***
— Сегодня слишком сумасшедший день, — Крис подбегает к Йеджи, выходящей из туалета Плаксы Миртл, — чертов Пивз еще умудрился вылить на нас ведро воды во время контрольной. Слов нет. Йеджи смеется, оглядывает друга с ног до головы и помечает, что он выглядит очень даже сухим. — Спасибо за существование бытовых заклинаний, — говорит она, и Чан кивает, следуя за ней на ужин в Большой зал. На четырёх столах лежат разные блюда на любой вкус, но в центре каждого их них обязательно находится что-то из тыквы. Запеканка с тыквой, салат с тыквой, тыквенный сок. Тыква. Чан морщится, а Йеджи вновь смеется, прощаясь с другом и садясь с ребятами из своего факультета. За столом Слизерина все оживлённо обсуждают рождественский бал, который проведут на второй неделе декабря. Кристофер понимает, что его скоро начнёт передёргивать от очередного упоминания танцев, достаёт из кармана одолженные у Феликса маггловские наушники и включает плеер. Играет Twenty one pilots — Cut my lip, Чан прикрывает глаза, опирает голову на согнутую в локте руку и старается есть, хотя ни единый кусок не лезет в горло. Все слишком раздражающие. Неужели так хочется веселиться, когда их сокурсник лежит в лазарете и умирает от старинного проклятия, о существовании которого все забыли после массовых чисток? Чан вздыхает. Нет никакого смысла злиться на окружающих. Да, веселиться сейчас бездушно, но люди хотят отвлечься от всех бед и проблем хотя бы на одну ночь. Ясное дело, проблемы никуда не уйдут за это время, даже могут прибавиться. Но… Черт. Чан так сильно устал от всего, что хочется кричать. Нет желания и сил на кого-то злиться, кого-то осуждать. Сил. Никаких. Нет. Молодой человек доедает содержимое тарелки, поднимается с места и выходит из Большого зала. Хочется уйти как можно дальше. Убежать. От нервов скручивает желудок, Чан останавливается в коридоре, сползает по стенке на пол и старается восстановить дыхание. Еще секунда волнения, и его вырвет. Медленный вдох, прикрытые глаза, задержка дыхания и выдох. Повтор. Еще повтор. Руки трясутся, кончики пальцев леденеют, а в наушниках играет Twenty one pilots — Bandito. Кристофер потихоньку успокаивается, открывает глаза и временно жмурится от яркого света. Хочется… Хочется играть? Чану приходит в голову, а почему бы не подняться на этаж выше, в музыкальный класс, и не сыграть на чем-нибудь? Ему обычно помогает музыка прийти в себя, так почему бы и нет?.. Крис встает с пола, отряхивается и идет к лестницам. На чем играть? Барабаны? Гитара? А что именно? Чан взъерошивает на бегу свои кудрявые волосы, вспоминая любимые песни. Может, как по старинке, взять укулеле и спеть маггловскую песню Jason Mraz — I'm Yours? Одна аудитория, вторая, третья… Кристофер заранее достаёт палочку, направляет ее на дверь музыкального класса и произносит «Алохомора». Замок даже не щёлкает, и Чан замирает. Аудитория была уже открыта. Крис заходит внутрь помещения и оглядывается. Видит мальчика, завернутого в тёплую мантию и пуффендуйский шарф. Ян Чонин нажимает на клавиши фортепиано, пытаясь сыграть знакомую мелодию. Удивительно, почему он не на ужине в Большом зале? Чонин останавливает попытку сыграть, оборачивается и сталкивается испуганным взглядом с Чаном. Крис поднимает перед собой руки. — Не дергайся, это я, — улыбается он, — что ты делаешь здесь во время ужина? Ты поел? Мальчик отрицательно ведёт головой. — Нет… Я особо не хочу есть. Чан цокает языком. — Ты же не забываешь есть? Ты ел сегодня? Чонин кивает и слегка улыбается. — Пожалуйста, не переживай. С этим у меня все в порядке. Чан медленно подходит к нему и опирается о фортепиано, когда мальчик возвращается к