будто лишним и чужим. Но спустя несколько минут парень решительно тряхнул головой. Он здесь не за разглядыванием культуры ионийских городов. Не имея особо других вариантов, он стал наугад подходить к разным жителям, спрашивая о Джине, но в ответ получал лишь еще более косой и подозрительный взгляд, чем те, которые на него кидали из-за непривычной одежды и внешности. Большинство просто качали головой и отходили, другие крутили у виска. — Джин, ну, стрелок, Ущелье? Я тоже из бойцов, мне просто надо с ним поговорить! Нет? — в отчаянии он спрашивал у очередной женщины, но та даже не остановилась, чтобы что-то ответить, смерив его недовольным взглядом. Весь час, что он бродил по витиеватым улочкам не принес никаких результатов. — Может, они просто не говорят на Общем?.. — вздохнул Эз, провожая спину очередного несостоявшегося собеседника. — Ищешь Джина? — раздался голос за спиной. Эз спешно обернулся, уставившись на довольно тощего, взъерошенного парня, которому на вид было немного больше двадцати. Блондин поспешно заменил крайнее изумление на лице приветливой улыбкой. Он уже и не надеялся, что кто-то хотя бы заговорит с ним. — Да, я хотел поговорить с ним, я… — Да, я знаю, ты Эзреаль, стрелок. Я могу показать, где он живет, если так нужно, — парень стоял, сунув руки в карманы, покачиваясь с пятки на носок. — О, я буду очень благодарен, — начал было Эз, но парень лишь мотнул головой, призывая следовать за собой. Идти пришлось на удивление долго. Минут через десять они совсем вышли за город, оказываясь посреди довольно густого и темного леса, радовало хотя бы, что луна хорошо освещала тропинку. Они шли все дальше и дальше в лес, от чего Эз уже начал нервничать, даже потрогал перчатку для уверенности. Поначалу он обрадовался, что его поиски увенчались успехом, но его проводник оказался хмурым и неразговорчивым, тогда как признаков того, что по тропинке часто ходят, становилось все меньше. Вдруг его решили завести куда подальше как незваного гостя и оставить на съедение местной злобной фауне? Но спустя полчаса лес стал редеть, и перед Эзом открылась неприметная, но весьма просторная поляна. На небольшой возвышенности действительно стоял одинокий одноэтажный дом, внешне не слишком отличающийся от обычных ионийских хижин. Но вокруг него был поставлен низенький заборчик, огораживающий красивый сад, в котором ковром росли необычные цветы, похожие на лилии или лотосы. Сначала Эз не поверил, что жилище Джина может быть настолько скромным, но благоухающий сад вполне соответствовал утонченной личности стрелка. Попереминавшись с ноги на ногу у калитки, блондин все же решился пройти по каменной дорожке и постучать в дверь. Его проводник почему-то не стал прощаться, а остался, вставая парню за спину. Несколько томительных минут показались вечностью, но все же дверь перед ним открылась, неожиданно ярко осветив дорожку и самого парня. Эз сделал пару шагов назад в неуверенности, но как-то поприветствовать Джина и попытаться начать разговор не успел. — Теперь ты не отвертишься от расправы, чертов демон, — прошипел неожиданно ионийский парень, резко хватая Эза за руку с перчаткой, и, заломив ее за спину, приставил нож к его горлу. — Как любопытно, — Джин всего лишь слегка склонил голову на бок, наблюдая за неожиданной драмой. Он был в неизменной белой накидке и маске, но явно без механизма винтовки, от чего его плечи были непривычно ровными. — Теперь я с тобой покончу, да, — парень нервно засмеялся и направил нож на Джина, потрясая им. — Мне так удачно попался этот идиот. Раз уж он искал такого урода, как ты, значит, он тебе важен, так что ты не посмеешь мне ничего сделать в ответ, псих! — Чудесный план, — ответил Джин ни капли не дрогнувшим голосом, по-прежнему глядя с насмешкой. — Он так прелестен в своей наивности. А если он мне вовсе и не важен? Да и как ты собрался нападать с заложником в руках? Зарычав от гнева, иониец отпихнул от себя Эза, бросаясь на Джина с ножом в занесенной руке, но Хада легко ухватил его за запястье, сжимая в стальной хватке. Блондин охнул, едва удержав равновесие, и с недоумением уставился на то, как парень отчаянно дергается, пытаясь вырвать руку. — Я уже давал тебе шанс уйти живым. Но ты вернулся с самым нелепым планом, который мог быть. Я дал тебе возможность забыть о мести и задуматься о нормальной и спокойной жизни, но ты решил напасть снова, — Джин грубо притянул его к себе еще ближе, теперь глядя прямо в глаза. Парень морщился, пытаясь помочь себе второй рукой, но с каждой секундой гнев на его лице все больше сменялся гримасой боли. Лезвие в его руке постепенно начало светиться призрачным голубоватым светом. Парень зажмурился, открывая рот в беззвучном крике и морщась, но, несмотря