***
— Акцио, метла! Йеджи чувствует, как силы покидают ее. В школе тихо, нет ни единой души в коридорах и на лестничной площадке. Девушка протягивает руку и ловит метлу своего брата. Садится на нее, сначала добирается до туалета Плаксы Миртл, добавляет все необходимое в зелье, размешивает его и снижает уровень огня под котлом. Рядом появляется патронус Феликса, Хван возвращается вновь на метлу, вылетает через окно и добирается до башни директора. Проникает через широкую форточку, спускается на пол, отряхивает мантию и ждет своих друзей. Дверь со скрипом открывается, и ребята выходят из комнаты. Лию трясет, Йеджи медленно подходит к ней, притягивает к себе и обнимает, поглаживая по спине. — Пришлось использовать Омут Памяти, чтобы доказать невиновность Джису, — говорит Феликс, — Исходя из того, что нам залезли в голову… Управление школы в курсе, что мы готовим зелье. — Тогда они должны быть в курсе, что время на исходе, и предпринимать что-то против нас приравнивается к убийству моего брата, — отвечает Йеджи достаточно громким голосом, — Зелье будет готово уже сегодня вечером, нам останется только окунуть в него руки и с помощью снадобья определить виновника сего торжества. — Вас никто не обвиняет, мисс Хван, — в дверях появляется профессор Макгонагалл, а девушка даже не дергается ни от возможного испуга, ни от стыда, который мог возникнуть в подобной ситуации, — я отправлю сову в Министерство, что большая часть их работы уже сделана, им остается только помочь в поимке преступника и в восстановлении здоровья вашего брата. — А разве одних воспоминаний недостаточно, чтобы доказать, кто виновник? — отзывается Джисон, — Мы отдали вам все, что есть в наших головах по поводу Уильяма Тюдора. Этот… — Хан прикусывает язык, — этот человек использовал даже Амортенцию на нашей подруге, чтобы завладеть ее разумом и воспользоваться ситуацией. Он хорошо замел следы. — И его нигде нет, — отвечает профессор Макгонагалл, — мистер Тюдор исчез, и мне кажется, что мальчик воспользовался шкафом в Выручай-комнате. Сам шкаф вернулся по неопределенным обстоятельствам обратно в здание школы, и он все так же, я уверена, работает, как двадцать лет назад. — Горбин и Бэркес… — бубнит Йеджи, — я видела его шкаф-близнец в этом магазине, в Лютном переулке. Минерва кивает. — Пожалуйста, не предпринимайте сейчас ничего. Этот мальчик может быть опасен. Раз он владеет знаниями о древней магии, то у него нет никаких границ в применении заклинаний. Нет границ… «Посмотрим, у кого еще нет границ, Тюдор, » — Йеджи отстраняется от Лии, заглядывает в ее лицо, одной рукой вытирает слезы подруги, а другой сжимает свою палочку в кармане мантии. «Посмотрим, каким несдержанным ты будешь, парень».***
Рюджин усмехается. Поправляет походную осеннюю мантию, закрепляет на талии сумку с лекарствами, достает свою палочку из ботинка и перекладывает в карман. Горбин и Бэркес, черт бы их побрал. Главный продавец ради личной выгоды родину продаст. Девушка машет Чану, стоящему у выхода из гостиной Слизерина. Полночь. Кристофер предлагает девушке свой локоть, друзья выходят из помещения, проверяя наличие сумок. — Выглядишь замечательно, — помечает Чан, и Рю в шутку откидывает волосы назад, поднимает голову и улыбается. — Знаешь, что писала одна чудесная маггловская женщина? «Охотники смотрятся в черном лучше, чем вдовы их врагов». Бан смеется и кивает. — Кассандра Клэр, — говорит слизеринец, — помню, как Феликс читал все части «Орудий смерти». Поднимаются на восьмой этаж замка немного тяжело из-за отсутствия света на лестничной площадке. Никакого Люмоса, лишь шаги по памяти, на ощупь. В этот раз перед ребятами должна появиться Выручай-Комната в виде склада «хлама», именно там, в одном из бесконечных поворотов, расположен исчезающий шкаф, через который двадцать лет назад в школу проникли Пожиратели Смерти в день гибели профессора Дамблдора. Дверь уже образовалась в стене, и ребята понимают, что остальные находятся внутри и ждут их. Рюджин тянет ее на себя, открывая проход, молодые люди забегают в помещение, посылая вверх красные искры. С другого конца получают такие же в ответ и направляются в сторону широких панорамных окон. Вещей в этой комнате слишком много, будто копили их на всем протяжении существования школы. — Минхо и Джисон трансгрессировали из Хогсмида в Лютный переулок, чтобы активировать