***
Едва переступив порог дома, Егор почувствовал навалившуюся усталость. С трудом парень расстегнул пальто и устало присел на банкетку у двери. Он смотрел на мальчишку, который вошёл следом за ним с пакетами и быстро раздевался. Толя явно пребывал в более бодром состоянии, чем он сам. Наблюдая за ним, Ерушин прикидывал, насколько странным будет попросить помочь разуться. Но в результате недолгой борьбы с самим собой он пересилил себя и сам стянул обувь. Толя, подхватив пакеты, прошёл на кухню, и практически сразу оттуда послышалось шуршание и лёгкий гул от открытого холодильника. Посидев ещё несколько минут, парень поднялся и прошёл к себе. Он небрежно швырнул папку с документами, полученными от Андре на стол, и опустился на диван. Сегодня он не собирался даже притрагиваться к этим бумагам. Хотя желание изучить их было велико. Но Егор решил, что приступать к работе лучше на свежую голову, а сейчас он просто потратит время и ничего толком не сделает. Поднявшись на ноги, Егор прошёлся по кабинету и встал у окна, созерцая заходящее солнце. Руки сами потянулись к сигаретам – надо было чем-то себя занять. Терпкий дым наполнил лёгкие, и он прикрыл глаза, радуясь такой, казалось бы, незначительной мелочи. Он подумал про себя, что единственные радости в его жизни, такие как курение и алкоголь стремятся его же и убить. Как-то несправедливо получается. Нахмурившись, он задумался о том, что теперь в его жизни появилась ещё одна «радость» – малолетний юнец, что шарит в данную минуту по его кухне. Егор мог сравнить его с сигаретами и алкоголем, потому что ему казалось, что Толя пытается его медленно убить с помощью своей глупости и непредсказуемого поведения. А радости от него было столь же мало, поэтому подобное сравнение он находил достаточно релевантным. Постояв пять минут, Егор подумал, что было бы неплохо закончить начатое вчера дело – определить степень познаний Борисова. Он прошёл на кухню и заметил стоящего у раковины Толю. С одной его руки стекала вода, а вторую он пытался ополоснуть, не намочив при этом повязку. Выглядело всё это весьма странно, и Ерушин усмехнулся, подумав, что малец мог бы просто облизать свою руку, как собака. Помогать ему парень не собирался и наблюдал, как медленно темнеет рукав рубашки, пропитываясь водой, стекающей от запястья. В итоге, бессмысленно потратив время, мальчишка выключил воду и обернулся, услышав его дыхание. Он неловко замер, опуская руки вниз. Егор видел, как на кончиках пальцев собираются капли воды, готовые вот-вот сорваться и упасть на пол. — Тебя не учили руки вытирать? – с издёвкой поинтересовался Егор. Юноша, не обращая внимания на его интонацию, протянул руку и схватил полотенце. Первый раз за всё время маска бесчувственности слетела с его лица, и оно выражало неприязнь: глаза сузились, скулы напряжены, а губы дерзко поджаты. Ерушин удивлённо вскинул брови – неужели он сумел пробить брешь в его обороне? Но ведь он ничего особенного не сказал. Однако его заинтересовало, что Толя будет делать, если он подойдёт к нему и продолжит говорить. — Почему ты постоянно тормозишь в простейших вещах? – он приблизился к нему и замер, встав вплотную. Толя смотрел ему в грудь, и Егор почувствовал, что мальчишка не боится. Он злится на него и пытается это скрыть, но получается у него скверно. Желание «дожать» Толика до истерики мгновенно вспыхнуло в сознании парня. Вот только понять бы, что говорить… — Я не понимаю, – задумчиво начал парень. – Как будучи таким глупым и не приспособленным к жизни ты умудрился дожить до двадцати лет? Ты вообще понимаешь, как тебе повезло? Борисов молчал, не поддаваясь на его провокации, однако Егор видел, как тяжело вздымается его грудь, как он сжал губы, чтобы случайно ничего не сказать. Парень понимал, что движется в правильном направлении и Толя уже практически на грани. В какой-то момент это должно было случиться – он ведь живет постоянном напряжении, рано или поздно какая-то мелочь должна была выбить его из колеи. Кажется, сегодня перенервничал и устал не один Егор… Видимо, только уязвив его эго, в существовании которого Ерушин сомневался до сего момента, возможно было вывести юношу из равновесия и показать свою человеческую сторону. Вот только что именно в его словах так больно бьёт по Толе – он никак не мог сообразить. — Что молчишь? Я, по-твоему, псих и сам с собой разговариваю? — Нет, – глухо ответил парень, максимально опуская голову вниз. Его руки сжались в кулаки, и Ерушин изогнул бровь – неужто он попытается его ударить? Это было бы просто замечательно. — Что «нет»? Я задал тебе столько вопросов, а ты говоришь «нет»? Боже, как тебя родители воспитывали, – Толя вздрогнул и задержал дыхание, пытаясь обуздать свои эмоции. Восторг, который испытал Ерушин при виде этого не передать словами – кажется, он попал. – Неудивительно, что ты необразованный мальчишка, пригодный только для того, чтобы прислуживать. На последние слова никакой видимой реакции не последовало – похоже, этот факт вообще никак не задевал юношу. Поэтому, за долю секунды Егор вспомнил документы, которые читал, казалось, вечность назад. Но, несмотря на прошедшее время, необходимая