на все отчаянное сопротивление, нож склонялся все ближе к его голове, лезвием целя своему владельцу в лицо. Второй рукой Джин крепко удерживал его за плечо, будто и не замечая всех трепыханий своей жертвы. Когда нож совсем низко склонился над парнем, оцепеневший Эз внезапно понял, что сейчас произойдет. Он вскрикнул от ужаса и спешно закрыл лицо руками, даже отвернувшись и слегка присев для надежности. Но даже так сквозь ладони и закрытые веки пробилась короткая яркая вспышка. Но, кроме яркого света, не было даже никаких ужасных звуков вроде предсмертного хрипа или бульканья крови. Джин критически осмотрел свое творение, после чего лениво оттолкнул от себя тело, позволяя ему упасть на траву среди цветов. Лежащие там лотосы вмиг окутали труп сиянием, после которого на клумбе появился просто еще один цветок, будто и не было никакого нападения. Повертев в руке трофейный нож, Джин с презрением глянул на него, после чего бросил туда же, где недавно был его владелец. К тому времени блондин рискнул слегка отнять ладони от лица, пугливо озираясь. — Гнев и ненависть. Все одни и те же надоевшие цвета. Неужели никто не принесет моему саду разнообразия? — вздохнул стрелок, после чего резко повернулся к Эзреалю. Тот в ужасе дернулся, отступая на шаг, но Джин ухватил его за плечо. — Я знал, что этот идиот вернется, но тебя увидеть не ожидал. Ну что ж, идем. С этими словами он спокойно завел онемевшего от ужаса парня в дом. Услышав звук захлопывающейся двери, Эз дернулся, испуганно глядя на Джина. — Т-ты… убьешь меня? — М? С чего бы? — Хада глянул на него искоса из-под маски, продолжая вести парня куда-то по коридору. — Но… Я в-видел, что ты убил… Я же могу р-рассказать… — О, Совет и так знает. Я имею право защищать свою жизнь от подобных нападок на своей территории. Ладно, посиди пока здесь, — Виртуоз усадил его на кресло в какой-то комнате и просто ушел, оставляя своего пленника в пугающем одиночестве. Первые пару минут Эзреаль сидел, пытаясь лихорадочно соображать, но все мысли разбегались, как тараканы. Оставалось только корить себя за глупость. Он искренне верил, что Джин не тронет его, что Джин просто скрывает ото всех свою истинную натуру. Что ж, он действительно скрывал — скрывал то, насколько легко ему убить кого-то, кого-то живого и вполне реального, а не в Ущелье, а после выкинуть, как мусор и делать вид, что ничего не произошло. Это было так жутко, что Эз даже не задумался о том, что, по сути, Джин не запирал дверь, и он мог сбежать, пока стрелок где-то ходит. Но все мысли сузились до того снисходительного удивления Виртуоза в ответ на опасения парня. Хада сказал, что не убьет его, но это был его дом, его территория, вдруг его настроение снова поменяется по щелчку пальцев? Но прошло и пять минут, и десять, а Джин вовсе не спешил возвращаться. Постепенно успокоившись, Эзреаль позволил себе украдкой оглядеться. Дом Джина был довольно уютным на первый взгляд: комнату освещали тусклые лампы, окрашивающие все вокруг красновато-желтым светом. Его посадили в довольно большое, хоть жестковатое кресло, рядом стояло еще одно такое же, и между ними был небольшой кофейный столик. Дальнейший осмотр показал, что две из четырех стен занимали шкафы с книгами, у третьей стояло пианино, заваленное сверху целой кучей бумаг, а четвертую гордо украшал горящий камин. Все это выглядело так по-домашнему тепло, но странный цвет ламп придавал атмосфере жуткую таинственность. Из-за задумчивого рассматривания обстановки блондин не сразу заметил, как Джин вернулся, от чего слегка подпрыгнул в кресле, снова испуганно вжимая голову в плечи. Но стрелок, будто и не замечая этого, спокойно прошел к столику и поставил на него… поднос с чашками. — Что это? — тупо выдал блондин, уставившись на поднос с подозрением. — Чай. Не так часто ко мне заглядывают с визитом, но я все же чувствую себя обязанным проявить гостеприимство. Это было бы невежливо с моей стороны, — ответил Джин, лениво стягивая плащ. Эзреаль затаил дыхание. Тот самый миг, о котором он так много думал и мечтал. Джин в своем доме, он может видеть его в спокойной, расслабленной обстановке, поговорить, не отвлекаясь ни на что лишнее. Конечно, обстоятельства, из-за которых он сидит в этом кресле, вышли далеко не такими, как хотелось, но перед неожиданными перспективами даже все кошмары этого вечера отошли на второй план. Блондин успел заметить, что под плащом у Джина нет привычного механизма для винтовки, и теперь почти сразу стало ясно, что Виртуоз накинул плащ прямо поверх домашней одежды. Под накидкой оказались уже знакомые классические ионийские штаны свободного покроя, но вместо туники была обычная рубаха из серовато-белой ткани, с разрезом у шеи и укороченными