игре. Вновь слышит знакомую мелодию и все никак не может сообразить, кому же она принадлежит. Маггловский современный композитор… Кто же это? На одном моменте необходима скрипка. Чан помнит, как звучит запись, и сейчас в его голове друг за другом выстраивается целая цепочка мыслей. Людовико Эйнауди. Чонин играет его произведение Experience. Необыкновенно. Ян ошибается на одном моменте, рассерженно вздыхает и перестаёт играть. Сводит брови к переносице, массирует виски и старается не завыть от отчаяния. Уже как час он бьётся над игрой, и каждый раз ошибается на одном и том же моменте. — Эй, — Чан обходит стороной фортепиано и приближается к лавке, — могу ли я сыграть с тобой? Чонин напрягается, поворачивается к нему и поднимает бровь. Крис усмехается на этот жест. — Ты знаешь эту мелодию? — Да, — кивает слизеринец, — я примерно помню ноты. Мальчик приглашает его сесть рядом, и Чан опускается на лавку рядом с ним. Взмах волшебной палочки, в воздух взмывается скрипка. Кристофер невербальным заклятием настраивает ее играть вместе с ними, поворачивается лицом к клавишам и медленно нажимает на них пальцами. Раздаётся звук, а сбоку — копошение. В поле зрения появляются руки Чонина, и молодые люди начинают вместе играть. Миг — к ним присоединяется заколдованная скрипка, и Ян восхищенно оглядывается на Чана, успевая перебирать пальцами клавиши. — Я очень сильно люблю играть на музыкальных инструментах, — признается слизеринец, — это… отвлекает? Помогает забыться или же наоборот взять себя в руки? А иногда появляется ощущение, что, владея инструментом, я могу и владеть всеми своими проблемами и смотреть им в лицо без намёка на страх, — смеется он, — забавно, правда же? Чонин тяжело сглатывает и понимает, что завис на нем, возвращается к игре и с сильным нажимом давит на клавиши. Ян любит искусство. Любит рисование, любит писать, изучать французский и древние руны. Любит петь маггловские песни и играть на фортепиано. В восторге от этого, потому что благодаря искусству мальчику хочется жить. Оно, будь маггловское или волшебное, в любом случае является магией, что дарит силы. Чонин вспоминает своих родителей. Отца, играющего на виолончели, мать, рисующую портреты. Воспоминания врываются в голову, переворачивают все, а на глаза накатывают слезы, прожигают слизистую и выливаются наружу, стекая по щекам солёными дорожками. Мелодия заканчивается, Чан нажимает на клавиши, а скрипка отыгрывает последние секунды. Кристофер поворачивается к пуффендуйцу и замечает его мокрые глаза. — Что… что случилось? Чонин не может контролировать поток слез, пытается стереть их и проигрывает самому себе, тяжело вздыхает и видит собственные трясущиеся руки. Чан наклоняется и обнимает его, на что Ян обхватывает его плечи и шмыгает носом. — Прости, я… не в состоянии сейчас контролировать это… Я устал от сумасшествия, сильно переживаю за Хенджина, тут еще министерство в поисках мракоборцев и лекарей, которые разбираются в старинных проклятиях, наш друг умирает, я скучаю по родителям, мыслей адски много, и я не знаю, как продолжать быть сильным и держать все в себе… Чан отстраняется от него и заглядывает в лицо напротив. — Все в порядке, — тихо отвечает он, — ты же человек, испытывать чувства — это нормально. Не держи все в себе, я не хочу, чтобы тебе было плохо из-за этого. Нини, ты чудесен, знаешь? Ты борец, ты так сильно помог и помогаешь всем. Я правда горжусь тобой, ты большой молодец. И Чонин замирает. Нини. Он только что назвал его Нини? Голова кружится. Мир кружится. Сознание решает покинуть его вместе с разумом. Лицо Чана так близко, настолько близко, наклоняй голову и твори безрассудство. Что