На дороге

Хосоку и в самом деле становится от чего-то неловко. Он не может сосредоточиться ни на дораме, ни на разговоре с Хенвоном, ни даже на пустой болтовне Минхека. Единственное что он видит и замечает, сидя на этом гребанном диване, так это Хенвон. А точнее его до сих пор мокрая, и от того чертовски горячая и сексуальная, грудь. Для него сидеть рядом сейчас - самая настоящая пытка. - Ты издеваешся надо мной? - этот вопрос крутится на языке уже минут двадцать и все же он выходит наружу. Потому что это самое настоящее издевательство. - Ты о чем? - то ли Че действительно не понимает, то ли так старательно строит из себя дурачка - пока непонятно. - Как тебе совести хватает сидеть передо мной в этом? - Хосок уже даже дышит через раз, и взгляд отводит куда-угодно, потому что ещё чуть-чуть и точка невозврата. - А? Не понимаю в чем проблема. Хочешь - так бери. Шин от этих слов немного цепенеет. Это серьёзно сейчас или очередная шутка? Но для шутки Хенвон выглядит слишком серьёзно, а для очень даже нелохого бартера слишком отвлеченным. Внутри Хосока все делится на два : одна сторона говорит - и с чего бы вдруг так тупить? Тебе дали позволение, в чем дело? А вторая - а не боишься пожалеть и перегнуть палку? А почему он не может объединить все это, а? Он ведь может. Его пальцы словно не по его воле тянутся к бархату и аккуратно двигают в сторону, давая чуть больше пространства. Его эпидермис почти покрывается мурашками и не совсем ясно от чего - от горячей кожи или от приятной на ощупь ткани? Хенвон непонятно зачем укладывается спиной на диван и рвано выдыхает - Хосок нависает над ним и слишком жарко дышит в ключицы. Приятные ощущения проходятся по коже зыбкой дрожью и лёгким покалыванием. Хосока уже никак не трогает тот факт что рядом кто-то есть кроме них. Он наклоняется ближе и касается губами межрёберной ямки - сладко. Хенвон не должен быть таким приторно-сладким. Он должен быть смесью чего-то солёного и возможно слегка с привкусом мыла, но не сладким. По крайней мере именно таким его представлял он сам. Он делает попытку - слизывает эту приторную сладость языком. Она неприятно оседает во рту, но через несколько секунд спускается по пищеводу. «Что я творю?» - эта мысль мелькает где-то на затворке сознания и не сильно высовывается. А вот совесть сидящих за столом просыпается - с тихим шепотком и бранью они покидают кухню. Это дает Хосоку сигнал - он еще более напрягается, но все же снимает чужую бархатную повязку с халата. Ткань спускается по животу, открывая вид на темное нижнее бельё и идеально гладкое бедро. - Черт.. Каждое прикосновение к горячей коже отдает значимой для всего тела дрожью. «Чертов недотрах!» - думает про себя Хосок когда Хенвон издает первый, очень глухой, стон. «А я случаем не перебарщиваю?» - следует за этим. - Мы не перебарщиваем? - спрашивает Шин, когда его тянут выше за шею. - Я убью тебя сейчас.. - выдает Хенвон, понимая что Хосок чертов кайфолом. - Я уверен ты сможешь вовремя остановиться..- уже тише. Окей..Если Хенвон уверен, значит.. Ничего это не значит. Но Хосок уверен - сегодня он испытает судьбу по полной. Он все же поднимает глаза. Ловит на себе глубокий, наполненный страсти и огня, взгляд. Тут и наступает точка невозврата. Эти губы самые уникальные, самые мягкие и вкусные из всех которые Хосоку приходилось касаться. Да, он уже целовал Хенвона и не раз, но как бы банально это не звучало, сейчас атмосфера совершенно другая. Хенвон дает больше, когда открывает рот, позволяя ворваться туда языком. И он низачто не пожалеет об этом. Он обводит своим языком чужой, облизывает губы - как свои так и Хосока - смыкает их на чужом языке, чем вызывает низкий гортанный выдох. - Чертовка.. - Хосок улыбается, но эта улыбка отличается от его обычной. В ней есть что-то недоброе. - Я..хочу..- но договорить не дают, резко отстраняются. - Думаю нужно остановиться.. Хенвон делает над собой усилие и соглашается. А еще он обратно усаживается кладя голову на чужое плечо. - Тебе никогда не хотелось освободиться от всего лишнего? Стать свободным. - Все мы хотим жить свободно, но ведь..- Хосок на пару секунд задумывается.-..быть личностью трудно, а быть свободным...значит..взять на себя бремя. - Шин нервно выдыхает. - Ведь быть абсолютно свободным нам запрещено по закону. Что станет с миром если любое кощунство, унижение - станет обзедозволенным? Не думаю что выйдет что-то путное. Не то чтобы Хенвона подобное трогает, но он глубоко задумывается - не слишком ли большую цену люди порой платят ради обычного "решить все самому", ради совего свободного мнения. Это ведь порой стоит жизни. Не слишком ли дорого и вообще, разве свобода может быть оправданной? Ведь порой лучше прогнуться под другого нежели жертвовать чем-то. А прогнуться именно под.. Он очень-очень не вовремя вспоминает Чангюна. Все тело сводит от предвкушения, хотя при чем тут оно? Он ни капли не обижен, наверное наоборот. Но единственное что его тревожит так это то, что именно из-за Гюна у него такой сильный недотрах. - А ты уверен что нам нужно остановиться? - от услышанного Хосок снова нервно дергается, скоро от таких вопросов у него начнется трясучка. - Да. - он говорит это серьёзно, хотя в штанах все напряжено до придела. Хёнвон молчит. Спорить не хочется совсем. Может в другое время он бы и стал настаивать, но не сейчас.