***
Дверь скрипнула, однако света не было. Я всполошилась и почувствовала на себе чужие руки. Дернувшись, я попыталась отползти назад, но уткнулась лопатками прямо в каменную стену. — Эстер? — послышался голос Себастьяна, полный недоверия. — Эстер! — закричал он, гладя меня по спине, по волосам. — Я не знаю, что произошло… — дрожащим голос всхлипнула я. — Ничего не вижу… Пустота… Руки Ламарка гладили мои щеки, стирали жгучие слезы. Я вцепилась в него, будто боясь, что вот-вот он растворится и снова оставит меня в одиночестве. — Как ты… — он запнулся. — Как у тебя получилось? — прошептал он. — Я убила их. Убила их всех, — выдохнула я. — Коронетт получил по заслугам. — Ты была мертва, — серьезно произнес Себастьян. — Я вынырнула из сна. Я покачала головой. Перед глазами все еще был тот самый водяной дракон, стайка серебристых пузырьков… Спокойствие. — Что это у тебя? Конверт выскользнул у меня из рук. Мгновения молчания давили, душили. Я растерянно крутила головой, будто в глубине души надеялась найти хотя бы проблески света. — Шон, — на выдохе произнес Себастьян.***
Я сидела на мягкой кровати. Элиз, так долго плакавшая на моем плече, помогла мне отмыться. Прохладная вода омывала мое дрожащее тело. Это были иные ощущения, не такие, как в озере. Между всхлипами она повторяла, как она рада видеть меня вновь. — Я не понимаю, — проговорила я. — Я должна была умереть. — Нет! — запротестовала Шир. — Не смей так говорить… Ты не представляешь, что тут было… Я усмехнулась, качая головой. Не хотелось говорить ей, что пришлось пережить мне в своем сне. Иногда я изо всех сил зажмуривалась и вспоминала эти моменты чистого безумия, когда я была сильнее всех во всем мире. Я была богом. Я вершила страшный суд. — Главное, что ты теперь тут, — будто бы успокаивала себя Элиз. — Я возьму тебя за руку, надо будет высоко поднять ногу и перешагнуть. Я помогу, — проинструктировала меня девушка. Я неопределенно кивнула. Принять такое было сложно. В душе теплилась надежда, что я смогу все исправить, вернуться к тому, что было. Пальцем я погладила холодный фамильный перстень. — Как я выгляжу? — спросила я, оказавшись на твердой земле. Элиз молча вытирала меня мягким полотенцем. — Элиз? — испуганно позвала я подругу. — Твои глаза… Они стали совершенно белыми, — Шир старалась говорить уверенно, однако голос ее дрогнул. — Белыми… — произнесла я. — Белый как цвет снега или как страница новой книги? — уточнила я, трогая свое лицо. — Как первый снег. В ее голосе звенели слезы. Я протянула руку, прижимая к себе подругу. Она обхватила меня руками крепко, будто страшилась, что я вновь исчезну из ее жизни. По моему плечу текли ее слезы. — Ты не представляешь, как я благодарна тебе, — прошептала я. — Это мы все должны быть благодарны тебе, — скомкано ответила Шир, вздыхая. — Сейчас мы оденемся и встретимся с Колином и Ником, они очень ждут, хорошо? — А где Шон? — с долей разочарования уточнила я. — Он так и не приходил. — Эстер… Элиз сжала мое плечо. Мне не нравилось это. Не нравилось ощущение тревоги, медленно распространяющееся вместе с кровью по венам. — Скажи прямо, — жестко произнесла я. — Он ушел. — Куда ушел? — я мотнула головой. — Он провел ритуал. Отдал свою жизнь взамен на твою. Я кивнула несколько раз и засмеялась. — Знаешь, ты не понимаешь этого, но это все лишь сон. Я умею отличать сон от яви. Я точно помню, что засыпала в кровати Себастьяна, а очнулась в подземелье. Я ведь умерла. Умерла, но мне дали возможность хотя бы в мыслях дожить жизнь до конца, — прошептала я. — Эстер, нет! Ты умерла, твое тело отнесли в подземелье, пока не было возможности похоронить тебя с почестями. Мы собирались вечером, чтобы… Вспомнить тебя. Тогда Шон ушел… Мы все думали, что он будет спать, но он… Бесполезно что-либо объяснять. Они все — части моего сна, что так уверены, что все вокруг реальность. Я позволю им пребывать в этой иллюзии, но в глубине души буду знать, что мне осталось не так много времени, прежде чем все погаснет навсегда. Я буду к этому готова. — Он оставил тебе письмо. — Письмо? — усмехнулась я. — Но ведь я слепа. — Его прочитает тебе Себастьян, хорошо? Я закивала, погружаясь в свои мысли.***