рукавами, не скрывающими запястий. Но самый главный аспект — ну ведь да, Джин же как-то будет пить чай, так что… он и правда снимет маску? Потянувшись рукой к лицу, Джин на пару секунд замер. Посмотрев, в каком оцепенении и ожидании мальчишка смотрит на него, Хада хмыкнул, но все же снял маску, после чего как ни в чем не бывало сел в кресло, закидывая ногу на ногу. Эз было отпрянул в удивлении, но тут же смутился. Он не хотел, чтобы Джин подумал, что он испугался, просто это было… неожиданно. Он думал, нет, он был уверен, что глаза Джина карие. Он так много раз представлял себе их в мыслях, так часто видел во сне этот взгляд. И везде эти глаза были темными, с красным оттенком, почти бордовыми. Но вот Джин снял маску, и блондин увидел совсем другие глаза — они были пронзительного, без всяких сероватостей, голубого цвета, будто чистое небо. Это так обескураживало, что парень даже растерялся в первые секунды. Но, выйдя из оцепенения, Эз пытался собрать воедино все остальные детали внешности стрелка вроде слегка загнутого вниз носа или острых скул на узком лице. Но больше всего внимания все равно привлекал именно взгляд — знакомый лукавый прищур, которым Хада буквально вцепился в блондина. Джин неспешно взял чашку, делая небольшой глоток, и решил все же нарушить тишину, стоявшую в комнате: — Итак, с чем пожаловал? — вопрос звучал совсем буднично, но услышав его, парень буквально оцепенел от снова нахлынувшего страха. — Да так, был мимоходом в Ионии, и подумал, почему бы не поискать, где ты живешь, заглянуть в гости, — Эз попытался выжать неловкий смешок, но лишь сильнее вжал голову в плечи, увидев хмурый и суровый изгиб бровей стрелка. — Своей жалкой попыткой импровизации ты буквально оскорбляешь все актерское искусство, — едко заметил Джин, ставя чашку обратно. — Нет, ну я, правда, просто… — начал было блондин, но замолчал, увидев тот самый пронзительный взгляд. От него все тело будто каменело, этот взгляд словно проникал в самую душу, во все мысли, видя их насквозь. Теперь, без маски, этот насыщенный голубой цвет только придавал взгляду глубины. — Что ж, — Джин решительно встал с кресла, подходя к блондину. Он плавно провел ладонью по его шее и подбородку, заставляя поднять голову, медленно проходя дальше за спинку кресла, на котором сидел блондин. — Я дам тебе еще один шанс ответить. И тебе на сей раз лучше говорить честно. Эз шумно сглотнул, ощутив, как в горло вжалось острое лезвие. Он скосил глаза на нависавшего над ним Джина, участливо заглядывавшего ему в глаза с тонкой кривой усмешкой. Ему действительно придется сказать все, как есть. — Потому что моим телом владеет юность… Потому что, ну, мне понравилось то, что мы делали в Ущелье и… — парень сглотнул, набираясь решительности. — Вообще, тогда мне показалось, что ты не такой уж злой человек, что остальные члены Лиги не справедливы к тебе, и если мы встретимся в более спокойной обстановке, то сможем поговорить и… — И у тебя будет надежда на продолжение? — хмыкнув, закончил за него Джин. — Ну… Да, — смущённо ответил парень, жалея, что не может опустить голову и спрятать пылающие щеки. Но, несмотря на все смущение, блондина по большей части одолевал ужас — довольно трудно игнорировать вжатый в горло нож. — Что ж, в случае со мной стоило бы больше доверять слухам. Я не представляю своей жизни без восхитительного ощущения того, как останавливается чужое сердце, — почти с наслаждением прошептал Джин, склоняясь к самому уху парнишки. Он усмехнулся еще шире, теперь открыто глядя блондину в лицо. От такого близкого взгляда и жутких слов Эз даже перестал дышать, сильнее вжимаясь в кресло. — Хм-м-м, из таких лиц, пропитанных страхом, всегда получались самые лучшие картины, — Хада провел пальцем по щеке блондина, другой рукой все еще удерживая нож, заставляя смотреть себе в глаза. Но, понаслаждавшись эффектом несколько секунд, Джин, как ни в чем не бывало, отпустил парня, убирая нож и снова садясь в свое кресло. — Но я таким теперь не занимаюсь, к сожалению. Или к твоему счастью, это как посмотреть. — Не занимаешься? — сипло спросил блондин, потирая горло. Ему казалось, что он все еще ощущает лезвие у кожи. — А… тот парень? — Это странный вопрос. Это была самозащита. Да и что я должен был делать? Снова отпустить его? Он пришел бы опять, но кто знает, вдруг настал бы момент, когда я не ожидаю нападения? — Хада слегка поморщился, снова взяв в руки чашку, но все еще продолжал пытливо наблюдать за парнем. — Но, тогда… зачем было мне угрожать? — возмущенно спросил парень, хмурясь. — Раз не собирался убивать меня? — О, именно по этой причине я люблю свое искусство. Под страхом смерти люди становятся искренними, настоящими. В целом, я подозревал о причинах твоего