***
Бакуго открывает глаза и смотрит вверх, первое время не понимая, где находится. Вокруг всё яркое, так и слепит глаза. Парень поднимается на ноги и осматривается, убеждаясь, что вокруг всё покрыто белой пеленой. Не найдя ничего интересного в столь скучной картине, Кацуки начинает идти вперёд. Возможно, он наткнётся на что-нибудь, что поможет узнать, где он находится. Через некоторое время бессмысленной ходьбы, Бакуго всё же останавливается, замечая, что на его теле нет ни единой раны и ни одного скверного пятна демона. Получается, сейчас он является обычным человеком? То есть, действительно умер? — Заебись, — комментирует Кацуки, замечая перед собой наполовину прозрачную чёрную стену. Бакуго внимательно вглядывается, стараясь увидеть хоть что-то внутри. Ради этого юноша даже прикасается ладонью к поверхности и сразу же отпрыгивает, потому как по его телу проходится разряд тока. Такое необычное явление заставляет Кацуки нахмуриться, с недоверием посмотрев ещё раз на стену, которая перекрыла весь путь впереди и протягивалась дальше, из-за чего невозможно увидеть конца. Бакуго, наверное, покажется сумасшедшим, но идти в обратную сторону он не собирался, поэтому пошёл вдоль самой стены, чтобы найти хоть какую-то вылазку или конец огромной преграды. Блондин не понимает, сколько времени уже идёт, но ноги заметно начинают ныть. Пройдя ещё немного, Кацуки останавливается, глубоко выдыхая и проклиная ебучую стену и данное место. Ему хочется поскорее выбраться отсюда и увидеть Шото. Парень не понимает, почему чувствует такую тягу к этому человеку, но это явно неспроста. Он ощущает что-то родное, что-то до щемящей боли в груди знакомое, но не может вспомнить. Бакуго лишь знает, что их судьбы похожи. Вот и всё. В один момент Кацуки прикладывает ладонь к стене, на этот раз чувствуя какие-то выпуклости и то, что его не бьёт током. Бакуго смотрит на стену и замечает небольшой разъём, что был похож на замочную скважину, но не такой привычной формы, как видел много раз. Кацуки достаёт меч из ножен и вставляет лезвие в отверстие, повернув рукоять вправо; послышался щелчок, который Бакуго принял одобрительно. И не зря. В стене моментально появляется проход, и Кацуки юрко в него проскальзывает. Внутри так темно, хоть глаз выколи, но со временем на стенах стали проявляться странные окошки, а в них всплывали короткие анимации, главным героем которых являлся сам Бакуго. Это были воспоминания. Практически все окошки были открыты, кроме одного, и именно к нему подходит Кацуки, проводя ладонью по поверхности рамки, случайно нажимая. Неожиданно появляется яркая вспышка, из-за чего Бакуго приходится закрыть глаза. Когда же он вновь их открывает, то видит посередине территории образовавшееся ядро. Подойдя ближе, Кацуки прищуривается, пытаясь понять, что перед ним за предмет. На вид как хрусталь, весь прозрачный, а внутри что-то яркое и белое. Резкий взмах меча, и от прозрачной сферы остаются лишь осколки. Ядро казалось крепким, но на деле было, словно лёд, очень хрупким. Бакуго убирает оружие в ножны и прикасается рукой к источнику яркого света, который полностью обволакивает тело юноши, будто бы куда-то утаскивая. — Ты в порядке? — Кацуки слышит чей-то детский, но в то же время знакомый голос. Он открывает глаза и видит перед собой полную копию своего знакомого, только маленькую и без шрама. Блондин явно находится в прошлом. Но как это возможно? — Да, разумеется! — бодро произносит Бакуго, и парень только сейчас понимает, что находится в теле маленького себя, когда ещё был на обучении в Империи. Что всё это значит? — Славно. Ты, наверное, новенький? Меня зовут Тодороки Шото, буду рад