Дядя Вернон

Но прежде чем собираться в Австралию, Вернон занялся более насущными делами: перво-наперво справил паспорта горе-деткам, всё чин по чину и закону. Потому что даже магглорожденная Гермиона очень сильно отстала от жизни, можно сказать, Хогвартс основательно отупил её, да так, что по уровню интеллекта она теперь могла сравниться разве только с древней бабкой из глухой сибирской деревни на пять дворов без радиостанции. Те месяцы, которые она проводила на каникулах с родителями, ума и знаний ей не прибавили, потому что мама с папой оберегали дочу от внешних проблем. И виза на горнолыжный курорт во Франции для Гермионы появлялась как-то сама собой, как те крылышки цыплят-бройлеров из холодильника для китайских деток, искренне полагавших, что у курицы четыре ноги… К тому же, начиная курса с четвертого, Гермиона вообще перестала проводить каникулы с родителями, уезжая в гости к Уизли в «Нору» или на площадь Гриммо к Сириусу Блэку. Ну, а к ним, понятное дело, попадаешь простенько и со вкусом — через камины и портключами, никаких документов-паспортов не надо. Поэтому, имея сильные такие сомнения насчет того, что Грейнджеры-Уилкинсы вообще в Австралии, Вернон решил пошарить по своим каналам, потому что кто в Австралии разрешит спуститься с трапа самолета личностям, у которых ни паспортов, ни прочих документов? У британцев упрощенная процедура при въезде в Австралию, но всё равно, хоть какие-то бумажки у них с собой должны быть. А дипломы стоматологов? Одно дело приехать туристом, совсем другое — с целью осесть надолго, если не насовсем, для чего нужно разрешение на работу. Если они хотят работать, как и раньше, стоматологами, то надо же подтвердить свою квалификацию — нужен диплом. Которого нет. Обычно таких «туристов» выпинывают обратно с первым же самолетом, даже из здания аэропорта не дадут выйти. Осторожненько пошуршав там-сям и подергав нескольких знакомых полицейских начальников за нервы-ниточки, Вернон узнал следующее: Грейнджеры Англию не покидали, равно как и Уилкинсы, которых попросту не существовало. Грейнджеры, увы, были помещены в больницу на принудительное лечение, так как их сотрудники-коллеги стоматологи заметили их некоторую неадекватность… Перво-наперво, Джон Грейнджер начал обращаться к жене как к Монике, а та, в свою очередь, принялась называть мужа каким-то Венделлом. А ведь все вокруг — персонал и пол-Лондона — знали, что их зовут Джон и Джина. Сначала это сочли чудачеством, но потом кто-то спросил у них о дочке, мол, что-то Гермиону давно не видно, Джонатан и Джорджина страшно удивились и на полном серьезе заявили, что никакой дочери у них нет и не было. Обеспокоенные коллеги, среди которых были акушер, лично принимавший роды у Джины и державший в руках орущую малявку Гермиону; дантист, проводящий коррекцию правильного прикуса у той же мелкой Гермионы; а также крестные, которые сами знаете кем приходились Гермионе, переглянулись и забили во все колокола. Доблестные полисмены начали расследование: опросили всех соседей, те постепенно, потихоньку-полегоньку припомнили, что искомая девочка с одиннадцати лет начала уезжать в какой-то закрытый пансион, дома показывалась только на каникулах, а вот потом… ну да, пару лет её действительно что-то не видно стало. Дом опечатали, перекопали сад в поисках неучтенных трупов. Спятивших Грейнджеров сперва арестовали, потом, после досмотров толп психиатров и психологов, признали недееспособными и отправили в Бедлам. Ну, а куда ещё-то? Если они упорно отрицают наличие ребёнка, называют себя Уилкинсами и при этом помнят всех коллег по именам. Даже акушера, который, по их мнению, никакого ребёнка у них не принимал. Вот и как это понимать? Правильно, бедняги просто сошли с ума от пропажи дочери. Гермиону объявили в розыск, разместив её фото во всех газетах и показав на всех телеканалах. Ну, у Гермионы как-то не было возможности посмотреть телевизор весь девяносто седьмой год: скитания по лесам этому как-то не способствуют, газет Гермиона тоже не читала, не имела такой дурной привычки. Также и радио послушать негде и некогда было. Надо было видеть её отупевшее личико, когда Вернон плюхнул перед ней толщенную папку полицейских сводок, вырезок из газет и медицинских справок. Вот твои родители, дальше сама разгребай, дура… Прочитав копии полицейских протоколов, сухие и заковыристые медицинские термины типа прогрессирующая шизофрения, обширная амнезия, навязчивая идея фикс поехать в Австралию, и полюбовавшись на фото папы-мамы в смирительных рубашках, спеленутых аки мумии и обдолбанных транквилизаторами, Гермиона залилась слезами. Послушав её вой, Вернон спросил у Гарри: — Нам в Англию уже можно вернуться? Как там сейчас с вашими чокнутыми психами дело обстоит? — Не тронут, — скрипнул зубами