7 WITH U

*Наби (с корейского) — "бабочка". Бабочки — прекрасные создания. Пёстрые, блеклые, на любой вкус и цвет, маскирующиеся под ядовитых, но на самом деле безобидные, пытающиеся выжить всем своим естеством. Бабочки — недолговечные и глупые, летящие навстречу смерти, сгорающие в огне, которым пытаются осветить свой путь. В любом деле главное вовремя остановиться, но не каждому это под силу. — Наби-я, зайди ко мне. Начальник звучит из динамика старенького офисного телефона, и девушка поднимается, поправляя юбку, что, несомненно, её бесит. Офисный дресс-код неудобен, эти каблуки уже третью мозоль натирают на несчастных ногах Наби, а она всё никак не соберётся купить другие или заклеить пятки специальными пластырями. Что ж, как и все бабочки, она немного мазохистка. — Да, господин Чхве? — она кланяется, как положено. Спустя долгие годы работы это уже не так напрягает, а вот легкий взмах ладони мужчины в сторону стула напротив себя — весьма. — Присаживайся, — Чхве Суджин, начальник в возрасте, и руководство выше находится вне зоны досягаемости Наби, поэтому за всю работу она пересекалась только с ним и сотрудниками помладше. Мужчина встаёт со своего места и подходит к окну, с кряхтением разминая свою шею рукой, а Наби скромно сидит, сложив ручки на колени, чтобы придавить к ногам край юбки, и сверлит его выжидающим взглядом. Встречи в кабинете начальства никогда не заканчиваются хорошо, если надо приземлять свою пятую точку. — У нас сокращение штата, — выдаёт Суджин спустя долгие секунды молчания. Наби уже подозревает, к чему он ведёт, и это напрягает ещё сильнее. В голове быстро складываются числа: накопления, сберегательный счёт, уже оплаченная квартплата. Месяца на два хватит, а потом что? — Хотите меня уволить? — холодно спрашивает девушка, поджимая губы. Не разреветься и не показаться слабой. Раз уж всё равно на грани вылета, то можно и понаглеть немного. — Или есть другие варианты? — Либо тебя, либо Ким Ссыльги. — Хах, — невольно с губ Наби срывается насмешка, и начальник удивлённо оборачивается, глядя как плечи подчинённой подёргиваются в возмущении. Она в бешенстве. — Ссыльги тут два месяца, она на замене. А я три года. Выбор очевиден, по-моему. Однако что-то подсказывает, что да, выбор очевиден и для Суджина, только он не в пользу Наби. — Нам нужно новое виденье, а у Ссыльги-ши отлично получается, — фразы вылетают из уст начальника, пролетая куда-то мимо ушей Наби. Она слышит совсем другое, например, правду о том, что Чхве домогается до новенькой, лапает её периодически, как молодую сотрудницу, а та ему ничего против сказать не может. То ли кишка тонка, то ли очень работа нравится. У Наби подход к начальству другой — шарахаться при приближении ближе, чем на полметра. И взгляд она делает убийственный, вроде бы ничего произносит вслух, но в глазах так и читается: "Не лезь, убью". Девушка так сильно погружается в свои мысли, что не замечает, как на её плечи ложатся крепкие руки, противные, такие чужие и пахнущие каким-то терпким мужским одеколоном, что Наби чуть ли не выворачивает от резкого запаха, ударяющего в нос. — Что вы делаете? — стальным тоном спрашивает она, не поворачиваясь на стоящего позади Суджина. А он только скользит ниже, на плечи, сжимая их с небольшим намёком. — Наби-я, у тебя есть перспектива, но нет искры, понимаешь? Ещё бы. Искры отдаваться кому попало за должность. Нет, и не надо, если честно. — Руки уберите от меня, — Наби скидывает с себя ладони начальника и морщится. Может быть, она всё придумала, но в голове чёткая мысль: ей предлагают отвоевать работу телом, и девушка на такое не согласна. Зря она, что ли, училась в университете и пахала там, как проклятая? — Найду другую работу, где нужны специалисты, если вас мои навыки не устраивают. Когда мне подписать документы на увольнение? Суджин явно недоволен таким раскладом, и он мешкается, прежде чем назвать ответ, раздумывает, не ошибается ли, предпочитая молодость опыту. — Завтра, — всё же произносит начальник, и Наби кланяется ему, она знает, в последний раз. Ком в горле из собственной гордости проглатывается с трудом, и снова его пропихнуть в себя едва ли получится. В этот момент девушка ещё не знает, что её гордость за следующие два месяца растопчут в прах. Собеседования проваливаются одно за другим, работы совсем нет, видимо, под сокращение попала не только старая фирма Наби, а ещё несколько смежных. Остаётся только торчать вечером в баре и жаловаться подруге на то, как же несправедлива жизнь. — Хватит ныть, — Юна протирает очередной бокал и ставит его на место, наслаждаясь чистотой за своей стойкой. Время ещё совсем ранее, в клубе веселье начинается только с полуночи, а это значит, что есть время поболтать с Наби и отвесить ей ментальных пощёчин. — Устройся пока на что-то попроще. Я