bubblegum bitch — MARINA
***
Чонгук всегда был весьма неординарным омегой. Цветные жвачки, милые заколочки в волосах, жутко узкие джинсы с высокой талией, подвески-цепи, кольца и множество серёг в ушах. Он — самая настоящая гранж мечта. Конечно, порою на него накатывало настроение милашки, потому в гардеробе было много всяких мягких и милых свитеров и кардиганов. Он также жутко любит плюшевые кофты на молнии в контрасте с косухами и джинсовками. У Чонгука волосы завиваются в самые очаровательные кудряшки, челка длинная настолько, что падает на глаза и ее можно заправить за ухо. Он рассекает воздух раскрытыми руками, пока едет вниз по улице на скейте. На носу у него милый пластырь с hello kitty просто потому, что дополняет образ, любимые чёрные скини, которые порваны на коленях, потёртые конверсы с розовыми шнурками, футболка с нирваной заправлена под ремень, на бедре звенят цепочки, а на плечи накинута оверсайз джинсовка. Ох, а ещё у него под глазами нарисованы белой подводкой и желтыми тенями ромашки. Он любит экспериментировать с макияжем. Пахнет Чонгук как букет полевых цветов и вишневые сигареты. Первое — его природный аромат, а второе же — вредная привычка подростка-бунтаря. Он омега жутко очаровательный, и губы у него бантиком становятся до невозможности притягательными, когда он наносит клубничный блеск. А ещё у Чонгука игривая ямочка на левой щеке, которая появляется, когда он капризно поджимает губки или же улыбается. Из-под колёс скейтборда вылетают мелкие камушки асфальта. Тёплый ветер играет с его волосами, а в наушниках любимая песня маленького оторвы. Летний вечер подкрадывается незаметно, опускаясь на город шатром из разноцветного розово-фиолетового неба, пышных облаков и первых звёзд. У Чонгука от солнца появились веснушки на щеках и носу, что придавало его милому лицу ещё большего очарования. Юноша любит лето именно за то, что ночи тёплые и можно гулять хоть до рассвета. Мимо него смазанной картинкой мелькают фасады домов, и он доезжает до конца улицы, ловко сворачивая на повороте. Омега щурится немного, ведь закатное солнце бьет ему прямо в лицо. Переставая разгонять доску ногой, Чонгук плавно едет по обочине дороги, глубоко вдыхая вечерний воздух. А потом, когда колёсики доски постепенно замедляются, он заинтересованно осматривается по сторонам. Кое-где в домах уже включили свет, кто-то занимается своими будничными делами на лужайках перед домами. А вот кто-то таскает коробки из раскрытого багажника авто в дом. Видимо, новоселье. Чонгук из любопытства легко останавливает скейт одной ногой, вытягивая шею и наблюдая за въезжающей семьей с другой стороны улицы. А потом так и застывает с раскрытым ртом. Он никогда в жизни не видел таких ангелоподобных омег. Русые волосы, медовая кожа, большие выразительные глаза с контуром густых ресниц, тонкая талия, которую подчеркивает какая-то до невозможного нежная блуза, и брюки с высокой талией, длинные стройные ноги. Омега на той стороне улицы кидает на него беглый взгляд и, возможно, Чонгуку кажется, заливается румянцем, тут же отворачиваясь, прихватив с собой очередную коробку. Чонгук чувствует, что в животе завязывается крепкий узел из нервов, он тяжело сглатывает, не в силах отвести взгляд от точёной фигурки. Вечерний ветерок приносит запах имбирной выпечки. Незнакомый омега мало того, что выглядит сладко с таким кукольным лицом, но ещё и пахнет замечательно. Чонгук тянет воздух носом, переворачивая языком во рту жвачку, и хлопает длинными ресницами. Незнакомый омега скрывается в дверях дома, а Гук улыбается до того растерянно, что сам не знает, что думать о возникших в нем чувствах.***