познакомиться. Тодороки Шото. Эти два слова чётко отпечатываются в разуме Кацуки. Бакуго резко раскрывает веки, выпрямляясь и издавая болезненное шипение. Кацуки не понимает, что произошло, но теперь он знает одну простую истину: раньше он был знаком со своим спутником, даже очень близко. Но почему забыл? Почему вспомнил только сейчас? От мыслей отвлекает скрип двери в комнате. На её пороге Бакуго видит его. Только уже не маленького мальчика, а привычного глазу повзрослевшего парня со шрамом на левой части лица. Сердце начинает биться быстрее, а сам обладатель колючей причёски отводит взгляд в сторону, не в силах что-либо сказать. — Вот ты и проснулся. Я рад, — подойдя к блондину ближе, Шото касается правой ладонью его лба, применяя причуду и пытаясь убрать небольшой жар. — Тебе лучше, или что-то ещё побаливает? Если второе, то я позову Урараку, — Тодороки убирает руку и слегка наклоняет голову в сторону, приподнимая бровь. — Ты покраснел. Температура поднялась? — Не стоит беспокоиться, — Кацуки переводит взгляд на собеседника, чувствуя небольшую прохладу от чужой ладони. — Я в норме, — Бакуго присаживается на кровать. В горле образуется небольшой ком, который становится трудно проглотить. — Слушай, Сэтоми. У меня к тебе есть один вопрос, — он вздыхает, собираясь с мыслями. — Всё то время, что мы знакомы, ты был честен со мной? Шото чувствует, что его обман наконец-то всплывает на поверхность. Что же теперь сказать? — Просто я подумал, что мы с тобой неплохо так подружились, и хотелось бы быть честными друг с другом до конца. — Вот в чём дело. Да, конечно, я не вру тебе, — Тодороки сжимает руки в кулаки и ненавидит самого себя за такой ответ, вырвавшийся на автомате. Но раз сказал, ничего не поделаешь. Может быть потом, когда никого рядом не будет и они точно останутся наедине, разноцветный раскроет свою маленькую ложь. Получив ответ, в груди у Кацуки что-то неприятно начинает колоть, но он делает вид, что данный ответ устраивает. — Чудно, — коротко отвечает Бакуго, поднимаясь с кровати, но немного пошатываясь в сторону, упираясь рукой в стену, чтобы не упасть. — Бакуго! — слышится голос шатенки, которая быстрыми шагами подходит к парню, крепко обнимая его и утыкаясь лбом в грудь. — Я говорила тебе быть аккуратнее. Ты ведь действительно мог умереть. Да и сейчас находишься на грани, идиот, — Очако несильно бьёт Кацуки по спине кулачками. — Блять, круглолицая, опять ты бубнишь. Я прекрасно осознавал, что делал. А теперь, будь добра, отлипни от меня, — парень отстраняет от себя девушку за плечи, хмуря брови и оглядываясь по сторонам. — Сколько я был в отключке, женщина? — Почти сутки, — отвечает на поступивший вопрос Урарака. — И вообще, тебе нужно поесть, а потом я продолжу лечить рану. На эти слова блондин лишь цыкает, но послушно кивает, проходя за подругой. Поднявшись с места, Шото также следует за знакомыми лицами. — Нам нужно будет потом заглянуть в кабак, чтобы там остановиться, а то живём у тебя, как два нахлебника. И да, там не пахнет выпивкой, — усевшись за стол, Бакуго смотрит на свою руку, шевеля когтями, а после постукивая ими по поверхности стола. С последним предложением Кацуки обращается к Тодороки, беря в руки ложку и зачерпывая бульон. — Если так, то я согласен, — быстро съев суп, Шото вежливо благодарит Очако за столь вкусный обед и встаёт с насиженного места, оставляя двух молодых людей наедине, зная, что им есть что обсудить. Он бросает короткое «скоро вернусь» и выходит из дома. Бакуго практически сразу встаёт из-за стола, когда Тодороки выходит, порываясь пойти за ним, ведь мало ли что может случиться. Но красноглазого останавливает Очако, хватая