For Henry / Ради Генри

      Кофе. Куда бы Эмма Свон ни шла, за ней всегда следовал слабый аромат кофе, что здорово выводило из себя. С момента разрушения проклятия список того, что раздражало теперь уже бывшего мэра в шерифе, рос в геометрической прогрессии. Но аромат свежезаваренного кофе, который с недавних пор стойко ассоциировался с мисс Свон стремительно продвигался к вершине топа.       Он уже был в первой десятке:       1. Отобрала Генри.       2. Разрушила проклятие, давшееся ей непосильным трудом.       3. Грубая.       4. Дочь тошнотворных Белоснежки и Прекрасного принца.       5. У неё отвратительная красная кожаная куртка.       6. И консервная банка вместо машины.       7. Аромат кофе.       8. Дурацкая привычка спасать её, когда она сама, по правде говоря, предпочла бы умереть.       9. Прибрала Грэма.       10. Про Генри уже упоминала?..       Реджина прекрасно разбиралась в кофе. Каждый сорт обладает уникальным происхождением. Каждый по-своему хорош. Кофе можно и нужно наслаждаться. И, подобно отличному вину, он тоже наделён собственной силой. Постичь её по-настоящему может лишь тот, кто готов пожертвовать временем, чтобы медленно потягивать ароматный напиток и смаковать каждую каплю.       Именно так поступала Реджина. Приобретала кофе исключительно в специализированных магазинах и обязательно в зёрнах. У неё была кофемолка, и она считала наивысшей глупостью пользоваться чем-то, кроме традиционного френч-пресса. Некоторые вещи не терпят суеты.       Мисс Свон, напротив, поглощала кофе без разбора. Плевать она хотела на способ приготовления. Лишь бы горячий был и крепкий. Остальное — по боку. Она даже не давала кофе настояться.       В этом вся Эмма Свон. Но из-за того, что глотала напиток литрами, не заморачиваясь качеством, за ней повсюду тянулся шлейф кофейного аромата, что, в свою очередь, портило настроение бывшей королеве, когда та решала приготовить себе чашечку эспрессо.       Теперь каждый раз, когда Реджина наливала воду в френч-пресс, и в воздухе разливался глубокий и насыщенный аромат, мысли неизбежно возвращались к Эмме Свон. Она заново проживала события последних дней: воссоединение у волшебного колодца, последовавшее за ним торжество в закусочной в честь возвращения Эммы и Белоснежки из Зачарованного леса и, конечно, косые взгляды горожан вместо слов благодарности.       — Наверное, пора переходить на чай, чтобы и дальше получать ежедневную дозу кофеина, — пробормотала Реджина. Кроме неё в доме никого не было. Генри остался жить с бабушкой и дедушкой. — Я так рада, что они нашли друг друга, — она закатила глаза. — Снова.       Реджина со вздохом осторожно закрыла крышку френч-пресса и подхватила со стола свежий выпуск газеты. После того, как проклятие разрушили, местные СМИ перестали освещать государственные и мировые события. Они сосредоточились на городских новостях. Помогали жителям найти давно потерянных родственников, публиковали приходящие в редакцию письма с рассуждениями о том, как следовало бы поступить со Злой королевой. Вот и в новом номере загадочный аноним, воодушевлённый исторической подборкой фактов из мира без магии, призывал сжечь ведьму на костре.       Реджина усмехнулась.       — Была мысль, — прошептала она, вспомнив приснившийся кошмар, и передёрнула плечами. Бросив газету на столешницу, прикрыла глаза и вдохнула полной грудью. Лёгкие наполнились ароматом свежезаваренного кофе. Из груди вырвался невольный стон. — «Эмма Свон».       Реджина закатила глаза. Почему она просто не ответила Генри отказом, когда он примчался к ней в Бостон? Да и вообще. Почему Генри был вечно недоволен? Реджина нахмурилась. Ответы были очевидны. Всё заранее было предрешено судьбой. Она знала об этом, когда насылала проклятие, но в общих чертах. Сегодня, оглядываясь в прошлое, Реджина понимала, что в юности была ослеплена ненавистью, гневом и болью, из-за чего не до конца осознавала, какими последствиями грозила обернуться выходка. Поразительна сама мысль о том, что на самом деле ей сейчас хорошо за шестьдесят. Потребовалось не одно десятилетие, чтобы обзавестись житейской мудростью и какой-никакой собственной точкой зрения. И уже кажется, что прошла целая вечность с того момента, когда вырвала сердце у родного отца.       