Все мои чувства

До того, как он стал Паладином Вольтрона, у Кита не было друзей, кроме Широ. Не сказать, чтобы его это особо волновало: это волновало воспитателей в детском доме, это волновало его приемные семьи, ни в одной из которых он не задержался, это волновало даже преподавателей в Гарнизоне – тех немногих, кого заботила не только дисциплина, но и сами кадеты, – но Киту, по большому счёту, всегда было плевать. Он был одиночкой; ему было вполне хорошо самому по себе – он не чувствовал потребности делиться с кем-то чувствами или обсуждать свои дела, не интересовался и чужими: как будто ему своих проблем было мало. К тому же, это был целиком и полностью его выбор: возможностью завести друзей он обделен не был, и несмотря на то, что его часто сторонились или опасались, вокруг хватало и тех, кто восхищался его навыками или бунтарским духом, и будь у него желание, он мог бы с легкостью найти компанию себе по душе. Но такого желания у него никогда не было. Широ с самого начала был исключением из всех правил, да и желания Кита в этом плане, по правде говоря, его мало волновали: он просто был рядом до тех пор, пока Кит не привык и, сам того не заметив, стал считать его другом. Когда он понял, что влюбился – что был влюблён почти всё это время – было уже поздно. Не у кого спросить, не с кем посоветоваться, не на ком… потренироваться, в конце концов – не то чтобы Кит собирался на ком-то тренироваться, но осознание, что целый пласт социализации прошёл мимо него, оказалось неприятным. Он совершенно не представлял, как вести себя с Широ. Он не знал, чем отношения должны отличаться от дружбы, не знал, что принято делать и говорить, порой ему казалось, что он даже не знает, что должен чувствовать – Широ был для него всем, и то, что формально их отношения изменились, никак не повлияло на кульбиты, которые сердце вытворяло у него в груди при виде Широ. К счастью, это было неважно. Точно так же, как в начале знакомства, Широ не ждал от него ничего особенного, и его меньше всего волновало, что у Кита нет опыта; иногда это волновало самого Кита – но все сомнения улетучивались, стоило Широ почти невесомо коснуться его руки в переполненном людьми коридоре или украдкой поцеловать в висок, пока никто не видит. Дело было даже не в этих жестах – но тепло, которое Кит ощущал на коже от его прикосновений, оставалось с ним оберегом от накатывающей ледяной волной неуверенности. Он впитывал это тепло, и порой ему казалось, что это благодаря ему температура его тела выше, чем у других, а не из-за смешанной крови – и если бы он знал, как передать это чувство словами, то непременно поделился бы с Широ, но Широ, кажется, понимал его и без слов, и никогда не скупился ни на прикосновения, ни на тепло.