На двоих одна душа

Раннее утро Сокджин встретил на террасе. Сакура большими хлопьями падала на перила, окутывала пушистым одеялом всю землю. Руки медленно покрывались мурашками, стоило хотя бы одеться, но омега словно не думал об этом: стоял долгое время на террасе и смотрел вдаль. Хосок неуверенно подошёл к нему и коснулся плеча рукой. — Мы собрали твои вещи. Самое важное, как ты и просил. Кивнув, омега продолжил стоять на месте. Внутри словно расползалась пустота, было больно и все равно одновременно, Сокджин прощался с этим местом. — Как Намджун? — Не проснулся ещё, — тихо произнёс Хосок. — Хотите зайти к нему перед отъездом? Обведя розовеющий сад глазами, омега вспоминал все события, произошедшие во дворце: как он вышел замуж, как учился военному делу после смерти супруга, как однажды принёс сюда неизвестное тогда яйцо и навек связал себя с мужчиной, который является драконом. Слёзы накатились на глаза, Сокджин сжал руками перила. — Я не пойду к нему, — шепнул он, кусая губу. — В таком случае Вам нужно переодеться во что-то потеплее. В горах холодно. Пока ему помогали переодеваться, Сокджин смотрел в зеркало на своё грустное отражение, чувствуя, как желание жить покидает его. Стать супругом врагу, когда у тебя есть истинный, омега зашелся бы истерикой от такой новости раньше, но сейчас, когда его народ на грани смерти — у него нет выбора. Он молча шагал по родным коридорам, слушая шелест лепестков, позади шли слуги с небольшим по-омежьим меркам багажом, а в голове все раздавался знакомый и такой родной голос истинного. Их поцелуй останется в памяти Сокджина навсегда, и, даже лёжа в постели с другим альфой, он будет вспоминать горящие теплом глаза Намджуна. — Обещай, что остановишь его, если он решит сотворить глупость. Хосок тяжело вздохнул. — Не думаю, что я вообще смогу что-то сделать. Но я обещаю. Во дворе неподалёку от лестницы стояла карета: небольшая, из досок, не украшенная узорами. Сокджин замер на лестнице, чувствуя, как по спине ползут мурашки. Страшно. Как никогда. — Грузите вещи,— осипшим голосом приказал омега. Прислуга засуетилась, скидывая небольшой груз в карету. — Благодарю всех. Позади послышались быстрые шаги, и Сокджин обернулся. По лестнице бежал ещё сонный Юнги, его ханбок был распахнут, а волосы не собраны. Весь его вид кричал о недовольстве, но император лишь тяжело вздохнул и отвернулся к карете. — Остановись сейчас же! — Хочешь попрощаться? Юнги остановился рядом с ним и уверенно взял за локоть. — Почему ты уходишь вот так!? Я не позволю!— воскликнул Мин. — Ты не можешь оставить все и уйти туда! — У меня нет выбора, — пожал плечами омега. — Я решил. Злобно зашипев, Юнги сжал его руку сильнее, не позволяя войти в карету. — Я не позволю тебе! Намджун не позволит! — Намджун чуть не погиб из-за меня, моя пара пострадала из-за меня! —воскликнул Сокджин и выдернул свою руку из чужой хватки. — Тысячи людей гибнут, пока я принимаю то или иное решение! Сейчас я решил всё! Меня не переубедить. — Намджун не сможет без тебя! Сокджин замер, стоя на ступеньке. Из кареты неприятно пахло сыростью, холодом и гнилым деревом. — Он сможет. Возможно, мы когда-нибудь пересечемся,— прошептал омега, забираясь в карету. Слуги поспешно закрыли карету, и та медленно тронулась с места. Сокджин несколько секунд не дышал, затем сделал вдох, впуская в лёгкие сырой, холодный воздух, и заплакал. Слёзы полились из глаз небольшими ручейками, намочили бледные ледяные щеки, на языке почувствовалась соль. Было так больно, что внутри душа трещала по швам. Карета спешно набирала скорость, несясь в сторону гор, и из-за громкого цокота копыт и треска старого дерева вряд ли кучер мог услышать, что император заливается горькими слезами. *** Юнги буквально влетел в покои своего воспитанника, едва не выломав дверь. Он негодовал, громко ругался, пока бежал сюда. За ним незаметно мельтешил Хосок, боясь, что драконы могут натворить что-нибудь. — Намджун!