Срок окончен

В этой тишине пролетали такие важные сейчас мгновения, а на столе, скрипя, тлела свечка. Тепло давно ушло вместе со светом, и два тела застыли восковыми фигурами. Шан Цинхуа на соседнем пике, зарывшись глубоко под кровать, тихо сопел, морща заплаканное лицо. У него-то времени было меньше. Как только Шэнь Цинцю ушёл, он ещё долго не мог собраться с мыслями. Так решительно схватив своего короля за руку, он не смог вымолить ни слова. Лишь несколько часов спустя мучительно томление достигло апогея, и сумбурная речь полилась рекой. Ледяная фигура Мобэя оставалась все такой же ледяной, а потом он просто исчез, не сказав ни слова. Где-то глубоко в душе оборвалось что-то очень важное, а что, Цинхуа не смог понять. Поэтому только сел за накопившиеся за день отчёты, механически соображая кого лучше назначить на свою должность. Глава пика Аньдин работал весь следующий день, не отрываясь на сон и еду. Не важно. Главное — все дела сделаны. Это главное. Под кроватью было спокойнее. Хотелось как последней бродячей кошке залезть глубоко под землю, и тихо уснуть, остывая. Но Мобэй нашёл его даже там. Шан Цинхуа невидяще смотрел на своего короля, держащего в одной руке приподнятую кровать, а в другой — блюдо с аккуратно нарезанными фруктами. И не понимал. — Ешь. Произнёс Мобей, протягивая изумленному опухшему Шан Цинхуа его любимую тарелку, а когда тот не отреагировал, вздохнул и мгновенными движением вытащил его из-под кровати, пока та с грохотом не упала на место. Звук немного отрезвил. Цинхуа судорожно затрепыхался, когда оказался на холодных демонических коленях, но был успокоен железной хваткой рук. Его рот насильно открыли и впихнули маленькие сладкие кусочки. Из глаз вновь потекли слезы. Вкусно. Очень вкусно. Захотелось накричать, спросить где тот шлялся весь день, но Шан Цинхуа лишь жевал сладость и хлюпал носом. Система на фоне вещала о новом артефакте и миссии, но ему было не до этого. Мобей не оставил, он пришёл. Заклинатель повалился сверху, утянутый глубоким поцелуем. Их зубы то и дело сталкивались, его вязкая от сахара слюна смешивалась с холодной Мобэя, но ничего из этого важно не было. В этот момент кожа Мобэя была обжигающе горячей. У Шан Цинхуа осталось полтора часа жизни. Ло Бинхэ как сквозь корку почувствовал всплеск демонической энергии Мобэй-цзюня. Кажется, его муж умер. Бинхэ перевёл взгляд на Шэнь Цинцю в его руках и внезапная паника вдруг так сильно захлестнула его, что полудемон заскулил сквозь зубы, тормоша уснувшего заклинателя. Он все ещё жив. Он жив. Но Ло Бинхэ нужно было убедиться в этом. Цинцю нахмурился, зашебуршал и сонными глазами посмотрел на склоняющуюся к нему фигуру Бинхэ. Свет свечи резал глаза и он лишь зарылся глубже в одежду, недовольно ерзая. Ло Бинхэ судорожно вздохнул, поглаживая того по волосам. У них ещё есть время. Ло Бинхэ вдруг внезапно вернулся в детство, когда события вокруг него происходили, а он не мог ничего с эти поделать — лишь распластаться на грязной земле. Учитель принял его, дал дом, научил защищать себя и тех кто ему дорог. «Я обязательно защищу тебя, Шицзунь!» Ему хотелось как обычно приготовить завтрак с утра и разбудить любимого человека мягкими поцелуями в лицо. Видеть, как тот трогательно щурится, пытаясь принять свой обычный грациозный вид и не понимая, что сейчас выглядит как самый настоящий