Imma Be Under The Mistletoe

      До прихода первых гостей Зейн включает свою новую игру на приставке, и Луи убеждается в том, как легко подкупить его друга. Может быть, он немного драматизирует, но его подарок тоже был хорош! Зейн любит «Звёздные войны», но свою приставку он любит ещё больше. Когда интерес берёт верх, Луи всё же соглашается присоединиться к нему, только во имя их дружбы.       Ему досталось в два раза больше подарков из-за дня рождения, даже Гарри подсунул ему вторую коробку с маленьким бантиком и попросил открыть её позже. На Рождество от альфы он получил утяжелённый плед, похожий на тот, который был у Луи почти с детства от его мамы. Дополнительный вес во время сна подсознательно помогает омегам лучше спать, имитируя объятия или даже запах альфы. Джоанна часто укрывала им Луи, а затем и девочек, когда им нужен был комфорт, и после того, как её старший сын представился омегой, подарила своё одеяло ему. Луи хранил его до того, как…       — Ты говорил, что подарил свой плед младшей сестре, когда она тоже представилась омегой, — застенчиво объясняет Гарри, когда Томлинсон перекатывает маленькие стеклянные шарики под тканью пледа. — Так что я подумал, тебе может понадобиться новый.       Луи знает, что новый плед не может ничем пахнуть, но всё равно подносит мягкую ткань к лицу, и ощущения сразу ассоциируются с запахом альфы в его квартире. Факт того, что альфа выбирал его специально для Луи, делает подарок только лучше. Хотя есть ещё один подарок, который соблазнительно смотрит на него из угла комнаты, единственная нераскрытая коробка среди кучи упаковочной бумаги. Там должно быть что-то или очень дорогое, или очень личное, и Луи понятия не имеет, что из этого мог подарить ему Гарри. Может быть, он откроет его позже, когда Стайлс не заметит.       Когда квартира начинает наполняться людьми, он отодвигает мысли об этом в сторону. Это первое Рождество, которое он отмечает в кругу друзей, и Луи планирует выжать из него максимум. Это также первое совместное Рождество Лиама и Зейна, и вечеринка чем-то напоминает их новоселье год назад. Разве что в этот раз, пока он болтает с его и Зейна общими друзьями с университета или на спор выпивает с Лиамом тот карамельный виски (который после поджигания на вкус больше похож на пригоревший сахар), Гарри постоянно маячит в его поле зрения.       После фейстайма со своей семьёй, пока он всё ещё относительно трезвый, Луи закидывает в рот горсть мармеладных мишек (которые оказываются сделанными из ликера) и утаскивает у Зейна пульт от стерео-системы, чтобы поставить настоящие рождественские песни, а не его пафосную электронную музыку. Вечер плавно перетекает в ночь, и после третьего шота Луи не замечает, как быстро летит время. В один момент он заставляет Зейна петь с ним караоке на «Santa Baby», зная, что в душе тот обожает эту песню даже больше, чем Луи, а в следующий с коллегами Лиама на балконе делит сигарету. Обычно он даже после горящих по всем срокам проектов в компании редко тянется к сигаретам, но постоянное присутствие альфы рядом почему-то делает его нервным, заставляя пить больше и говорить громче.       Он не нервничает постоянно, нет. Это скорее накатывает, как волны, когда его защита на секунду ослабевает. Когда он касается своего телефона и вспоминает; когда он ловит на себе взгляд альфы через комнату и комната начинает немного кружиться; когда вспоминает, как много Гарри наговорил ему и как мало Луи действительно понял. Это словно зуд под кожей, от которого он сбегает, едва стрелка часов переваливает за час ночи.       