за руку. — С ним всё будет хорошо, не беспокойся. У нас безопасно. — Тц... — Кацуки, переваривая сказанное, приходит к выводу, что его подруга всё-таки права, да и к тому же вряд ли гетерохрому понравится, что Бакуго идёт за ним хвостиком. Он обратно усаживается за стол и тяжело вздыхает. — Ты часто беспокоишься о нём, словно он маленький ребенок? — аккуратно спрашивает юная особа, разливая по двум чашкам горячий напиток, после протягивая одну из них другу. — Я просто хочу убедиться кое в чём. Если «Симидзу» именно тот, о ком я думаю, то хочу защитить любой ценой, так как это единственный живой человек из моей старой жизни. Не хочу, чтобы и он погиб.***
Спустя час ходьбы по деревне, Шото возвращается в дом Очако уже в новой одежде, которую приобрёл на остатки имеющихся монет в кармане. Заметив Бакуго, Тодороки медленно к нему подходит, протягивая куртку. — Возвращаю в очередной раз. Теперь она мне больше не понадобится. И да, я должен кое-что тебе рассказать. — Неплохо выглядишь, — лишь произносит Кацуки, принимая и прижимая собственную вещь к груди. — Говори. — Мне бы очень сильно хотелось поговорить с тобой сейчас на одну важную тему. Надеюсь, что поймёшь и простишь меня, — Шото виновато опускает глаза, присаживаясь рядом с товарищем. — Я не хочу больше врать, чувствуя себя некомфортно. Ты только недавно спрашивал меня о том, был ли я честен. Так вот, мой ответ — нет, не был. Просто раньше никому не доверял и считал, что настоящая фамилия может сыграть со мной же злую шутку, — юноша вздыхает, посильнее сжимая плечевую кость. — Я не был и никогда не буду Сэтоми. Меня зовут Шото Тодороки. Прости, что врал. Бакуго, выдержав паузу, укладывает ладонь Тодороки на плечо. Никакой больше лжи. Как же это радует. — Я знаю. Мы давно знакомы, — негромко проговаривает Кацуки, чуть улыбаясь под маской. — Точнее, я до конца убедился в этом сегодня с утра. Неожиданно вернулись воспоминания. А ты помнишь мальчишку, с которым когда-то тренировался? — Я... не совсем понимаю того, о чём ты говоришь. Как можно вспомнить человека, о существовании которого узнаёшь только тогда, в лесу? Думаю, ты просто путаешь меня с кем-то, — Шото хмурится, поджимая колени к груди. — Нет. Я бы не смог спутать именно тебя с кем-то другим. Неужели думаешь, что на свете так много людей, имеющих два разных цвета волос? Я вот знаю, что нет. Слишком уж большая редкость встретить человека с соответствующим им силами, — Бакуго смотрит на Тодороки и придвигается немного ближе, понимая, что Шото запутался во всём происходящем. Кацуки тоже. Тодороки пожимает плечами, поглядывая на свою ладонь, в которой появляется слабый огонёк. — Все восемнадцать лет я считал, что являюсь совершенно обычным человеком, который через год начнёт полноценно работать и покажет родителям, что значит жить в роскоши. Но всё пошло совершенно не по плану. Сначала нападение Бездны, встреча со странным стариком, который сказал, что я обязательно должен увидеться с нашим королём, моё спасение и появление магической силы. Из всей этой истории радует только одно — то, что связано с тобой, — Шото прячет лицо в небольшой ямке между коленями, всё ещё не решаясь смотреть в глаза партнёру. Почему-то именно сейчас не очень комфортно. Собственные слова смущают, пусть румянец на лице и не появляется. — Знаешь, прозвучит сопливо, но я тоже рад, что встретил тебя вновь. И всё равно, помнишь меня или нет. — Если в детстве мы были хорошими друзьями, то те моменты нашей жизни были самыми лучшими по сравнению со всем, что происходит сейчас. Хотелось бы вернуться в детство, которое почему-то совершенно не помню, и прожить его заново, — подняв голову, Тодороки