У Чонгука комната вся заставлена суккулентами, стол завален пустыми банками от энергетиков, постель в беспорядке, на стенах висят плакаты любимых групп. На большом зеркале в рост висят клетчатые рубашки, а на отражающей поверхности прилеплены наклейки от жвачек. Омега разворошил весь свой гардероб, строго оглядывая кучу одежды на полу возле шкафа. На нем ничего, кроме красивого черного кружевного белья, длинных носков и объемной футболки. Он уже снял все украшения помимо серёг, смыл макияж, отчего кожа сейчас прохладная и чувствуется очень свежей и блестящей. Он пинает кучу одежды, выпячивая губы трубочкой, и задумчиво чешет затылок. В голове омеги тем же вечером созрел гениальный план по завоеванию очаровательного незнакомца. Он уже стащил отцовский парфюм, который пахнет очень резко, подстраиваясь под аромат обладателя. Чонгуку такой запах не нравится, но что не сделаешь ради воплощения плана капкана. Он вытягивает из тканевой кучи широкие джинсы, наверное, единственные среди всего многообразия скини, отбрасывает их на постель. Затем шарит в одежде рукой, вытягивая оттуда черную футболку. Оглядывает ее со всех сторон, утвердительно кивая и победно улыбаясь. Затем небрежно сгребает всю одежду в кучу и запихивает обратно в шкаф. Надевает на себя выбранные вещи, заправляет футболку в джинсы и сразу же натягивает на ноги массивные ботинки, похожие на армейские. Вертится у зеркала, оценивающе рассматривая себя. Чего-то не хватает. Взгляд цепляется за висящую на зеркале рубашку. Вот оно. Натягивает ее и тут же кивает своему отражению. Теперь он больше похож на альфу. Тянется к баночке парфюма, щедро опрыскивая себя им со всех сторон, чтобы напрочь перекрыть весь цветочный аромат. Чихает пару раз, отчего краснеет кончик носа. Он отмахивается от летающих в воздухе пахучих капелек и кидает духи на кровать. Веснушки на лице выглядят слишком уж по-омежьи, потому он замазывает их тонким слоем консилера. Смотрит на себя вновь оценивающе и взъерошивает кудрявые волосы, приводя их в небрежность. Подмигивает своему отражению и срывается с места, хватая телефон и наушники. Чонгук очень энергичный омега. Ему сложно усидеть на одном месте, всегда должно быть веселье и движение, потому то он и тусуется постоянно на каких-нибудь вечеринках или расписывает стены заброшенных зданий граффити. Он хватает в прихожей скейтборд и, спустившись по ступенькам дома, сразу встает на доску. Ветер играет в волосах, на губах растягивается довольная улыбка. Он делает музыку в наушниках громче и пускается по обочине дороги в направлении нужного адреса. Он почему-то уверен, что обязательно выловит очаровательного омегу около его дома. Он иногда сравнивает себя с летучей мышью, так как выходит на улицу только на закате и начинает свою активную жизнь. В воздухе витает аромат цветущего вдоль тротуара жасмина. Чонгук ловко срывает одну цветочную ветку с куста, когда проезжает на доске близ тротуара. Кладет цветок в нагрудный карман рубашки, попутно выуживая оттуда пачку сигарет, и прямо на ходу прикуривает. Вишневая отдушка сигарет горчит на языке вместе с табаком, а из-за того, что он находится в движении, дым летит прямо в лицо. Солнце неуклонно катится к горизонту, окрашивая все вокруг в розовый и золотой, по улицам гуляет теплый летний ветер, оглаживая его щеки. Чем ближе он приближается к нужному дому, тем быстрее колотится его сердце, а в животе разливается знакомое нервное