Томлинсон почти находится в нирване, прячась на полу кухни за стойкой, Дасти в его руках низко урчит, наслаждаясь беспрестанно глядящей её бока рукой. Музыка с гостиной отсюда звучит словно сквозь толщу воды, прорываясь только когда кто-то открывает дверь на кухню. Луи откидывает голову назад, прислушиваясь к шагам. Их с Дасти нельзя заметить, только если не пройти до конца комнаты и повернуть налево. Впрочем, если этот кто-то знает его запах, прятаться всё равно бессмысленно.       — Устал? — Луи вдыхает запах хвойного леса, смиряясь со своей судьбой, прежде чем открыть глаза. Гарри разглядывает их, чуть склонив голову в бок, будто боится разрушить их с Дасти идиллию.       — На самом деле, да, — честно отвечает тот. — Мне кажется, что это Рождество длилось целую вечность.       Стайлс усмехается, подходя чуть ближе. — Мне тоже. Но было неплохо, да?       — Думаю, да.       Луи ничего не добавляет, притворяясь, что занят кошкой в своих руках, так что Стайлс садится напротив него, и Дасти, как настоящий предатель, тянется к нему.       — И ты туда же? — разочарованно стонет Луи, пытаясь уговорить теплый комок остаться на его коленях. — Сначала Зейн, теперь Дасти, может и Лиама заберёшь?       — Лиам, конечно, милый, но всё ещё альфа, — шутит Стайлс, почёсывая котёнка между ушами. Запрещённый приём, и неудивительно, что Дасти льнёт к нему — альфы всегда производят больше тепла, чем беты или омеги. Луи скрещивает руки на груди, довольствуясь тем, что пушистый хвост всё ещё обвит вокруг его руки. — Хочешь поехать домой?       — М-м-м, чуть попозже, — если они вернутся домой сейчас, всё снова будет напряженным и неловким. Луи будет злиться на него, Гарри будет ходить на цыпочках, пока у одного из них не сдадут нервы. Здесь всё кажется проще.       — Похоже на тот вечер, да? — говорит альфа, привлекая внимание Томлинсона.       — Когда мы только встретились?       — Гарри…       — Я нашёл твой блог в тот день, знаешь? — перебивает его Стайлс; Луи даже не знает, что собирался сказать ему, но тот определённо переплюнул его ожидания. — Когда перепутал наши телефоны, и твой оказался у меня в руках, я решил, что это был знак. Ужасно глупо, но я был без ума от тебя и немного отчаян, — раскаянно говорит он, наблюдая за Луи.       — И это абсолютно не оправдывает меня, но я правда не собирался читать ничего личного. Просто найти что-нибудь общее, чтобы знать, о чем говорить с тобой, если бы мы ещё раз встретились. У тебя был тамблер — и что важного может быть на тамблере, да? Я подумал, что узнаю название твоего профиля, — бормочет Гарри, очевидно стыдясь своих слов, — и возможно напишу тебе? Это казалось мне самым безопасным решением, и я поступил чертовски безответственно, нарушая твои личные границы, мне очень жаль.       — Просто, блять, потрясающе, — севшим голосом выдавливает Луи, закрывая лицо ладонями. Это не самая приятная информация, которую он мог получить от Гарри, но это хотя бы правда. И он не злится, скорее… растерян. Должно быть, его запах говорит больше, чем слова, потому что альфа выпускает испуганный вздох.       — Пожалуйста, не расстраивайся, — с ноткой паники в голосе просит Гарри. — Возьми Дасти, вот так, — он не без труда отцепляет от себя кошку, которая оставляет несколько зацепок на ткани рубашки, но всё-таки идёт на руки к Луи, и тот сразу прижимает её к себе, как мягкую игрушку.       — Она напугана, — воркует омега, успокаивающе гладя её шёрстку на спине. — Глупый альфа снова испугал тебя, да? Моя бедная малышка, они совершенно не умеют с нами обращаться, хм? — мурлычет Луи, игнорируя присутствие Гарри в шаге от него. Когда тишина становится слишком громкой, тот продолжает свою исповедь.       — Я читал твой блог до тех пор, пока мы с Ханной не сошлись, — говорит Гарри, заламывая пальцы. Луи не поднимает взгляд с Дасти, внимательно слушая. — Я не говорю, что не думал о нём, но это казалось неправильным. А потом мы взяли перерыв, и я позволил себе зайти на тамблер ещё один раз. Это был День Святого Валентина, кажется? У тебя была фотосессия с крыльями и нимбом.       — Для того, кто зашёл туда только один раз, ты хорошо всё помнишь, — бормочет Луи, вспоминая те фотографии. Типичные атрибуты Дня Святого Валентина вроде ярко-красных наручников и лепестков роз были абсолютно везде, поэтому он решил пойти дальше, используя образ Купидона. Луи даже попытался изобразить что-то вроде синяков в виде маленьких сердец и следов от помады на коже, используя их как метафору того, как жестока иногда может быть любовь. Вышло довольно горячо.       — Просто у тебя всегда прекрасные фотографии, — Стайлс пожимает плечами. — Но я запомнил их из-за другого поста в тот день. Ты спрашивал своих читателей, как они отметили этот праздник. Я запомнил это, потому что почти решился написать, что тот день был одним из худших. Несмотря на перерыв, я отправил Ханне цветы, но в компании на открытке написали «Анна» вместо её имени, и даже если это была не моя вина, мы снова поссорились, и я чувствовал себя как дерьмо за то, что не могу угодить своей паре хотя бы на День Всех Влюбленных.       — Но ты не написал?       — Кто-то сделал это до меня, — отвечает Гарри, постукивая пальцем по губам. — Не буквально, но один из аккаунтов делился тем, как они со своей парой отметили праздник. Сначала всё было хорошо, потом их партнёр зацепился за какую-то мелочь, которая переросла в ссору, и к концу дня они помирились. Я помню точные слова о том, что после каждого такого дня вместе со своей парой он чувствовал смертельную усталость, и после примирения ты чувствуешь себя только хуже, будто ты не заслуживаешь этого. И я просто подумал, вау, звучит похоже на то, что происходит и со мной.       Луи помнит тот разговор на тамблере. Не в деталях, но он старается выслушивать тех, кто хочет выговориться в его блоге, и дать совет, если его об этом просят. В тот момент он точно посоветовал этому человеку думать в первую очередь о себе.       — Ты написал, что если в твоей жизни наступает момент, когда ты начинаешь задумываться, а не заслуживаешь ли ты лучшего — ты уже заслуживаешь.       — Я правда так сказал? — в удивлении приподнимает брови Луи. Звучит довольно мудро.       — Я помню почти дословно, — убеждает его Гарри. — Это отпечаталось у меня в сознании на весь оставшийся год. В тот момент я ещё был уверен, что это не касалось нас с Ханной, что мне просто нужно было стараться лучше, и всё будет хорошо. А когда мы съехались, все стало лишь хуже, я чувствовал ту же смертельную усталость почти каждый день в нашей квартире, — голос парня становится тише, что подсознательно успокаивает Луи.       — И в один из худших дней я внезапно вспомнил эту фразу, словно кто-то щёлкнул переключателем в голове. Ханна не прикладывала никаких усилий ради наших отношений, и как только я перестал бороться, было легко собрать вещи и, наконец, уйти.       Тугой комок эмоций в груди Луи мешает ему нормально думать и дышать. Он смотрит на Гарри, и кажется правильным сочувствовать тому, как тяжело ему было последний год, но вместо этого он чувствует гордость. За альфу, потому что иногда закончить отношения, которые причиняют тебе боль, бывает очень непросто, и несмотря на это, он всё ещё относится к своей бывшей паре с уважением, в отличие от неё самой. И, что звучит немного самовлюбленно, Луи гордится собой, что смог повлиять на выбор Стайлса, хоть и косвенно.       — И это то, как мы оказались здесь, — подводит итог Луи, поднимая взгляд на альфу.       