Эпилог — «Куроо Тетсуро»
29 апреля 2022 г. в 13:18
«Сегодня ночью мне приснился сон, будто я убегаю от кого-то. Было темно, — место, похожее на ночной узкий переулок в старом криминальном районе. Я бежал со всех ног, слыша лишь своё громкое свистящее дыхание, хотя я так и не понял, кто за мной гнался — я никого не видел, а скорее ощущал присутствие чёрной тени позади. Сейчас у меня плохо получается вспомнить все подробности, однако лишь мимолётно возвращаясь мыслями в сон, меня сжимает дрожь, а тело покрывается мелкими холодными каплями пота. Куроо разбудил меня горячей рукой на моём потном лице, — если честно, было очень странно ощущать физически, как оно искривилось под давлением чужих ладоней. Даже немного смешно, ведь это был всего лишь сон, а я буквально был в ужасе... Я очень выразительно помню, как Куроо прошептал мне в лицо со светящимися в ночном свете глазами: «Всё хорошо, я с тобой, рядом». А потом мы долго и крепко обнимались, так, что мне кажется, что я до сих пор чувствую на кончике носа остаток его запаха волос и кожи, и что на моём туловище всё ещё находится некая вмятина от его тесных объятий. Не могу передать словами, насколько мне нравится обниматься с Куроо, это словно как принимать горячую молочную ванну после тяжёлого холодного дня — меня охватывает та же дрожь экстази, все внутренности замирают и неимоверно согреваются. Это словно как укутаться до самого носа в пушистое одеяло, в полной безопасности и тепле. Это словно долгожданный первый кусочек свежеиспечённого сладкого яблочного пирога на языке. Это словно как попасть под нежные, необычно тёплые лучи в суровый февральский день. Это словно первые глубокие освежающие глотки воды после невыносимой жажды в жаркий душный день. Думаю, Куроо даже не догадывается, сколько эмоций он заставляет меня испытать за день. Иногда это очень странно, но постепенно всё чаще я всё же нахожу это обычным явлением — как и все остальные люди, не так ли? Мне это нравится, очень интересно узнавать что-то новое, пусть и скорее забытое старое. Куроо говорит мне жить моментом... хотя нет, он показывает мне, как жить моментом, держа меня близко за руку, так, что теперь мы живём вместе во всех смыслах этого выражения.
Я заметно поправился — удивительно, что меня это совсем не задевает и больше не волнует. Почти все мои штаны стали непривычно тесными в поясе, бёдрах и даже икрах, то же самое случилось с футболками и кофтами. Однажды, когда я чистил зубы с Куроо перед зеркалом, он схватил меня за локоть и сказал, что мои руки изменились, теперь они не такие костлявые, как были, и ещё, что ощущения во время наших объятий стали тоже немного другими — не такими «острыми», как он это назвал. Единственное из одежды, что осталось неизменно висеть на мне, это худи, особенно те, что принадлежат Куроо. Иногда мне кажется, что я ношу его одежду чаще, чем свою, и я уверен, что он знает, как сильно я люблю нагло и безвозвратно забирать себе его излюбленные кофты. Просто... когда на мне одежда Куроо, я чувствую себя в безопасности и вовсе не «вором», как он однажды меня в шутку назвал. Мои запястья стали шире, я заметил это, когда играл в приставку, ключицы перестали так сильно выпирать, даже исчез за толстой прослойкой новой кожи рёберный ряд в грудном отделе — однако это не мешает Куроо продолжать восхищаться моей ключицей, а скорее её едва видимыми «остатками». Меня забавляет, как он гладит мои всё ещё слегка выстающие рёбра, щекочет специально. В последнее время он так делает довольно часто — заваливается ко мне на кровать, весь в каплях из душа и с влажными волосами, запускает руки под мою (свою) кофту и быстро перебирает мои рёбра, вверх и вниз, добираясь до подмышек и живота, так, что в конечном счёте я задыхаюсь от смеха. И, признаться честно, я за всю свою осознанную жизнь не помню, чтобы так сильно смеялся. Конечно, все мои попытки высвободиться остаются тщетными, хотя меня это совсем не задевает, ведь обычно после того, как он вдоволь меня защекочет, то бесстыдно лезет целоваться и, конечно же, на этом всё так невинно не кончается. Заниматься с Куроо любовью одно из самых трепещущих чувств из всех, что мне доводилось испытывать. И хотя я говорю ему быть иногда жёстче, возможно по большей части из-за оставшегося послевкусия нелюбви и причинения боли себе, к чему я привык и что до сих пор во мне проявляется серой тенью, он всё равно меня не слушает. Помню, как поначалу я был нездорово охвачен идеей удушения, однако я совру, если скажу, что это желание и сама идея уже полностью покинули меня. Я до сих пор хочу испытать это, просто попробовать, даже несмотря на то, что прекрасно знаю, что Куроо ни за что не согласиться на такое. Я заметил, что его не совсем возбуждает вид меня в платье или в другой сексуальной одежде или наоборот с едва ли её отсутствием, и, наверное, это всего лишь мои мимолётные выводы, но он явно более покорный и настроенный, когда я в заметно весёлом настроении.