небожитель в этой нежной белой одежде. Ло Бинхэ может нескончаемо долго смотреть на его изогнутую фигуру, аристократические черты лица и изящные пальцы рук, которые хотелось целовать и целовать. Он готов сделать все на свете, чтобы его Шицзунь мог все так же просыпаться каждое утро, незаметно разминая затекшие мышцы, пытаться скрыть улыбку, что расцветает на его лице при виде солнечного луча на полу и тёплой тарелки каши. Даже если самого Ло Бинхэ рядом больше не будет. Лишь бы Шицзунь был счастлив. Шицзунь рядом очень тёплый. Он так доверчиво прижимался к груди Ло Бинхэ, что очень просто забыть о грядущем. Хотелось просто законсервировать эти секунды на всю оставшуюся вечность. Но у них не было даже дня. Его А-Юань спит. Сейчас, будет спать и в дальнейшем. Такое уже было, нужно просто приспособиться. Но к этой удушающей пустоте не так просто привыкнуть. Снова. Он снова один. Ло Бинхэ потряс головой, прогоняя ненужные мысли. Он обязательно найдёт способ вновь увидеть Шицзуня. Он правитель демонов как никак. Главное, чтобы его учитель жил, не важно где. Прошу тебе, живи. Шэнь Цинцю пошевелился, что-то бормоча и мягко царапая ногтями его ханьфу. А за окном медленно сгущалась ночь. У них ещё есть время. Ещё целых десять часов. Целая вечность впереди. Как же черт возьми больно. Мягко сжимая любимого человека в объятиях, Ло Бинхэ тихо плакал в темноте промозглой ночи. Чтобы Шицзунь запомнил только его улыбку, а не боль. Умоляю, пусть он будет жить. Молю… Когда Шэнь Цинцю проснулся, настало утро. Он открыл пустые глаза и какое-то время разглядывал узор на одежде Бинхэ. Они молчали. Интересно, о чем стоило говорить людям, знающим, что через меньше чем пол часа они больше друг друга на увидят? Ло Бинхэ чувствовал, как неистово колотится сердце Цинцю, чуть не переходя в истерику. Каждый из них что-то пытался сказать, но каждый раз замолкал. Занимался рассвет. Холодные пальцы крепко переплелись между собой, цепляясь друг за друга. Может быть стоит выйти на террасу? Да, определённо стоит. Они вышли из дома и смотрели как солнце медленно поднимается из-за склонов гор. Шэнь Цинцю не мог поверить в то, что ещё несколько минут и весь этот до мелочей привычный мир попросту исчезнет. Это невозможно. Может быть, это шутки системы? Но счётчик неумолимо приближался к нулю. Шэнь Цинцю вновь тянется в тёплые объятия, продолжая смотреть на светлеющее небо. Так красиво. Черты лица Ло Бинхэ так красивы. «Люблю», — шепчет он, гладя чужие руки. Люблю — стучит у него в голове. Люблю. Тело его Шицзуня застыло у него на руках, даже не сделав последний выдох. Сердце Ло Бинхэ упало, потом судорожно затрепыхалось и замерло ледяной коркой. Он снова… ушёл. И Бинхэ никак не смог предотвратить это. Какая же беспомощность. Тело было все ещё таким же тёплым, казалось, просто остановившись во времени, и Ло Бинхэ все сильнее и сильнее сжимал в объятиях пустую оболочку, которая сразу превратилась в ничто без любимой души внутри. Что сейчас делает Шицзунь, как он? Ему удалось переродиться или он вернулся обратно в свой мир? Помнит ли он о Бинхэ, вспомнит ли ещё хоть раз? Будет ли счастлив? — Учитель… Сдавленно прохрипел демон, утыкаясь носом в знакомую до мелочей молочную шею. — Учитель, я так скучаю… Ци-… Юань, А-Юань вернись, прошу. Мне уже так не хватает тебя… Ответное «люблю» просто не успело прозвучать.