визита. Разве страх не помог тебе сказать все открыто? Ведь стало легче, когда высказал все то, что терзал тебя с нашей первой встречи? Эзреаль несколько раз открыл и закрыл рот, в смятении. Все доводы Джина переворачивали его мир с ног на голову, но делали это так рассудительно и логично. Он не хладнокровно зарезал какого-то юнца у себя на пороге, а защищал свою жизнь. Не угрожал блондину ножом, а просто дал такую вот странную возможность выговориться. Ведь действительно, в любых других обстоятельствах вот так взять и сказать все, как есть, было бы очень сложно. — А зачем тогда… ты хотел это услышать? Раз знал, зачем я пришел, но сам говорил, что тебя это особо не интересует, — блондин все еще был в сильном смятении, но теперь, когда картина их разговора постепенно вставала на место, и, похоже, убивать его действительно никто не собирается, у него забрезжила слабая надежда. Да, Джин бывает довольно пугающим, но вдруг?.. — Действительно, не интересует. Но увы, большая часть моих интересов сейчас мне не доступна, так что… Ты ведь уже пришел сюда. А я не идиот, чтобы отказываться от твоего предложения из каких-то глупых принципов или гордости. В конце концов, кто будет отрицать, что это приятно. От такого откровенного заявления блондин залился краской. После стольких событий, последнее, чего он ожидал, это того, что Джин так открыто и откровенно согласится. Снова эти странные эмоциональные качели. Это было дико, это было… странно. Но, «кто будет отрицать, что это приятно»? — Давай, иди сюда, — Джин протянул ему руку, подзывая, и Эз, не слишком отдавая своим действиям отчет, послушался, вставая с кресла и шагая навстречу этой руке. Это все казалось каким-то абсурдным, нелепым театром, в котором блондин получил одну из главных ролей, только вот ему не выдали сценарий. Он только что был готов прощаться с жизнью, но тут перевернулся лист сюжета, начался новый акт, и казалось, что он проспал какую-то важную, существенную часть представления. Потому что, если в первую их встречу еще как-то можно было оправдать все то, чем она закончилась — Джин заставил его против воли, то в этот раз все иначе. Он пришел сам, и сам же добровольно теперь садится к Джину на колени, хотя еще пять минут назад этот самый Джин держал у его горла нож. Но самого Джина привлекал именно этот контраст, эта невероятная гамма эмоций на лице парнишки, его безрассудная доверчивость. Ведь Хада мог сделать с ним действительно что угодно, но его интриговала реакция парнишки, никто из людей еще не вел себя так рядом с ним — со страхом, опасением, но все же и с искренней верой в наилучший вариант событий. Блондин замирал с легкой паникой на лице, но все равно смотрел прямо в глаза, и смотрел с надеждой. — Ну, что же ты медлишь? Ты ведь пришел ради этого, — слегка поднимая одну бровь, спросил Джин, подтягивая парня ближе к себе, слегка придерживая за талию. — Я… Просто мне страшно, и я не знаю, что делать, — закусив губу, ответил Эз, но не попытался вывернуться или отстраниться. — А что люди обычно делают? — рукой стрелок провел по подбородку мальчишки, скользя пальцами дальше, к шее и коже за ухом. Ему нравился этот трепет. Да, он мог бы даже задушить мальца, и насладиться удивлением в его глазах, когда он осознает обман, но такое развлечение можно отложить и на потом. — Ну… целуются, например. Но, разве можно?.. — Я не силен в интимных отношениях, так что ты волен делать все, что захочется, — хмыкнул Джин, вполне понимая опасения парня. И от этого его доверие становилось более ценным. Дав свободу и уверенность, можно будет получить взамен почти все, что угодно. Подталкивая парня к действиям, Джин сам потянул парнишку вперед, усаживая себе на колени уже не боком, а лицом к лицу, так, что блондин теперь упирался коленями в мягкие подушки кресла под мужчиной. А лицо парнишки постепенно заливал румянец смущения и возбуждения. Все, что захочется? Неужели прям все? Но, несмотря на окрыляющие надежды, поцелуй вышел неуверенным, робким. Эз получил не слишком много опыта с девушками, а Тарик в целом не особо любил все эти «лобызания». В ответ Джин едва подавил вздох. Конечно, это забавное противоречие было интересным — блондин буквально пришел к самому знаменитому убийце в дом только из-за своей неуемной похотливости, но вел себя почти целомудренно, смущаясь буквально всего. Веселье весельем, но вся эта хрупкая романтика могла тянуться до бесконечности, и Джин не собирался это терпеть. Так что нужно было лишь сломать этот барьер стеснения парня. Не дав отстраниться для новых неуверенных вглядываний, Хада одной рукой зарылся парню в волосы, притягивая ближе, второй же потянул за подбородок, заставляя приоткрыть рот. От скользнувшего внутрь