Imma Be Under The Mistletoe

      Луи понятия не имеет, как оказался прижатым к двери машины Гарри рядом с домом его сестры. В один момент он спрашивает его, что нашло на него за обедом, а в следующий руки альфы собственнически сжимают его талию, пока рот вылизывает шею, заставляя Луи откинуть голову назад.       — Я не знал, что Найл устраивает тебе свидания на работе, — это было оправданием Гарри, когда они вышли из квартиры. К этому времени солнце начало садиться, и через пару часов им нужно быть у Зейна с Лиамом. Луи рассчитывал потратить это время на отдых, не на ссору с Гарри.       — Потому что я никогда не говорил об этом, — стараясь не звучать слишком раздражённо, говорит Томлинсон.       — Да, но, — начинает Стайлс, теряя конец возражения, когда Луи выжидающе приподнимает брови. — Ты не убрал мою руку. Почему?       — Почему ты положил свою руку?       — Ты не мог бы не отвечать вопросом на вопрос?       — Нет, не мог бы, — даже со стороны Луи слышит нотки металла в своём тоне. — Чего ты хочешь от меня, Гарри?       — Я, — уверенно говорит альфа, но быстро теряет твёрдость в голосе, — я хочу, чтобы ты был честен со мной.       — Это так, блять, лицемерно, — Луи смеётся ему в лицо. — Почему я всегда должен быть тем, кто говорит об этом? Ты и так прочёл обо мне всё, что мог. И даже сейчас ты просишь меня сказать это первым, потому что так проще, верно?       Он разворачивается, не дожидаясь ответа, чтобы сесть на пассажирское сиденье. Его рука лишь успевает задеть ручку, когда он чувствует движение позади себя и осторожную настойчивость, с которой альфа берёт его за талию, чтобы повернуть к себе.       — Гарри, — удаётся выдавить омеге, когда тот отклоняется на пару сантиметров, давая ему дышать. — Гарри, уф-ф— перестань, — в противоположность своим словам, руки Луи тянут его к себе, запутываясь в волосах. Это смешно, что он думал, что мог бы отказаться от возможности касаться Гарри вот так, как будто он принадлежит лишь ему. Запах хвои и чего-то, что он может назвать лишь словом «дом», заставляет его захотеть наплевать на всё с каждой секундой всё сильнее, и это определённо проблема.       — Проблема в том, — шепчет Гарри, не прекращая вжимать Луи в дверь машины, и тот никогда бы не признал, что из-за этого его тело производит смазку, будто во время течки. Не-а, это просто гормоны. Точно не голос альфы. — Что если я начну, я не смогу остановиться. Не тогда, когда я знаю, как чувствуется держать тебя в своих руках. Ты бы сбежал от меня ещё в первый день, если бы слышал мои мысли, когда я вижу тебя, Луи. Чёрт, мне достаточно просто почувствовать твой запах, и я не могу не думать об этом.       — О чём? — нетерпеливо спрашивает Томлинсон, кося глаза почти на нос, чтобы посмотреть на Гарри.       — Я хочу всегда быть с тобой. Я хочу оставить свою метку, жениться на тебе, я хочу завести детей с тобой, — бормочет альфа, не открывая глаз. Сердце Луи словно падает с высоты пятиэтажного дома, и он только сейчас осознаёт, как близко рот Гарри находится к месту, где альфы оставляют свою метку, где чётко можно ощутить его пульс кончиком языка. Стайлс, кажется, делает это почти неосознанно. — С тех пор, как я увидел тебя ещё год назад. Тогда я мог списать это на приближающийся гон, но это не ушло. А потом ты открыл мне дверь в свою квартиру, и я хотел повалить тебя на ковёр, как только закрылся замок.       У Луи нет ни одного шанса нормально вдохнуть, его губы сразу же накрывает рот альфы, требовательно и быстро, будто просто удостоверяясь, что он может это сделать.       — Не могу думать о том, что за тобой ухаживает кто-то ещё, — стонет он, продолжая говорить, словно его рот не пытался высосать из Луи душу. — Это будто ад, детка, я буквально готов был избить того альфу в магазине до последнего вздоха, — он почти забыл про тот инцидент, вспоминая скорее то, что произошло после него. — И любого другого, кто прикоснется к тебе.       — Никто, эм, — омеге кажется важным сказать это, — никто не ухаживает за мной. Я не встречаюсь с коллегами.       Слова о том, что никто не заставляет его чувствовать себя так, как это делает Стайлс, застревают у него в горле. Альфа напротив его тела немного расслабляется, всё ещё используя замешательство Луи, чтобы пометить его своим запахом как можно сильнее.       — Хорошо, — он даже не старается скрыть удовлетворение в голосе. Ублюдок. Луи думает сказать ему об этом, когда тот надавливает на подбородок омеги большим пальцем, заставляя открыть рот, и выдержка Луи вылетает в окно. Он собственнически вылизывает его рот, помечая его даже изнутри. — Хороший омега, просто прекрасный.       Томлинсон сползает вниз, колени невольно подгибаются от похвалы, о которой он даже не просил; не то чтобы Стайлс позволяет ему спуститься слишком низко, надёжно держа его рядом с собой. Слова, пропитанные сладостью и практически гордостью, медленно проникают в его голову, и Луи требуется полных пять минут, чтобы понять, о чём они говорят. Пытаются говорить, по крайней мере.       — Плохой, — хмурится омега, отворачиваясь в сторону с влажным звуком между их губ. — Плохой альфа.       Гарри выглядит, как побитый щенок, когда делает крошечный шаг назад, но достаточный для того, чтобы Луи смог взять себя в руки. Когда он сказал, что хочет, чтобы альфа был честен с ним, он ожидал не совсем это. Слова о свадьбе и детях звучат слишком уверенно, когда Луи до последнего сомневался даже в том, что Гарри может быть его истинной парой.       — Ты хоть понимаешь, сколько доверия нужно вкладывать в такие слова? — он звучит не так агрессивно, как пару минут назад — близость альфы выбивает почву у него из-под ног каждый раз.       — Конечно, я доверяю тебе, — с готовностью отвечает тот.       — Я про себя.       — Оу.       Гарри меняется в лице, словно ребёнок, которому сказали, что Санты не существует. Уголки губ опускаются вниз, когда он убирает руки в карманы, и Луи почему-то уверен, что он сжимает обе ладони в кулаки, пряча их подальше от омеги. Он почти хочет забрать свои слова обратно.       — Слушай, Гарри, я—       Он устало трёт лицо ладонями, на которых уже может почувствовать впитавшийся запах хвои и парфюма, прежде чем чувствует вибрацию в заднем кармане джинс.       — Да, Зейн? — он отвечает на звонок, смотря Гарри в глаза. Пока его друг на другом конце провода просит его заехать по дороге в магазин, потому что Дасти уронила поднос с закусками, Стайлс коротко вздыхает, не зная куда себя деть. — Хорошо. Мы будем пораньше. Поехали, Гарри, — последнее он говорит уже альфе, залезая в машину, с облегчением вздыхая, когда из панели начинает поступать горячий воздух.       — Но мы не договорили, — Гарри не заводит машину, смотря на него с водительского места.       — Сегодня сочельник, — «и мой день рождения» хочет добавить Луи, но это бы прозвучало слишком по-детски. — Давай не портить праздник. Зейн надиктовал мне чёртову кучу покупок, мы застрянем в супермаркете до вечера, если не поедем сейчас.       Гарри недовольно хмурится, но без слов заводит машину, и Луи с облегчением откидывается на сиденье. День ещё не закончился, но событий ему хватило до конца недели. Тепло внутри машины делает их запахи ещё более интенсивными, и он ёрзает до конца поездки, надеясь, что запах смазки не въестся в сиденья машины Гарри. Стайлс никак это не комментирует, слушая радио и позволяя Луи сбежать в свою спальню, как только они оказываются дома.       Он забирает подарки, приготовленные для Зейна с Лиамом, и немного подумав, прихватывает ещё один пакет и бутылку виски, которую так и не успел разделить со Стайлсом в их второй вечер вместе.       — Так как прошло воссоединение? — спрашивает Луи по дороге в магазин. — У тебя классная сестра, кстати. И твоя мама очень милая. Даже не знаю, в кого ты такой пошёл, — дразнится он, игнорируя напряжение, которое, как он надеется, сойдёт на нет после первого коктейля на вечеринке.       — Спасибо, — фыркает Стайлс, ни разу не обидевшись. На щеках альфы на секунду показываются ямочки, и Луи считает это за успех. — Они обе прекрасные, даже если Джемма притворяется, что ненавидит меня иногда. Когда она обижается по-настоящему, к ней не стоит даже подходить, — усмехается он. — И они обе были рады, я думаю? В смысле, они простили меня, но нам ещё нужно будет обо всём поговорить. Может быть, я даже съезжу в Холмс-Чапл на Новый год.       — Ты знаешь, что я собираюсь сказать, — предупреждает его Томлинсон, не скрывая своего удовольствия.       — О нет, — драматично тянет Гарри, на секунду кладя голову на руль. — Только не «я же говорил», пожалуйста.       — Я был прав, — гордо говорит Луи, тыкая пальцем в бедро альфы, помня, что тот за рулём. — Скажи, что я был прав.       — Эй, — вскрикивает Гарри, когда он не прекращает тыкать в него всё сильнее, — хорошо, хорошо. Ты был прав, Луи Томлинсон.                    Парень удовлетворенно хмыкает, только теперь позволяя себе почувствовать радость от того, что его идея удалась. Когда он впервые писал Джемме, он почти ходил по лезвию, рискуя влезть в семейный конфликт или сделать ситуацию Гарри ещё хуже. Но что-то в словах Стайлса, когда тот вечерами рассказывал ему про свою маму и сестру, подсказывало Луи, что он всё делает правильно. Возможно потому, что это слишком сильно напомнило ему о своей собственной семье.       — И я тоже был прав, — добавляет альфа, когда они заезжают на парковку магазина. — Они влюбились в тебя с того момента, когда ты показал фотографии своих младших сестёр и брата, которые носишь в бумажнике.       — Я ношу их именно на такой случай, — пожимает плечами Луи. — Чтобы очаровать семью любого альфы, который живет со мной в квартире.       Шутка определённо не из лучших, но Гарри всё равно смеётся. Сейчас Луи явно видит черты Энн в том, как они оба морщат нос, когда смеются, и схожие профили с Джеммой. В их в семье отличные гены, кудряшки, зелёные глаза и ямочки вместе с любовью к семье и окружающим. У них с Гарри были бы прекрасные дети. И, что—       Луи щипает себя за бедро, прерывая поток мыслей, который не пугает его так, как должен. Господи, он встретился с его семьёй всего раз, что с ним не так?       Прежде чем его фантазия зайдёт ещё дальше, Гарри выходит из машины. Луи пару раз тянет ручку на двери, которая не поддаётся, замок на двери стоит на блокировке. Он собирается постучать в окно, когда Стайлс подходит с другой стороны, с ухмылкой открывая ему дверь и показательно-вежливо подаёт руку.       — Немного поздно играть в джентльмена, — закатывает глаза Томлинсон, касаясь руки альфы, только чтобы сойти со ступеньки на машине.       — Не мешай мне делать твой день рождения особенным, — пропевает Гарри, заходя с ним в магазин. Луи всеми силами старается не позволить себе покраснеть.       Пробираясь через толпу людей, которые в последний момент решили пойти за продуктами, Луи скидывает нужные товары в тележку, которую Стайлс катит рядом с ним. Список не такой большой, но очередь на кассу занимает в два раза больше времени, чем обычно, и всё это время Томлинсон прокручивает в голове недавний разговор с альфой, снова и снова, пока слова Гарри не смешиваются с текстом «Santa`s Coming For Us», которая на повторе играет в магазине, кажется, в сотый раз.       Доверяет ли он Гарри? Ещё два дня назад он ответил бы, что он определённо мог бы доверить ему некоторые вещи, которые не знает никто другой. Возможно, не те вещи, которые тот в итоге узнал, но всё же. Потому что Гарри мог бы понять. Каждый их разговор вечером после работы чувствовался, словно очередной кусочек пазла встаёт на место. И по мере того, как он влюблялся в его слова, голос и жесты, это чувство становилось всё сильнее, достигнув момента, когда он практически не может заснуть, не обсудив с Гарри вопрос, о котором думал ещё с утра.       А теперь это всё скомпрометировано, потому что как он может знать, что все эти слова не были взяты из его же собственных мыслей. Что если он сам сделал Гарри таким, какой он есть? Что если блог на тамблере сделал его в глазах альфы слишком доступным, чтобы не попробовать? Особенно когда все карты были у него на руках. Случайные касания, предложения поделиться одеждой, пометить своим запахом, и отзеркаленные движения — всё это будто по гребаной инструкции, и если раньше Луи мог списать это на то, что Гарри лишь недавно закончил отношения и не готов сознательно ухаживать за ним, то сейчас он уже ни в чем не уверен.       Даже если на парковке пару часов назад, прижимая его к машине и вылизывая шею, Гарри звучал довольно убедительно.       Стайлс забирает у него пакеты и открывает дверь в машину, когда они заканчивают с покупками. Луи не сопротивляется, напоминая себе, что это только на один день, и ему стоит наслаждаться вниманием, а не выискивать в каждом жесте альфы притворство.       — Как ты обычно отмечаешь свой день рождения? — спрашивает Гарри, пристегивая ремень безопасности.       — Дома, — Луи не задумывается, чувствуя, как это словно подходит точнее всего. — В Донкастере не так много развлечений в Рождество, поэтому обычно мы просто остаёмся дома. Мама делает каждому из нас своё домашнее мороженое в честь дня рождения, и так как в декабре не так-то много свежих фруктов, у меня всегда было банановое, — ухмыляется Луи. — О, и смотрим «16 желаний» каждый год. До него был «Школьный мюзикл», но Лотти терпеть не может Зака Эфрона в нём.       — Но это же классика, — оскорбленно вздыхает Гарри. Луи не думал, что несколько слов могут заставить влюбиться в человека ещё сильнее, но Стайлс снова доказывает ему обратное.       — Именно! Хотя «16 желаний» тоже неплох, но я тебе этого не говорил.       — Твой секрет умрёт вместе со мной, — Гарри жестом показывает, как закрывает рот на замок и выбрасывает ключ за плечо. Луи фыркает, нежно задерживаясь взглядом на глупой улыбке альфы, который в этот момент больше похож на лягушку. Очень милую лягушку. Он настолько очарован, что даже не сразу отмечает небольшую иронию в его словах. Скоро у него действительно не останется секретов от Гарри.       Поднимаясь домой к Зейну и Лиаму, Луи наконец может свободно вздохнуть. Последние две недели принесли в его жизнь столько изменений, и квартира друзей кажется единственным островом постоянности в жизни. Хотя, когда Гарри открывает перед ним дверь, внутри подозрительно тихо и темно. Он только собирается обернуться назад, когда перед глазами с шипящим звуком появляется сноп искр.       — С днем рождения, Лу! — Лиам подходит к ним, держа двумя руками поднос с тортом и горящими свечами, похожими на фейерверки. Зейн стоит рядом с ним, улыбаясь, и Гарри тоже мурлычет поздравительную песню под нос, слегка подталкивая его вперёд.       — Если кто-нибудь уронит меня лицом в торт, я сбрею вам всем брови во сне, — предупреждает Томлинсон, наклоняясь, чтобы задать свечи. Дни рождения в подростковые годы научили его не доверять таким жестам от друзей, хотя в этот раз его опасения не оправдываются.       — Ты слишком стар для таких шуток, — ухмыляется Зейн, обнимая его, после чего Лиам делает то же самое.       — И слава Богу, — отмахивается Луи, слизывая сливки с пальца. — Спасибо, ребята. Я так понимаю, вечеринка ещё не началась?       — Это не вечеринка, — кричит Лиам с кухни, когда они с Гарри заходят в гостиную. — Просто рождественские посиделки с друзьями. После нашей последней вечеринки вас с Зейном выселили из общежития.       — Это всё равно был последний курс, — закатывает глаза Луи. — Мы бы сами съехали через пару месяцев.       — Что вы сделали? — спрашивает Стайлс, оставив все из покупки на кухне.       — Скажем так: даже если в уставе университета не написано, что бегать голышом по этажам запрещено, это не значит, что ты можешь это делать.       Гарри фыркает, в удивлении приподнимая брови, но больше ничего не спрашивает. Зейн так же тепло обнимает его вместо приветствия, и если между ними и есть какая-то неловкость, то только со стороны Гарри.       — Как дела, Хаз?       — Как обычно, — пожимает плечами Гарри. — Закрыл все оставшиеся дела на работе, взял отпуск до Нового года, встретился со своей семьей сегодня утром.       — Что? — Зейн резко разворачивается к нему лицом, бросив кучу столовых приборов на стол. — Подожди, ты только что был с ними?       — Мы вдвоём, на самом деле, — он указывает на Луи рядом. Зейн заинтригованно приподнимает бровь, и теперь этот взгляд точно предназначается Томлинсону.       — Вау, — он не задаёт тот самый вопрос, и Луи точно знает, что он ждёт его позже. — И как всё прошло?       — Хорошо, я думаю, — Стайлс делит с Луи понимающую улыбку. — Было ужасно провести этот год без них, и я просто рад, что это закончилось. Хотя без Луи я бы не справился, — добавляет альфа, и тот совершенно неоправданно испытывает удовольствие от похвалы, которое словно окутывает его изнутри чем-то мягким и тёплым. Никогда до этого поощрение от альфы не чувствовалось таким естественным и приятным, и Луи, должно быть, выдаёт его запах, потому что Гарри смотрит на него так, будто точно знает, что с ним происходит.       — Круто, — Зейн прерывает зрительный контакт между ними, дружески хлопая Стайлса по плечу. — Я рад за тебя, Хаз. А теперь, как насчёт подарков?       Лиам приносит всем по кусочку торта, половину от своего Гарри откладывает Томлинсону на тарелку, говоря, что в нем слишком много крема для него. Луи отвечает, что крем — самая вкусная часть, и чтобы доказать это, проглатывает оставшуюся часть целиком. Его, скорее всего, будет тошнить к концу вечера из-за смеси сладкого и алкоголя, но у него день рождения, и он ни о чем не жалеет. Пока что. Альфа тянется к его подбородку, чтобы стереть пятно крема, и Луи мог бы поставить на то, что он собирался слизать его с пальца, если бы Зейн не отвлек его внимание на гору подарков в руках.       Луи вручает друзьям красиво упакованные коробки, и совершенно не думает о том вечере, когда заворачивал их вместе с Гарри. Альфе он отдаёт бумажный пакет с эмблемой магазина, заказ из которого пришёл на той неделе.       — Это винил? О боже, это винил, — он буквально сияет, аккуратно разворачивая упаковку. — Концерт Fleetwood Mac в 1978, это же тур Rumours? Черт, это он, — Гарри убеждает сам себя, восторженно проводя пальцами по выцветшей обложке. — Как ты узнал?       Луи лежит на диване в домашних трико и футболке, на которой уже почти не видно рисунок из-за того, как много раз её стирали. Гарри уже полчаса держит его ноги у себя на коленях, иногда смыкая свои пальцы вокруг лодыжки и удивляясь тому, что может полностью обхватить её одной рукой. Ему слегка щекотно, но когда он пытается подобрать ноги под себя, Стайлс обхватывает его чуть крепче, и он сдаётся.       — В 80-х тоже было много интересного, — убеждает его Гарри, голос только усыпляет Луи сильнее, потому что они выключили свет, оставив лишь включенный телевизор и гирлянду, а запах альфы настолько впитался в его квартиру, что окутывает его, словно одеяло. — Я бы хотел родиться раньше, чтобы попасть на концерт Fleetwood Mac. У Rolling Stones выходили хорошие альбомы, как же они назывались? Miss You? Да, из Same Girls, ты слышал её? Я бы выбрал его, хотя, нет, у Fleetwood Mac вышел альбом Rumours примерно в то же время. Только музыка и Стиви Никс на сцене, — мечтательно вздыхает Гарри, — я завидую тем, кто видел это вживую.       Луи тихо усмехается от того, как альфа начинает бормотать каждый раз, когда речь заходит о его любимых группах или песнях, и он находит чертовски милым то, какой он большой фанат Стиви Никс. Томлинсон предпочитает что-то более тяжелое и лет на двадцать поближе к настоящему времени, но голос Гарри, напевающий припев одной из песен, оседает у него в голове, прежде чем он в очередной раз проваливается в сон на диване.       — Угадал, — с расслабленной улыбкой Луи пожимает плечами, от воспоминаний и эмоций Гарри по венам расходится приятное тепло, которое превращается в жар, когда альфа притягивает его в объятия.       — Спасибо. Ещё раз, — шепчет он, и в этот момент, так близко к шее Гарри, в его запахе чувствуется не только хвоя, но и что-то цветочное, сладкое, почти как его торт на день рождения, от чего у Луи слегка кружится голова. — Хотя утреннего подарка было бы достаточно, знаешь.       — Сначала твоя мама, теперь Стиви Никс, — перечисляет Томлинсон. — Ещё остались люди в списке, которых ты хотел бы получить на Рождество?       — Я бы назвал ещё одного человека, — с самой глупой улыбкой, на которую тот способен, отвечает альфа, — но ты уже здесь.       Луи вздыхает, всем своим видом показывая недовольство. Конечно же, Гарри не покупается, играя бровями и не переставая улыбаться, даже когда омега закатывает глаза.       — Это самая банальная пикап-фраза, которую ты мог придумать, — бормочет Луи, зная, что звучит даже в половину не так невозмутимо, как пытается. Хочу оставить свою метку, жениться на тебе, я хочу завести детей с тобой. Стайлс определённо умеет пользоваться словами, если его подтолкнуть. Не то чтобы Луи собирается, конечно нет. Им просто нужно поговорить. Ему нужно вывести это из своей системы, потому что прямо сейчас, когда Гарри улыбается ему так, словно он повесил Луну на небо, и не отодвигается от него ни на миллиметр, Луи не может вспомнить ни одной причины, почему не мог бы ему доверять.