Гарри. — В противном случае натравлю кое-кого. Я им просто раскрою Статут — пора магглам узнать, что все эти катастрофы и взрывы газа на самом деле нападения колдунов. А для магглорожденных есть отмашка. Вот выписка из моего учебника… — Гарри покопался в памяти и выдал: — «В тысяча девятьсот восьмом году папа Пий Х переименовал Святую Инквизицию в Священную Конгрегацию Священной Канцелярии. Священная Канцелярия просуществовала до тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, когда папа Павел VI переименовал Священную Канцелярию в Священную конгрегацию доктрины веры, существующую и поныне». Я понимаю, что моя угроза натравить инквизицию вообще-то бессмысленна, но в Священную конгрегацию в принципе настучать можно. Если знать, куда и кому. Гарри оглядел припухших и притихших родственников и друзей и поднажал: — Вы полагаете, волшебники в курсе всех тонкостей, касающихся инквизиции и церкви? Вы слишком хорошо о магах думаете. Они в свой Статут вцепились, как голодные псы в кусок мяса, видимо, их здорово «ушибло» тогда, в семнадцатом веке, и ничего о маггловском мире принципиально знать не хотят. С подачи бородатого мудозвона маги ещё могут воспринять какие-то маггловские праздники с религиозным подтекстом, типа Рождества, и то потому, что волшебства там больше, чем собственно религии. А уж различать инквизицию и Конгрегацию, я уж не говорю о том, что англичане не католики и к Святому престолу не имеют никакого отношения… магглы-то и то не всегда различают, а маги и подавно. Поверьте, имя Торквемады у них ещё свежо в памяти, и стоит мне только намекнуть на священный костерок, очищающий такой, так они ещё глубже в подпол зароются, если вообще из страны не сбегут, подальше, туда, где к магии относятся куда лояльнее. — Э-э-э, Гарри, а ты чего такой грозный? — робко спросил Невилл, опасливо помаргивая. — Имею право! — вызверился Гарри. — Шутка ли: от родителей украли, сделав вид, что ребёнок умер, потом им тролля подкидывают, причем с таким подлым переподвывертом, что они и знать не знают, что у подменыша лицо их собственного сына! Хорошо хоть Дурсли «племянника» не любили, а то б я-тролль высосал бы их за милую душу в первые же годы… — То есть ты не клон? — переспросил Невилл. Гарри мрачно кивнул. — Нет, я не клон, меня с троллем поменяли местами. Настоящий я жил в Америке, а тролль с моим лицом замещал меня. А как только тролль пожалел Дурслей, то умер, тем самым освобождая настоящего меня и возвращая на место. Произошла обратная замена — Я-из-Америки вернулся в себя, а тролль, умирая, переместился к похитителям. — А как выглядел тролль? В смысле, его тушка? — поинтересовалась Полумна. Гарри показал на себя. — Вы его видели, я всю жизнь, с первого курса, с вами был, вы знали меня как тролля по имени Гарри Поттер. Гермиона растерянно моргнула. — Но, Гарри, мне кажется, ты что-то путаешь, тот тролль, напавший на меня в туалете на первом курсе, был совсем не похож на тебя. — Сама не путай горного тролля в своем истинном виде с троллем-фейри! — огрызнулся Гарри. — На тебя напал натуральный взрослый тролль в своем исконном обличье, тогда как меня подменили на хитрого злобного карлика из малого народца фейри, жителя Полых холмов, тролля-подменыша. Они очень разные, заметь. — Ты почему такой умный? — обиделась вдруг Гермиона, скрестив руки на груди. — Да вот… — Гарри демонстративно уставился в потолок. — Учение тайком с фонариком под одеялом по ночам, оказывается, очень сильно запоминается. Я же страсть как хотел учиться, а если тебе к тому же запрещают… Вернон хрюкнул, поймав брошенный на него искоса взгляд сына, вспомнив, как заходил к «племяннику», чтобы спросить — а почему у него свет из-под двери просачивается? — но, зайдя, обнаруживал, что мальчишка крепко спит в темной комнате. Вот хитрец! Хлопнув в ладони, он грузно поднялся с кресла. — Так, всё, собираемся. Мы возвращаемся в Англию. Надо найти Грейнджеров и посмотреть, что с их памятью. Кроме того, мы больше не будем бегать и прятаться от колдунов, надо будет — вторую инквизиторскую войну развяжем. Пусть они от нас бегут и прячутся. — Но они вроде и так это делают? — робко вставила Гермиона. — А ты не возникай, — сварливо заметил ей Дадли. — Ты и так уже напортачила выше крыши. Кто тебе вообще давал право над родителями эксперименты проводить? В общем, доигралась ты, пожинай теперь плоды своей глупости — с твоими заумными заморочками может сработать старый шпионский принцип: «Если что-то может пойти не так, то это обязательно пойдёт не так». Поэтому, составляя планы, надо делать, чтобы этих «не так» либо совсем не было, либо иметь с десяток запасных планов на каждое «не так». Чего, как мы понимаем, ты не делала — по причине отсутствия опыта и времени. У тебя в плане этих «не так» было хоть