языка Эз ощутил, как по спине пробежал табун мурашек — это уж было совсем по-взрослому. Не то что бы он пришел сюда за невинными вещами, но такой поцелуй пробовал впервые. Джин не давал ему отстраниться, целуя жадно, с напором, и все новые и новые волны мурашек оседали у парня где-то в паху, заставляя ерзать и смущаться все больше. Он сдавленно застонал в поцелуй, но неосознанно жался теснее, как можно ближе, запуская руки под одежду стрелка, вцепляясь тому в бока. И Джин явно не возражал. — Боги… — только и смог прошептать Эз, когда его затылок все-таки отпустили, и он смог глотнуть воздуха. Хитрый прищур глаз напротив и легкая улыбка на губах стрелка заставили покраснеть еще больше. Но и почему-то прибавили уверенности. Неужели все может быть так просто? Весь вид Джина ясно говорил о том, что да, может, так что хватит уже мямлить и смущаться. Лучше подумать о другом: чего ему всегда так хотелось? Опьяненный открывающимися перспективами, Эз снова потянулся за поцелуем, испытывая почти щенячий восторг от волн новых ощущений. Ведь пока что все так… правильно. По-взрослому. С ним не нежничают, как с фарфоровым, не относятся, как к ребенку, и это осознание все больше и больше усиливало трепет в груди. Испытывая границы новой вседозволенности, парень отстранился, разрывая поцелуй, и стал осыпать поцелуями шею мужчины, спускаясь ниже. Оттянул ворот рубашки стрелка, но замялся, снова с неуверенностью подымая взгляд. Джин смотрел на него выжидающе, с легкой усмешкой, от чего снова стало неловко и как-то боязно, но Эз все же решился попросить: — Ты не мог бы… снять одежду? — Конечно, — Джин хмыкнул, — и ты тоже. Давай, раздевайся. Эз смущенно кивнул и стянул с себя футболку, наблюдая, как стрелок легко стягивает с себя через голову рубаху. После чего замер, немного нервно облизав губы. Да, Тарик был красив, но никогда не позволял ему никаких вольностей, все всегда происходило строго в темноте под одеялом, и предполагалось, что Эз будет лежать и в основном не двигаться. А сейчас можно было вдоволь рассматривать бледноватую грудь, оглаживать пальцами мелкие шрамы. Парень снова поднял вопросительный взгляд — правда можно? Точно? Джин лишь усмехнулся еще шире, но протянул руку, оглаживая парня по щеке, будто подбадривая этим жестом. Шумно выдохнув, блондин стал покрывать поцелуями грудь стрелка, даже опустил ноги на пол, чтобы удобнее было сползать вниз. Но, коснувшись руками плетеного пояса, снова замер, закусив губу. — Тебе ведь это нравится, верно? — интонация не звучала осуждающей, но Эз смутился еще сильнее. — Нравится, — слабо кивнул он в ответ. — Тогда почему ты так смущен? — Потому что… потому что это ведь неправильно. — Почему? — Ну, я же парень. Парням не должно такое нравится, — Эз неуверенно поерзал, садясь на свои ноги на полу. — Это глупо. Кто здесь тебя осудит? — Джин хмыкнул, слегка склоняя голову. У мальца даже макушка выглядела смущенной. — Но… — блондин запнулся, не решаясь сказать, что он сам себя осудит. Да, в прошлый раз ему понравилось, но менее стыдно от этого не становилось. Но все же, он постарался отбросить стыд и потянул за шнурок, спуская штаны стрелка. Джин едва слышно вздохнул и положил руку на светлые волосы, притягивая ближе, иначе парень опять начнет сомневаться и сидеть, кусая губы. Эз выдохнул и послушно наклонился ниже. Да, так намного лучше. Пусть Джин заставит его. Это даже возбуждало еще больше, а главное, избавляло от выжигающего смущения. И можно было расслабить шею, позволить мужчине самому направлять его голову, выбирать темп, можно было закрыть глаза и наслаждаться процессом, отдаваясь чистой похоти. Джин хотел его. Да, это был жуткий человек, который в теории мог убить его, но он хотел его и не стеснялся выказывать свои желания. Эта мысль возбудила так сильно, что парень издал неясный, скулящий звук, слегка поерзав бедрами. Хмыкнув, Джин отстранил его и потянул за подбородок, заставляя поднять голову. — Ты взял с собой ту банку? — внимательный взгляд прямо в глаза снова заставил смутиться, но блондин кивнул, вытягивая флакон из кармана. Подхватив юношу под руки, Джин заставил его встать, и Эз, спохватившись, спешно стянул с себя штаны. Но, когда Хада вытянул из его руки баночку и потянул на себя, блондин встрепенулся, уцепившись руками в поручни кресла. — Только, в прошлый раз мы использовали ее неправильно! — спешно сказал он. Магия Ущелья помогла притупить любую боль, но сейчас таких радужных перспектив не было. — Хм? Но, а как еще? — Джин удивленно вскинул брови. — Нужно… Нужно сначала, ну, подготовить, э-э-э, мышцы. — Любопытно. Покажи мне, — Хада отпустил его талию, освобождая. — Что? Ну, это совсем просто ведь, почему я… Просто пальцами нужно… — начал было