«Дорогая Эстер! Я знаю, что ты будешь злиться на меня, однако это мой выбор, точно также, как и твой выбор провести ритуал. Наверное, я в глубине души с самого начала знал, что не дам тебе уйти, ведь так невыносимо любить призрак. Поверь, я это знаю хорошо. Я не мог оставаться и каждый день сожалеть о том, что не сделал. Только не снова. В этом я тебя понимал. Я не умею писать такие красивые письма, как твой отец. Однако, в отличие от него, я люблю тебя. Люблю всей душой, искренне. Я прошу тебя принять этот подарок в память обо мне. Прошу прожить счастливую жизнь за нас обоих. За всех, кто не дожил до конца войны. Я не имею права признаваться тебе в чувствах, но не могу иначе. Надеюсь, что ты простишь мне эту последнюю вольность.С любовью, Шон Хайдс.
Себастьян, друг, я знаю, что в последнее время мы не были так близки, как раньше, но хочу, чтобы ты помнил меня таким, каким я был до войны. Хочу, чтобы ты берег ее и никогда больше не позволил рисковать. Прошу тебя привести в порядок мое родовое поместье. Прошу найти кости Аквиллы и похоронить их в семейном склепе подле моей матери. Прошу не грустить по мне. Прошу о многом, но надеюсь, что ты исполнишь это в память обо мне.С добрыми помыслами, твой старый добрый Шон.»
Я слушала голос Себастьяна, пытаясь представить, как Шон мог выводить это письмо, сидя рядом с моим бездыханным телом. Мне не хотелось верить в это. Хайдс был не тем человеком, от которого я ожидала такой самоотверженности. Я знала, что он намного светлее, чем пытается показаться. Знала, что сердце его открыто безгранично широко для близких людей, но и мысли не допускала, что он будет готов отдать свою жизнь, чтобы вернуть меня и так никогда и не увидеть больше. Ламарк обнимал меня, утешал, а я бессмысленно трогала это письмо, надеясь хотя бы как-то ощутить след Хайдса. Но ничего. Он стал для меня призраком, тенью далекого прошлого, что навсегда залегла в израненном сердце.Спустя семь лет
Я сидела на траве, наслаждаясь палящими лучами солнца. Марсель я так никогда и не увидела. Зато могла потрогать его, вдохнуть его запах, ощутить его мягкие касания на своей коже. Этого мне хватало с головой. — Мама! — послышался тонкий детский голос. Я улыбнулась. — Шон… — прошептала я, ловя в объятия маленького мальчика — своего сына. Шон Морт — мой первый сын. По традиции, фамилия матери передается по мужской линии, фамилия отца — по женской. Я невольно погладила чуть увеличившийся живот. Я знала, что там растет прелестная девочка, она приходила ко мне в красочных снах, ставших спасением в этом море темноты. — Я собрал тебе букет! — произнес Шон, вложив в мою руку несколько сочных, исходящих соком стеблей. — Правда? — рассмеялась я. — И что же за цветы ты собрал мне? — Они маленькие и белые, пушистые… — задумчиво произнес мальчик, он уже так привык описывать мне все вокруг. — Воздушные. — Одуванчики, — прошептала я, мягко касаясь пальцами невесомых коронок. — Такие красивые, — произнесла я, раскрывая объятия для сына. — Папа сегодня обещал подарить мне змею! — гордо произнес он. Последние несколько месяцев Шон неустанно просил завести питомца. Он не хотел собаку, домашнюю фейри или декоративного дракон. В мечтах моего сына была змея. Когда я впервые услышала это, на глазах навернулись слезы. Шон долго обнимал меня и извинялся, не понимая, чем мог так расстроить. Я гладила его по волосам и качала головой. — Эстер, — послышался сзади голос Себастьяна. Я обернулась на голос и приподняла букет, бережно вложенный в мою