Периодически Куроо обрезает мне волосы к длине до середины шеи, когда те отрастают до уровня плеч и требуют большего ухода, который мне сейчас сложно им дать. Я пока не осмеливаюсь снова осветлиться, потому что боюсь вернуться в прошлое, — по ощущениям. Но я точно осмелюсь отрастить волосы как можно длиннее, ведь когда они всё же отрастают до плеч, а вместе с тем приходит время их обрезать, Куроо смотрит на меня невероятно мучительно долго и восхищённо — ему наверняка нравятся длинные волосы. Если получится, я хотел бы отрастить их до пояса. Ради Куроо. Для Куроо. Потому что он для меня делает невероятно много, так что теперь настала моя очередь.
Недавно он купил машину, поэтому мы часто куда-то ездим — на прошлых выходных к морю, но, так как сейчас ещё не сезон и довольно холодно, мы не купались, а ходили вдоль берега и дышали морским воздухом. Мне очень понравилось вечером сидеть на песке побережья в тёплой охапке длинных рук Куроо, накрытыми со спины пледом. Я очень отчётливо помню ярко-красное солнце, плескавшееся в тёмно-фиолетовом небе и постепенно погружавшееся в глубину водяного горизонта, и то, как только оно нырнуло и в воздухе закружили ранние сумерки, Куроо набросился с поцелуями, повалив нас на холодный песок. Мы запутались в пледе, полностью спрятавшись под ним и с колючими песчинками в одежде обнимались и смеялись (потому что он опять меня щекотал — думаю, у него уже выработалась некая зависимость или привычка на этой почве). Я не помню, сколько времени мы так провалялись, зато я очень хорошо помню изумлённое лицо охранника после того, как он сделал нам замечание и Куроо распахнул «крылья» нашего пледа, так что тот наверняка впервые увидел двоих парней в не совсем однозначной ситуации. Несмотря на прохладные ветреные морские вечера, мне было по-настоящему по летнему тепло рядом с Куроо, иногда даже жарко.
Он часто включает музыку — альтернативный рок или игру на пианино, особенно, когда мы засыпаем, это помогает мне успокоиться. А под старый поп или рок-н-ролл из восьмидесятых на удивление очень весело танцевать — иногда, подобрав под настроение подходящую песню, Куроо может неожиданно схватить меня за руки, начиная подпрыгивать и дёргаться точно не в такт вместе со мной. Забавно, ведь теперь я дёргаюсь не в эпилептических судорогах от ярких вспышек, а в музыкальных, таких весёлых, в то время как Куроо крепко сжимает мои ладони, делая вид, что знает, как направлять нас в ритм мелодии. На самом деле я даже начал замечать, что мне действительно нравится слушать то же, что слушает Куроо. Не уверен от чего это происходит...