***

Шэнь Юань очнулся с ощущением, будто бы он даже не закрывал глаз. Чужого тепла будто никогда и не было рядом, а его собственное тело такое угловатое и неловкое. Его собственное тело… осознать это достаточно трудно, но все воспоминания будто бы слегка подтерли ластиком — все годы жизни в «пути гордого и бессмертного демона» поблекли, как долгий сон, за то ненужные воспоминания из собственного детства заиграли красками. Шэнь Юань закрыл глаза, ибо его разум боролся сам с собой. Одни мысли пытались вытеснить другие, и он на секунду пришел в ужас от мысли, что внезапно сможет забыть какой-либо из значимых кусков своей истории. Его жизни будто бы не существовало. Шэнь Юань осознал это, сидя на холодном полу у себя в квартире. Его руки непривычно малы, а кости ягодиц больно ноют под весом тела. Он уже и забыл, какого это. Он жив… снова в своем прежнем теле. А может быть, он никогда и не умирал, просто погрузившись в долгий сон. А правда, чем он может доказать реальность происходившего? Как убедится, что счастливые годы были не только игрой воображения? Как? Все те люди, что окружали его — Юэ Цинюань, Шиди-Лю, несносные ученики; они и правда существовали ещё буквально несколько минут назад. Что… что это было вообще? Задумавшись, сейчас мысль о перемещении оказалась такой смешной и нереальной, что он истерично хихикнул, тут же прижав руку ко рту. Нет, нужно успокоиться. Но только от мысли, что любовь Бинхэ была всего-лишь выдумкой и обманом сознания, хотелось забраться далеко под кровать и не вылезать от туда, вновь погрузившись в волшебные сны. Он пытался ощутить себя именно Шэнь Юанем, но мысли раз за разом возвращались к горделивой фигуре Шэнь Цинцю, а когда он пытался ощутить себя Шэнь Цинцю, ноющее тело возвращало его в реальность. Какую? На улице было ранее утро — светло-голубое и такое пронзительное небо выглядывало из-за тёмных портьер. Раньше он бы распахнул бумажное окно в бамбуковой хижине, а совсем раньше потемнее запахнулся в мрачной квартире. Одна долгая жизнь в мгновение раскололась на две. И Шэнь Юань не мог понять какая из них настоящая. Голова нестерпимо раскалывалась, и такое прежде любимое небо тупой болью стучало в висках. Отвратительно. Все вокруг отвратительно. Он хотел уснуть и проснуться где-нибудь в другом месте. Но даже грозящиеся смежиться веки, голова, в которую будто вкручивали винты, и гудящие кости не давали этого сделать. Шэнь Юань потрясенно добрел до стола и камнем упал на стул — ноги уже не держали. Он так и скрючился на неудобном кресле, обхватывая себя руками за колени. Все тело точно будет болеть. Перед расплывающимся взглядом то маячил отвратительно-резкий экран ноутбука с последней главой новеллы, то чистое небо вновь и вновь забивало последние гвозди боли в его голову. Даже сон оказался непозволительной роскошью. * За окном закричал ребёнок — судорожно вздохнув, Шэнь Юань сфокусировал взгляд. Перед ним: погасший ноутбук, стол, разрисованный кое-где ручкой и засыпанный крошками. За окном все ещё светло. Шэнь Юань мог лишь гадать сколько времени прошло. Час? Или он сидит так целый день? В спину вступило нестерпимой болью от неудобной позы и он замер, боясь пошевелиться. Сила медленно, по крупицам, возвращалась в его поломанное тело и Шэнь Юань ждал, замершим взглядом окидывая комнату. Все такая же крохотная и захламленная. А вот Бинхэ… Эта мысль простреливает ему виски лучше всякой телесной боли — Шэнь Юань тут же вскочил со своего места и бросился к двери. А куда дальше-то? Кухня привычно холодная. Белый кафель забирал последнее тепло с одеревеневших ног. Вода из-под крана непривычно чистая. Она пахнет железом и накипью, но Шэнь Юань пьёт её как в первый раз