Реджина поморщилась.       — Не сегодня, Реджина, — осадила она себя и налила в чашку кофе. А затем, прихватив газету, вышла во внутренний дворик и устроилась на любимом шезлонге. Дул прохладный ветерок, трава была запорошена утренней росой, а где-то там только начинал просыпаться город. Самое её любимое время суток.       Реджина лениво просматривала новости, когда её взгляд зацепился за статью о дальнейшем взаимодействии Сторибрука с внешним миром. Несмотря на то, что воспоминания вернулись, герои по-прежнему оставались частью этого мира и должны были считаться с налоговыми и политическими правилами, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание. Проблема в том, что никто толком не знал, как это всё делается. Реджина занимала пост мэра без малого тридцать лет. И, как правильно заметил автор статьи, она была единственным человеком в городе, обладающим нужным багажом знаний, не говоря о том, что долгие годы в лёгкую рулила политической машиной Соединённых Штатов Америки.       — Могли бы просто спросить у меня, — пробормотала Реджина. — Мне невыгодно подставлять их, по крайней мере в том, что касается государственной системы. По крайней мере, пока что. — Она пригубила кофе. — Да и нет мне никакого резона превращаться в коррумпированного мэра. Могли позволить мне заниматься своей работой…       — Бывшей работой, — прогремел в тишине голос Эммы Свон.       Реджине потребовалось приложить все силы, чтобы скрыть шок и удивление, которые она испытала, когда её размышления грубо прервали. Но она не подняла глаз от газеты и не поставила чашку на столик.       — Мисс Свон, вы разве не знаете, что нужно стучаться?       Отсутствие радушия, разумеется, ничуть не смутило незваную гостью.       — Я стучала. И звонила. После всего, что произошло в последние месяцы, я немного занервничала, когда ты не ответила. Я… — она обошла вокруг столика, так, чтобы встать напротив Реджины. — Я перелезла через забор. Хотела заглянуть в окно, убедиться, что ты не ведёшь двойную игру.       Величественная — как и всегда — Реджина подняла взгляд от газеты, улыбнулась и изогнула бровь.       — Вечный Белый рыцарь, шериф?       — Наверное, — ответила Эмма невозмутимо и плюхнулась на соседний шезлонг. — Я тут побеседовала с Генри и Дэвидом… Джеймсом… — она закатила глаза. — Прекрасным принцем? Папой?       Реджина поставила чашку на столик, отложила газету и, смерив Эмму высокомерным взглядом, насмешливо предложила:       — Вам надо выбрать что-то одно, дорогая.       — Выбрала бы, если бы могла, — последовал ответ. — Как бы там ни было, они рассказали нам, что происходило, пока мы торчали в богом забытом лесу. В общем, Реджина, я должна признать, — она посмотрела ей в глаза, стараясь передать искренность своих чувств не только словами, но и взглядом. — Я немного удивлена и очень благодарна тебе за помощь.       Реджина почувствовала, что подразумевалось нечто большее, чем пресловутое «спасибо», но…       — Но?       — Но зачем ты пыталась убить нас, если в последний момент передумала? В смысле, я понимаю, ты уничтожила заклятие якобы из добрых побуждений, чтобы доказать Генри, что ты изменилась. Но за каким ты его вообще накладывала? Ты очень долго пыталась заслужить доверие Генри, а потом взяла и всё порушила. Зачем?       Реджина, сидевшая на краешке шезлонга с неестественно прямой спиной, исподлобья посмотрела на неё:       — Что-то я упустила момент, когда мы успели стать закадычными подружками? С чего вы решили, шериф Свон, что я стану обсуждать с вами, почему поступила так, а не иначе?       — Я проторчала чёрт знает сколько времени в Зачарованном лесу с женщиной, которая теоретически выглядит моей ровесницей, а практически приходится мне матерью. Повстречала кучу сказочных принцесс и одну конченую психопатку, твою мать, которая гонялась за мной вместе с Крюком из Неверленда. Возможно, меня наконец-то добил абсурд последних месяцев, и я предположила, что нет ничего невозможного? — на одном дыхании выпалила Эмма. И осталась сидеть. Явно ждала ответа.       — Не хочется вас разочаровывать, но не всё возможно.       Реджина порывалась вскочить, но Эмма заговорила вновь, и она застыла, не в силах пошевелиться.       — Снежка рассказала мне о Дэниеле, а Дэ… Чарминг — о происшествии на конюшнях, — она попыталась скрыть боль, вызванную воспоминаниями, но её наверняка выдавали глаза. — Твоя мать… Она та ещё штучка, — продолжала Эмма. — Да, можно было бы выразиться поизящнее, но ты же знаешь, я так не умею… Слушай, я несколько дней думала о случившемся. Да, я не знаю, что именно произошло на конюшнях, но могу представить. А теперь мне известно и о том, что произошло тогда, — она помолчала. — Твоя мать? Она истинная злодейка, Реджина. И только она. Я не думаю, что ты вообще злая. Особенно теперь.       — Ты явно упустила ту часть сказок, где я уничтожала жизни, убивала, вырвала столько сердец, что всех и не вспомню, обрекла людей на жалкое существование без долго и счастливо, да и в остальном совершала ужасные поступки. — Мгновение Реджина молчала, а потом покачала головой. — Не позволяй видимой наивности сказочного мира, из которого мы родом, обмануть себя. Не думай обо мне лучше, чем твои родители, считающие, что я всё это заслужила. Из-за недальновидного мышления такие, как ты, обычно становятся жертвами обмана и манипуляций со стороны таких, как я.       Реджина вскочила на ноги, осторожно взяла чашку из-под кофе, газету и направилась к задней двери. Но, услышав позади себя тяжёлые шаги, беззвучно застонала.       — Я встречала таких, как ты, Реджина, — Эмма схватила ручку двери, не дав ей закрыться. — В этом мире меня хорошей тоже не назовёшь. Я была знакома со скверными людьми, но я знала и таких людей, которые называли себя скверными, хотя на самом деле ничего скверного в них не было.       Реджина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, но в нос ударил насыщенный аромат кофе. Она мысленно прокляла себя. Как там говорится? Ах да. Нет покоя нечестивым.       — Какими же они были, если не «скверными», мисс Свон? — даже не потрудившись скрыть раздражение, Реджина поставила чашку на прилавок, следом бросила газету и, развернувшись, сложила руки на груди. Вопросительно склонила голову.       — Они были зависимыми, — вздохнула Эмма разочарованно. — Они были хорошими людьми, с которыми происходили плохие, страшные вещи, и они просто не смогли справиться. Вместо того, чтобы говорить о своих проблемах, они выбрали наркотики, алкоголь, секс или насилие. Сбежали от реальности, понимаешь? И чем сильнее они впадали в зависимость, тем сложнее им было бороться с привычками.       Лицо Реджины оставалось бесстрастным, спина — неестественно прямой. Она не шевелилась, едва дышала и ничего не говорила. Эмма решила, что это доказательство того, что бывший мэр её хотя бы слушает, и продолжила развивать мысль:       — Я очень долго проторчала там, изучала магию, твою подноготную, у меня было полно времени всё хорошенько обдумать. Познакомившись с твоей матерью и вспомнив, что из себя представляет Голд… Румпель… как он там себя называет? В общем, я считаю, — она отвела глаза. — Ты не злая. Ты просто зависима от магии. С её помощью ты смогла сбежать от матери и избавиться от влияния Голда. Люди… — Эмма осеклась. Она не особо любила разговаривать, а сейчас выдавала целый монолог, чего не делала очень давно. — Зависимые люди иногда не в состоянии помочь себе. Они понимают, что такое хорошо, но они больше не рулят своей жизнью. За них это делает зависимость. Короче. Генри и… Чарминг… Они рассказали мне, какой ты была в наше отсутствие, и мне кажется, ты пытаешься вернуть контроль над собственной жизнью.       