***
Всё время, что Шото пребывает без сознания, ему снится один и тот же сон: старик неуверенно приобнимает юношу за плечи и дрожащими губами шепчет информацию, которая второму всё ещё кажется какой-то шуткой, небылицей, либо же сказкой. Затем картинка резко меняется, теперь вместо горящего города и полуживого мужчины Тодороки видит зелёную траву и яркое солнышко, что так приятно грело. Посмотрев на свои руки, двухцветный понимает, что сейчас он лишь маленький и беззаботный ребёнок, который слышит чей-то голос и послушно бежит к нему с искренней улыбкой на лице. — Мамочка? Тебе чем-то помочь? — Шото и сам не понимает, зачем называет какую-то незнакомую женщину мамой, ведь его настоящая мать имеет, для начала, красный цвет волос, а не белый, словно снег. Но забирать свои слова обратно маленький ребёнок даже и не думает. — Да. Есть одно дело, которое выполнить можешь только ты, мой маленький принц, — незнакомка мягко приподнимает уголки рта, а после с волос мальчишки к себе на палец переправляет божью коровку, показывая её Тодороки. — Но сначала загадай желание и подуй на неё. Пусть эта божья коровка исполнит его, — мальчик следует советам матери, сдувая букашку с её руки. — Отлично. А теперь само дело. Твой папа уже дома, поэтому сбегай за ним и пригласи к столу. — Хорошо, — мальчик кивает и срывается с места, решив побыстрее найти отца для того, чтобы не потерять ни единой минуты, которую они смогли бы провести вместе. — Папа! — Шото, замечая знакомую, очень высокую и мускулистую фигуру, бежит к ней. Но сон резко обрывается, а вместе с ним и просыпается наш герой, подскакивая с места, пытаясь руками ухватиться за спину, которую видел во сне. Происходящее было настолько правдоподобным, что Тодороки действительно ненадолго поверил в то, что та женщина и мужчина, спину которого он видел, — его настоящие родители. Но как только он приходит в сознание и воображение отходит на второй план, то понимает, что всё это настоящий бред. Всё-таки его родные люди погибли в том самом огне, который только одного Шото почему-то пощадил. Гетерохром всё ещё винит себя в том, что не успел никак помочь любимым старикам, ведь прибыл к дому слишком поздно. — С тобой всё в порядке? — доносится чужой голос до его ушей. — Вроде бы, — Тодороки переводит свой уставший взгляд на человека рядом, внимательно его рассматривая. — Это радует. Просто… ты так долго спал, что я даже начал переживать, — зеленоволосый по-детски невинно улыбается, бегло осматривая лицо собеседника. — А ты, собственно, кто? — парень смотрит по сторонам, совершенно не понимая, где именно находится. — Прости, забыл представиться. Зовут Мидория Изуку. Именно я сейчас занимаюсь твоим здоровьем! Очень рад знакомству. Шото коротко кивает, желая тоже представиться, но из-за недоверия к незнакомым лицам выдаёт фальшивое имя, после переводя взгляд уже на собственное тело, что было раньше в ужасном состоянии. Особенно его интересовала нога, в которую ему так «удачно» прилетела стрела. — Не мог ведь я отключиться просто из-за того, что в ногу попали из лука? В мою кровь успел проникнуть яд? — Тодороки приподнимает одеяло и смотрит на ногу, подмечая, что рана, ранее оставленная врагом, практически исчезла. — Да, так и есть. Наконечник стрелы был отравлен. Если бы не Каччан, то, думаю, ты бы умер, — Изуку встаёт со своего места и выходит из комнаты, через минуту возвращаясь уже с кружкой, которую протягивает новому другу. — Лекарственный чай. Пей, он вкусный, пусть по запаху так и не скажешь. — И кого именно ты зовёшь Каччаном? — Шото неохотно принимает кружку, принюхиваясь и осматривая жидкость, лишь после этого осторожными глотками выпивая её. — А, да. Высокого блондина с красными глазами, которого отправили вместе с розоволосой девушкой на миссию, зовут так. — Вот как. Я понял, — парень, допивая содержимое, благодарит своего лекаря, возвращая ему кружку. Улыбнувшись, Мидория снова выходит из