в жизни, задыхаясь и чуть не плача. Плохо поставленный стакан мучительно долго катится, прежде чем с грохотом не разбиться об твердый пол, оставив его руку бесполезно сжимать пустоту. Но осколки не самая главная проблема. Хочется чем-то унять пустоту где-то глубоко в горле, выскребать всю боль. На кухне темно, но сил включать свет нет — только распахнуть дверцу пустого холодильника и усесться рядом, зарывшись лицом в ладони. Но сквозь марево шока до него доносятся резкие звуки вокруг. В дверь звонят уже как несколько минут, а он так и не может найти силы подняться с кафеля. От распахнутой дверцы холодильник кричал, и эта какофония звуков больно била по напряжённым нервам. Шэнь Юань заткнул запястьями уши в надежде унять оглушающий шум. Как же все бесит. Но из коридора послышались глухие удары в закрытую дверь и громкий крик старшего брата. — Юань-ди, еб твою мать! Если не откроешь сам — я выламываю дверь! «Да, я и забыл какие они все нервные…» — лениво пронеслось в голове. Вставать мучительно не хотелось. Причин волноваться у семьи было множество — вечно больной А-Юань не редко оказывался на больничной койке по пустякам, мог несколько дней валяться дома в истощении, пока до него не доберутся. Мама часто плакала, предлагая вернуться в родную квартиру, но хлебнувший свободы Шэнь Юань наотрез отказывался, раз за разом попадая в больницу. В коридоре воцарилось молчание, а потом дверь с грохотом отворилась, являя на свет взъерошенного брата. Вечно спокойный дагэ был взбешён. Шэнь Юань несомненно понимал, что его злость была вызвана страхом, но захотелось накричать на него за то, что тот самовольно ворвался в его квартиру. Он даже нахмурил брови, привстав со своего места, но тут же напоролся на осколки стакана, что были разбросаны по полу. Медленно потекла кровь. Дагэ не церемонился. Его правильные черты лица исказила гримаса боли стоило увидеть младшего брата, сидящего на ледяном полу в окружении мелкого крошева стекла. Тяжёлые ботинки перетерли любимый стакан в ещё более мелкие осколки, когда мужчина подскочил к Шэнь Юаню, сгребая того на руки. Шэнь Юань яростно попытался оттолкнуть чужую руку, но замер, глупо глядя на то, как от неосторожного движения на белой рубашке дагэ заблестели капельки тёмной крови. Дагэ. Это и правда был дагэ. Его вечно серьёзный старший брат, взваливший на себя обязанности отца после его смерти; человек, что всегда первым находил его в обмороке от истощения и тащил в больницу. Неколебимый авторитет прошлого. Сейчас, смотря на него, Шэню Юань все ярче и ярче воскрешал в памяти прошедшие события — уютные вечера на кухне дома, школьный участок, на котором он любил посидеть во время перемены, одна и та же дорога до дома. Все больше понимал, что это его настоящая жизнь, а мир новеллы был всего лишь наваждением. Казалось, если брат дотронется — воспоминания о Ло Бинхэ исчезнут насовсем, пропадут как утренний туман, оставив после себя сырость глубоко в груди. Шэнь Юань распахнул затуманенные глаза, зашуганно дергаясь ближе к холодильнику. Но это не помогло. Его сгребли сильные руки и не несмотря на все протесты понесли к выходу из квартиры. Брат был мрачен. Шэнь Юань попытался позвать его, но вместо этого судорожно закашлялся — сидение на кафеле у открытого холодильника не прошло даром. Его посадили в машину, куда-то везли — Шэнь Юань отмечал это краем вновь померкшего сознания. Он будто бы плескался в этой темноте, не в силах выбраться, отвоевывал драгоценные минуты и снова их терял. Мужчина не мог понять где начинается реальность и где заканчиваются грёзы. Искренне не хотел верить, что его сказка закончилась. Он просто устал. * Очнулся Шэнь Юань очень внезапно. Казалось, не было