жопой жуй, пардон за крепкое слово. Я себе представляю, как ты отправила родителей в Австралию, если сама, их разыскивая, угодила в Австрию — это тоже суметь надо! Вот и чего ты своей самодеятельностью добилась? Вот этого? — Дадли махнул рукой в сторону бумажной кучи на журнальном столике, в частности, на фотографии Грейнджеров, спеленутых смирительными рубашками. — Но я думала — это так просто! — жалобно хлюпнула носом глупышка. — Мои мама с папой так часто ездили за границу, что мне показалось, никаких проблем у них не будет… — Так ездили-то они как Грейнджеры, а не как Уилкинсы! — рявкнул Дадли. — Чтобы улететь как Грейнджеры, надо осознавать себя Грейнджерами или хотя бы знать о своей «двойной» фамилии. А они на полном серьезе осознают себя Уилкинсами. Так представил себе — я Уилкинс, а мне какая-то левая девушка говорит, что я должен предъявить паспорт на фамилию Грейнджер. Я, может, и без памяти, но не идиот, у меня непременно возникнут вопросы… Но ты и тут перестаралась, — Дадли снова покосился на газетные вырезки. — Вон, написано: «Почему Грейнджеры считают себя Уилкинсами? Где их дочь? По одной из версий, Грейнджеры убили своего ребёнка, на почве стресса сошли с ума и попытались скрыться из страны под чужими именами и фамилиями». Посмотрел на Гермиону и добил: — То есть они настолько зомбированы, что действительно думают — они Уилкинсы? Ты им память-то вернуть сумеешь? Недоучившаяся ведьма снова залилась слезами, но её никому не было жаль, даже Гарри, который в этот миг был полностью согласен с авторами книги «Плюсы и минусы чернокнижья», искренне полагая, что девчонка слишком заигралась в феечек с волшебными палочками, считая себя сверхумной и выше всех. Ну да, как родителям память стереть, так взрослая колдунья и ей лучше знать, а как искать этих родителей, так «дядя Вернон, спасите!!!», сразу стало видно, какой она глупый ребёнок. Пока Дурсли собирались к переезду на родину, Гарри троллил Министерство письмами трех видов — Вопиллерами, голосовыми Патронусами и простыми, помноженными на манер тех, что из трубы камина в гостиную влетали. Память у Гарри оказалась пакостной, и тролль в его душе на сей раз голову поднял прямо. Министр и его окружение вскоре стали жалеть, что вообще занимают этот пост — письма налетывали круглые сутки без продыху и перерыва, требуя одного и того же — ареста Дамблдора и его подпольной организации имени Ордена Феникса. В доказательство обоснуя была приложена память какого-то маггла о том, как в пыль взрывается дом от направленного заклинания Бомбарды. Так мало того! Усиленный Сонорусом глас Патронуса грозно требовал сожжения Дамблдора на святом инквизиторском костре! И ведь не попрешь против истца: правды-матки и кровной мести требовал сам герой — Гарри Поттер! Ага, тот самый, из Америки. Письма совами и магией не отслеживаются, Патронусы тоже невесть откуда приходят, поэтому никто и не подозревал, что точка отправки у них несколько ближе — через канал Ла-Манш. Министр и его горе-чиновники жалко отбрехивались, посылая виноватые извинения Поттеру. Джим, получая письма, сперва фигел, потом, разобравшись, начал подхихикивать, прочитав очередную порцию корреспонденции, пересылал их истинному адресату — Гарри Дурслю. И включился сам в переписку, посылая своего Патронуса-оленя с тем же требованием — предать Дамблдора Поцелую дементора. Двойного давления Поттеров отца и сына министр не выдержал, послал обещание, что проследит за тем, чтобы тайная подпольная организация была распущена, а Дамблдор посажен в Азкабан. Гарри обещание не удовлетворило, ему этого было мало для полной гарантии безопасности своей семьи. Очень мало. И некто, живший в темном домике в Паучьем тупичке, получил тайное послание.       Уважаемый профессор Снейп. Позвольте прежде всего поблагодарить Вас и вернуть Вам Ваши воспоминания. А теперь я хотел бы внести некоторую ясность в прошедшие события. Вы помните Гарри Поттера? Вам, наверное, уже известно, что его якобы клонировали? Так вот, сэр, должен сказать Вам, что всё это — ложь. Дело в том, что Гарри Поттера на свете не существовало. На самом деле против Волан-де-Морта сражался тролль, выращенный как Гарри Поттер. Это совершенно точно, как голем из песка, лежавший на Вашем месте в Визжащей хижине. У Поттеров детей нет, потому что Лили бесплодна и не могла родить ребёнка. Поэтому она поступила проще: выкрала своего племянника, одного из близнецов — Гарри Дурсля. Весьма грязный поступок, Вы не находите, сэр? Она ещё и память Петунье подчистила, как будто её ребёнок умер… Далее, думаю, провели ритуал подмены, и Дурслям подкинули тролля-подменыша с лицом их собственного сына. Как полагаете, сэр, какого наказания заслуживает милейший дедушка Дамблдор, обманувший весь магический мир? С уважением.

