На двоих одна душа

Оказавшись в теплых руках, Сокджин заревел ещё сильнее, хватаясь длинными пальцами за ханбок альфы. Рыдания стали очень громкими, чужое тело крупно дрожало, и Намджун ласково гладил напряжённую широкую спину рукой, в надежде внушить спокойствие. — Прошу тебя, не плачь,— шепнул альфа и чмокнул темную макушку. — Мне больно от этого. Тонкие пальцы сжали ткань сильнее, но рыдания начали затихать. Альфа нежно водил рукой меж лопаток, слушал тихое сопение и думал о том, насколько тяжело этому мужчине быть и омегой, и императором. Сокджин казался ему невероятным, но он все же был омегой: нежным, кротким и слабым. Его хотелось защищать, кутая в теплые объятия, как ребенка. — Я не знаю, что мне делать,— шепнул омега, шмыгая носом. — Я плохой правитель. Рыдания стихли. Намджун медленно отстранил омегу от себя за плечи и заглянул в чужое лицо. Заплаканные глаза смотрели в ответ с такой болью, что альфа сам едва не заревел. — Ты не обязан делать то, что приносит тебе страдание. — Страдает мой народ. Я должен помочь им. — Жертвуя собой? Сокджин прикусил губу. — Не могу иначе. Вздохнув, альфа отстранился и сел на колено перед императором. — Теперь у тебя есть два дракона. Мы с Юнги сможем помочь и изменить ход войны. Тонкие пальцы медленно утерли слезы на омежьем лице, которое спешно приобретало алый румянец. — Не хочу подвергать вас опасности. Вы можете пострадать,— дрожащим голосом шепнул Джин и хлюпнул носом. — Ты пытаешься решить эту проблему один. У тебя есть множество людей, желающих помочь. Не бери на себя весь груз. — Я император. — В первую очередь ты омега. —Людям не важно омега я или альфа. Я – правитель. Моей обязанностью является защита моего народа. — А я обязан защищать тебя, — фыркнул Намджун,— поэтому я не позволю тебе жертвовать... — Прекрати! Мы знакомы несколько дней и ты готов пожертвовать собой ради меня? — Готов. В зале повисла тишина. Сокджин удивлённо распахнул глаза, его щеки все ещё были красны, а сердце клокотало в груди как бешеное. — Ты плохо меня знаешь. — Мне достаточно знать, что ты являешься моей парой,— весело проговорил Намджун. — Я и мечтать не мог о таком омеге, грезил ночами о встрече с тобой, и теперь не хочу потерять тебя. Лицо Джина покраснело ещё пуще, залилось румянцем по самые ключицы, куда альфа пытался не смотреть. В заплаканном виде, с алым лицо, оголенными ключицами и прикушенной нижней губой Сокджин был прекрасен настолько, что Намджун осмелел и приблизился к нему. Тяжело выдохнув в ухо, он произнес: — Ты моя пара. Будь рядом. Сокджин замер. Сердце, кажется, пропустило несколько ударов, и в момент, когда чужие губы накрыли его, оно вовсе остановилось. В ушах зазвенело, и омега сначала смотрел в яркие глаза напротив, словно боясь пошевелиться. Поцелуй был нежный, неловкий, будто бабочка коснулась губ. Они несколько секунд глядели друг на друга, и Джин сдался первый: дёрнул ресницами и прикрыл глаза, альфа последовал его примеру. Они так и целовались: Сокджин сидел на кресле, а Намджун стоял перед ним на колене, словно рыцарь из какой-то сказки. Сокджин дрожал. Он давно не чувствовал себя омегой, любимым, нужным, маленьким омежкой, которого нужно целовать и обнимать. Спустя столько лет он всё-таки обрёл свою пару и сейчас может снова потерять ее, но глупая мысль о долге сидела плотно в голове. Даже сейчас, когда по телу бежали мурашки от переизбытка чувств, когда горячие мужские руки держали его за плечи, прижимая ближе, когда сердце билось чересчур медленно и могло вот-вот остановиться – он думал о своем народе, о том, что нужно его спасти. Поцелуй из мягкого и нежного перерос в более мокрый, пошлый. Намджун неуверенно