юноша, густо краснея, но Джин решительно пресек его сбивчивую речь. Он заставил парнишку развернуться к себе спиной и усадил к себе на колени, укладывая на свою грудь. — Так будет удобно? Давай же, покажи мне, — голос Джина звучал настойчиво, даже требовательно. Стрелок ухватил ногу парня под коленом, заставляя широко раздвинуть бедра. Эз поборол отчаянное желание закрыть пылающее лицо руками, и нерешительно взял смазку. Ему никогда не доводилось делать это самостоятельно, хотя, если задуматься, в диковинку ему было абсолютно все — и кресло вместо привычной кровати, и поза, и то, что все происходит при свете, а его пах находится на всеобщем обозрении, не скрывая всю степень возбуждения блондина. Ему хотелось, хотелось уже до легкой дрожи, до спазмов мышц на внутренней стороне бедра. И парень, сражаясь со смущением, выдавил себе на пальцы приличную порцию любриканта, опуская руку вниз. Стараясь сосредоточиться, он зажмурился, вталкивая в себя пальцы. Но, спустя пару минут не выдержал, довольно выдыхая, все ритмичнее и размашистее двигая рукой. Джин подхватил под колено и вторую его ногу, широко разводя их в сторону, и Эз открыл глаза. Перед собой он увидел все тот же пытливый прищур, но, даже испытывая новый приступ смущения, не перестал двигать рукой, наоборот, протолкнул пальцы как можно глубже, слегка дернув бедрами, подаваясь навстречу. Смотреть вот так глаза в глаза и при этом трахать себя пальцами было стыдно, грязно, но невероятно возбуждающе. Эз закусил губу, посмотрев на Джина почти умоляюще. Хмыкнув, Хада приподнял его, удерживая под бедра, и Эз спешно выпустил пальцы, помогая ими направить в себя член. Толчок вышел резким, глубоким, от чего блондин выгнулся и снова сцепился руками в подлокотники, задергав ногами, пытаясь отстраниться. Но осознал, что находится в стальной хватке — Джин уложил его согнутые в коленях ноги себе на локтевой сгиб, крепко удерживая за бока. Мужчина легко приподнял блондина на руках и опустил снова, резко насаживая на себя. — Джин, это слишком!.. — охнул блондин, зажмурившись. — Расслабься и хватит сопротивляться желаниям своего тела, — почти шепотом ответил Хада, размашисто проводя языком по бледной шее парнишки. Эз вскрикнул от резкой вспышки боли — Хада неожиданно вцепился в его плечо зубами, теперь водил по красному среду от зубов языком, зализывая и прикусывая снова, все выше по шее, не переставая дергать мальчишку на себя, насаживая. — Ах! — вскрикнул Эз, но спешно попытался зажать рот ладонью. Ему было больно, но вместе с этим возбуждение никуда не проходило, наоборот, у него стояло так, как никогда раньше. — Нет-нет, не сдерживай голос. Кричи. Я люблю крики, хоть и не привычно, что они от удовольствия, — проурчал, почти промурлыкал ему на ухо Джин, ставя за ухом новую отметину. Эти немного жуткие слова почему-то наоборот усилили возбуждение, заставляя откинуть голову на плечо стрелку, подставляя шею под новые укусы. Легкая боль ни капли не мешала удовольствию, наоборот, смешивалась с ним в гремучий коктейль, делая наслаждение острым, почти невыносимым. Он плавал в этом удовольствии, отчаянно дергал бедрами, пытаясь попасть в такт, хотя сам Джин, по сути, думал лишь о собственном удовольствии. Парню, похоже, нравилось именно это — вся эта бесцеремонность, грубость, и та усмешка, с которой Джин смотрел на него. — Джин, пожалуйста!.. — парень всхлипнул, и потянулся рукой к своему члену, с протяжным стоном кончая в свою ладонь. Осознание реальности возвращалось к парню толчками, с неохотой. Все, что он смог понять, это то, что Джин отпустил его ноги, позволяя сесть на своих коленях более «нормально», и сунул в руки какую-то ткань. Сначала немного пришедший в себя Эз обрадовался такой предусмотрительности стрелка, но спустя пару минут узнал в этой тряпке свою футболку. — Да ты издеваешься что ли? — скорее с обидой, чем с возмущением простонал блондин, но Джин в ответ лишь невозмутимо поднял бровь: — А ты предпочел бы чистить мою мебель вместо своей одежды? Эз не решился что-то ответить на это, лишь громко засопел и слез с чужих коленей. Он чувствовал себя пришибленным и сильно уставшим, но неимоверно довольным. На самом деле он был готов взахлеб говорить Джину, как это было классно, но мужчина явно не был настроен на подобные разговоры. Пока блондин пытался нашарить нужную сторону своих штанов, стрелок успел встать и подтянуть пояс обратно. И все это выглядело так странно, буднично. Будто не произошло ничего особенного. Будто парень не переспал сейчас с опаснейшим убийцей. Да и сам Джин абсолютно не выглядел каким-то маньяком, хотя какой-то неясный страх перед ним у блондина все равно оставался. Проверяя степень расслабленности стрелка, Эз спросил: — Эм, а