Томительное ожидание тянулось два мучительных года, за которые весь тот лоск, который был присущ этому телу, испарился без следа, оставив на измученном лице вечную тень печали. Возможно, было глупо так часто завидовать всем этим героиням манхв, романов, сериалов, где те попадали в другие реальности, так любимые ими, находили там счастье и покой. Может быть, это было наказанием свыше за все те глупые мысли, а может на самом деле её мозг так умирает, заставляя пережить настоящий ужас перед концом. В любом случае, она была заточена здесь, неспособная даже далеко уйти, всегда возвращаемая судьбой в эти проклятые источники. И если первые несколько раз можно было списать на совпадение, но когда при очередной попытке побега она волшебным образом вновь очнулась в этом проклятом месте, то поняла, что выхода нет.
Переродившись в теле дочери венецианского купца, она думала, что схватила Бога за бороду, но всё оказалось иначе. Во время путешествия в Стамбул, корабль их отца затонул, выжили они только чудом, и то ненадолго. Скоро слегла мать, а за ней и отец с маленьким братом, не оставив после себя ничего. Так Сильвия Контарини осталась совсем одна, вновь оставленная удачей, запертая в пещерах, вынужденная первое время зарабатывать на жизнь тем, что прислуживала проезжающим странникам, лишь бы не умереть от голода. Долго она ломала голову, почему каждый раз её возвращало сюда, пока по истечению года, слушая грязные сплетни о семье падишаха, Сильвию не осенило — это те самые источники, в которые привезут Ибрагима при ранении на свадьбе. Господи, как хорошо, что она заставляла себя каждый вечер вспомнить даже мельчайшие детали сериала, который смотрела бесчисленное количество раз просто оттого, что он дарил покой и был хорош, как фоновый шум.
С тех пор каждый день проходил в ожидании, заканчиваясь горьким разочарованием с заходом солнца. Казалось, что её глупая память просто придумала прошлую, современную жизнь, лишь бы немного успокоить хозяйку. Возможно, она даже немного начала сходить с ума, по крайней мере в деревне неподалёку её уже кликали ведьмой, хоть и шли за советом, особенно когда дело касалось болезней. Знания, если они правда были, человека двадцать первого века, приумноженные обширным кругозором матери Сильвии, прекрасной Франчески, которая уж точно была своего рода знахаркой, слишком сильно увлекающаяся разными ядами, давали возможность выживать за счёт подношений от местных жителей.
И всё же однажды она была вознаграждена, увидев ещё издалека на коне Матракчи. Это было раннее утро, на улице было прохладно, но только не внутри пещеры, где горячий пар давал своей несчастной гостье не замерзать даже зимой. Бывало, она могла часами сидеть с ногами в воде, не зная, чем себя занять. Так и сейчас, оставляя за собой мокрый след, она выбежала к краю своего жилища, проснувшись от топота копыт.
Так долго она ждала этого мига, и всё же, завидев эту процессию воочию, вся уверенностью в миг покинула её бренное тело, оставив дрожащей фигурой для всех этих людей, которых она должна уговорить забрать с собой. Иного выхода просто не было, если своими ногами этот мир не позволял отсюда уйти, то только с ними, персонажами, что двигают сюжет этой вселенной, могло случится так, что Сильвия будет вновь свободной.
Ступать надо было осторожно, иначе выгонят её из этого грота, чтобы не мешалась, а то и зарежут, да закопают где-нибудь рядом. Побежав внутрь, Сильвия быстро спрятала самое ценное в маленьком самодельном тайничке, в ямке, которую закрывала камнем. После быстро надела самые лучшие из лохмотьев, чтобы выглядеть скорее таинственной незнакомкой, чем жалкой попрошайкой, и поспешила обратно, заставив себя не горбиться и ступать величаво, как когда-то её учили в Венеции.
Матракчи, во главе импровизированного шествия, слегка нахмурился, подойдя ближе, но склонил голову, приветствуя. На его лице не было замешательства, скорее любопытство. Скорее всего, местные жители уже поведали ему о странной девчонке в гроте, раз он не прогнал её до сих пор.