шкаф, — сообщает Сынмин, как только слизеринцы подходят к команде, — Чонин наложил заклинание поиска. Тюдор, безмозглый мальчишка, сейчас в Дырявом котле. Чан дергается. Смотрит на пуффендуйца обеспокоенным взглядом, пока тот прячет глаза и отводит руки за спину. Существует несколько заклятий поиска, одно из них, для быстрого результата, требует крови. Волшебник режет ладонь, сжимает кулак и выливает свою кровь на карту. Произносит заклинание, и кровь начинает двигаться, показывая точное местонахождение нужного человека. Черная магия американских ведьм. — Покажи руку, — Чан подходит к нему, — Нини, пожалуйста. Ян боится посмотреть на него. Все продолжает прятаться за спиной Чанбина. — Я сделал, что мог, Кристофер, — шепчет мальчик, — неважно, что с моей ладонью, нам главное сейчас поймать Тюдора. Бан хочет возразить, но тут же оборачивается на шум, раздающийся из шкафа. Хлопок. Еще один хлопок. Ребята подходят, открывают деревянную дверцу и видят записку от Джисона. «Открыто. Перемещайтесь по одному, чтобы не расщепиться. Горбин и Бэркес все еще старые идиоты.» Сынмин смеется, прочитав сообщение от друга, и подзывает остальных. Сначала трансгрессирует Йеджи, следом за ней появляется Рюджин, вылезает из шкафа и наблюдает за прибытием остальных. Команда поочередно перемещается в Лютный переулок. Узкие улочки и отсутствие какого-либо света пугает, ребята выставляют вперед палочки и произносят «Люмос». Чанбин видит необходимый поворот, машет остальным и выводит всех к Косой аллее. Нужно пройти вдоль магазинов и проскользнуть в Дырявый котел. У входа в бар Йеджи останавливается, просит всех подойти к ней. Достает из сумки склянки с зельем, друзья подставляют ладони и обмазывают руки. — Если нужно, вырубим Тома Петрификусом, — неожиданно заявляет Феликс, — времени в обрез. — Надеюсь, там никого нет, — отвечает Чан, — потому что времени на разборки и правда нет. Йеджи толкает дверь, оглядывается и проникает внутрь здания. Ребята следуют за ней, выставив палочки перед собой. — Я видел его, когда колдовал, — шепчет Чонин, подбегая к девушке, — комната сто восемьдесят, первый этаж. Хван кивает, поправляет на себе мантию и устремляется вперед. Тома и правда не оказывается в трактире, как и уборщиков. Тихо, очень сильно тихо, и проклятая тишина давит на барабанные перепонки. Сто семьдесят четыре, сто семьдесят пять… Друзья рассматривают каждую дверь. Сто семьдесят шесть, сто семьдесят семь… Йеджи спотыкается о ковер и утыкается в спину идущего впереди Минхо. Парень ловит ее, быстро опускается на колени и в несколько движений завязывает девушке шнурки. — Мерлин, прости, я не сообразила даже… — Все в порядке, — успокаивающе отвечает Хо, — ты не должна все брать на себя, Джи. Не волнуйся. Чан останавливается. Что-то не так. После комнаты сто семьдесят девять идет номер сто восемьдесят первый. Какого черта происходит? Джисон проводит палочкой по стене, задевая кирпичи. — Возможно, здесь такое же защитное заклинание, как при входе в Косой переулок с маггловской улицы. Вряд ли оно похоже на такое же, как на площади Гриммо… Парень начинает шептать себе под нос различные заклинания, перемещая волшебную палочку от одного кирпича на другой. Последнее, что он произносит, — Алохомора Максима, нажимает на очередное место, и стенка тут же шевелится, раздвигается и открывает вид на комнату сто восемьдесят. — Алохомора, — произносит вновь Джисон, замок щелкает, раздается скрип, дверь тут же поддается под напором и открывается. — Гениальная твоя голова, — усмехается Минхо и достает палочку из кармана. Йеджи обходит ребят и заглядывает в комнату первая. Пусто… кроме чьих-то вещей на кровати. Девушка берет в руки брошенную сумку, она кажется достаточно легкой. Встряхивает ее, подносит к уху и слышит, как кто-то выругивается. Внутри сумки?! Хван открывает замок. «Люмос Максима». Расширяющим заклятием дно сумки превратили в помещение размером с огромный зал. В свалке вещей лежит Уильям Тюдор с направленной вверх палочкой. — Только попробуйте подойти ко мне, — кричит он, — от вас ничего не останется, как и от вонючего слизеринца! Феликса передергивает от одного только голоса. Он достает свою палочку и подходит ближе ко всем. — Вонючий слизеринец? — Ликс переспрашивает, закатывает рукава и расталкивает ребят, — пропустите меня. — Стой! Ради Бога, остановись же, — Чан