чувство. И вот до дома остается один поворот, и он слышит, что ветер несет имбирный аромат. Он не прогадал, искомый им омега поблизости. Как только он сворачивает на нужную улицу, то тут же замечает тонкую фигурку незнакомца. Тот стоит возле почтового ящика, перебирая в руках конверты. Чонгук выдергивает наушники, которые повисают на груди, держась проводками за ворот футболки. Оглаживает вьющиеся волосы ладонями и расправляет плечи, чтобы выглядеть мощнее. Объемная одежда помогает в этом. Полы рубашки развеваются на ветру, когда он мягко сбавляет скорость и тормозит недалеко от милого омеги. — Привет, — он тянет губы в милой улыбке, отчего на щеке сразу появляется заветная ямочка. Русоволосый омега в эту же секунду поднимает на него голову с широко распахнутыми глазами. У него совершенно очаровательные голубые глаза, блестящие шелком в закатном солнце волосы и мягкие, точно кукольные черты лица. Омега носит тонкие украшения из розового золота, которые приветливо поблескивают и делают его еще более утонченным. Чонгук невольно заглядывается. — Привет, — несмело тянет омега, его щеки трогает еле заметный румянец, когда он осматривает Чонгука. Тот спохватывается, зажимая между губ сигарету, и вытаскивает из кармана сорванную веточку жасмина. — Это тебе, — он протягивает растение юноше, подмечая, что белые цветочки очень аккуратно вписываются в образ обворожительного омеги. Незнакомец неуверенно принимает подарок, в удивлении оглядывая ветку. Затем утыкается носом в один из бутонов, втягивая воздух. — Недавно переехал? — Чонгук кивает на дом позади омеги, спускаясь одной ногой со скейтборда на асфальт, а второй неловко катает доску назад-вперед. Омега растерянно оборачивается на дом, прижимая конверты и ветку жасмина к груди, а потом кивает, возвращаясь к собеседнику. — Чон Чонгук, — Гук протягивает раскрытую ладонь и обворожительно улыбается, показывая милые передние зубки. — Ким Тэхён, — омега пожимает его ладонь, отвечает тихо и смущенно. Голос у Тэхёна приятный, такой же обволакивающий, как и пряный аромат имбирной выпечки. От касания рук по телу Чонгука проходит ощутимый электрический разряд, и он замечает, что собственные пальцы холодные от переживаний в контрасте с теплой бархатистой кожей Тэхёна. И Чонгук не знает, но для робкого Тэхёна он не такой уж и незнакомец.***
Если честно, Чонгука уже тошнит от отцовского одеколона, но он каждый божий день продолжает пользоваться им. Даже комната вся уже пропахла им, отчего окно все время открыто, чтобы хоть немного выветрить тошнотворный тяжелый запах. Но он упорно продолжает скрывать свой природный аромат. Хочется уже надеть что-нибудь обтягивающее и более открытое, но он не может. Он же играет роль альфы для Тэхёна. Если он наденет любимые джинсы, то сразу будет видно, какая на самом деле у него тонкая талия и округлые бедра. Проигрышный вариант. Они целыми днями находятся в обществе друг друга вот уже пару недель. Приятно проводить летние дни каникул в компании с таким очаровательным омегой, как Тэхён. Чонгук не знает, что делать со своей обострившейся аритмией и постоянными бабочками в животе. Он так влюбился в этого нежного омегу, что даже начал проклинать природу, которая сделала его того же пола. Они сблизились удивительно быстро. Оказывается, у Тэхёна очаровательный и заразительный бархатный смех, а еще Чонгук слышит, как усиливается его аромат, видимо, скоро должна быть течка. К слову, у Чонгука тоже, потому ему приходится в последние дни особенно обильно выливать на себя одеколон. Не знает, связано