Чонин и делает. Тяжелый вздох. Его губы оказываются на щеке Чана, задерживаются, а когда мальчик открывает глаза и встречается с удивленным взглядом Кристофера, пугается своих же действий и отскакивает от него, вырываясь из объятий. Хватает свою палочку, сумку и выбегает из аудитории под просьбы Чана подождать его, остановиться. Что произошло момент назад, Чонин не может объяснить самому себе. Сердце выскакивает так сильно, что легкие просто не успевают правильно работать, и Ян забегает за угол и вжимается в стенку, чтобы Чан не нашёл его, и старается восстановить дыхание. Мерлин…***
Минхо просыпается в комнате Джисона и Феликса. Уже какую ночь подряд он не вылезает из гриффиндорской спальни, отказываясь возвращаться в подземелья. Феликса в комнате не оказывается, а из душа доносится звук от включённого крана. Хо поднимается, заправляет постель и переодевается в школьную форму, с помощью заклинания приводит себя в порядок. — Ликс ушел следить за зельем вместе с Чонином, — в комнате оказывается Джисон, — доброе утро, Минхо. Слизеринец смотрит на него и слегка улыбается. — Доброе. Джисон подходит к шкафу, берет вещи и убегает обратно в ванную, закрывая дверь. — Тебе не обязательно прятаться, чтобы переодеться, Сони, — смеется Ли, — я и так не смотрю! Хан подскальзывается на мокром полу, выругивается, достаёт палочку, и вода тут же испаряется. Парень поправляет на себе одежду и наконец возвращается в спальню. — Ты… — начинает он говорить, — не хочешь сейчас сходить в подземелья? Минхо почему-то напрягается. — Тебе некомфортно со мной? Джисон отрицательно ведёт головой. — Нет, абсолютно нет. Тебе удобно носить мои вещи вместо своих? — Удобно, — Ли пожимает плечами, — но я чувствую, что превратился в нахлебника… Ты прав, мне стоит вернуться к себе… — Эй, я такого не говорил, — Джисон поднимает вверх брови, — хотел тебе предложить сходить с тобой за твоей одеждой для твоего же комфорта, вот и все. Я не прогоняю тебя, оставайся здесь, сколько тебе будет нужно. Хо в ступоре. Он не может поверить услышанному, потому что всю свою жизнь отрицал существование хороших людей дальше Чана и близнецов Хван. Ухмыляется, издаёт смешок и переводит взгляд. — Удивительно, — произносит он, — правда. И ты удивительный. Джисон подходит к нему, протягивает руку, предлагая подняться с постели. — Давай сходим сейчас, пока есть время. Хо кивает, встает с кровати с помощью гриффиндорца и следует за ним из комнаты. Идя по коридорам, обходя доспехи рыцарей и уворачиваясь от проделок полтергейста Пивза, ребята добираются до лестниц и начинают спускаться вместе. Путь от башни Гриффиндора до подземелий Слизерина не маленький, и на очередном пролёте Джисон замедляет шаг, чтобы быть наравне с Минхо. — Я… я хотел поговорить с тобой, — наконец произносит Хан, — ты… плачешь во сне, и мне бы хотелось узнать, стоит ли приносить тебе успокоительные для здорового сна. Минхо усмехается и вновь не может поверить своим ушам. — Нет, не нужно, Сони. Все хорошо. А затем спотыкается, и Джисон ловит его, убирает ногу Ли из захвата заколдованных ступенек, берет парня под руку и двигается уже дальше вместе с ним. — Я лгу, — в итоге заявляет Минхо, на что Хан оборачивается и смотрит на него, — ничего не хорошо. И я не знаю, что делать со всем, с чем столкнулся. — Тебе не обязательно говорить об этом… — Но я могу это сделать? — Ли вдруг останавливается, — Тебе… комфортно, если я поделюсь с тобой?.. Джисон нервно кивает, и Минхо возобновляет движение. — Родители, которые отказались от меня из-за разных взглядов на жизнь. Все, как по стандартному плану, знаешь? Избиения, унижения и тому подобное. А затем обо мне стал заботиться Чан, но я потерял и его, потому что не умею открываться людям и теряюсь, убегая на сторону в поисках чужого тепла, находя лишь холод, созданный собственными руками. Я старался все держать в себе, потому что другим нет никакого дела до моих бед и переживаний… — Есть дело, — отзывается Джисон, — Ты дорог нам всем, жаль, что ты не видишь этого. Минхо улыбается, шепчет что-то на корейском себе под нос и ускоряет шаг.***