хватает его за рукав мантии, но Ли убирает его ладонь от себя. — Я по размерам единственный, кто сможет залезть внутрь и достать этого безумца. — Как и я, — вомущается Йеджи, — ты никуда не пойдешь! Эй, Феликс… Парень расширяет замок, засовывает ноги и ныряет с головой в сумку. Мерлин. Ли поднимается с кучи различных безделушек, смотрит перед собой и скалится. Он выглядит крайне пугающим, никто еще не видел его в таком состоянии раньше. — Умоляю, австралиец, сидел бы лучше в уголке и не поддакивал толпе обезумевших детей Пожирателей смерти, — Уильям встает со дна сумки, поправляет на себе свитер, — если бы не твоя треклятая любовь, никаких бы дурацких подсолнухов не было. Сгорел бы Хенджин в первый же день. Не думал я, что кто-то этих чертей вообще может любить. Феликс жмурится от отвращения. — Да, дорогуша, — усмехается Тюдор, направляя на Феликса палочку, — Родители Хванов — убийцы. Пожиратели Смерти, которые мучили в свое время мою семью. Отец семейства издевался над моим дядей, и он лежит уже как двадцать лет в больнице Святого Мунго в психиатрическом отделении. Более ста «Круцио» каждый день. Кровопускание и вновь «Круцио». Не весело, правда? — Замолчи, — Ли направляет на него палочку в ответ, пока ребята сверху не сообразили, что для подъема Феликса и Уильяма необходимы метла. Чан подрывается с Джисоном и Сынмином из Дырявого котла на аллею к магазину «Все для квиддича». — Почему ты затыкаешь меня? — издает очередной смешок Тюдор, — Ты ничерта не понимаешь в этом… Феликс неожиданно раздается смехом. Болезненным, пугающим. Его тембр заставляет сердце сжаться до размера атома и тут же остановиться от холода. — Знаешь, кусок ты дерьма, — Ли прекращает смеяться, когда слышит шепот Йеджи. Девушка накладывает заклятие, перекрывающее пути для трансгрессии, и ребята потихоньку присоединяются к ней, — Хваны действительно виноваты в том, что прислуживали Волдеморту, как и большинство чистокровных семей. Господин Хван уже отсидел свое в Азкабане. Он оплатил лечение всех жертв войны. Некогда известный самый богатый человек во всей Англии потерял состояние, отдав всё больнице, каждую монеточку, до последнего кната. Да, это все равно не оправдание всем деяниям человека, совершившего кучу преступлений. Но месть? Ты хоть что-то почувствовал от нее, прокляв ребенка господина Хвана? — Нет, — отрицательно ведет головой парень, — потому что не того ребенка я проклял. Феликс замирает. Не того ребенка? Он имеет в виду Йеджи? Тюдор будто читает его мысли и кивает. — Именно ее, — подтверждает Уильям, — потому что она, отродье Хванов, украла у меня невесту. У Ликса от удивления падает палочка из рук и теряется среди разбросанных вещей. Черт! Молодой человек тут же опускается на колени и начинает водить ладонями по дну сумки. — Я никогда не принадлежала тебе, Тюдор, — раздается сверху голос Рюджин, — я говорила твоей семье несколько лет назад, что мужчины меня не интересуют. А такие, как ты, в особенности. — Ложь! — яростно кричит парень, — Я не верю в это, я видел, как ты целовалась с каким-то слизеринцем на вечеринке год назад, ты лжешь мне! — Я выпила слишком много огневиски, а тот идиот решил, что мной можно воспользоваться. Ты, оказывается, не видишь разницы между поцелуем и домогательством. Йеджи смотрит на девушку и не понимает, о чем именно говорит Уильям. Рюджин отводит от нее взгляд, прикусывает губу и мысленно ударяет себя в лоб. Тюдор подходит к Феликсу, хватает его за грудки, направляет палочку в его голову. — Как твой отец издевался над моим дядей, — кричит обезумевший, — так и ты увидишь страдания своего близкого человека, Хван Йеджи. Круцио! Нет, боже, НЕТ. Тишину разрывает мучительный крик. Феликс запрокидывает голову, его глаза закатываются, а тело начинает сильно трясти. Это невозможно, просто невозможно, нет! Еще секунда, и можно умереть от этих звуков. Йеджи расширяет замок и прыгает внутрь сумки. Приземляется в нескольких метрах от мальчиков, вскакивает и подзывает «Акцио» палочку Ли. — Тебе ничем не поможет эта бесполезная деревяшка. Сектумсемпра! Грудь Феликса будто разрезали на части. Кровь тут же хлынула, и молодой человек падает спиной на дно, корчась от боли. Йеджи достает семена из своей маленькой сумочки, взмахивает палочкой, проносит ее вокруг своей головы и направляет на Тюдора. Бросает приготовленное ему под ноги и шепчет