ли то, что он безбожно краснеет и придумывает себе всякое каждый раз, когда их руки неловко соприкасаются, с течкой или влюбленностью. Но он ничего не может с этим поделать. В отличие от комнаты Чонгука, у Кима все аккуратно прибрано. Порядок и в шкафах, и на столе, и постель заправлена аккуратно нежно-розовым покрывалом. В доме витает фантомный запах краски для стен, потому что совсем недавно был закончен ремонт. А в комнате омеги стоит очень крепкий аромат горячей имбирной выпечки. Они сидят на кровати омеги, между ними целомудренно лежит подушка, а на покрывале стоит раскрытый ноутбук с фильмом. Сегодня какая-то странно напряжённая атмосфера с самого момента встречи. Тэхён все краснеет медовыми щеками, изредка бросая на Гука взгляд, и тяжело вздыхает. Чонгук не может этого не заметить, но ничего не говорит, нервно перебирая в руках края толстовки. Он носит их точно для того, чтобы выглядеть больше в глазах Тэхёна, чтобы скрыть свою хрупкую фигуру. — Гук-а, — зовет тихо омега, переводя взгляд на парня. Чонгук тут же реагирует и вскидывает бровь, смахивая с лица вьющиеся темные прядки волос, — когда ты уже перестанешь пользоваться этим тошнотворным парфюмом? — у Чонгука смешно выпучиваются глаза на секунду, а потом щеки густо краснеют, кажется, уши тоже, и он судорожно отворачивается, бегая неспокойно взглядом по комнате. — Я… — мямлит омега, не находя, что ответить. В животе вновь завязывается нервный узел от понимания, что его раскрыли. — Ты омега, я знаю, — тихо говорит Тэхён, и Чон чувствует, что исчезает подушка, которая была прижата к его бедру. Захлопывается крышка ноутбука, и омега убирает его на прикроватную тумбу. Чонгук не в силах поднять глаза, разглядывает рисунок на покрывале. Щек касаются нежные ладони омеги и поворачивают его горящее лицо. У Чонгука блестят глаза, когда он все-таки отрывает их от покрывала и смотрит на омегу напротив. Тэхён мило улыбается своими невозможно красивыми губами. На щеках у Тэхёна легкий смущенный румянец, и Чонгука будто невидимой силой толкает навстречу. Их губы встречаются в сладком клубничном поцелуе. Тэхён оказывается удивительно настойчивым, что никак не вяжется с его робкими грудными вздохами. Он наваливается на Чонгука, откидывая разделявшую их подушку куда-то в сторону. Руки Чонгука неловко опускаются на тонкую талию омеги, когда тот прытко забирается к нему на колени, сжимая бедрами бока Чонгука. Омега чувствует, как у Тэхёна трепетно подрагивают коленки, и не находит в себе сил, чтобы разорвать сладкий поцелуй. Набирается смелости и углубляет его, сплетая языки. У Тэхёна скользкий, горячий язык, чувствуется вкус сладкого бальзама для губ, отчего скольжение между ними очень удобное. Он зарывается аккуратными пальчиками в его кудряшки на затылке, чуть оттягивая их, и разрывает мокрый поцелуй. У обоих сбивается дыхание, когда они смотрят в глаза друг друга. Чонгук видит поволоку возбуждения в чужих зрачках и тихонечко скулит, что вызывает тихий смех у Тэхёна, и тот припадает поцелуями-бабочками к его скулам. Ладони Кима скользят под чужую толстовку, и Чонгук чувствует, как он оглаживает его бока пальцами. Тэхён на пробу проводит руками по тонкой изящной талии омеги, а потом тянет толстовку вверх, желая снять ее вовсе. Толстовка падает на пол возле кровати, и Чонгук тяжело вздыхает, сглатывая сладкую слюну. Он прижимает омегу к себе за талию, отчего Ким выгибается грациозно в пояснице. Чонгук чувствует очень отчетливо, что запах омеги усиливается с каждой секундой все больше и больше. Он