помещения с желанием помыть посуду. «Странный сон, — размышляет про себя Тодороки, нахмурившись. — Но если то, что сказал старик — настоящая правда, да при этом всём, что происходило во сне — воспоминания, то я не просто должен, а обязан хотя бы увидеть короля, если не поговорить с ним. Не хочу оставлять дело в мёртвой точке». Шото быстро хватает свою одежду, переодевается и тихо, будто мышь, выбегает из помещения. Сейчас необходимо остаться незамеченным и просто сбежать из этого места. Да, Тодороки не знает, где находится. Да, эти люди спасли его и помогли залечить раны. Но что-то всё равно напрягает. Выбежав на улицу, Шото вдыхает полной грудью свежий воздух и тут же шугается, прячась за столб, когда видит, что в его сторону направляется какая-то девушка. «Кто они вообще такие?», — парень обращает внимание на чужую маску на лице и катану, что болталась из стороны в сторону. Ему это не нравится. Дружелюбный народ при свете дня просто так носить с собой оружие не будет. В голову забирается мысль о том, что он попал в один из лагерей Бездны, а видит всех в человеческом обличии лишь из-за яда, что вызывает галлюцинации.***
Выйдя из леса, Бакуго заходит на территорию клана, вытягиваясь во весь рост и проходя вглубь поселения, направляется в сторону лазарета по более короткой дороге, поправляя маску на своём лице и проверяя, не слишком ли сильно она съехала вниз. В один момент блондин краем глаза замечает знакомую разноволосую макушку неподалёку, останавливаясь и недовольно прищуриваясь. Что-то подсказывает Кацуки, что гость вряд ли вышел подышать свежим воздухом. Долго не стоя на одном месте, Бакуго совершает рывок в сторону, обходя здание и вставая рядом с Тодороки, пока тот в очередной раз выглядывает из-за каменного столба. — Чудно, что ты очнулся и можешь так хорошо передвигаться, двумордый, — говорит Кацуки, явно привлекая внимание Шото к себе, хватая того за ткань одежды и подмечая, что тот хотел податься в бега. — Значит, твою задницу мы спасли, яд вывели, а ты сбежать собираешься? Я-то думал, что люди, живущие отдалённо от Империи, более благодарные. Ничего страшного, я быстро это исправлю, — Бакуго сверкает алыми глазами, хитро улыбаясь под маской. Показавшись из-за каменного столба, он хватает гетерохрома за шкирку, направляясь вместе с ним к величественному и высокому зданию, крыши которого были украшены деревянными завитками. — Ох, снова ты, — Тодороки недовольно смотрит в сторону Кацуки, всячески извиваясь и пытаясь выбраться. — Вижу я, как ты хорошо обо мне заботишься. Неужели со всеми, кто просто тебе не понравится, так обращаешься? — двухцветный шипит и недовольно брыкается, хоть и понимает, что его попытки освободиться от столь сильной хватки тщетны. — Не вопи ты так. Не убивать ведь тащу, а лишь к нашему главе. Нам нужно понять, кто ты и что из себя представляешь. Затем просто отправим тебя в Империю, где будешь жить, — раздражённо рявкнул Бакуго. — Отпусти. Я не хочу никуда с тобой идти, даже учитывая сказанное. И сам в силах принять решение, — Шото с отвращением морщит нос, несильно царапая собеседника ногтями. — Отпустить, говоришь? — резко откинув незнакомца в сторону, Кацуки вытаскивает меч из ножен. — Тогда поступим следующим образом: либо встаёшь и мирно идёшь со мной, либо же я тебя зарежу прямо здесь и сейчас. Во втором случае будет совершенно плевать на приказ Империи и на то, что передо мной мирный житель. Сейчас выбор за тобой. — С чего вдруг должен тебя слушаться? Пусть вы и спасли мне жизнь, я не обязан в знак благодарности выполнять грубые приказы. Неужели так сложно разойтись и не устраивать драму? — Тодороки приподнимает бровь и переводит взгляд на оружие, которое собеседник на него направил. Было видно, что оно не игрушечное, да и парень не шутки шутит. — Сначала ответь на мои предложения, а уже после задавай свои ебучие вопросы, — раздражается Бакуго, проводя короткие линии остриём по чужой коже.