заклинание. Растение тут же появляется из семян, увеличивается до своего максимального размера и обвивает тело Уильяма. Дьявольские силки, первый курс Травологии. К счастью, именно на том курсе Тюдор чаще всего прогуливал и ничего не смыслит в данной науке. Парень пытается выбраться из захвата, но побеги сильно сдавливают его руки и ноги, не позволяя выбраться. Йеджи сразу же подрывается к Феликсу и садится напротив него на корточки. — Вулнера санентур… — шепчет она контрзаклятие, — Вулнера санентур… Вулнера санентур. Раны постепенно затягиваются, у Ли восстанавливается дыхание. Мальчик лежит без сознания, Хван притягивает его к себе, прижимает голову друга к своему плечу и начинает плакать еще сильнее. В комнату забегают парни с метлами, Рюджин увеличивает саму сумку максимально для того, чтобы кто-то из ребят поместился в нее и поднял всех троих со дна. Первым спускается Чонин, подходит к связанному Тюдору и дотрагивается до его лица. Видит, как ладони парня синеют, и кивает, — вот и зелье проявилось. Рядом оказывается Сынмин, хватает Уильяма и поднимает на поверхность, прямиком в комнату. Ян Сажает Йеджи и Феликса на метлу и просит их подниматься без него. Сынмин возвращается за ним сразу же после передачи Тюдора ребятам. — Последнее, что от тебя требуется до прибытия мракоборцев, — шипит сквозь зубы Минхо, схватив парня за горло, — где чертова игрушка? Куда ты ее дел? Уильям смеется и плюет в лицо слизеринцу. Минхо же спокойно стирает его слюни. — Плюешься ядом в слизеринца? — расплывается он в ухмылке, — Я со змеиного факультета, милый, я придушу тебя и сожру целиком, если не скажешь мне то, в чем я нуждаюсь. А теперь еще раз, — пальцы сжимаются сильнее, и изо рта Тюдора раздаются хрипы, — где игрушка? — Не скажу, отродье Пожирателя Смерти, — шепчет задыхающийся Уильям, — ничего не скажу. — О да, — у Минхо появляется безумное выражение лица, — мой отец, наславший проклятие на твоего бедного дядю, который до восстания преследовал женщин и насиловал их. Твой же родственник такой безгрешный, правда? — Ли ударяет его в голову со всей силы, — Зато не на стороне зла, правда, какой чудесный человек? Прятаться за спиной Ордена Феникса, строить из себя пай-мужчинку и насиловать женщин, так благородно. О твоем дяде знают почти все чистокровные семьи, потому что до восстания он проводил время в Азкабане за недержание члена в своих штанах. Месть ничего не значит, дорогой. В конце этого проклятого пути ты найдешь лишь остатки своей черной души и своего разбитого рассудка. — Я что-то вижу на дне сумки, — говорит вдруг Чан, — игрушка же похожа на куклу вуду? Лиа кивает и предлагает тут же свою помощь, потому что Чан вряд ли пролезет внутрь. Берет метлу и опускается вниз, освещает все содержимое «Люмос Максима». Спрашивает у Чана, где он увидел игрушку, и Крис направляет искры в сторону куклы. Джису садится на метлу, на лету подхватывает необходимый предмет и возвращается обратно. Из зашитого брюха старого медведя торчат черные волосы Хенджина, и у Йеджи появляется рвотный позыв. Как же все это мерзко. В дверь стучат. Мальчики тут же открывают ее и видят команду мракоборцев. Рыжий мужчина, весь в веснушках, заглядывает в комнату, и следом за ним заходит группа подготовленных волшебников. — Рон, дьявольские силки, — смеется мужчина с круглыми очками, — Гермиона бы удивилась сообразительности этих ребят. Вы как, дети? Как чувствуете себя? Невероятно. Студенты не могут поверить своим глазам. Чан с приоткрытым от шока ртом протягивает свою руку. — Р-рад вас видеть, мистер Поттер, сэр.***
Вместе с мракоборцами в Министерство Магии трансгрессируют и все ребята. Уильяма тут же уводят на допрос, а игрушку забирают для снятия проклятия. Йеджи передала все записи о Мортем Игнэ Гарри Поттеру, о контрзаклятиях и об определении изготовителя куклы. Синие ладони Тюдора дали о себе знать, и мракоборцы заявляют, что дети проделали огромную работу. Феликса приводят в сознание и вместе с Йеджи и Рюджин отводят в кабинет Министра Магии, а мальчики остаются в коридоре в ожидании результатов. Минхо уходит в туалет умыть лицо и руки. Его тошнит от того, что он трогал Уильяма, ему кажется, что Хо пахнет этим безумцем. Мыло, еще порция мыла. Ли трет руки так сильно, что хочется содрать с себя кожу. В пространство вклиниваются чьи-то ладони, помогают смыть с пальцев пену, выключают