орудовал языком в чужом рту, опуская ладони на круглые бедра. Они словно сошли с ума, если занимались этим в главном зале замка. Но Сокджин не отталкивал его, и альфа смелее сжал его бедра, прижал ближе к себе и углубил поцелуй, обвивая чужую шею руками. Намджун был горячим. Очень. Он словно горел изнутри, обжигая своими ладонями и плавя кожу. Тело Сокджина свело болезненной судорогой возбуждения и он резко открыл глаза, напрягся всем телом и положил ладонь на чужую, тяжело вздымающуюся грудь. Намджун резко отстранился от него. Он выглядел помято: горящее лицо, распахнутые полы ханбока и напряжённый член между ног, выпирающий под тканью. Сокджин смущённо прикрыл рот ладонью и опустил глаза в пол, стесняясь смотреть как альфа поправляет одежду. Сам он наверняка выглядел так же, поэтому попытался разгладить смятые одежды на себе. Выходило плохо, пальцы дрожали он переизбытка чувств, а губы горели... — Пойду найду Юнги-хена,— неуверенно начал альфа, смущённо улыбаясь. — Он просил зайти. Сокджин неловко кивнул. — Да, у меня тоже есть срочные дела,— соврал омега. Намджун угукнул и поспешил скрыться за дверью, а Джин откинулся на трон и прикрыл глаза. Губы все ещё горели, кончики пальцев покалывали. Боже, он просто сумасшедший. Вытворял такое здесь с молодым альфой, словно делал это каждый день. Не думая ни секунды ответил на поцелуй, словно проститутка, купленная в борделе. А если Намджун после этого будет думать о нем так? *** Советники перекрикивали друг друга, пытаясь достучаться до императора. Сокджин со скучающим видом слушал их, в хотя решение уже принял. Он должен принять предложение. Народ долгое время страдает от налётчиков, умирают люди, гибнут невинные дети. Сокджин обдумывал каждый возможный путь решения этой проблемы, но единственным вариантом был брак с правителем Хайских земель. Он понимал что хоронит свою жизнь, вряд-ли когда-то он будет счастлив с нелюбимым человеком, своими врагом, но его люди будут жить. Не то чтобы он сомневался в силах своих войск; они долгое время давали отпор врагам, сдерживали границы и держали под контролем каждый перевал в горах. Они боролись, но ничего не приносило пользы. Люди умирали, простой народ работал на износ, чтобы обеспечить воинов провизией. Пользы не было. Сокджин тяжело выдохнул и повернулся к Хосоку. — Ты видел кого-то из драконов сегодня? Хосок нахмурил брови. — Почему Вы думаете, что слежу за ними? — недовольно произнёс бета, но тяжёлый взгляд императора заставил его усмирить пыл. — Ни кого из них не видел. На завтрак они не вышли. Советники всё ещё перекрикивали друг друга. Гомон не стихал ни на минуту. — Хочу навестить Юнги,— произнёс Сокджин и поднялся с трона. Обратился к советникам: — Благодарю всех за высказанное предложение. Я должен обдумать все и принять решение. Лжец. Уже все решил. Советники поспешили покинуть зал, и Сокджин устало вздохнул, направляясь к двери. Следом засеменил Хосок. — Завтра прибудет человек, чтобы узнать о вашем решении. Сокджин опустил голову, неспеша шагая по коридорам в сторону нужного крыла. Ветер эхом играл по длинным коридорам, лаская колонны; шуршал длинными лозами, обвивающими арки. Возможно это последние сутки здесь. Мысль о том, что он может навсегда покинуть свой дворец больно щемила в груди, и слезы наворачивались на глаза. Дверь не открывали. Возможно, Юнги спал, но время уже перевалило за полдень. Джин снова постучал, но дверь по-прежнему была заперта. — Может, он вышел куда?