Неизменная правда в том, что раз в три или два месяца я обязательно будто выбываю из реальности, а когда снова прихожу в себя через неделю или две, то почти ничего не помню (яркие фантастические пейзажи ведь не считаются, правда?). Куроо не признается, что конкретно я делаю и какие симптомы у меня проявляются в этот период, всё упёрто молчит, сколько бы раз я не расспрашивал его. Я прекрасно знаю, что это она, хотя, если честно, меня это совсем не пугает. Я её не боюсь, я её принял в себе, как то самое неизменное. Несомненно, здесь лежит благодарность в сильных нейролептиках и психиатрах, которые необычайно милы ко мне. Конечно, они помогают мне, лечат, однако основная заслуга достается Куроо, это он по-настоящему направляет меня близко к тому, что человеческое и нормальное. В конце концов, если бы не он, я бы никогда не начал лечение. Он зачал во мне молодое желание жить и в целом желание чего-либо. Возможно, именно поэтому он не хочет рассказывать подробности моих периодических приступов. Возможно, его это сильно ранит, напоминает о тех самых тяжёлых буднях, когда я чаще находился в глубине приступов, чем на яву. Я почти догадываюсь, что ему слишком больно говорить об этом и он берет на себя большую ответственность, хочет уберечь меня от неприятных эмоций, чтобы те больше никогда не захватили моё сознание вновь. Но я знаю точно, что обычно сразу после приступа моё тело невероятно слабое, даже мысли всплывают в голове с трудом и как-то заторможенно, однако я уже в явном сознании, так что наблюдаю, как Куроо ухаживает за мной. Приносит еду в кровать, внимательно выслушивает меня (даже о том, что его совсем не интересует), подаёт приставку, когда та зарядится, а ночью меняет прохладную мокрую тряпку на моём лбу, если поднимается температура. Я так же знаю, что в такие дни он не появляется в университете.
На самом деле встречать приступы в квартире Куроо ощущается совершенно по-другому, чем в доме моих родителей... Не так тревожно, наверное? Не так ужасающе страшно. Надеюсь, я достигну того уровня, когда совсем забуду о приступах. Звучит смешно, ведь это абсурд. Даже когда я разделаюсь с ними, это не будет «насовсем», и это совершенно нормально и естественно. Так сказал мой психиатр и даже рассказал, что некоторым пациентам удаётся освободиться на десять и больше лет. Для меня, конечно, эта информация слишком шокирующая. Я до сих пор помню серьёзный вид Куроо, когда я пересказал ему слова врача, — судя по всему, он настроенный на несколько лет, и я, если честно, не могу с ним не согласиться. По-настоящему жить оказывается не так плохо.
Недавно ночью я проснулся, чтобы попить воды, и мой взгляд внезапно притянула слегка открытая дверца шкафа напротив кровати, а скорее чёрная бездна, выглядывающая из-за широкой щели. И хотя я знал, что это всего лишь шкаф и внутри лежат наши вещи, я всё равно оцепенел, не в силах оторвать взгляда. Темнота внутри была всепоглощающей, глубокой, абсолютной, и, когда мне вдруг начало мерещиться, что оттуда вот-вот выползет что-то столь страшное, на секунду на сетчатке глаз вспыхнуло мгновение, ощущение, которое зачастую бывает перед сонным параличем. Я невероятно испугался, до сих пор помню ту картинку, которая привстала передо мной и полностью обездвижила моё тело, но только на пару секунд, потому что тогда Куроо привстал на кровати и заговорил — он, вроде, сказал что-то по типу: «Ты не спишь?» или «Почему не спишь?». Его приятный сонный голос вбился в мои уши, а после он перевернул меня на бок, чтобы подступающий паралич окончательно отпустил меня. Обхватил моё сжатое тело крепко руками, прижимая близко-близко, так, чтобы я не обращал внимание ни на что извне, кроме его шеи и ключицы, куда я непроизвольно уткнулся лицом. С тех пор, перед тем, как ложиться спать, Куроо всегда дельно закрывает шкаф. Куроо пах тёрпким запахом геля для душа и ещё какой-то ледяной свежестью, я точно