Жесткие цветы (Inflexible Flowers)

Она знает, что на земле сейчас тоже нет цветов. Это не большое утешение. Уже третий год – третий набор месяцев, возможно, - она проводит с мужем. И действительно, хотя она никогда не выдаст секрет своей матери, она уже простила ему эту уловку с гранатом. Это почти трогает, ведь Бог подземного мира прибегнул к таким трюкам лишь для того, чтобы удержать девочку рядом, и она чувствует тоскливое, почти сердитое уважение к Эросу за причинение всех этих неприятностей. Сегодня она почти жива, редкое оживление осталось после затянувшегося выступления Орфея. Эвридика возвращалась, бледная и несчастная среди теней, и когда она покачнулась, как рваный шелковый лоскут на холодном ветру, даже глаза Аида заполнились жалостью. Ее муж не был абсолютно бесчувственным, и это стало небольшим утешением, но явно больше чем знание того, что ее любимые цветы вянут под воздействием силы Борея. Аид, при всей его замкнутости, с женой был джентльменом, причем каждый миг, который она провела с ним. За ней никогда не ухаживали так, как ухаживали за Афродитой или даже Герой, когда Зевс в силу своего упрямства решил сделать ее своей королевой. И возможно, в ее девичьих мечтах, если бы ей дали выбор, она бы искала кого-то больше похожего на Аполлона – молодого, с золотистыми волосами и изысканного. Кого-то, кто пел бы ей на ночь и окружал цветами и лаврами. Она слышит его шаги и повороты, и, как всегда, замечает изменение в его лице, когда он видит ее лицо без тени улыбки. Первый год она только и делала, что плакала, болела из-за холода и слез и звука его шагов. В конце концов, перед тем, как дать девушке гранат, он спросил ее, (его глаза были ужасающе темны) почему ей так грустно – разве не знала она, что все его мысли и сны заполнены ей? Разве не она пыталась вернуть ему его любовь, хотя бы совсем немного? Но она слишком сильно плакала, чтобы ответить ему. И она думала, что он рассердился. Теперь же она знает, что это было отчаяние. Аид протягивает ей что-то, что-то странно красочное в его бледных руках с длинными пальцами. Она присматривается и громко вздыхает. Понимает, что это невозможно, но иллюзия настолько живая, что на мгновение сомнение поселяется в ее мыслях. Темно-красные лепестки розы, вырезанной из драгоценных камней Подземного Царства, сверкали, словно бы от росы. - Красиво, - бормочет она, перебирая холодные, несгибаемые лепестки. Мгновение девушка восхищается удивительным контрастом цветочного блеска драгоценного камня и бледности его изящных рук, но поймав себя на этом, чувствует, что слезы подступают к глазам. Ее пугает восхищение Аидом. В этом она осталась человеком. Слеза скатывается по ее щеке и приземляется прямо на рубиновый лепесток, соскальзывая вглубь, как капля дождя, и тень пробегает по лицу Аида. Она знает, о чем он думает – она изучила его за прошедшие месяцы. И задается вопросом - жалеет ли ее муж о том, что дал ей те шесть семян граната, вот в такие моменты. Созерцание не приносит ей радости. Глубоко вздохнув, она берет изящно обработанную розу из его пальцев холодных, но все же более теплых, чем цветок, и голубые глаза встречаются с темными. Это было бы безумием любить его – ведь он похитил ее против ее воли, не так ли? – но Персефона устала страдать. Подземное Царство – такое мрачное место. - Спасибо, - мягко говорит она и позволяет намеку на улыбку скользнуть по губам. Получается странно и неуместно, но искренне, и он понимает это. Это не самая красивая ее улыбка, но девушка даже подумать не могла, что его лицо настолько преобразится. Его глаза сияют, и черты лица немного смягчаются, он выглядит почти юным. И в это мгновение Персефона чувствует умиротворение впервые с момента ее попадания сюда. Она на секунду задерживает пальцы на его ладони, прежде чем уйти, придерживая розу. На следующее утро она просыпается рядом с букетом золотых подсолнухов и аметистовых фиалок. Его волосы никогда не будут золотыми, а его тело теплым, но она сможет обойтись без этого. Возможно, если она будет чаще улыбаться, то дни покажутся ярче – чем они отражались в его глазах.