Лёгкий ветерок проникает в Выручай-комнату, и Йеджи распахивает глаза. Настенные часы показывают два часа дня. Два часа дня?! — Рюджин! — кричит девушка, — Рю, поднимайся, мы уснули здесь! Слизеринка ворочается, просыпается и смотрит на Хван. Мерлин, они уснули вместе в Выручай-комнате после ночной практики заклинаний по Защите от тёмных сил. — Надо забежать за Лией в башню Когтеврана, — бубнит Йеджи, поправляя волосы и одежду заклинаниями, пока девушки бегут по коридору прочь от Выручай-комнаты, — затем попросить Ликса заменить кого-то из ребят вечером для приготовления зелья… — Джи, — слизеринка кладёт свою руку на ее плечо, — пожалуйста, не переживай, мы все успеем сегодня сделать. Лестницы меняют направление, и подруги ждут, когда же они встанут на нужные места. Нестись с восьмого этажа в другие коридоры, чтобы добраться до башни Кандиды Когтевран, — нелёгкая задача. Пролет, заколдованные ступеньки, и вот наконец твёрдый пол под ногами. Девушки бегут, ищут необходимые доспехи, выпаливают тут же ответ на загадку и заходят в гостиную факультета. — Я понятия не имею, где она, — Лиа испуганно говорит Сынмину, пока он ищет что-то в ее сумке, — у меня сейчас паническая атака случится, ни Акцио, ни какое-либо другое призывное заклятие не работает. Где моя палочка, я сейчас помру от волнения… — Что случилось? — взволнованно спрашивает Йеджи, — Лиа? Джису поворачивается к ней с заплаканным лицом, вытирает глаза и пытается что-то сказать. Ее губы трясутся, и она тяжело дышит. Чанбин обнимает ее и просит правильно дышать, чтобы избежать панической атаки, а Рюджин начинает принюхиваться к воздуху. — Вы… чувствуете, какой странный запах? Все оборачиваются на нее и по инерции повторяют за ней. — Цветы персикового дерева? — спрашивает Йеджи. — Мята, — удивляется Чанбин. Ничего не понятно. — Я чувствую запах арбуза, — отвечает она, — какие арбузы в конце ноября? — Я чувствую запах пергамента от тебя, — Сынмин наклоняется к Лие. Ребята смотрят на девушку, ее глаза округляются от испуга. — Амортенция. Кто-то подливает тебе в напитки зелье любви, — говорит Рюджин.***
Сильный порыв ветра. Запах… гнилых листьев? Хенджин открывает глаза и понимает, что стоит на астрономической башне. Но как он оказался здесь? Неужели начал ходить во сне? В спину утыкается что-то острое и толкает к краю башни. Какого черта происходит? — Выбирай, — произносит знакомый голос, — либо ты прыгаешь сам, либо я заставляю тебя это сделать. Хенджин оборачивается и видит молодого человека с направленной на него палочкой. С весьма знакомой палочкой, и Хван точно знает, что она принадлежит не его однокурснику. — Ты издеваешься? В Волдеморта поиграть решил? — Хенджин поднимает бровь, — Что тебе нужно от меня? Как я вообще оказался здесь? Парень напротив него вздыхает. Картинно, слишком наигранно, что выглядит противно и заставляет зубы скрипеть от отвращения. — Понял, — он взмахивает палочкой, — Империус! Хенджин замирает, его сознание тут же мутнеет. — А теперь, — подходит однокурсник слишком близко к нему, — прыгай. Хван не контролирует свое тело. Оно на автомате разворачивается к краю астрономической башни. Тяжелый вдох. Маленького шага достаточно. Одного шага. И падение в бездну.