не разобрал. Куроо всегда очень приятно пахнет, будь то после утренней пробежки, или вечером, когда возвращается с университета. Куроо пахнет чем-то схожим с бергамотом, кофе, более редко можжевельником. Волосы Куроо пахнут нашим общим шампунем с концентратом каких-то целебных трав и совсем чуть-чуть потом. Одежда Куроо пахнет его слабым парфюмом, напоминающем мне кислую дыню и мандарины (я не уверен точно, ведь на флакончике совсем ничего не написано кроме неизвестного мне производителя). Запах Куроо самый привлекательный и приятный, никогда не наскучающий, в котором хочется буквально испариться, раствориться, соединиться полностью и стать одним целым, чтобы таким образом иметь гарантию, что он не скоро выветрится. Куроо пахнет мягко, легко, нежно, а иногда резко, всепоглощающе, вбиваясь и застревая в носу с щипающими нотками. Куроо пахнет безопасностью, домом, уютом. Куроо пахнет любовью. Интересно, как пахну я для него? И вообще, есть ли у меня какой-либо запах? Я спрошу у него сегодня. В целом, разговаривать с Куроо действительно интересно и это вовсе не односторонний разговор, к каким я был привык. Он всегда внимательно выслушивает меня, тут же бросая все дела и садясь напротив, смотрит в глаза, следит даже за самой редкой жестикуляцией и мимикой, словно физически впитывает моё настроение и эмоции... Сначала мне казалось это странным, неудобным, но позже я понял, что больше ни с кем не могу так открыто и легко говорить. Разговоры с Куроо действительно очень часто помогают мне, — он лучший собеседник, слушатель, советчик, сопереживатель, в какой-то мере лучший психолог. У нас нет секретов от друг друга, хотя, по правде, я думал, что это неправильно, что секреты должны быть в любом случае, но на практике всё получается совсем наоборот. Мне просто нечего скрывать, так намного легче жить. Когда мне становится тревожно или внезапно страшно, я тут же говорю об этом Куроо и он помогает мне. Зачастую это происходило в людных местах, например в магазине — тогда я подходил к нему близко-близко, так, чтобы только он услышал о том, что мне плохо. «Происходило», потому что больше не происходит — теперь мы скупляемся поздним вечером почти перед самым закрытием или ранним утром в круглосуточных маленьких супермаркетах. У нас есть особая тактика в таких случаях — мы специально не ложимся спать, и я не могу не признаться, что эти ночи одни из самых весёлых и атмосферных среди наших будней. Мы играем в приставку или включаем какой-нибудь фильм, чтобы скоротать время, правда, очень часто Куроо всё же не выдерживает и трёх часов — засыпает прямо перед назначенным временем и в итоге мы никуда не идём. Тогда я тихо ложусь рядом с ним и тоже засыпаю, ни в коем случае его не будя, ведь «Или мы идём вместе, или никто не идёт». Но когда такие случаи повторились несколько раз, он сказал мне, чтобы я не осторожничал и будил его, потому что важно сходить за едой на эту неделю и отлынивать нельзя. Тем не менее, я до сих пор не осмеливаюсь тревожить его сон (если он всё же случайно засыпает), особенно когда он уставший и так крепко и сладко спит... Впрочем, он сам уже старается не засыпать, начиная целовать буквально каждый доступный участок моего тела, то больно заплетать мне дурацкие (но такие милые) косички, то специально закрывать мне глаза ладонями, невероятно отвлекая от игры и тем самым привлекая внимание к себе, то жевать какие-то конфеты прямо мне на ухо, аргументируя это, как «Личный домашний источник ASMR», что раздражает ровно столько же, сколько и смешит. В такие ночи совсем не хочется идти в магазин, а ведь изначально это было основной целью... И пусть однажды я точно буду в состоянии нормально находится в общественных местах в обычное дневное время суток, совершенно не чувствуя страх или дискомфорт из-за откружающих людей, мне всё равно хочется продолжать совершать ночные покупки в круглосуточном вместе с Куроо.