руку. — Подарил маме цветы? — тихо засмеялся Ламарк. Послышался приглушенный шум. Я непонимающе мотнула головой. Я уже привыкла отличать по звукам разные действия, распознавать голоса. Этот мир потерял для меня краски, но я не имела право расстраиваться из-за этого, ведь в своих снах я видела все так ярко и отчетливо. Послышался заливистый смех Шона. Себастьян опять мучил его щекоткой. — Как змею назовешь, герой? — спросил Себастьян, приобняв меня за талию. — Аквилла! — гордо заявил мальчик, а мое сердце пропустило один удар. — Совсем как у дяди Шона из сказки. — Из сказки? — переспросила я. — Папа вчера на ночь рассказывал мне сказку. Про подлых охотников и смелых магов, — важно пояснил Шон. — Не страшные ли сказки он тебе рассказывает? — уточнила я, нахмурившись. — Вовсе нет. Это сказка про отважную ведьму и ее верных друзей, — возмутился мой сын. — Она очень интересная. Папа рассказал, что они попали в плен к охотникам и собираются сбежать оттуда. Я грустно закивала, чувствуя, как Себастьян сжимает мою руку. — Прости, — прошептал он. — Ничего… — ответила я, чувствуя мягкий поцелуй на своей щеке. Когда-нибудь мой сын узнает, что это было вовсе не сказкой. Он поступит в академию, которой управляет Колин Херт со своей супругой — Элиз. Будет учить магическую историю, увидит до боли знакомые имена. Тогда он вспомнит этот день, а еще все вечера, когда Себастьян по частям рассказывал ему историю наших жизней. — Скоро приедет дядя Ник, — в голосе моего мужа сквозила улыбка. — Так что беги, переоденься скорее. — Дядя Лис! — восторженно воскликнул Шон. Я слышала звук его быстрых шагов по траве. Себастьян тем временем крепче прижал меня к себе, зарываясь носом в волосы. — Знаешь… — проговорила я. — Даже спустя столько лет, я не могу поверить, что это не мой сон. Мне кажется, что вот-вот все закончится, а я останусь лежать там… Ламарк крепче обнял меня, целуя то лоб, то мокрые щеки. — Даже если это сон, — шепотом произнес он. — Это самый лучший сон из всех возможных, — он убрал мои волосы назад. Себастьян стал моей опорой в этом темном мире. Он помогал мне одеваться, заплетать волосы. Делал за меня все бытовые дела, несмотря на мои ярые протесты. Мне хотелось чувствовать себя полезной. Однако Ламарк утверждал, что для выполнения всех этих задач и существуют их слуги. Мне не нравилось это слово, оно было противным до глубины души. — Хочешь, съездим в академию, навестим Колина и Элиз? — спросил Себастьян, гладя мое плечо, нагретое жарким солнцем. — Мы повезем Шона в академию осенью, — покачала головой я. — Лучше позовем их к нам, а пока насладимся этим летом. — Тогда они приедут к нам с близняшками, — усмехнулся Себастьян. — Готова к такому? Элиз стала матерью чуть раньше меня. У нее родились прекрасные сын и дочь. Себастьян сказал, что они невероятно красивы и похожи на своих родителей. Ник же пока не нашел свою пассию. Еще в академии я подозревала, что он был втайне влюблен в Шир, но боялся признаться даже мне. На шумной свадьбе он стоял немного в стороне, даже не притронулся к своим любимым белковым десертам. — Готова, — засмеялась я. — Хочу ловить все моменты этой… Жизни. Себастьян довольно вздохнул и аккуратно поддел пальцами мой подбородок. Мягкий поцелуй, нежные касания. Рука его легла на живот. — Будет девочка, — уверенно заявил он, хоть я и не рассказывала ему о своих снах. — Ты что, заглянул в мои дневники? — возмущенно спросила я. — Нет, но я уверен в этом, — прошептал он. Я научилась записывать свои мысли, свои видения так, как это делала моя мама. Шон помогал мне, со стеснением признавался, что строчки у меня слишком сильно пляшут из стороны в сторону. Порой я диктовала, позволяя писать вместо меня. Быть может, однажды мой дневник спасет жизни. Быть может, однажды он будет лежать в той самой комнате в академии. Станет чьим-то письмом надежды.