воду и вытирают полотенцем. Хо поднимает голову и встречается взглядом с Джисоном. — Можешь ничего не говорить, — шепчет он, улыбается и зачесывает челку Минхо назад, — Все закончилось. Все теперь в порядке. Хо не сдерживается. Начинает плакать, и Джисон притягивает его к себе, утыкается в шею, шепчет что-то успокаивающее и гладит по спине. Все теперь хорошо. Чан сидит на лавке, нервно отстукивает пальцами и смотрит на спящих друзей. Сынмин лежит на плече Чанбина, а на бедре Кима спит Лиа, положив на ногу свою голову. Чонин сидит рядом с Кристофером и спит, оперевшись спиной на стену. Чан поправляет его мантию, поднимается и идет в сторону пустого кабинета, где есть имитация балкона, — Министерство Магии расположено под землей, поэтому приходится ограничиваться волшебной имитацией. Молодой человек опирается руками о перила и смотрит на заколдованный дождь. Вспоминает разговоры с профессором Макгонагалл о резервных днях сдачи итоговых экзаменов. Первая попытка как раз в декабре. Чан хочет закончить обучение в Хогвартсе и уйти на курсы лекарей. В волшебном мире они длятся всего лишь полтора года, изучается анатомия, усиленный курс зелий и заклинаний, терапия, пропедевтика болезней, патологическая физиология, клинические циклы и хирургия. И все за полтора года. Бешеный ритм в волшебном мире сводит с ума, но после всего, через что прошли ребята, Кристофер не видит другой профессии для себя. — Ты… не спишь? Чан оборачивается и видит сонного Чонина. Улыбается, когда он подходит к нему и тоже опирается руками о перила. Тянется к пуффендуйцу, запускает пятерню в его волосы и взъерошивает их. Ян жмурится, затем начинает смеяться и по инерции подходит ближе к Бану. Кристофер смотрит в его глаза-галактики и чувствует напряжение на своих щеках из-за собственной улыбки. Чонин хочет ткнуть его пальцем в ямочку, но Чан останавливает его и смотрит на порезанную ладонь. Цокает языком. — Нини, — шепчет он, — почему ты такой… — Какой? — также тихо отвечает Ян. — Рискованный? Безрассудный, мне больно смотреть на твои руки, ты… И не договаривает, ощущая на своих губах теплые влажные губы Чонина. Замирает, не понимает, почему… Но не отталкивает его. Пуффендуец отстраняется, прячет взгляд и собирается вновь сбежать, но Чан держит его за талию и никуда не пускает. — Нини… — говорит Крис, — Нини, посмотри на меня. Чонин делает глубокий вдох, моргает и встречается с глазами Чана. — Ты… чудесный, знаешь? Ты свет, который появился в моей жизни и в жизни остальных ребят. Но я… — у мальчика начинают дрожать руки, Кристофер берет его ладони в свои и сжимает их, — Я собираюсь закончить школу уже в декабре и поступить в медицинский университет при больнице Святого Мунго. Мне… я ничего не могу дать тебе. Я не могу дать тебе себя, понимаешь? Чонин щурит глаза. — Мне не нужно, Чан. Я… могу подождать. На целителя же учатся полтора года, верно? Я к тому времени закончу учиться в Хогвартсе. — Чонин… — Пожалуйста, дай мне закончить, — Ян смотрит на него и теперь уже не отводит свой взгляд, — Если… ты не встретишь свою любовь в университете и я не влюблюсь в другого человека, давай… встретимся? Летом через полтора года на платформе девять и три четверти? Чан смеется, притягивает к себе мальчика и обнимает его. — Будешь писать мне? — спрашивает наконец Бан, отстраняясь от Чонина и вытирая слезы с его лица. — Хоть каждый день, если попросишь.***
Больница Святого Мунго. Самая знаменитая больница во всем магическом мире. Но пахнет здесь определенно так же, как и в маггловской клинике, подмечает Чонин. Феликс, Йеджи и Рюджин беседовали с нынешним министром магии — Гермионой Грейнджер. Знакомство с необычным человеком при неприятных обстоятельствах. Золотая троица переместилась вместе с остальными в больницу, чтобы снять проклятие с Хенджина. Ликс сидит под дверью, сцепив руки перед собой и нервно дергая ногой. Лишь бы все получилось. Йеджи ходит вдали от палаты по коридору, кусая свои губы и перечисляя про себя названия заклинаний — иногда этот способ помогает успокоиться. — Джи… — рядом с ней находится Рюджин, — пожалуйста, давай… Давай поговорим сейчас? После всего, что произошло за сутки, я не вижу смысла молчать и откладывать этот разговор. Хван дергается, останавливается и смотрит на девушку. Та жестом приглашает сесть на лавку, и Йеджи медленно подходит, опускается рядом