В нашем холодильнике всегда найдутся какие-то вкусности, но не вредные, кислотные, ядовитые во всем известных ярких упаковках со сногшибательными комбинациями вкусов. Куроо за здоровое питание и в целом здоровый образ жизни, поэтому он тщательно следит, чтобы наш рацион соответствовал требованиям наших организмов (он сам так сказал). Мне кажется, он слишком хорошо в этом ориентируется, как для того, кто не поступал на диетолога. Я заметил, что Куроо очень умный, он разбирается буквально во всём и знает всё. Когда у нас на кухне начал барахлить кран, он тут же починил его за один вечер, так же было с индукционной плитой — я случайно залил её во время готовки, и он тоже легко исправил её, всего пробежавшись взглядом по инструкции. На протяжении всего времени Куроо «главный» на кухне, он просто невероятно вкусно готовит, даже, казалось бы, самые сложные блюда не преграда для него. Я люблю наблюдать, как он аккуратно и быстро сворачивает различные роллы, как тонко режет рыбу и овощи, как дельно сжимает и идеально ровно распределяет начинку для гункан-маки, как рельефно лепит гёза и жарит рыбу в золотистой корочке. Все его движения шустрые, ловкие, уверенные, профессиональные, такие, что у меня обычно начинает кружиться голова при долгом наблюдении, но я всё равно не могу заставить себя оторвать едва поспевающего взгляда. Люблю смотреть на его длинные, жилистые, слегка огрубевшие на кончиках пальцы, это похоже на личную эстетику, которой, в какой-то степени, могу восхищаться только я. От их вида меня не редко схватывает дежавю, думаю, это из-за того, что раньше я тоже думал об этих же пальцах и руках, но никак не могу вспомнить как именно... Если у меня рвётся одежда (в основном Куроо), потому что я её занашиваю до дыр, то он быстро зашивает её, а когда я неожиданно не могу настроить тёплую воду в ванной, он прибегает ко мне, бросая все дела, — в добавок ещё моет мне голову и спину, так что очень часто всё заканчивается тем, что мы оба купаемся, потому что одежда Куроо слишком намокает из-за брызгов и пены.
Ещё, скорее редко, мы вместе покупаем одежду, которая по нашему мнению сочетается. Это была моя идея, мне хотелось максимально подходить к Куроо, ведь на самом деле в моих глазах мы совсем разные, поэтому почему бы не попробовать восполнить или скрыть эти отличия таким образом. Хотя, сравнивая изначальную задумку с тем, во что это превратилось сейчас, я думаю Куроо мастерски незаметно подстроил всё максимально под себя. Он предлагает мне одежду на свой вкус, только порой сочетая со своей так, чтобы выглядело, как минимум, что мы знакомы. Прошлый раз был где-то три недели или месяц назад — мы поехали в небольшой торговый центр сразу после его открытия, и Куроо завёл нас в какой-то магазин с разноцветными коллекциями на витринах. Сам он выглядел так, будто точно знал куда идёт и что делать. Он отвёл меня в самую далёкую, как правило и самую большую примерочную, и сказал ждать, а после, когда принёс небольшую кучку вещей, сказал примерить хотя бы несколько, что мне больше всего понравятся. «У тебя ведь должна быть хоть какая-то цветная одежда, правда?» — так он объяснил светлые блузки, разноцветные футболки с прыгающими рисунками, штаны со странным пошитием и даже очень красивое бело-красное платье с рюшиками и пышной юбкой, которое выглядело точно не дёшево. Тогда я начал по очереди надевать каждую вещь, ведь мне действительно понравилось всё. Я каждый раз открывал шторку и принимал, впитывал внимательный изучающий взгляд. Куроо сказал, что мне идут красный и жёлтый, такие яркие и насыщенные... Мне почему-то захотелось согласиться с ним. Как только настал черёд для платья, я попросил Куроо помочь мне надеть его (потому что оно было так сложно и аккуратно пошито!), так что он полностью вошёл в примерочную и дельно закрыл шторку, сначала помогая застегнуть замки где надо, а после стиснув меня в таких объятиях, что мы вместе повалились на большой пуф. Никак не могу забыть, как нас вдруг окружили со всех сторон наши отражения и бесконечные копии отражений наших отражений. В них, как одно целое застыли мы ярким слитным пятном и торчащее прекрасное платье. Я видел, как много нас обнимались на том же пуфе, как много больших рук Куроо сжимало тонкий корсет платья на мне и как много наших лиц соединялось в движущемся поцелуе. Будто точно неисчислимое количество повторений нас, только где-то в других вселенных. Удивительно, ведь, как ни крути, как ни рассматривай, аж в самой далёкой мы всё равно будем цепко приклеены к друг другу, послушно повторяя каждое другое повторение нас, даже самое первое, как по канону. В итоге мы не могли не купить это платье и ещё две футболки со смешными рисунками, оранжевого и красного цвета. Сейчас оно поглаженно и бережно висит в шкафу, теперь это моё самое любимое платье и я им очень дорожу — не только потому, что оно действительно очень красивое, но и, прежде всего, его выбирал для меня Куроо. На самом деле мы уже договорились, что в следующий раз я выбираю для него одежду и у меня уже есть несколько идей. Как насчёт кожаных изделий? Уверен, Куроо подойдёт кожаная куртка. Или магазин с деловыми костюмами? Думаю, жилет с пиджаком и брюками будут отлично смотреться. Тогда наша одежда бы идеально сочеталась — витиеватое красное с элементами белых пушистых рукавов и слоями юбки платье с глубоко-чёрным костюмом и таким же ярко-красным галстуком.