Сильвия кивнула в ответ, не решаясь заговорить, да и время поджимало. Махнув рукой, как бы приглашая в свой дом, Контарини пошла впереди всех, не используя факел, как это делали остальные, ведь за столь долгий период здесь ей была известна каждая ямка и закуток.
Бассейнов внутри было много, но она повела в один из самых дальних, подальше от её собственного места. За всё это время никто даже не потрудился спросить её имя, молча ступая за фигурой в тени. И даже после, поместив пашу в источник, никто не подошёл к ней, но вместе с тем и не прогнал. Бог знает, что рассказали о ней в деревне, но взгляды были настороженными и немного боязливы, даже если перед ними была всего лишь четырнадцатилетняя девочка, хоть и с тяжёлым взглядом, но всё ещё щуплым телом.
План по спасению себя был прост и бесхитростен, каким он и должен быть, чтобы всё сработало. По крайней мере в голове Сильвии он был без изъянов, но сейчас, просидев часы, безмолвно наблюдая за Нигяр, язык сам прирос к нёбу. Казалось так легко подойти к человеку и просто предсказать ему судьбу, но когда дело доходило до разговора, не находилось слов, чтобы его начать.
Наконец, набравшись смелости, пока Матракчи был в отдалении, наблюдая за ними, Контарини осторожно села у края воды, не решаясь опустить ноги туда же, где находился паша, опасаясь, что это расценят как неуважение. Уставшая женщина подняла свои заплаканные глаза, не переставая судорожно гладить руку паши. Это было настолько раздражающее и отвлекающее действие, что, поджав губы, Сильвия резко протянула руку, прижав ладонь служанки своей к груди паши, а в следующую секунду чуть не испустила дух, когда Ибрагим резко дёрнулся, издавая захлёбывающиеся звуки. Только долгая усталость не дала её телу сильно дёрнутся, реагируя почти пассивно на всё это. Возможно, со стороны выглядело даже эффектно, как будто так было задумано, но такая слава вряд ли даст ей билет отсюда.
Нахмурившись ещё сильнее, ей пришлось уйти к себе дожидаться своего часа, ведь теперь тот закуток наводнили слуги, радующиеся тому, что их господин подаёт признаки жизни.
Бессилие подталкивало на глупые поступки, но она держалась, зная, что торопиться не стоит. И вот, после тихого скандала между Сюмбюлем и Нигяр, она и правда могла выступить во всей красе. Напустив на себя загадочный вид, Контарини присела рядом с хатун, задумчиво напевая старую колыбельную, пристально разглядывая женщину напротив. Нельзя было просто вывалить ни на кого предсказание, нет, надо было устроить из этого шоу, добавить таинственности, чтобы человек почувствовал себя благословлённым этим открытием. Да, очень было боязно выглядеть как дурак, но надо было во что бы то ни стало произвести впечатление на Нигяр, которая наверняка не забудет про долг.
— Ты знаешь, — Начала она осторожно, боясь спугнуть, — что скоро свадьба твоя будет, не так ли?
Хатун нахмурилась, качая головой, но лицо её сразу побледнело, явно не радостное от новости.
— Ты хорошая женщина, не волнуйся, я таких не обижаю. Ты меня не гнала, поделилась со мной едой и одеждой, чтобы я не замёрзла. Я тебе подарок сделать хочу.
— Что-то я не слышала, чтобы ведьмы просто так кого-то награждали.
Сильвия засмеялась слегка истерично, не ожидав, что Нигяр сразу почувствует неладное. Впрочем, она всегда была умной женщиной.
— Да, хатун, ты права. Я тоже получу выгоду, но это ещё не скоро будет. Просто понравилась ты мне, а судьба твоя печальная из-за одной ошибки глупой. Вот почему я тебе сейчас дам совет, а ты, если он сбудется, поступи, как велела тебе я, раз считаешь меня ведьмой.
— Смотря что ты скажешь.
Сильвия кивнула, устало улыбнувшись:
— Так тому и быть.
Но перед тем как начать, девушка вновь проверила, что они одни, и лишь затем начала свой рассказ.