— закричал омега, вскакивая на постель. — Он уехал! Младший в ответ разлепил глаза и негромко застонал сквозь зубы, держась за грудь. Повязка вновь промокла, и альфа неуверенно коснулся её рукой, мазнул пальцами по алому пятну и распахнул глаза. — Я ранен? Юнги тряхнул его за плечи, на что альфа снова застонал. — Мне больно... — Он только что уехал! — Кто?— Намджун замер на мгновение, словно вспоминая что-то, и резко дернулся вперёд. — Чёрт, нет. Он едва поднялся на ноги, держась ладонью за раненое место под сердцем, и направился к двери. — Ты с ума сошёл? — воскликнул Хосок, появляясь перед ним. — Вернись в постель! Твоё ранение! — Я не могу отпустить его,— зашипел Намджун. — Дай пройду. Хосок серьёзно посмотрел на него, а затем подпер дверь своей спиной. — Император приказал остановить тебя, если ты предпримешь попытку пойти за ним. Драконьи глаза сейчас не пугали его, ведь Хосок поклялся остановить его. Лицо Намджуна вдруг изменилось: уверенность сменилась испугом, затем растерянностью, страхом. Качнувшись, он осел рядом с кроватью и сжал свободную руку в кулак. — Какого черта ты его останавливаешь?— воскликнул Юнги, сталкиваясь нос к носу с Чоном. — Ты, глупый бета, не понимаешь, что связь между ними сделает больно обоим, если они разойдутся?! — Император приказал мне остановить... — Твой император сейчас едет на верную смерть, идиот!— зарычал Юнги и схватил бету за грудки. — Думаешь, теперь мы в безопасности? Без правителя нам конец! За спиной раздался рык, едва слышный, но оба обернулись в сторону балкона. Взмахнув могучими крыльями, переставив тяжёлыми когтистыми лапами, Намджун тяжело взобрался на перила — те затрещали под огромным весом, — и взмыл ввысь. Пихнув Хосока от себя, Юнги бросился к балкону. По белому мрамору растеклась пугающая лужа крови, и омега испуганно взглянул вверх. Крылья едва держали Намджуна в воздухе, и он большой качающейся тенью летел в сторону гор. — Лекаря, зови лекаря,— обратился Юнги к Чону. Тот тихо стоял у двери, потерянно смотря в спину омеге. — Почему столько крови? — испуганно спросил он. Юнги глубоко вздохнул, поднимая голову вверх. — Позови лекаря, — снова попросил он. — Я верну его. Вскочив на перила, омега потянулся всем телом и мягко шагнул вперёд, и уже спустя несколько секунд взмыл ввысь следом за своим воспитанником. Внизу по длинным городским улицам сновали люди, которые то и дело задирали головы наверх, пытаясь рассмотреть его. Вряд ли теперь получился удержать в тайне их существование, так опрометчиво мог поступить только Намджун. Паршивец. Холодный ветер свистел в ушах. Юнги окидывал взглядом местность перед собой, изучал рисовые поля, но Намджуна не было видно. С таким ранением вряд ли он осилит добраться до гор, а если и сможет, то его крылья не удержат огромное раненой тело, и он просто рухнет в пропасть. Когда нос защипало от едкого запаха крови, Юнги снова осмотрелся. Зелёные рисовые поля постепенно уходили в горы, в каменные стены. Внизу, на зелёной глади из рисовых ростков, виделся огромный след. Намджун, которого не смогли удержать крылья, все же упал, так и не достигнув гор; он счесал своим огромным телом огромную часть поля, крыльями смял огромное количество ростков риса. И сейчас он лежал там. Человек. Осторожно приземлившись рядом, Юнги сначала сложил крылья, а затем перекинулся в людскую инопасть. Альфа лежал лицом к небу, держась ладонью за окровавленную голую грудь. Кровь лилась невероятно спешно, словно багровый фонтан бил из мощной груди мужчины. Намджун плакал. Плакал так горько, что было не по себе. Он плакал не от адской боли в груди, а от того, что его пара, которую он обрёл недавно, покинула его так быстро. Присев рядом, Юнги притянул воспитанника к себе, обнял осторожно за напряжённые плечи и устало прикрыл глаза. Намджун уткнулся ему в грудь и продолжил горько плакать, сжимая второй рукой ткань чужого ханбока...