откидывается на подушки позади себя и позволяет Тэхёну огладить его грудь и живот нежным движением. Чонгук тянется к пуговицам лёгкой летней рубашки Тэхёна, дрожащими пальцами расстёгивая одну за другой. Тэхён немного поднимается выше и трётся прямо бёдрами о нарастающее возбуждение омеги. Запах Чонгука постепенно усиливается, и он чувствует, что сзади всё начинает намокать. Течка вот так просто взяла и началась. Рубашка легко соскальзывает с худых плеч омеги. В комнату помимо пряного запаха просачивается и аромат полевых цветов, что Тэхёну нравится безумно. Он цепляет пальцами пряжку кожаного ремня Чонгука и скользит ладошкой ниже, сжимая промежность. Ему так нравится наблюдать за заламывающим трогательно брови Чонгуком, смотреть, как учащается его дыхание, как краснеют щеки пуще прежнего. Он чувствует, как намокает ткань джинсов омеги, улыбаясь лишь уголками губ. За пару дней до переезда Тэхён видел его в супермаркете у кассы, как Чонгук увлеченно выбирал себе жвачку. И в вечер переезда он тоже узнал его моментально. Этот маскарад ему ни разу не понравился, ведь его жутко привлекла дерзкая натура омеги. Течка приближалась слишком стремительно, так что, когда он стал улавливать нотки его цветочного аромата сквозь тяжелый одеколон, продолжать цирк не осталось никаких сил. Тэхён милый и ранимый, однако в тихом омуте ведь черти водятся. Скрывать своего влечения к этому омеге он не мог. Каждое касание к нежной коже Чонгука вызывало табуны шальных мурашек по телу, а поцелуи были до того приторными, что даже могло свести зубы от сладости. Чонгук — омега, который никак не сможет скрыть этого. Уж точно не от Тэхёна. Он ведёт горячим языком по телу Гука, чувствуя, как вздымается его грудь. Ноги омеги рефлекторно разводятся в стороны, и Тэхён усаживается между ними. Он расстёгивает ремень и стягивает джинсы, с удовольствием припадая носом к бедру омеги, втягивая нежный аромат. Он видит, что у Чонгука поблескивают бедра и течет прозрачная капелька смазки по ним. Чонгук течет очень обильно. Тэхён игриво слизывает эту капельку с кожи омеги. У Чонгука красивое кружевное белье, что заставляет Кима улыбнуться и вновь залиться смущенным румянцем. От собственных брюк Тэхён избавляется не разгибаясь, спихивая их к прочей одежде на пол у кровати. Чонгук следит за ним блестящими от возбуждения глазами, не упуская ни единого движения. Ладони Тэхёна с осязаемым обожанием оглаживают чужие бедра. Гук усаживается напротив Тэхёна на коленки подобно котенку и притягивает за шею. Они целуются мокро и громко, смакуя вкус друг друга на языках. Он опускает руки на чужую поясницу, двигаясь ближе, так, что их коленки сталкиваются неловко. С каждым поцелуем смущение между ними улетучивается. Тэхён грубовато толкает его в плечи, заставляя повернуться спиной. Чонгук, следуя инстинктам, красиво прогибается в спине и утыкается лбом в сложенные впереди руки. Омега позади него мягко ведёт кончиками пальцев по молочным бёдрам, цепляя край белья, и стягивает его. Прекрасная бархатная кожа омеги вся блестит и пахнет душисто от текущей по ногам смазки. Чонгук заглядывает ему в глаза, чуть оборачиваясь через плечо, и копирует сладкую ухмылку. Они мокрые до неприличия, два течных омеги. На самом деле, первичное смущение Чонгука связано с таким резким обличением его омежьей натуры, но он чертовски дерзкая омега. Нижнее белье путается в коленках, когда Чонгук кошкой выгибается, приподнимая бёдра вверх. Тэхён игриво кусает его. Гук хихикает и дёргает бёдрами. По коже ощутимо стекает крупная