— В ночь свадьбы твоей ты плакать будешь, сердце будет разбито. И тогда соблазнить тебя придёт дьявол в облике твоего возлюбленного. Много чего тебе обещать будет, но ты не соглашайся. Нельзя тебе, ты другому обещана, и если нарушишь эту клятву священную, то не пройдёт и пары лет, как возлюбленный твой страшной смертью умрёт, даже могилы ему не положено будет, а дочь вашу общую умертвят, кроху совсем заживо закопают. Так что слушай меня хатун, — Тут Контарини сжала ладонь Нигяр в своей, чтобы та выплыла из своих хаотичных мыслей, — Слушай и запоминай. Придёт в ночь свадьбы к тебе дьявол, ты откажи, скажи, что мужу верна будешь. И в награду за верность твой дом скоро радостью заполнится. Вскоре забудешь ты свои глупости, будешь мужем облюблена, всегда счастлива. И тогда...
— Что тогда?
— Тогда вспомни меня, хатун. Вспомни и забери отсюда, потому что в тебе моё спасение.
Нигяр нахмурилась, не понимая.
— Ты красива, умна, молода. Ты сильная ведьма, если слухам верить. Да и местные тебя хоть и бояться, но уважают. Ты давно бы могла обзавестись домом рядом или уехать в другое место. Чем я бы могла тебе помочь?
Сильвия покачала головой, отворачиваясь, чтобы не показывать горьких слёз. Если бы всё было так просто.
— У всего есть своя цена. Однажды я разгневала Бога, и теперь, как бы я не хотела, то не могу уйти отсюда, всегда судьба приводит обратно в грот. Много лун я ждала знака, и вот, когда тебя увидела, поняла, что ты моё спасение. Я вновь поменяю весы равновесия, раскачаю их, и тогда, если милостивы силы будут, я свободна от этого места стану. Так что когда ты счастлива дома станешь, приди за мной хатун, потому что я умру, если ты не вернёшься. Для меня это заточение хуже смерти.
Нигяр ошеломленно уставилась на собеседницу, но от удивления лишь открывала и закрывала рот. Потом, чуть придя в себя, она чуть кивнула, соглашаясь с условием, но вслух ничего больше не сказала, отказываясь брать на себя клятву.
Теперь оставалось только надеяться, что ставка была на правильного человека, иначе быть ей запертой здесь навечно.
***
Если сначала слова чумазой иностранки были лишь глупым изречением, то потом, плача навзрыд в своей новой спальне, она с ужасом осознала, от какой беды её спасли, хоть это и больно признать. Конечно, девчонка была права, никогда бы Ибрагим-паша не выбрал бы её, не поступил бы так со своим другом и ней, лишь бы забыть о законной жене. Это и правда был дьявол, хоть и искусный, и если бы не предупреждение, она бы кинулась в его объятия без задней мысли. О Аллах, она почти попалась на чары тёмной силы! Чтобы с ней было, согласись она? Какой позор бы накрыл её и бедного Насуха?
Слава Всевышнему, всё обошлось. Может быть она и не любила мужа, но уважала. Он был терпелив, не касался её без разрешения, был дружелюбен и учтив. Они мало помалу узнавали друг друга, дав друг другу время и пространство, чтобы забыть ту страшную ночь. Они были настолько осторожны, что даже никогда не поднимали эту тему, даже когда всё произошло, Насух просто вытер её слёзы, по отечески обнял и отправил спать.
И именно это спокойствие, почти счастье каждый раз заставляли вспомнить её о гроте и его ведьме, омрачая день. Да, она ничего не обещала, но ведь малышка и правда ей помогла. К сожалению, девочка была уже слишком взрослой, чтобы взять её как падчерицу, она бы просто не прижилась, а влияния, чтобы венецианку отправить во дворец у неё не было, а даже если бы удалось упросить Дайе Хатун, то Нигяр не могла поручиться за девушку, толком о ней ничего не зная.