Я недавно заметил, что есть одна вещь, которая очень изменилась с момента нашей совместной жизни — как ни странно, это моё восприятие обращения Куроо ко мне, его проявление заботы и уход, а конкретно то, что я перестал чувствовать себя должным или вину за такое «незаслуживающее» меня отношение. Взамен я стараюсь отразить его доброту и заботу максимально, как могу. И хотя у меня не всегда выходит так, как мне хотелось бы, отношение Куроо ни капли не меняется. Никогда — ни тогда не менялось, ни сейчас. На этот мой день рождения я проснулся с выразительной толстой фразой «Я люблю тебя», написанной фломастером на правом запястье прямо над тонким старым шрамом собственного пореза, и «Всегда» на левом в том же местонахождении. Надписи не смывались почти целую неделю, хотя Куроо затем твердил, что на самом деле они не смоются и не исчезнут никогда. Ещё на мой день рождения он вернулся пораньше вместе с большим яблочным пирогом и с забавно выложенным на верхушке поздравлением из кусочков яблок, — он объяснил, что сам его выложил, поэтому оно такое кривое. Мы немного играли в приставку, — забавно, что Куроо позволял мне постоянно выигрывать, думая, что я ничего не заметил, — а после мы съездили к моим родителям, где мама угостила нас своим лично испеченным яблочным пирогом, вторым по счёту в тот день. Куроо даже пошутил, что мой день рождения может так превратиться в день поедания яблочного пирога, как по типу уже существующей масляницы. Из дома родителей мы вернулись глубокой ночью, потому что не хотели возвращаться домой и решили выехать на трассу покататься. Там Куроо впервые посадил меня за руль и немного обучил вождению, хотя по большей части мы рассматривали звёзды и разговаривали, рассказывали ещё нераскрытые секреты, наши мысли, идеи, переживания, теории насчёт создания вселенной и человека. Тогда мне в грудь буквально ударило сладостное, очень приятное чувство, я почти уверен, что это было счастье. Такое насыщенное и сильное, глубокое, переполняющее всё тело, вытекающее за края. И, может, мне должно быть стыдно или неловко вспоминать о том, как я не мог отлипнуть в ту ночь от Куроо, но, по факту, меня не посещают ни одни из вышеперечисленных эмоций, кроме улыбки. Я сам целовал его, обнимал, крепко прижимался, повалив его на холодные остатки травы. Несмотря на то, что ночью под открытым небом на трассе достаточно морозно, мне наоборот было жарко. Тем не менее я был совсем не против, когда Куроо словил меня под свою большую кофту и спрятал, так, что я почти застрял, прижатый к его груди. Мне тогда сразу подумалось, что вот, что значит физически быть в безопасности с Куроо. Мы смеялись, немного дурачились, пока он всё же не встал на ноги и мы вместе с некоторыми усилиями дошли до машины, находясь в одной его кофте. В салоне я пытался щекотать его, чтобы он освободил меня, но он, как на зло, не сильно боится щекотки, так что мне пришлось прибегнуть к крайним мерам — я начал его несильно кусать, хотя и это его не особо испугало или вообще удивило (наверное, надо было сильнее). Для меня Куроо, как железный человек или непобедимый супер герой, который спасает целую огромную вселенную вновь и вновь только собственными усилиями. «Ты — моя целая вселенная» — иногда так он называет меня, будто напоминает, и я не могу не признаться, что от этих слов мне делается как-то очень странно — тепло-тепло и приятно-приятно. К сожалению, в середине ноября меня внезапно решила навестить фаза приступов, длящихся полторы недели и как раз перепавших на этот день рождения Куроо. Скорее всего я просто перенервничал, готовясь к празднику, — я даже что-то запланировал серьёзное, какой-то сюрприз, и меня действительно злит то, что я до сих пор не могу вспомнить что именно это было. Хотя Куроо говорил, что ничего страшного, бывает, в конце концов, произошло то, чего я не могу контролировать и что зависит по большей части не от моего хотения. Но мне всё равно очень жаль, в следущий раз я постараюсь и буду более эмоционально стабильным, постараюсь выздороветь ещё больше к следующему году. Наверняка Куроо пришлось нелегко на собственный день рождения, однако я всё же помню его молчаливую загадочную улыбку после того, как я вышел из приступов — уверен, что-то точно произошло тогда, только он почему-то не хочет признаваться. Бережёт эту информацию от меня, как что-то очень личное, как то, что вызовет у меня стыд или дикую неловкость, если я узнаю.