с Шин и нервно заламывает себе пальцы. После всего, что было, и правда больше не хочется ни о чем молчать. В любой момент можно все потерять, а жалеть о несказанном до конца своих дней не хочется. — Я… — начинает Рюджин, поворачиваясь к гриффиндорке, — Я… Почему это так тяжело, Мерлин… — Все хорошо, я слушаю тебя, — Йеджи смотрит на нее и чувствует напряжение от близости. — Вероятно, уже несколько лет, как я влюблена в тебя, — выпаливает Рюджин, прикрывает лицо ладонями и выдыхает, — Я почти не общалась с тобой, потому что постоянно чувствовала панику, находясь рядом. Йеджи… не ожидала этого. Возможно, она и замечала что-то, но никогда не придавала значения, а здесь признание, как гром среди ясного неба. — Я понимаю, что это странно, но… Я не хотела бы скрывать это от тебя, но ничего и не жду в ответ, — тараторит Рюджин, — прости, что вывалила все это на тебя, я… Йеджи подается вперед, поднимает руки, кладет их на плечи девушки и притягивает ее к себе. Обнимает и чувствует ее ладони на своей спине. — Не переживай об этом, пожалуйста, — отвечает Хван, — Я всегда испытывала к тебе нечто странное и явно большее, чем просто дружеские чувства. Я… восхищаюсь тобой? Определенно да. Нравишься ли ты мне? Несомненно. Я смущаюсь от разговоров с тобой, случайного физического контакта и спонтанных столкновений взглядов. Я никогда не задумывалась, влюблена ли я в тебя, но… если хочешь, конечно, мы можем это исправить. Рюджин отстраняется от нее, вытирает глаза от слез и слегка улыбается. И почему им нужно было пройти через столько препятствий и проблем, чтобы в итоге открыть свои души друг другу? Гарри ходит из угла в угол, слушая внимательно каждое слово, прочитанное Гермионой. — Кориум Колорис, — говорит женщина, — я впечатлена, как они смогли его приготовить. Здесь есть запрещенные министерством ингредиенты… Правда, удивительно, потому что за снадобьем необходимо следить чуть ли не каждые полчаса в течение недели или двух в зависимости от прорастания проклятого. Ребят за способности можно брать без дополнительных курсов сразу же на работу, такие мракоборцы очень ценны. Гермиона встает с койки, стоящей напротив постели Хенджина. Подходит к тумбочке, рассматривает куклу и сверяет все с записями. Два заклинания подряд, затем… Боже, как вообще кому-то могло прийти в голову проклясть человека подобным способом? — Я надеюсь, что суд вынесет приговор запереть мальчика в Азкабане или здесь, в психиатрическом отделении, под десятью замками и сотней заклятий. Он с таким упорством обгонит Волдеморта, а очередных смертей и войн нам не нужно. Она поднимает руку, направляет свою волшебную палочку на игрушку под определенным углом. — Игнэ… Финита… Максима, — заклинание нужно произносить медленно, с паузами, что и делает Гермиона, — Фините Инкантатем. Брюхо куклы загорается, испепеляя пучок черных волос Хенджина. Женщина берет игрушку в руки, поворачивает по часовой стрелке голову несколько раз и отрывает ее. Кукла тут же сгорает полностью, а черный пепел растворяется в воздухе. — Мальчик будет в летаргическом сне максимум две недели, — говорит Гарри, осматривая черные подсолнухи, — Невилл сказал, цветы спасли его от смерти. Тюдор сбросил его с астрономической башни. — Да, я читала заключение, — Гермиона отряхивает руки, — главное, что все теперь закончилось. Когда Рон объявляет в коридоре, что проклятие снято, Феликс вскакивает с пола и забегает в палату, садится на колени перед кроватью Хенджина и берет его руку в свою. Гладит любимого человека по голове, смотрит на подсолнухи и заливается слезами. Все слишком ужасно, но цветы, эти проклятые черные цветы, спасли Хвана от гибели, и Феликс благодарен за то, что Хенджин остался жив. — Спасибо вам, — Ли поворачивается к Золотой троице, — спасибо, что вы в итоге откликнулись и пришли к нам на помощь. — Самое главное, что мальчик жив, — улыбается Рон, — Тюдор считал себя достаточно умным, но вы все оказались куда умнее его.***
