Все мои чувства

Каким бы образцово-показательным кадетом Широ ни был, он, как и большинство подростков, успел попробовать немало вещей, которые подросткам (особенно в военной академии) делать как правило запрещается. Конечно, он никогда не злоупотреблял – благодаря чему и оставался образцово-показательным – но всё-таки ему был прекрасно знаком вкус алкоголя, сигарет и даже травки (или, по крайней мере, того, что можно было достать в Гарнизоне под видом травки). Он никогда не мог понять тех, у кого от подобных «развлечений» возникала зависимость. – Конечно, с одного раза зависимость не возникнет, – лишь пожал плечами Мэтт, когда Широ поделился с ним своими мыслями. Представить, как кому-то может захотеться продолжать в том же духе до тех пор, пока не станет сложно отказаться в силу привычки, было трудно, но Широ поверил ему на слово – не проверять же, в самом деле. И зря, потому что Мэтт ошибался. Зависимость вполне даже может возникнуть от одного раза – об этом Широ с изумлением узнаёт, когда впервые целует Кита, и отчётливо понимает, что больше не сможет без этого жить. Не сможет вернуться к прежнему существованию, когда ещё не знал, какие губы Кита на вкус; не сможет забыть – и никогда не сможет (и не захочет) сказать этому «нет». Это не та зависимость, которую отрицают; это зависимость, которую он готов признать перед всеми, если это позволит ему никогда не думать о том, что однажды он может её лишиться (или о том, чего был лишён все те годы, что был слеп к своим чувствам). Он целует Кита, и с первого поцелуя понимает, что ему всегда будет мало. Он ловит губами его изумлённый выдох, целует пылающие щеки, возвращается к приоткрытым губам и понимает, что пропал. Когда с Кита спадает оцепенение, и он сам рывком притягивает Широ к себе за воротник, жадно и исступленно отвечая на каждый поцелуй, Широ решает, что «пропал» – не то слово. Скорее, впервые нашёл себя. Каждый поцелуй – новое откровение; Широ не знает, как описать их на вкус, но очень быстро понимает, что дело не в этом: чувствует ли он привкус кофе на языке Кита или мятную свежесть зубной пасты, томатный соус пасты, которую они ели на ужин, или шоколадный сироп, которым Кит щедро залил свои блинчики на завтрак – от разнообразия зависимость лишь усиливается, лишает его последней воли, лишает его последних сил, когда он видит, как Кит пробует незнакомое мороженое на ярмарке. Широ по-прежнему сложно понять тех, кто выбирает своей зависимостью другие вещества, потому что ничто не может сравниться с Китом – но с другой стороны, Кит такой только один, и делиться им он не собирается, и становится немного понятнее. У его зависимости – самый лучший вкус на свете, который только можно представить, и плевать, что ни один нарколог и ни один тренинг в мире не поможет ему от неё избавиться. Ему это и не нужно.