можно… я выпью свой чай? Если у Джина сейчас достаточно благодушный настрой, может, выйдет попросить о следующей встрече, потому что теперь Эзреаль уж точно не собирался от этого отказываться. Все это было словно игрой с ядовитой змеей — один только взгляд Джина красноречиво намекал на именно такую ассоциацию, — но игрой настолько приятной и с настолько выгодным выигрышем, что риск, казалось, стоил того. — Можно, хотя он уже остыл, пожалуй, — Джин легко пожал плечами, но по-прежнему смотрел на парня внимательным задумчивым взглядом. От такого внимания блондин едва не поежился. От недавней интимной атмосферы не осталось и следа, теперь ему казалось, что на него смотрят, как на подопытного кролика. Но все равно взял в руки чашку, искоса поглядывая на стрелка, и осторожно отпил. Только сделав глоток, Эз невольно перевел взгляд на чашку, глядя на чай почти с удивлением. Он никогда не думал, что простой напиток может выражать так много. Тарик готовил вкусный чай, он помогал успокоиться и расслабиться. Чай Джина оказался даже не просто вкусным, а изысканным, но, вместо ощущения тепла и расслабленности, заставлял робеть. Хотя, может, все дело было в том самом пристальном взгляде. — Почему ты все-таки решил прийти сюда? — этот неожиданный вопрос вывел парня из оцепенения. Он не ожидал, что Джину будет это интересно. — Ну, я ведь уже говорил об этом… — Нет, я о том, что ты ведь, насколько мне известно, не одинок, — Хада слегка склонил голову. Он недолго думал над этим, но вопрос казался ему важным. Виртуоз не хотел обременять себя всякими банальностями и разрешать парню приходить сюда — а ведь малец наверняка спросит об этом. Но, если этот мальчишка может оказаться полезен, то, возможно, стоит потратить на него свое время. — Ох, — Эз смутился, неуверенно покрутив в руках чашку. — Ну, да, просто… Ну, думаю, ты знаешь Тарика. Он ведь такой сдержанный и правильный, а я, ну, сам понимаешь… — У вас настолько крепкие связи? — Ну… — Эз, замялся. Было страшно неловко обсуждать свои отношения с тем, с кем, по сути, только что изменял, но Джин не выглядел так, будто осуждал за это. Скорее, спрашивал о чем-то довольно обыденном. — Тарик заботится обо мне. Я ему дорог, да и он мне тоже, просто, иногда не всегда можно совладать с собственными желаниями. Нет, лучше сказать, со своими потребностями, да. Но, я думал, тебя не слишком заботят чужие отношения. Эз не стал озвучивать это вслух, но подумал о том, что в этом плане Джину даже можно доверять — он уж точно не побежит докладывать об изменах блондина. — Что ж, это верно. Просто укол любопытства. На самом деле я так далек от всех этих… человеческих вещей, — Хада едва слышно хмыкнул, но для себя уже сделал все необходимые выводы. Парня можно использовать, но для этого нужно будет потратить довольно много времени. Но перспективы, которые открывала его глупость и наивность, были самыми впечатляющими. Самое главное было набраться терпения. Поэтому Джин любезно проводил парнишку к выходу, ожидая тот самый главный вопрос. — А можно… можно будет прийти еще? — Эз закусил губу, но посмотрел Джину прямо в глаза, несмотря на колючий страх быть наказанным за такую дерзость. Но Джин, кажется, действительно был настроен благосклонно: — Приходи, раз так хочется. — И… мы будем делать то, что просто приятно? — решил уточнить Эз, потому что легкая усмешка стрелка слишком явно говорила о каком-то скрытом подвохе. — Зависит от настроения. Разве я обязан что-то обещать? — Нет, не обязан, — Эз замялся. Его не прогоняют, но любой его приход все еще будет наполнен гнетущей неизвестностью. Но, в конце концов, его всю жизнь тянуло к авантюрам, почему не ввязаться в эту? — Тогда, я пойду? Ну, это, спасибо, что ли, э… за чай! — блондин дернул подбородком вверх, пытаясь придать своему виду уверенности. Джин не выдержал и фыркнул от смеха. — Не стоит благодарности.* * *
После ухода парня Джин сидел в кресле и задумчиво барабанил пальцами по столу, в другой руке вертя… веревку Эвелинн. С одной стороны ему казалось, что он, наконец, дождался. Настал тот самый переломный момент, после которого можно будет забыть о бесполезном существовании, после которого можно будет вздохнуть полной грудью снова. Да, перед этим придется хорошенько поработать, да и риск будет немалый. Но это определенно стоило того. В его голове родился План. Но, с другой стороны, предстоящая работа казалась ему по большей части скучной. Основной фигурой Плана был этот глупый блондин, через его детскую наивность можно будет дернуть за все необходимые рычаги, чтобы заставить мир снова шевелиться, но для этого придется очень долго и упорно разыгрывать из себя любовника, чтобы завоевать доверие парнишки. И эта часть Плана уже