В одной из палат, свернувшись калачиком под теплым одеялом, спит Чанбин. Не зная, как успокоить себя, он забежал час назад в эту комнату, лег на кровать и стал считать про себя от ста до нуля несколько раз. В дверь стучатся, и Чанбин ворочается от звука. Ресницы дергаются, парень стонет от негодования и открывает глаза. Берет с тумбочки свою палочку, направляет на замок, произносит тихое «Алохомора». В палату заходит Сынмин, закрывает за собой дверь и садится на кровать, прямо возле ног Бина. — Ты… ты как? — Ким забирается рукой под одеяло и проводит пальцами по голени, — Ты холодный… Замерз? Чанбин поднимает ногу, сбрасывая с нее ладонь Сынмина. Забавно. — С Хенджина сняли проклятие, — говорит Ким, кладя руку на одеяло, — Теперь все хорошо. — Теперь все правда в порядке, — кивает Чанбин и вновь дергается, когда Сынмин забирается под его штанину и трогает лодыжку, — что ты делаешь? Сынмин пожимает плечами, смотрит пронзительно, а затем усмехается. Чанбин не понимает. Вскакивает с постели, когда Ким подается вперед и приближается к его лицу. — Прошу, не играй со мной, — парень тяжело сглатывает слюну, стоя на холодном полу. Разница температур ударяет со всей силы, и Чанбин чувствует покалывание кожи. Сынмин встает с кровати, оказывается в нескольких сантиметрах от лица испуганного Бина и улыбается. Со делает шаг назад и упирается бедрами в прикроватную тумбочку. — Это совершенно не смешно, что ты делаешь? Тебе нравится издеваться надо мной? Ким наклоняет голову и ухмыляется. — Вовсе нет, — шепчет он, подходя еще ближе, — почему ты думаешь, что я не серьезен сейчас? — Не надо, пожалуйста, — Чанбин отворачивается, когда Сынмин в очередной раз наклоняется к нему, — я устал от этого. Устал настолько, что голова раскалывается, будто от Бомбардо Максима, понимаешь? Ты влюблен в другого человека и… Ким отрицательно качает головой. — Я не влюблен в Минхо, Чанбин. Меня давно уже отпустило. Со замирает и, кажется, перестает дышать. Вена на шее бьется в такт сердца довольно быстро, рот слегка приоткрыт от удивления. — Не переживай за то, что я чего-то не вижу, Бинни, потому что это не так. Я замечаю многое. Взмах волшебной палочки — на комнату накладывается заглушающее заклинание, а у Чанбина расширяются глаза. — Что ты… Сынмин делает шаг и оказывается между разведенных ног Чанбина. И это конечная, прыжок в бездну. Ким так близко. Слишком близко для того, чтобы здраво мыслить или хотя бы нормально дышать. — Поцелуешь меня, Со Чанбин? Наклоняется к нему и останавливается в миллиметре от чужих губ, чувствует его рваное дыхание и улыбается. — Твой ход, Бинни, — шепчет Сынмин, — поцелуешь или оттолкнешь — выбирать тебе. Со смотрит в блестящие хитрые глаза напротив, переводит взгляд на губы и выдыхает. Подается вперед, и молодые люди сливаются в поцелуе, чуть ли не сталкиваясь зубами. Сынмин чуть отстраняется, мажет губами по острому подбородку Чанбина, целует шею, мокро проходит языком по бьющейся венке. Взгляд опускается вниз, и Ким не медлит, обхватывает парня за спину и сажает на кровать. Чанбин ошибался, когда решил, что момент перед поцелуем был конечной. Точка невозврата — определенно секунда, когда Сынмин падает на колени, стаскивает с него брюки и кусает его за бедро. Господи. — Ты хочешь моей смерти? — выдыхает Чанбин, когда Ким стягивает с него белье и обхватывает руками ствол. — Разве что маленькой смерти, французам она очень нравится, — подмигивает Мин и начинает двигать ладонью, смотря прямо в глаза напротив. Вновь кусает его за бедро, Со стонет и понимает, что вовсе не против подобных вещей. Он бы позволил Сынмину сделать с собой все, что ему будет угодно. — Если бы мы пришли к этому раньше, я бы показал тебе много интересных вещей, — говорит Мин и щипает его за ногу, — эй, смотри на меня. Я хочу видеть твои глаза. Твою мать. Сынмин выглядит прекрасно в самом греховном смысле, обхватывая губами его член и заводя за щеку. Проводит ладонью у основания и поднимается рукой вверх, трогает выпирающее место на щеке и ухмыляется, когда Чанбин откидывается на подушки и стонет. Отстраняется от него, ложится рядом, припадает к шее, берет палочку и шепчет заклятие трансгрессии предметов. Лубрикант и упаковка презервативов падают на одеяло, Со издает нервный смешок и закрывает глаза. Сынмину не нравится. — Почему ты вновь прячешься от меня? Чанбин отрицательно ведет головой. — Мне достаточно одного взгляда на тебя, чтобы кончить, а ты продолжаешь выводить меня из себя. Сынмин издает смешок и кусает его за мочку уха. — Так и было задумано.***
« — Ты что, до сих пор веришь в эти истории, которые заканчиваются поцелуем и надписью «Жили они долго и счастливо»? — Я верю в истории, которые не заканчиваются.»
Анастасия Чацкая, «Платина и шоколад».