этих мучительных часов помутненного сознания и бредовых мыслей. Вокруг него — чистая палата, в распахнутое настежь окно светит солнце, а от лёгкого ветерка тюль на окнах тихо колышется. Рядом попискивает ритмокрадиограф, и эти мягкие звуки не имеют ничего общего с тем криком, что стоял у Шэнь Юаня в ушах ранее. Постельное белье идеально выглажено и пахнет свежестью — он проводит по нему пальцами и замечает насколько те болезненно исхудалые. Ладони перевязаны бинтами, кое-где на пальцах красуются пластыри. И все нестерпимо гудит. Где-то за окном поют летние птицы. Шэнь Юань вздыхает полной грудью, но тут же сгибается с приступов кашля, в груди что-то булькает. Доигрался. Он уже и забыл насколько слабо это тело. Горло першит, а воздух, царапающий стенки, напоминает о том, что его телу нужно больше воды. Предыдущий день почти полностью стёрся из памяти, оставив после себя лишь темно серую дымку редких воспоминаний и ноющие порезы на руках. В голове царило неожиданное спокойствие. Никакой паники, а лишь твёрдая уверенность, что все закончится хорошо. Иначе просто не может. Он не настолько выжил с ума, что ему могла привидеться во сне целая новая жизнь. Поэтому Бинхэ обязательно придёт, у Бинхэ есть Синьмо. Рядом с ним сейчас потерянная семья, общением с которой можно насладиться впервые за долгие годы. Все верно. Лучше и не бывает. Шэнь Юань глубоко вздохнул свежий летний воздух и опрокинулся на остывшую постель. Рядом было непривычно пусто, но это почему-то не доставляло неудобства, будто бы этот человек просто вышел сделать завтрак. Все обязательно наладится. Дверная ручка щёлкнула, и на пороге показалась аккуратная девичья фигурка. Девушка (уже даже больше женщина) бегло оглядела чистую палату, поправляя спутанное тёмное каре. Взгляд ее карих глаз остановился на запрокинутом лице Шэнь Юаня. — Ах ты мелкий паршивец! Девушка, уже не таясь, распахнула дверь, являя свой взъерошенный вид, и яростно направилась к его постели. — Дагэ тут волнуется, нервы всем треплет! — Цзэцзэ… Под яростным натиском старшей сестры Шэнь Юань чувствовал себя нашкодившим ребёнком. На бледные прежде щёки выступил стыдливый румянец, и как в детстве захотелось зарыться лицом в ладони, спасаясь от яростного взгляда. Стало непривычно стыдно. Как давно он уже не чувствовал это щекотливое чувство? Девушка, тяжело дыша, остановилась прямо у постели и, видимо не найдя возможности по-другому выплеснуть энергию, сильно, до боли, обняла его. Шэнь Юань остолбенел. В нос ударил привычный, только ей свойственный запах, а нежная кожа шеи оказалась прямо перед его лицом. Тепло. То самое тепло, которое он успел забыть, выкорчевал из памяти за ненадобностью. Он сомкнул ноющие ладони за её спиной, вжимаясь в её теплое тело. Впервые за мучительно долгое время он вспомнил каково это — быть младше, меньше, не отвечать за жизнь всех вокруг. Странное чувство. Цзэцзэ что-то яростно и испуганно говорила, но Шэнь Юань мог лишь только смотреть на свои ладони, испещрённые порезами от острого стекла. И скучать. Благодаря суете вокруг, людям, которых он не видел долгие годы, отсутствие Бинхэ рядом ощущалось сильнее. Хотелось рассказать, поделиться произошедшим, но делать этого ни в коем случае было нельзя. Дагэ точно упечет его в лечебницу, под присмотр врачей любой масти. — Я знала, что ты не думаешь головой, но даже не представляла насколько! Что было бы, если дагэ не приехал? Что было бы с мамой, ты не подумал? Цзэцзэ отстранила его от себя, чтобы вглядеться в осунувшееся лицо и несколько замутнённый взгляд. Их прелестный Шэнь Юань напоминал мертвеца с тихим, погасшим взглядом, острыми скулами и кроваво-красными губами на бледном лице. Он смущённо