Так тянулись месяцы, а негласное обещание дамокловым мечом нависало над ней, пока не случился бунт, после которого лицо Хюррем Султан ужасно обгорело. И вдруг ей вспомнилась эта девочка, так уважаемая за свои знания в области медицины. вряд ли она была лучше придворных лекарей, но упоминание о ней придало бы сил Госпоже, а самой Нигяр облегчение, если бы Султанша приняла к себе эту ведьму. Не успела мысль ещё до конца сформироваться в её сознании, как слова будто сами выскочили изо рта, словно колдовство какое.
Хюррем Султан не сразу, но заинтересовалась продолжением привлечь к лечению неизвестную знахарку после того, как Нигяр призналась, что девушка предсказала ей судьбу, спасая от больших ошибок. Что за ошибки она не уточняла, но Госпоже хватило и этого.
Она надеялась, что этот поступок избавит её от уплаты долга.
***
Ждать пришлось чуть больше года, что заставило поверить, что Нигяр уже никогда не исполнит просьбу Сильвии, пока однажды на пороге не объявился неизвестный в сопровождении местного жителя. Это была победа.
Она уже предвкушала, как сможет нормально помыться впервые за столько лет, как наесться досыта и заснёт на мягкой постели, а не на жёсткой земле. Конечно, Сильвия не была настолько наивна, чтобы не понять, что в гареме нет места лени и отдыху, но это было достойной платой за жизнь под крышей и людей вокруг.
Итак, они ехали около недели, иногда останавливаясь, чтобы отдохнуть в постоялых домах, стараясь как можно быстрее достичь столицы. Лишь в самом Стамбуле, прежде чем представить себя перед Госпожой, она уговорила слугу, чьё имя так и не запомнила, купить ей новую одежду и дать отмокнуть в хамаме, чтобы не выглядеть замарашкой.
Денег у неё было немного, но этого хватило на простое платье цвета пыльной розы и самые обычные туфли, в которых было не стыдно показаться в гареме.
Наконец, стоя перед дверьми в покои Хюррем Султан, Контарини в полной мере поняла, что спустя долгие три года заточения она добилась своего. Теперь, даже если интриги её заведут в могилу, она не будет сожалеть, ведь она проведёт оставшееся время, радуясь и веселясь, а не сходя с ума от одиночества в темноте.
***
В жизни Хасеки обладала той аурой, которую не могло передать ни одно изображение. Всё в ней заставляло хотеть склонить голову от трепета, вместе с тем наполняя грудь благоговейным трепетом.
— Говорят, ты действительно хороша в лечении, раз к тебе даже из соседних деревень ездили. Но достаточно ли у тебя знаний, чтобы помочь с моей проблемой?
— Да, Госпожа, я могу избавить вас от них. Но я не буду.
Хюррем нахмурилась, потеряв всю доброжелательность во взгляде.
— Объяснись немедленно.
Сглотнув, Сильвия робко объяснила:
— Если я помогу, то раны залечатся до приезда повелителя, тогда вы не сможете показать ему, насколько всё было серьёзно. Я помогу вам снять боль, но раны убирать не смею. Это может затронуть будущее, которое слишком хорошо, чтобы его трогать.
— Ох, да, Нигяр хатун рассказывала мне что-то о равновесии из твоих рассказов. Но неужели это так серьёзно? Ведь другие предсказательницы этого не бояться?
Сильвия задумалась, не зная как аккуратнее ответить на этот вопрос.
— Ни одна из них не скажет вам будущее, как это сделаю я. Не скрываясь за витиеватыми речами, говоря прямо и без прикрас, вам открывается всё и сразу, без утайки, не нужно разгадывать шифр послания. Это делает вас сильнее, но вместе с тем нарушает баланс, ведь такие знания могут поменять так много судеб за одно мгновение, что назад уже не вернуться.
Госпожа задумчиво наклонила голову, размышляя над словами. Затем кивнула, придя к какому-то решению в своей голове, и вновь улыбнулась глазами.
— Хорошо, хатун. Тогда ты поможешь мне снять боль, а взамен я сделаю тебя своей служанкой. Достаточная ли это для тебя плата?
Контарини улыбнулась, даже не стараясь сдержать слёзы радости.
— Да, Госпожа. Это плата, о которой я не смела даже мечтать.