капля смазки. Тэхён любовно слизывает ее, прикрывая глаза, и, не отрываясь от кожи, касается языком самого входа. Кожа у Чонгука горячая-горячая, сладкая, пахнет он как букет полевых цветов, а ещё хнычет тихонечко, утыкаясь в изгиб локтя. Язык у Тэхёна оказывается очень шустрым, проникает прямо в горячую узость. В унисон с поскуливаниями Чонгука по комнате разносятся пошлые влажные звуки. У Тэхена у самого коленки дрожат, когда Чонгук хнычет громче и просит больше. Омега собирает пальцами горячую смазку с бёдер, отстраняя лицо от его промежности, и скользит пальцами в нутро. Чонгук всхлипывает, откидывая голову назад. Его длинные кудрявые волосы падают на глаза, выглядит он до невозможного пошло и красиво. Тэхён аккуратно оглаживает пульсирующие стеночки, скользкие и мокрые от выделяемой смазки. Добавляет ещё один палец, не чувствуя никакого сопротивления. Чонгук пятится чуть назад, пытаясь получить больше. Тэхён сжимает коленки сильнее, его так возбуждают чужие стоны. Чон цокает языком и начинает насаживаться на пальцы самостоятельно, двигая бедрами туда-сюда. Тэхён чувствует, что под ним уже собралась липкая лужица пахучей смазки. Этот омега просто невозможный. Он видит, что Чонгук возбуждён до предела, его аккуратный член прижат к животу, сочится так же, как и сзади. Тонкая ниточка смазки капает с него вниз на сбившееся покрывало. Чонгук мычит, вытягивая руки вперёд, и подползает к изголовью кровати. Он переворачивается и падает задницей между подушек, стягивая мешающее белье. Разводит коленки и манит омегу пальцем к себе. Он видит шальной взгляд Тэхёна напротив и тут же припадает к нему с поцелуем, не церемонясь и стягивая с него белье, как только Тэхён устраивается между разведённых коленок. Чонгук сдвигает неохотно ноги, тянет Тэхёна за руку и умещает на своих бедрах. Тэхён такой мокрый. С него течет не меньше, чем с Чонгука. Омега улавливает облегченный выдох, когда их тела соприкасаются. Он отстраняется от сладких губ и демонстративно облизывает два пальца, опуская руку вниз. Тэхён приподнимается, обхватывая тонкую шею омеги руками, прижимается ближе и протяжно скулит, чувствуя, как в него проникают пальцы прямо до костяшек. У Чонгука есть пара колец, потому контраст холодного металла с огненно-горячей кожей ощущается невероятно хорошо. Он мычит в поцелуй, когда Чонгук начинает двигать рукой, придерживая второй за талию и сгибая внутри него пальцы. Тэхён вырабатывает столько смазки, что в какой-то момент она стекает по руке Гука к локтю. Он улыбается до невозможного дерзко и шепчет о сладостях и милых омегах. Тэхёну кажется, что сейчас самое время, когда его бёдра бьёт мелкая судорога и стоны превращаются в хрип и писк. Он сдвигается вперёд, обхватывая возбуждённый член Чонгука ладонью и направляя в себя. Ствол входит в него легко и плавно. Чонгук закатывает глаза, освободившейся рукой обнимая омегу за талию. Ладонь вся мокрая и горячая, скользит по чужой медовой коже. Тэхён заправляет челку омеги за уши, оставляя ладони на его лице, сосредоточено глядя прямо в глаза, когда начинает аккуратно насаживаться на него. Омеги стонут в унисон, Тэхён чувствует, что к бёдрам липнет горячая смазка Чонгука, смешиваясь с его. Становится в два раза мокрее. Гук неумело толкается навстречу, выгибая поясницу. От этого Тэхён пищит на высокой ноте, сжимаясь сильнее, видимо, Чонгук задел простату. Он откровенно скачет на нем, не выпуская из рук его щёки, то и дело завлекая в поцелуй. Им так хорошо вдвоём, что Чонгук даже ловит себя на мысли — зачем существуют