«Я люблю тебя» от Куроо не только красиво звучащая фраза, сложенная из обычных слов, не только простое заветное признание, не только напоминание, это в первую очередь принятие меня таким, какой я есть. Это действительно ожидание, когда я прошу его из-за панического страха перед сонным параличем не спать, пока не усну первым, хотя ему завтра рано вставать, и это нежные успокаивающие поглаживания по спине или животу, чтобы я долго не мучился и скорее заснул. Это необходимое оставление меня наедине с собой в особо нужные дни, без единых просьб и заранней договорённости. Это действительно ухаживание за моим вялым телом во время редких приступов психоза. Это сообщения о напоминании о том, что мне через десять минут нужно принять лекарства или вопрос о том, не забыл ли я поесть сегодня утром. Это направленное заезжание в магазин не «по дороге» после университета, чтобы купить нам какие-то вкусности на ужин. Это неожиданные звонки, когда он задерживается на работе или в университете (потому что у кого-то из коллег день рождения) и слегка пьяные слова на выдохе: «Чёрт, я так соскучился, хочу сейчас к Кенме...» будто он вовсе не мне позвонил только что. Это укутывание меня в свою куртку в зябкий день, когда у меня начинает течь из носа из-за холодного ветра, а не только ожидаемое подавание салфетки. Это целенаправленное осторожное объезжаение ям на дороге, когда я незапланированно засыпаю в машине. Это его сонные ласковые просьбы о том, чтобы я уже выключал приставку в некоторые ночи, потому что тогда я собью свой режим окончательно. Это его утренние ранние поцелуи в лоб и щёки перед уходом в университет или на подработку, — он наверняка думает, что я крепко сплю и не замечаю, — я даже почти уверен, что он не знает о том, что я всегда краснею, ведь отчётливо чувствую, как мои щёки сильно пекут после его ухода из комнаты. Это долгое выслушивание и обсуждение моих мыслей, даже самых неприятных и болезненных. Это важные советы в нужное время и наделение снова и снова ценностями то, что ни в коем случае не должно быть обесценненно. Это отдавание своего (ещё не начатого) кофе мне и повторное заваривание другой чашки уже для себя, когда я неожиданно просыпаюсь пораньше и прихожу на кухню к Куроо. Это надёжное сжатие моей руки на тёмной улице и не меньше крепкое в кровати перед сном. Это лёгкое убирание за ухо мешающих прядей волос, когда я увлечённо играю или ем. Это безвозвратное одалживание мне денег и внезапные покупки-подарки. Это помощь в обрезании мне ногтей на правой руке. Это неожиданное пробуждение под двумя одеялами и в тёплых носках мёрзлым зимним утром, потому что мой нос и стопы были холодными, когда Куроо проснулся первым. Куроо не просто любит на обычных словах, он по-настоящему любит на действиях, каждый раз доказывая это. И Куроо не просто любит меня, как бывшего лучшего друга детства и теперь своего парня с (почти) длинными волосами и обожающего играть в видео игры, а как человека со всеми видами внутренностей, включая середину моей черепной коробки. Думаю, он даже полюбил её во мне. Это действительно удивительно. Я больше не пытаюсь придумать способ некой благодарности за его любовь, я просто тоже люблю в ответ точно так же, как он, и я ни в чём в жизни ещё не был так уверен, как в том, что у меня довольно неплохо получается. Возвращаясь не так давно назад, я понимаю, что был готов умереть для Куроо, но теперь, наоборот, я живу для него и, предже всего, для себя тоже. Рядом с Куроо я впервые словил себя на осознании, что хочу жить вечно.»
Примечания:
Желаю всем найти своего Куроо:)
P. S слишком клишированный эпилог, думаю, рано или поздно я его удалю