Гарри Эванс-Дурсль.

P.S. Нам вскоре, возможно, понадобится опытный легилимент — надо будет вернуть память двум людям, можем ли мы рассчитывать на Вашу помощь, сэр? Если нет, то, пожалуйста, посоветуйте нам кого-нибудь другого, такого же опытного и надежного, как Вы. Северус скомкал письмо, оцепенело глядя в огонь камина — Гарри Поттера не существовало. Почему-то он сразу поверил в это сообщение. Да оно и понятно… ведь придумать такой бред невозможно. Вспомнился мальчик, одним своим видом вызывающий раздражение: вечно лохматый, в растянутой одежке, в круглых очочках. Как он пугливо ежился на каждый его рык, робко моргая зелеными зенками. Словно в издевку, зелеными, как у Лили. Волна бешенства начала заливать его с головой, руки, сжимающие письмо — задрожали. Значит, вот такая свинья на убой?! Агнец на заклание? Тролль вместо Поттера. К этой зарождающей ярости прибавилась и старая боль, смертельная рана, нанесенная Дамблдором в ту ночь, когда — как он думал — умерла Лили. Которая, как выяснилось недавно, никогда не умирала, а просто сбежала, спряталась на краю света. Хороша подруга — ни разу не дала о себе знать, с-сучка! А он-то! Хоронил её годами, память о ней берег-хранил, тьфу!.. Мальчишку ещё оберегал и… даже… привязался, прости господи, к троллю. Злобно выругавшись, Северус призвал к себе пергамент и писчие принадлежности. Черкнув пару строк с просьбой о встрече, он привязал послание к лапке совы и послал её к Дамблдору. Как и следовало ожидать, от своего карманного Пожирателя дедушка подвохов не ждал. Встречу, конечно, назначил не дома, а где-то у черта на куличках, но согласился же?! Дождавшись ответа от старика, Снейп трансгрессировал по заданным координатам и оказался на кладбище в Годриковой впадине. Дамблдор дожидался его на могиле Игнотуса Певерелла. При виде Северуса расплылся в слащавой улыбочке. И, как всегда, забыв о том, что Северус ему первым написал, Альбус, будучи уверенным в своей непогрешимости, сладко запел: — Се-е-еверус! Как хорошо, что ты обо мне не забыл, мой мальчик! — и без перехода заявил: — Мне очень нужна твоя помощь. «Вот как?» — подумал Северус и ровно спросил: — И какая же? — Найди мне клона. Почему-то никто не понимает, что от мальчишки нужно избавиться, а ведь он опасен, Северус, очень опасен. Так уж сложилось, что об этом знаю только я. Помоги мне, Северус, найди эту химеру, найди и уничтожь! Северус припомнил письмо, оставленное дома на столе, корявый почерк подростка и подпись «Гарри Эванс-Дурсль», хмуро посмотрел на заигравшегося старика и коротко бросил через плечо: — Взять! Из мрака ночи выплыли не меньше двух дюжин дементоров, всем скопом налетев на старика, они в момент высосали из него магию, всю, подчистую и досуха. А потом, подхватив под белы рученьки, препроводили новоиспеченного сквиба к порталу на Азкабан. Прочтя в магических газетах об аресте Дамблдора, Гарри облегченно перевел дух и со спокойной совестью начал вместе со всеми собираться к возвращению в Литтл Уингинг.