улыбался, неловко поправлял короткие волосы, пытаясь скрыть что-то, что творилось у него в душе. Но от семьи не скроешь. Они все переволновались, когда брат пропал. Казалось, тот как всегда напишет через день, полтора, но прошло два дня тщетных попыток дозвониться, а брат так и не объявился. Мама как обычно плакала, выводя этим волнующуюся девушку из себя. Она вот-вот была готова сама ехать, но дагэ просто оказался быстрее. А Шэнь Юань впервые за долгие годы вглядывался в практически забытое лицо старшей сестры. Все такие же острые тёмные глаза, угловатое лицо и несколько вызывающая одежда. Всё такая же громкая и шебутная, прямо как в далёком детстве. От его пристального внимания её очерченные брови нахмурились, а рот приоткрылся, намереваясь выдать гневную тираду. Положение нужно было спасать. Тогда Шэнь Юань схватил сжатые в кулаки руки и проникновенно зачастил. — Цзэцзэ, цзэцзэ, послушай, я был виноват, я признаю вину. Цзэцзэ как всегда права. Девушка в ответ на это лишь фыркнула, но все-таки отстранилась. Шэнь Юань решил ковать пока горячо, и чуть опасливо спросил. — Цзэцзэ, как вы? Где дагэ? Этого спрашивать явно не стоило. Сестра вновь возмутилась, намереваясь продолжить выговор, но, будто бы что-то увидев, лишь пристально посмотрела, выдохнула и устало присела на стул возле кровати. — А что у нас может быть не так? Дагэ пришлось уехать на работу — не может же он весь день провести с таким бездельником как ты. Цзэцзэ вдруг показалась ему такой надломленной, и Шэнь Юань с ужасом осознал, что последнее время, которое он прожил в этом мире, он совсем не интересовался жизнью семьи, не знал, как у них дела, о чем они волнуются. Всегда мощная и надёжная фигура сестры сейчас показалась такой скрюченной — взъерошенными волосами, лицом, зарытым в ладони. Но минута слабости не продлилась долго, Шэнь Юань даже не успел подскочить к ней. Девушка резко выпрямилась, вновь являя горделивую фигуру, и лишь только чуть покрасневшие глаза выдавали её. — Так, не забыть о самом главном. Мне уже нужно бежать, но вечером я обязательно притащу дагэ. Диди сегодня в школе и ещё ничего не знает. Даже не представляю, как он переполошится. Девушка крутанула в воздухе волосами и решительно поднялась со стула. Было видно, что ей мучительно не хотелось уходить, и она замерла на секунду прямо около кровати. Шэнь Юань улыбнулся, стараясь сдержать чувства, что норовили хлынуть через край. — Цзэцзэ, не волнуйся, за мной присмотрят, — он указал на телефон, лежащий рядом на тумбочке, — ты можешь звонить хоть каждые пять минут, как только будет время. Все будет хорошо. Он неловко подхватил чужую ладошку. Передвигаться на кровати было не очень удобно, тело ломило и ныло. Цзэцзэ это явно заметила, поэтому сжала вложенную в её ладонь и легко поцеловала в макушку — от теплоты, что сквозила в её жестах, хотелось просто расплавиться. — Ещё что, — она практически уже дошла до двери, но мысль заставила девушку обернуться, — около тебя, не так далеко, типчик лежит. Я когда мимо него проходила, из коридора слышала, как он о каком-то короле причитал. То ли псих, то ли дрыхнет — не знаю и знать не хочу. Но если будет мешать, то обратись к персоналу. Ну все, я побежала, до вечера. И она быстро скрылась за дверью, видимо в надежде не передумать уходить в последний момент. Шэнь Юань тихо вздохнул, поджав пальцы. Оставаться одному не хотелось. Он мельком глянул на часы и понял, что по времени был обеденный перерыв. Сестра приехала с другого конца города, буквально рискуя работой, чтобы убедиться, что с непутевым братцем все в порядке. И о чем он только думал, так волнуя семью? «Ни о чем» — услужливо подсказало ему подсознание. Очень хотелось пить.