Эмма перехватила взгляд Реджины.       — Пытаешься?       На кухне повисла зловещая тишина. Реджина молча разглядывала Эмму. Она видела женщину, которая обычно сначала делала, а потом думала или задавала вопросы. Грубая, бесцеремонная, лишённая утончённости, Эмма редко находила время на размышления, чёрт возьми, она даже с кофе никогда не заморачивалась. И всё-таки она действительно думала о ней, что ещё более удивительно, её умозаключения не были лишены проницательности.       — Родители знают, что ты здесь, мисс Свон?       Эмма явно не на такой ответ рассчитывала. Она медленно моргнула в попытке уложить в голове услышанное.       — Да, знают, и не рады. Чарминг воспринял спокойнее Белоснежки, но я не могла поступить иначе, мне нужно было задать тебе этот вопрос.       — Зачем? — Реджина опустила руки и шагнула к Эмме. — Мы не подруги. Мы не союзницы. С чего вдруг такой интерес? Ты получила желаемое. Нашла семью. У тебя мой сын. У меня нет ни силы, ни власти. Какое тебе дело до моих проблем? Только не рассказывай, что ты хороший человек, а хорошие люди заботятся о других.       Эмма нахмурилась.       — Я бы никогда тебе такого не сказала. Социальные работники втолковывают эту ересь детям, чтобы добиться от них послушания, — она выразительно закатила глаза. — Хочешь знать, зачем? Ради Генри. И ради меня. Генри тебя любит. Правда. Он скучает по тебе, постоянно хитростью выведывает о тебе. Генри не хочет, чтобы окружающие считали, что он любит свою маму из-за того, что на него наслали заклятие. Понимаешь? А я хочу, чтобы мы хотя бы не враждовали, разумеется, ради Генри. Думаю, ты уже поняла, что я никуда не уйду, да и Генри не будет довольствоваться мной одной.       — Да, поняла, — отмахнулась Реджина, проигнорировав последние слова. — Но при чём здесь мои… проблемы? Какой тебе с этого интерес?       Эмма тяжело вздохнула.       — Зависимые не избавляются от пороков в одиночку. Их поддерживают друзья и родственники. Они помогают справиться со слабостями.       — Ты мне не подруга и не родственница.       — Ну, с учётом Снежки и Генри, я бы сказала, что мы с тобой всё-таки родня, — заулыбалась Эмма. — Теоретически ты моя приёмная бабушка, а практически, как бы странно это ни звучало, мы с тобой ведём себя как парочка разведённых родителей. Слушай, — она склонила голову. — А разве не получается так, что ты сама себе приходишься приёмной бабулей?       — Давайте не будем затрагивать сложные темы, в которых вы не разбираетесь без шпаргалки, мисс Свон, — Реджина сузила глаза. Не всё так просто. Подвох был всегда. Разве что те, кого в городке считали хорошими, редко имели за душой скрытые мотивы, которыми обычно руководствовались она сама и её тёмные соратники. И потом. Шериф права. С каждым днём ей становилось всё сложнее сдерживать данное сыну обещание не пользоваться магией.       Волшебство витало в воздухе, оно всё время было под рукой, как и Голд с его вечными интригами. Решимость рушилась на глазах. Реджина не могла не признать, что она устала платить цену, которую, как известно, имела всякая магия.       Определившись, Реджина повернулась к шкафчикам, вытащила ещё одну чашку и наполнила обе ароматным кофе. Новую протянула растерянной Эмме, а из своей сделала маленький глоток.       — Магическая зависимость соблазнительнее любой из известных этому миру, и да, мисс Свон, я изо всех сил пытаюсь вернуть контроль над собственной жизнью.       Эмма кивнула.       — Я выслушаю, — она посмотрела на свою чашку. — В любое время. Днём и ночью. Без разницы. — И снова посмотрела Реджине в глаза, чтобы показать, что искренна в своих намерениях. — Если ты захочешь поговорить. Я не предам твоё доверие.       — Я тебе верю, — Реджина кивком предложила Эмме пройти в гостиную. — Но я иду на это только ради Генри.       — Да, конечно, — подхватила та. — Ради Генри.