Тесное загороженное пространство на полу сейчас словно отдельный маленький мир, как домик на дереве, в котором делятся самыми сокровенными секретами. Томлинсон невольно улыбается этому сравнению, и Гарри с надеждой в глазах перенимает эту улыбку, словно Луи сказал нечто смешное или глупое. Возможно, и то, и другое.       — Мне жаль, что я нарушил твои личные границы, Луи. Но мне не жаль, что благодаря этому я нашёл твой блог. В каком-то смысле без тебя меня могло здесь не быть.       Томлинсон ерзает на полу, уже чувствуя, как затекают ноги, но не встаёт ради Дасти. Он провел последние несколько часов, думая, как заставить Гарри поговорить с ним без громких обещаний и необдуманных поступков. И вместо этого альфа находит его сам, рассказывая детали, из-за которых Луи стоило бы злиться на него.       — Я недостаточно пьян для этого, — на выдохе смеётся Луи, на секунду пряча лицо в ладонях. Он чувствует себя шариком, который внезапно проткнули иголкой. Это такое облегчение, правда.       Гарри всё ещё смотрит на него немного настороженно, когда омега выглядывает сквозь пальцы.       — Хочешь выпить? — предлагает он, немного удивлённо из-за реакции Луи, но складка между бровями, которая выдавала его напряжение, разглаживается.       — Чёрт возьми, да, — соглашается Томлинсон. — У меня день рождения, технически, уже Рождество, и я думаю, что не злюсь на то, что ты сделал. Три повода, чтобы отметить, — Дасти снова цепляется за его рубашку, когда он поднимается с пола, так что Луи аккуратно кладёт ее себе на плечо, собираясь закинуть пушистый комок в спальню Зейна и Лиама, чтобы не пугать большим количеством народа.       — Подожди-подожди, — зовёт его Стайлс, вставая вместе с ним. — Между нами… всё в порядке? Ты не должен прощать меня из вежливости или потому что жалеешь меня, я бы всё равно рассказал тебе обо всём, — он преграждает ему путь, неосознанно окутывая Луи своим запахом, из-за чего омеге приходится прикусить щёку изнутри от того, как привлекательно выглядит сейчас шея альфы. Идеально для того, чтобы уткнуться в неё носом. Не сейчас.       — Я прощаю тебя, потому что ты попросил прощения, — вздыхает Томлинсон, — и злость на тебя очень выматывает. Хотя то, что ты не рассказал мне сразу всё равно неправильно, но мне просто нужно время, чтобы смириться с этим, — Гарри понимающе кивает. Будет сложно вернуть то, что было между ними до этого, но Луи уверен, что всё сработает.       — В качестве извинения можешь сделать нам коктейли, — с ухмылкой предлагает Луи. — Я давно положил глаз на клубничный ликер в холодильнике.       Альфа широко улыбается, обещая ему лучший коктейль, и бросив на него последний взгляд, идёт за ликером. Когда Дасти сворачивается на постели хозяев квартиры, Луи возвращается в гостиную, принимая ярко-розовый бокал с трубочкой от Стайлса. Разговоры и движение вокруг продолжается, словно они не выпадали из вечеринки на последние полчаса. Зейн улыбается ему, сидя на коленях у Лиама, который играет в игру с другим альфой на приставке, за их столом несколько людей записывают пьяные истории в снэпчат с рождественскими масками.       Луи не очень грациозно падает на диван рядом с Гарри, не сомневаясь ни секунды, прежде чем втиснуться между ним и диваном, прижимаясь к нему одним боком. Стайлс наблюдает за омегой с этим мягким выражением, будто смотрит на свои комнатные растения, заставляя кровь прилить к его лицу. Даже если они собираются двигаться медленно, Луи всё ещё позволено веселиться, так?       Смотреть на Гарри, не моргая, пока Луи пьёт нечто ярко-розовое и безумно сладкое через трубочку, определённо подходит под определение веселья.