— неуверенно спросил Хосок. — Он же всегда куда-то ходит. — Мне неспокойно,— поделился переживаниями Сокджин и направился к комнате Намджуна. Того тоже не было у себя, и омега не на шутку испугался. Странное чувство переживания поселилось в груди. — Спустись на кухню и сад. Проверь там. Хосок удивлённо уставился на правителя. — Ваше Величество, не думаю что стоит... — Хосок, немедленно! Бета недовольно вздохнул и направился к лестнице, а Сокджин бросился искать на этаже. Оббежал все террасы и балконы, все коридоры и лестничные пролеты, пугая своим перепуганным видом слуг, но никого из драконов он не нашел. Хосок столкнулся с ним на лестнице спустя несколько минут. — Нигде нет,— устало произнёс он. — Да будет Вам. Может они просто вышли в город. — Я чувствую неладное. — Ваше Величество, успокойтесь. Они драконы. Никто не может навредить им. Сокджин не мог успокоиться. Внутри бушевала тревога, и он просто не мог ее усмирить. — Опроси стражников. Вдруг они видели. Хосок тяжело вздохнул и смиренно направился вниз. *** Время близилось к ночи. На дворе было совсем темно, когда Сокджин, стоя на террасе, заметил два небольших силуэта в саду. К счастью, это оказались драконы. Омега бросился вниз по ступенькам, минуя всех слуг на своем пути. Он выскочил в сад и почти сразу же столкнулся с драконами. Ужаснувшись, Джин кинулся к ним и помог обхватить Намджуна за предплечье. Тот был без сознания, руки и ноги безвольно висели, и Сокджин искренне не понимал как хрупкий Юнги смог дотащить его сюда. Намджун был ранен. Ханбок был разорвал в области груди и максимально распахнут, обнажая торс, и Сокджин не мог сдержать испуганного писка, увидев огромную рану чуть ниже сердца. Кровь уже свернулась, образовав черные корки, а небольшая дорожка, что текла к пупку, уже засохла и местами стёрлась. Дыхание дракона было тихое, совсем слабое. Сокджин не смог сдержать слёз. — Что произошло?! Юнги виновато прикусил губу. — Я виноват, не трожь его... — Юнги!— зло воскликнул император. — Что произошло?! Опустив глаза, дракон осторожно обхватил младшего за плечи, и они продолжили буквально нести альфу на себе. — Мы хотели помочь. Не смогли переубедить тебя этого не делать, и Намджун хотел выследить их правителя и убить. Я согласился помочь,— буквально протараторил Юнги. — Они подстрелили его. Я вынул стрелу и попытался вылечить, но так как Намджун был в инопасти дракона... Они задели сердце. Сокджин чувствовал подступающую истерику, но пытался держаться. Дотащить Намджуна до его покоев помогла стража, и тут же был позван лучший лекарь. С замиранием сердца Сокджин ждал новостей, находясь в коридоре. — Прости меня, пожалуйста. Юнги переживал не меньше. Он явно корил себя, но Сокджин не мог злиться на него. — Вы прибыли не в самое подходящее время. Намджун не должен был знать моем существовании вовсе,— прошептал омега. — Теперь я уйду и он станется с разбитым сердцем. — Ты можешь остаться. Омега отрицательно закачал головой. Когда из покоев вышел лекарь, оба омеги напряглись. — Все в порядке. У юноши завидная способность к самовосстановлению,— улыбнулся старик. — Через пару дней будет здоров. Главное соблюдать постельный режим, чтобы рана смогла затянуться. — Спасибо Вам,— устало улыбнулся Сокджин. — Могу я... посетить его? — Не могу этому препятствовать, мой император. Сокджин неуверенно вошёл в покои и замер у подножия постели. Альфа лежал на подушке, грудь была перевязана большим количеством повязок. Он дышал, дышал по-прежнему медленно, слабо, словно ещё один вдох и всё... Ладони вспотели от волнения, но омега подошёл ближе и заглянул в бледное, почти как снег, лицо. — Прости меня, Намджун. Сердце заходилось болью. Прикусил губу, Сокджин погладил белые волосы на макушке альфы, неуверенно запустил волосы в них. — Прости. Коснувшись губами холодного лба, омега, сдерживая слезы, поспешил уйти.