Две недели проходят мучительно и долго. Сначала опадают все лепестки, затем вянут цветы, высыхают и трухой осыпаются на бледную грудь молодого человека. С последним мертвым побегом летаргический сон начинает пропадать, и спустя несколько часов парень приходит в себя. Открывает глаза и видит перед собой спящего Феликса, который крепко держит его за руку. Месяц. Ребята прощаются с Минхо и Чаном. Мальчики решили уйти из Хогвартса и поступить на направления, о которых долго думали, Ли — на мракоборство, Кристофер — в медицинский. Полгода, конец шестого курса. Джисон часто, почти безостановочно пишет письма Минхо, интересуясь его здоровьем и ментальным состоянием. Летом, до седьмого курса, приезжает к нему в Лондон. Год от снятия проклятья. Хенджин делает предложение Феликсу на рождественском ужине, а Йеджи спрашивает, почему он не сделал это намного раньше. Чонин начинает интересоваться географией. Пишет в издательство магической газеты и предлагает себя в качестве автора статей о различных странах мира. Загорается идеей объехать весь мир и делится ей с Чаном в письме. Создается ощущение, что Лиа тренируется в квиддиче больше всех, даже просила декана оставить ее в команде на седьмом курсе. Хочет стать игроком национальной команды, и у нее это получится. Йеджи и Рюджин сдают итоговые экзамены экстерном, как когда-то сделали Чан и Минхо, и поступают в медицинский. Конец седьмого курса не просто наступает неожиданно, он врывается в голову к каждому выпускнику, переворачивая сознание. Ж.А.Б.А, или Жутко Академическая Блестящая Аттестация, основной период итоговых экзаменов, доводит каждого студента до переживаний и истерик. Выпускной бал, подбрасывание в воздух шляп, собирание багажных сумок и отбытие в Лондон. Хенджин и Феликс сидят вместе в одном купе, обнимаются и смотрят на мелькающий за окном пейзаж. — Знаешь, — шепчет Ли, поворачиваясь к молодому человеку и утыкаясь носом в его щеку, — ты не хотел бы… уехать из Великобритании? Хенджин целует его в лоб, отстраняется и заглядывает в любимые глаза. — Куда бы ты хотел уехать? Феликс пожимает плечами, берет его руку в свою и начинает выводить узоры на ладони Хвана. — В Канаду, например? Молодой человек смотрит на взволнованного Ли и гладит его по голове. — Найду замечательное место для открытия картинной галереи, — отвечает в итоге он, — я был бы счастлив провести с тобой все данное мне на жизнь время, не важно, в какой точке мира. Главное, рядом с тобой. Феликс обнимает его, вдыхает родной запах и прислушивается к сердцебиению Хенджина. — Знаешь, что меня веселит? — смеется Хван, когда Ли поднимает голову, — Минхо и Джисон серьезно думают, что они такие все из себя скрытные. — Да, игра в тайных возлюбленных провалена еще в тот день, когда Минхо предложил Джисону быть вместе. Хани приходил в себя еще несколько недель после этого. Хенджин обнимает сильнее Феликса, парень разворачивается, кладет свои ноги на бедра Хвана и прижимается к нему. — Сынмин решил на гос служащего пойти, — бубнит он, пока Хенджин гладит его спину, — вместе с Чанбином в Министерство Магии. А я до сих пор не знаю, кем хочу быть. Хван целует его в подбородок, в губы, в кончик носа, зарывается рукой в платиновые волосы и начинает перебирать их. — Почему ты не рассматриваешь музыку? Ты же очень любишь играть на гитаре и слушать песни. А когда ты поешь… Ох, — он наклоняется и касается губами шеи Ликса, — ты сводишь меня с ума. Феликс заливисто смеется, достает палочку и ставит заглушающее заклинание на стены купе. В другом вагоне сидит Чонин напротив спящей Лии, читает книгу и отсчитывает время до приезда на вокзал Кингс Кросс. Мимо несколько раз проходит тетушка, предлагает еду, Ян периодически впадает в сон и просыпается от очередных объявлений о прибытии поезда. Чонин будит Лию, помогает ей спустить ее вещи с багажной полки и сам достает свой чемодан. Выходит из поезда, обнимается со всеми ребятами из компании, и каждый по очереди пробегает сквозь стену, попадая на маггловскую сторону вокзала для свободной трансгрессии. Мальчик идет по платформе, поднимает голову и смотрит на непривычно голубое небо Лондона. Птицы кружат высоко над землей, Ян вдыхает глубоко городской воздух и тут же кашляет. Отвык за год от такой атмосферы. — Нини, — раздается знакомый голос, и Чонин поворачивается, встречаясь взглядом с радостным Чаном, — привет, свет мой. Ян чувствует слезы на своих щеках, бросает чемодан на землю, подбегает к Кристоферу и буквально запрыгивает в его объятия. Чан прижимает его к себе, держит под бедрами и целует в плечи. Чонин отстраняется, касается его губ своими губами и расплывается в улыбке. — Ну что, солнце, — говорит Крис, — ты готов? Ян сводит брови к переносице и непонимающе смотрит на него. — К чему… Чан, к чему? — мальчик тыкает его пальцем в ямочки на щеках. — Готов ли ты, Ян Чонин, объехать со мной весь мир? Я закончил медицинский, ты — школу, твоя самая большая мечта — писать для журнала путешествий, а я не могу сидеть на одном месте в пригороде Лондона и хочу показать тебе все страны, куда только сможем добраться. Чонин не может поверить своим ушам. Сжимает плечи Чана, поднимает руки, зарывается в кудрявые волосы и целует молодого человека в лоб. — Я счастлив, знаешь? — тихо отвечает Ян, — И да. Я готов объехать с тобой весь мир, Бан Кристофер Чан.