откидывает чёлку назад и вздыхает, набираясь смелости, и лишь после этого заглядывает в эти кроваво-красные глаза Бакуго, что так манили и отталкивали одновременно. Мысль о том, что у него в детстве мог быть друг, — приятно грела. Гетерохром уже не первый день знает Кацуки, поэтому с уверенностью может сказать, что на этого человека можно положиться. — Я, наверное, пойду, — Шото поднимается с места, не желая больше обсуждать ситуацию, которую даже не понимает. — Постой, — Бакуго хватается пальцами за край чужой одежды и чуть тянет парня на себя. Слишком многое свалилось на хрупкие плечи Тодороки. Такой груз в одиночку нести невозможно. — Могу ли я побыть один сейчас, Бакуго? Просто... Пусть ты и утверждаешь, что являешься другом детства, не сможешь сейчас мне помочь. Возможно, ты просто бредил во сне, вот и почудилось невозможное. От чужих слов неприятно щемит в груди, но Кацуки не подаёт виду. Он впервые за всё время рад, что на нём маска, скрывающая эмоции, которые сейчас по какой-то причине трудно сдерживать. — Я понимаю. Если хочешь, то мы можем... — Бакуго раздумывает несколько секунд, плотнее придвигаясь к собеседнику и расставляя руки в стороны, будто бы так и говоря, что Шото может обнять, если захочет. Он хочет помочь другу таким же действенным способом, какой применял Тодороки в лесу, успокаивая ноющую душу Кацуки своим теплом. Если честно, Бакуго и сам хотел этих объятий. Тодороки, заметив тянущегося к себе блондина, неуверенно упирается дрожащей рукой в чужую грудь, слегка отталкивая. — Не стоит жалеть, правда. Может, в детстве мне и нужна была поддержка, но не сейчас. Сейчас я к этой боли более или менее привык. Она не так сильно режет сердце, как в детстве... Почему-то от всего, что говорит и делает Шото, нарастает злость, которую даже сам Кацуки объяснить не в состоянии. — Ничего, понимаю, — отчеканивает Бакуго, чувствуя, что ладони не вовремя искрятся. По какой-то причине в последнее время ему стало сложно контролировать свои эмоции. Кацуки даже не удивится, если однажды из-за пустяка нападёт на мирного жителя и попросту убьёт его, полностью потеряв контроль над разумом, как настоящий демон. Он просто будет готов к такому. — Ты сказал, что нам лучше уйти от Урараки и снять комнату, — пытается сменить тему Тодороки, поднимаясь с места, в мгновение ока оказываясь у выхода из дома. Шото сказал Бакуго уже слишком много лишнего. — Думаю, сейчас самое время. Пойдём? Кацуки стал для Тодороки хорошим другом, которому он, безусловно, доверяет. Но плакаться в чужое плечо гетерохром всё ещё не собирается, потому что считает это слишком жалким поведением. Самым глупым его поступком в комнате было то, что он оттолкнул от себя человека, который старался проявить несвойственную себе доброту и заботу. «Дурак», — так самого себя сейчас описывает Шото, закрывая лицо руками, надеясь, что Бакуго не успеет увидеть его с таким, больше похожим на помидор, лицом. Почему дурак? Да потому что прекрасно помнит, как сам Кацуки совершенно спокойно обнял его в лесу, не собираясь даже отказываться от своеобразной помощи. А сейчас Тодороки, как самый настоящий эгоист, отказался от объятий с парнем, ставшим ему таким родным. — Да, нужно... — ответ в пустоту. Бакуго не успел даже заметить, как Шото вышел из комнаты. Создаётся ощущение, что Тодороки противно общение с ним. Возможно, так оно и есть. Такие мысли заставляют Кацуки нахмуриться, но встать с кровати, натянув на себя свою куртку, которая за время успела впитать запах Тодороки. Бакуго утыкается носом в ворот одежды, делая глубокий вдох, поправляя маску на лице и наконец-то выходя на улицу, где его уже поджидает Шото.