заранее казалась ужасно унылой. Да, он не солгал, когда сказал, что глупо отказываться от удовольствия, но, все же, он не питал особой любви ко всем этим животным страстям раньше, и не особо желает теперь возвращаться к ней снова и снова. Даже ради Плана. Даже если полчаса назад он испытывал жгучее желание вцепиться зубами в чужое плечо, Джин привык держать рассудок холодным, а не придаваться похоти. Он не любил, нет, он ненавидел терять контроль над собой. Ведь именно из-за этой нелепой страсти люди чаще всего забывают о том, что действительно важно. Сначала идея Эвелинн действительно казалась ему хоть сколько-нибудь стоящей, но только на раз или два. Его забавляли реакции парня, вся эта нелепая доверчивость, смешанная с искренним страхом. Но ни в третий, ни в четвертый раз это уже не принесет вдохновения, а после и вовсе будет только раздражать. Играть долгое время чьего-то любовника? Даже мысль об этом казалась абсурдной. Хотя, можно было сделать скидку на то, что абсурдом была вся его нынешняя жизнь. Раньше он и представить не мог, что будет рассматривать людей как-то еще, кроме как часть своего представления. — Какие мрачные думы у тебя на лице, даже непривычно. Эта фраза прозвучала будто со всех сторон сразу. Джин поднял голову и хмуро оглянулся, но не стал в панике вскакивать с кресла. Он узнал этот голос. — Что ты здесь делаешь? Нет, вероятно, я должен спросить — как ты сюда попала, — с легким раздражением ответил Джин, вглядываясь в неясный туман, сгущающийся напротив него возле стола. — Хм-м, разве ты не хотел моего совета? — Эвелинн хихикнула, но так и не стала хоть немного гуще обычного дыма. — Понимаю твое удивление. Я ведь заперта в Ущелье, да? Но ты так любезно вынес мою веревку наружу, и даже дал ей вкусить чужой боли. Я так тебе благодарна. Джин посмотрел на кожаную плеть, которую до этого вертел в руках, и многозначительно хмыкнул. Он мог бы и догадаться, что суккуб вряд ли просто так сделала этот подарок. Но, возможно, так даже лучше. Его План предполагал сообщников, а демоница могла быть полезной. Но пока что он не собирался раскрывать своих карт даже ей. А совет бы ему пригодился. — Скажи, а бывают ли люди, которым нравится боль? — задумчиво спросил мужчина, стараясь не смотреть на туман перед собой, а разглядывая все ту же веревку. Он не собирался выкидывать эту плеть, но о защите дома задуматься стоило. Сейчас ему был нужен этот разговор, но после он не собирался терпеть незваных гостей. — Хм-м… Их называют мазохистами. Довольно любопытные экземпляры. Так весело искать, в каком же месте они сломаются, и боль из наслаждения все-таки станет пыткой, — речь демоницы была игриво-переливчатой, но голос казался размытым. Возможно, это было и к лучшему. Джин сомневался, что может справиться с демоном без должной подготовки. — А что, у тебя есть на примете подобный экземпляр? — Пожалуй. Хотя, я в этом не уверен. Но, это было бы забавно. Хотя бы не настолько невыносимо скучно, — Хада вздохнул, наконец положив веревку на стол. — О-о, все страдаешь от скуки, даже найдя игрушку? Что же тебе все неймется? Если жертва сама приходит в твой дом, так связал бы ее и пытал, сколько душе угодно. — Кажется, ты что-то путаешь. Да, мое искусство сеет страх, но это, в первую очередь, искусство. Я не какой-нибудь садист, чтобы получать удовольствие от чужой боли, — Джин поморщился, скосив на туман перед собой недовольный взгляд. — Хотя, если бы эти страдания были больше душевными, это помогло бы скрасить досуг. Чужое отчаяние всегда грело мне душу. — М-м, какая жалость. Тут я тебе не помогу, дорогой. О душевных муках тебе лучше спросить Треша, — голос демоницы звучал разочарованным, а так же все больше затихал. — Дай знать, если все же передумаешь, — прошелестел ее голос на прощание, прежде чем туман окончательно рассеялся. — Спросить Треша?.. — задумчиво пробормотал Виртуоз, потерев переносицу. Как он вообще докатился до такой жизни? Из легендарного убийцы и великого Художника он стал какой-то цепной страшилкой. Раньше у него были долгие путешествия и яркие постановки, и даже долгое заточение не умерило его тягу творить, но теперь он словно монстр на пенсии пойдет обсуждать с не менее кошмарными и угрюмыми дружками, как лучше поизощряться над одним-единственным мальчишкой так, чтобы последний сбежал хотя бы не сразу. Если парень сбежит, Джин явно не станет пытаться снова. Да, этот юнец был билетом к свободе и новым творениям, но ему было нужно, необходимо найти хоть каплю вдохновения просто для того, чтобы как-то дожить до того момента. В мрачном, красноватом свете ламп своего дома, Джин невесело усмехнулся сам себе. Он определенно сделает все возможное для того, чтобы снова задышать полной грудью.