~~~

      Волосы Гарри липкие от того, как часто Томлинсон запускал туда пальцы, до этого расплескивая из своего бокала очередной сладкий напиток во время бурных разговоров. Альфа выглядит так, словно ему на это абсолютно плевать, поэтому Луи не убирает рук, удобно устроившись на подлокотнике дивана рядом с ним.       — Ни за что Англия не проиграет Евро в этом году, приятель, — слегка заплетающимся языком говорит Томлинсон Мэтту, одному из коллег Зейна за столом. Зейн согласно хмыкает, вполуха слушая разговор.       — Ну, у Испании есть Де Хеа, — замечает Лиам, вскрикивая, когда Луи щипает его за ногу.       — На чьей ты стороне вообще? — возмущённо спрашивает он, свешиваясь с подлокотника. Гарри оборачивает руку вокруг его талии, удерживая от того, чтобы упасть лицом в пространство между диваном и креслом.       — Почему мы вообще это обсуждаем? — спрашивает альфа, утягивая Луи обратно. — Ждать ещё полгода. Кто угодно может победить, та же Италия, — Гарри пожимает плечами, зная, что оскорбленный взгляд омеги рядом будет преследовать его до конца вечера. Судя по часам, скорее даже утра.       — Очень смешно, Гарольд, мы все хорошо посмеялись, — сухо говорит Томлинсон. — Летом вы все увидите, что я был прав.       — У Италии в любом случае на один кубок больше, — ухмыляется Джейк. Луи уверен, что Италия даже не настоящая страна, просто место из легенды про изобретение пиццы. Но упоминание того, что их сборная всё ещё ни разу не выигрывала Чемпионат Европы, всё равно раздражает.       — Это ты виноват, — вопит Луи, тыкая смеющегося Гарри пальцами под рёбра. — Если мы проиграем, я скину тебя с крыши на Уэмбли, Стайлс.       — Ох, значит мне придётся найти соседа-итальянца, — говорит Гарри, стаскивая кричащего омегу вниз на подушки. Луи не пугает строить планы с Гарри на долгое время вперёд — на самом деле, он уже не может дождаться.       Он несильно пинает Стайлса пару раз, показывая, что он не сдался, а просто устал. Между коктейлями Гарри заставлял его пить воду, так что комната ещё не кружится перед глазами, лишь по телу разливается приятное тепло. Лежа наполовину на коленях альфы, Луи почти отзеркаливает позу Лиама с Зейном на кресле рядом.       Должно быть, он смотрит на них слишком долго, потому что в какой-то момент Зейн перехватывает его взгляд, вопросительно приподнимая брови. Томлинсон мотает головой, не упуская дернувшийся в усмешке уголок губ друга, но ему слишком тепло и уютно, чтобы показать тому средний палец.       — Ты уже засыпаешь, детка, — мурлычет Гарри, когда он на секунду прикрывает глаза.       — Неправда, — сопротивляется Луи, виня в сонливости тело альфы под ним. — Не хочу, чтобы этот день заканчивался.       — Завтрашний день будет весь в твоём распоряжении, — обещает Гарри, не очень незаметно вдыхая запах его волос на макушке. — И ты всё ещё не открыл один свой подарок.       Идея вернуться в их квартиру внезапно звучит более заманчиво, особенно с тех пор, как Гарри не провёл там последнюю ночь. Мысль о том, что запах альфы уже мог выветриться, делает его нервным, хотя Луи никогда в этом не признается. С недовольным стоном поднявшись с дивана, Томлинсон направляется в гостевую комнату за их подарками, пока Стайлс заказывает им такси. Он заглядывает в спальню, чтобы почесать у Дасти за ушком на прощание, и когда возвращается в гостиную, Лиама нигде не видно, а Гарри серьёзно слушает то, что говорит ему Зейн.       — …не знаю, что произошло, но если я ещё раз увижу его расстроенным из-за альфы, на один узел в мире станет меньше, — слышит Луи голос омеги, и даже у него по рукам пробежали мурашки, но Гарри согласно кивает, принимая слова к сведению.       — Я знаю. Больше никаких секретов.       — Хорошо, — снисходительно говорит Зейн. — Спокойной ночи, Эйч.       — Спокойной ночи, — альфа быстро обнимает его, поднимая взгляд, когда Луи выходит из-за угла. Его друг реагирует не так быстро, выдыхая громкое «Уф-ф-ф!», когда омега вешается ему на шею.       — Счастливого Рождества, Зейни, — улыбаясь, бормочет Луи, чувствуя внезапный прилив нежности. Малик еще раз поздравляет его с днем рождения, прежде чем выйти в коридор.       — Ночи, Лиам, — прощаются они вдвоём и спускаются к ждущему у подъезда такси.       В предрассветное время дорога занимает около десяти минут, которые Луи почти не замечает, облокотившись на плечо Гарри. Несмотря на то, что в этом году он впервые был не с семёй, этот день Рождения чувствуется одним из лучших.       — Я могу открыть сейчас? — спрашивает Луи, когда они поднимаются домой. Ему почти жаль открывать настолько красиво запакованную коробку. Но яркая бумага отделяет его от подарка, и подарки он любит намного больше.       — Да, эм, — Гарри немного запинается, смотря на коробку. — Ты мог бы открыть его у себя в спальне? Это сюрприз?       — Ты говоришь или спрашиваешь? — дразнится Луи, направляясь в свою комнату.       — Это может быть немного неловко, — альфа неуверенно улыбается, доходя с ним до двери. — Просто знай, что если тебе не понравится, мы можем забыть об этом. Но я хотел сказать тебе, что ты никогда не должен стыдиться того, чем занимаешься и как себя выражаешь, и я был не прав, когда не спросил твоего согласия это увидеть. Но твой блог является частью тебя, и она так же восхитительна, как и всё остальное, — последние слова Гарри почти шепчет, не оставляя между ними больше десяти сантиметров пространства. Луи как под гипнозом наблюдает, как тот наклоняется к его лицу, оставляя поцелуй на щеке. — С днём рождения, Луи.       С этими словами он оставляет омегу в коридоре, заходя в свою комнату, прежде чем Томлинсон успевает ответить. Ладно, это была самая интригующая речь, которую ему говорили перед тем, как отдать подарок.       Он закрывает дверь в свою спальню, нетерпеливо разворачивая оберточную бумагу. С одной стороны он видит обычную коробку, но когда переворачивает, крышка оказывается прозрачной. А под крышкой лежит самый красивый набор белья, который он мог представить.       Где-то на задворках сознания мелькает воспоминание похода в торговый центр с Гарри, когда он забрёл в магазин белья. Ткань полупрозрачная и невесомая, а вышивка похожа на модели, которые Луи тогда видел. Он снимает крышку, в голове представляя, как из коробки исходит свечение, а на фоне поёт хор ангелов. Комплект определенно для парней-омег, так как в коротком топе нет чашек, а лишь небольшой вырез посередине. Луи проводит пальцем по вышивке красных и фиолетовых цветов посреди тонких зеленых листьев и стеблей. Рисунок повторяется на трусиках и чулках, которые он по очереди достаёт из коробки, и в голове уже рождаются картинки будущих фотографий. Каким-то образом Гарри даже в настолько щекотливый подарок смог вложить нечто личное и милое, и Луи уже говорил, как сильно влюблён в него?       Он быстро скидывает одежду, торопясь примерить подарок, который определенно может конкурировать с пледом, который уже получил от альфы. Ткань, как он и представлял, кажется почти невидимой на его коже, создавая ощущение вышивки прямо на теле. Вырез на топе выделяет его ключицы, а трусики почти ничего не оставляют воображению. На чулки терпения уже не хватает, его камера на телефоне манит сделать фотографию, и Луи уже чувствует, как быстро становится твердым.       Он не заходил на тамблер с тех пор, как поругался с Гарри, и с одной стороны это до сих пор пугает его. Словно каждый теперь там знает его лицо, знает где он живет и чем на самом деле занимается. Это не имеет смысла, но Луи всё равно нервничает, держа палец над иконкой приложения.       Его блог остался абсолютно таким же. Он сам не знает, чего ожидал, кроме уведомлений о новых репостах и читателях. Сейчас почти четыре утра, он возбуждён и немного пьян, поэтому фотография выходит слегка смазанной, но от этого более живой. Одна его нога перекинута на другую, скрывая промежность, пальцы правой руки вцепились в простыни, пока левая держит телефон под нужным углом, и Боже, его соски явно торчат сквозь ткань. Луи загружает фотографию без подписи, медленно поглаживая себя сквозь бельё, пока наконец, не сдержавшись, оборачивает пальцы вокруг члена. Он представляет, сколько человек могут видеть его таким, как сейчас, и один из них прямо за стеной. Гарри бы потратил часы, прежде чем снять с него это бельё, он уверен. Луи умолял бы его об этом к концу.       Мысль о том, как он умоляет, смотря в глаза альфе, пока тот наслаждается его телом, уделяя внимание каждой части тела, доводит его до пика за рекордное время. Оргазм выкачивает у него последние силы, пока Луи лениво вытирает себя салфетками, так что он решает остаться в белье, зарываясь под одеяло.       Почти провалившись в сон, Томлинсон слышит новое уведомление на телефоне у него под подушкой. Экран кажется ослепительно ярким в темной спальне, но приглядевшись, он может прочесть: alphaanchor94 понравился ваш пост