разливаю людям алкоголь, так что ты не имеешь права жаловаться мне на трудности с работой. Ты ещё пойди бомжам попричитай, как тебе плохо в своей однушке. — Легко сказать, — хмыкает Наби, подпирая раскрасневшуюся от алкоголя щёку кулаком. — Посмотри на меня. Кем я могу быть? — Вон, — подруга кивает в сторону небольших сцен, где расположены шесты. Обычно там танцуют красивые девчонки, которых природа наделила больше внешностью, чем мозгами. Наби бросает взгляд на сверкающие шесты, затем на себя и снова на танцевальные площадки. — Да ты смеёшься, — делает вывод девушка, пьяно хихикая, на что получает лишь серьёзный взгляд Юны. — Совсем нет. — Да ну, — Наби отмахивается, задумчиво посапывая себе в локоть и весь оставшийся вечер сверля грациозно двигающихся девушек. Две площадки заняты, одна свободна. И поражённый спиртными напитками мозг так и манит дотронуться. Прямо перед свободным шестом вальяжно сидит какой-то мужчина. Темноволосый, с орлиным зорким взглядом, прожигающий в воздухе перед собой невидимую дыру. Сексуальный, чего греха таить. "Что, если встать на это место?" — проносится в голове, и пьяный порыв становится непреодолимым. Наби решительно поднимается из-за стойки, пошатываясь, и продвигается к шесту. Благо, на ней надето минимум одежды, дико короткие шорты, поверх юбочка, чтобы прикрывать почти голую задницу, а сверху топ, едва прячущий сокровенное. На улице жара, даже после заката лето даёт знать о себе, заставляя раздеваться. И в груди так горячо от выпитого, что высшее образование отходит на второй план. Наби окидывает незнакомца самодовольным взглядом, когда направляется к пилону, виляет бёдрами вроде как соблазнительно, но на самом деле ноги путаются, заплетаются, и уже другая пара глаз начинает следить за развитием событий. Юнги подскакивает к барной стойке, из-за которой только что поднялась девушка, и спрашивает: — Юна, это кто? — Грациозная лань с поступью пантеры, разве не видно? — усмехается подруга Наби, наблюдая за тем, как та неуклюже забирается на сцену. Другие танцовщицы бросают на неё встревоженный взгляд, тут же переводя его на сидящего в кресле брюнета, который заинтересованно следит за разворачивающимся представлением. Не подзывает охрану. — Так, ну, — Наби удовлетворённо вздыхает, осматривая своего партнёра по танцам на вечер. Ей кто-то свистит из толпы на танцполе, но девушка не обращает внимания. Она первый раз берётся за подобное, руки потеют в волнении, прилипая намертво к пилону, а потом начиная скользить. За стойкой откровенно ржёт Юна, и Юнги пытается прикрыть глаза рукой, чтобы не смотреть на позор пьяной посетительницы, однако при попытке приблизиться Мина останавливают жестом. — Не мешай, — строго отчеканивает Намджун, он же хозяин этого заведения, который никогда бы не подумал, что очередной из скучных вечеров скрасится таким шоу. Обычно к шесту подбираются дамы, хоть немного с ним знакомые, а Наби похожа на несчастную коалу, что впервые в жизни увидела дерево и пытается его облюбовать, однако выходит у неё из рук вон плохо. Детский сад. Пятилетка рядом с водопроводной трубой смотрелся бы более сексуально, чем эта девушка. "М-да, это не твоё, Наби-я", — думает барменша, подмечая два пристальных взгляда, что направлены прямо на подругу. Казалось бы, две девицы по бокам гораздо лучше двигаются, но Юнги и Намджун всё равно пялятся на Наби, подобную медведю. И как только потная ладонь срывается с пилона, Юнги успевает броситься и в два шага преодолеть расстояние в пару метров до чуть не упавшей девушки. — Здрасьте, — кивает она, глупо улыбаясь и разглядывая черты лица Мина. Кажется, задницей Наби начинала вертеть перед другим мужчиной. Более статным и широкоплечим, но какая разница, если в своих крепких руках её держит этот? — Вы тут по девочкам? У Юнги на лице крайнее непонимание. Ну, вроде бы, да. Он всю жизнь был "по девочкам" и странных наклонностей за собой не замечал. Наби в это время закидывает руку на его шею, заставляя смутиться. — Эм... ну да, я. — А возьмите меня... танцевать, — в голове девушки всё произошедшее было феерическим успехом, а любой наблюдатель со стороны сказал бы: "Ни за что на свете!". Однако Юнги не решается так отвечать, обещая пьяной посетительнице всё, что она захочет, лишь бы вывести её и посадить в такси, чтобы не буянила. Всё же, это работа Юнги, справляться с буйными. Он бы ей и замок на Гавайях пообещал в тот момент, совсем не ожидая, что на следующий день она припрётся его требовать. Растрёпанная, с бодуна и с последней тысячей вон в кармане. Улыбнётся ему следующим вечером и скажет: — Как насчёт работы? А Юнги, стоящий у входа, совсем растерянный и удивлённый, не успеет ответить. За его спиной покажется Намджун, с дьявольской улыбкой приглашающий Наби в свой кабинет. Отчаяние губит не только бабочек.