альфы, когда без них бывает даже лучше. С мокрым громким звуком Тэхён соскальзывает с его члена, дышит очень глубоко и прерывисто. На лбу у него выступила испарина, выглядит омега до невозможного сексуально. Он чуть спускается с чужих бёдер, коленом раздвигая ноги Чонгука. Любуется блестящей от их смазки промежностью омеги и улыбается пьяно, переводя дыхание. У омеги сводит судорогой таз от желания получить хоть что-то больше, чем язык и два пальца. С него стекает чужая смазка блестящими дорожками, а ещё чувствительное колечко трепетно сжимается. — Давай, милый, в коленно-локтевую, — усмехается Тэхён, отбрасывая челку со лба, облизывает мокрые губы. Чонгук не медля повинуется, пошире расставляя коленки для удобства. Омега хлопает его по блестящему бедру, отчего Гук взвизгивает и призывно виляет бедрами. У Кима до невозможного длинные красивые пальцы, он собирает ими влагу вокруг колечка и с нажимом вводит их в Чонгука, попутно сгибая и пытаясь нащупать чувствительный нерв. Омега под ним снова взвизгивает и дёргает тазом, утыкаясь лицом в покрывало, заглушая тем самым протяжный стон. В Чонгуке горячо и мокро, всё хлюпает, и смазка потоками струится по ногам. Он специально задевает простату ноготками, отчего коленки омеги разъезжаются в стороны. Он входит в него одним плавным движением с оттяжкой. Чонгук сжимает в руках покрывало, пытаясь удержаться на коленях, но таз то и дело съезжает вниз. Кто же знал, что он такой чувствительный. Или это просто Тэхён такой напористый. В общем-то не важно, когда у омеги глаза закатываются в горячем удовольствии. Ким придерживает его за талию, царапая отчётливо проступающие тазовые косточки, и плавно двигается. Омега видит, как у Чонгука сводятся в напряжении лопатки, и чувствует, как дрожат его бедра. В Чонгуке узко и чертовски хорошо. Он высоко стонет, начиная подмахивать навстречу бедрами и пытаясь опираться на дрожащие руки. Ему никогда не было так жарко. Он повторяет имя омеги как мантру, закусывая костяшку на пальце. На языке тут же чувствуется чужой вкус сладкой смазки, и Чон с упоением облизывает мокрые пальцы. Тэхён оказывается той ещё дерзкой сучкой, скрывающей свою натуру под маской ангела, когда прикусывает нижнюю губу, распухшую от жарких поцелуев, и найдя нужный угол, с силой вбивается в податливое тело омеги. Чонгук выгибается кошкой, не в силах уже даже стонать, с его губ слетает только отрывистое «ах». Он кончает прямо в Чонгука, сгибаясь пополам, укладывая руки на хрупкие плечи омеги и утыкаясь лбом меж лопаток. Из Чонгука вытекает чуть ли не литрами цветочная смазка, смешавшаяся с белым. Тэхён дышит им, уткнувшись носом в затылок, и доводит до кондиции своими невозможными пальцами. Как хорошо, что всё тело Чонгука пропиталось запахом имбирной выпечки и совсем уже не слышно тошнотворного парфюма. Тэхён падает рядом, дышит глубоко, так, что очерчиваются рёбра на тонком и изящном омежьем теле. У него живот блестит, перепачканный в смазке Чонгука, на щеках милый румянец, а глаза шальные. Гук восхищённо вздыхает, разглядывая прекрасного омегу. К телу неприятно липнет мокрое от их смазки покрывало. Местами оно потемнело, насквозь пропитавшись жидкостью. Воздух в комнате до того сладко пахнет, смешав их природные запахи, что кружится голова. Чонгук проводит ладонью по мокрому животу омеги, поглаживая его. Мышцы во всём теле расслабляются, а внутри вновь затягивается нервный узел. — Дай мне пять минут, — усмехается Тэхён, закрывая глаза и сглатывая. Он чувствует то же самое. Они ещё не закончили.***