информация всплыла в голове моментально. Он наклонился и тихо добавил ему на ухо: — Родители гордились бы тобой? Мальчишка отшатнулся, как от удара и резко выдохнул. Это было отвратительно, говорить подобные вещи, ведь Егор сам находился в аналогичной ситуации – в бесконечной погоне за родительской любовью, за признанием и принятием. Даже в тридцать лет, будучи полностью самостоятельным человеком, не имеющим с семьей ничего общего, он, тем не менее, нуждался в валидации. Но желание вывести спокойного и терпеливого Толю перевесило чашу весов – и вот он уже произносит те слова, которые не следовало бы говорить ни при каких обстоятельствах. Результат же его мерзкого поступка был виден невооруженным глазом – Борисова буквально трясло от ярости, и хоть он и продолжал упорно смотреть вперёд, в грудь Егору, не трудно было догадаться как выглядит его лицо. — Заткнись, – пробормотал он едва слышно. Егору показалось, что его голос просел и стал ниже, но столь краткий ответ не позволил хорошо расслышать так ли это. Парень прищурился и продолжил: — Что, неприятно? А как мне неприятно, когда ты ведёшь себя как идиот? Ты постоянно демонстрируешь тот факт, что тебя никто не воспитывал. Это ведь так? Скажи мне, – подначивал его Егор. — Хватит, – прошипел Толя. Он слегка приподнял голову, теперь Ерушин мог частично разглядеть его лицо: парень горделиво выдвинул вперед подбородок и поджал подрагивающие губы. Хоть он и не смотрел на Егора, но тот заметил, как покраснели его глаза. — Но это ведь так, – рассуждал Ерушин вслух. – Я же прав? На тебя всем было плевать? Поэтому ты стал таким? Ему показалось, что Толю немного повело вперёд, будто он хотел броситься на него и ударить. Однако ничего подобного, к великому сожалению Егора, не произошло. Видимо мальчишка всё ещё недостаточно зол, чтобы потерять контроль над собой. Он пытался экстренно сообразить, что бы ещё можно было сказать, потому что останавливаться Ерушин уже не собирался. Внезапно его осенило, и парень засмеялся. Заслышав это, Борисов окаменел, понимая, что это отнюдь не добрый дружеский смех. — Погоди, дай угадаю, – Егор всё ещё смеялся, и поэтому ему приходилось делать паузы между словами, чтобы их можно было разобрать. – Мамаша-наркоманка вообще не хотела тебя рожать. Ты был просто не нужен! — Ты ничего не знаешь, – злобно процедил Толя, поднимая наконец-то на него глаза. Брови Ерушина дёрнулись от удивления – он был приятно поражён, что у мальчишки есть какой-никакой характер, который в данную минуту он мог наблюдать. Его глаза слезились, но отнюдь не от обиды, а от гнева, сдерживаемого неимоверными усилиями. Дрожащие руки сжимались и разжимались в кулаки, и, хоть Егор и не верил, что Толя рискнёт и ударит его, зрелище ему более чем понравилось. — Что, скажешь, неправда? – улыбнулся парень, глядя прямо ему в глаза. Реакция последовала незамедлительно, ведь Егор смеялся ему в лицо и Борисов не выдержал этого. — Я ненавижу тебя! – выкрикнул юноша и толкнул его руками в грудь. Егор, не ожидавший подобного, по инерции сделал шаг назад, но моментально сориентировался. Он звонко хлестанул его наотмашь по лицу. От резкого и сильного удара Толю повело, и не упал он лишь, ухватившись руками за стол позади себя. Ладонь взметнулась к горящей щеке, и юноша посмотрел на Ерушина затуманенным взглядом. Впервые за всё время, что они были знакомы Егору, стало не по себе – такой откровенной ненависти в его взгляде он не видел ни когда бил его, ни когда резал и прижигал, ни когда насиловал. Только сейчас он подумал, что недооценивает мальчишку. У Толи имеется масса возможностей, чтобы убить его, а теперь у него есть ещё и мотивация. Остановила ли его эта мысль? Разумеется, нет. Он шагнул к юноше, вжимая его спиной в стол, и посмотрел на него тяжёлым взглядом. Но Борисов смотрел на него в ответ, с готовностью принять любое наказание. А за то, что он посмел дотронуться до Егора без его разрешения, да ещё и подобным образом, наказание могло быть непредсказуемым. Оба молча смотрели друг на друга, и в тишине, повисшей на кухне, было отчетливо слышно тяжелое дыхание и гулкие удары сердца. — Я прощаю твоё непозволительное поведение в первый и последний раз, – Толя выдохнул с облегчением, а его плечи слегка ссутулились. Он опустил голову вниз, признавая свою ошибку. Вся его былая агрессия испарилась без следа. Но Егор не планировал продолжать разговор с его макушкой, поэтому он отточенным движением сгрёб длинные волосы на затылке в кулак и дёрнул назад, поднимая лицо мальчишки и глядя на его приоткрывшийся рот. Кажется, Толя забыл, что то, что его не избили за провинность до полусмерти ещё, не значит, что всё обошлось. — Я ещё не закончил, – тоном, не терпящим возражений, произнёс парень. – Я прощаю тебя на первый раз, но помни, что я ничего не забываю. Мало ли в какой момент я решу вернуться к этому. Он разжал кулак, выпуская волосы из хватки, и отступил на шаг назад, с удовлетворением отмечая, что лицо Толи горит огнем. Вероятно, такой результат дала его истерика, помноженная на страх, но выглядел он ровно так, как нравилось Егору: растерянное глуповатое выражение лица, широко распахнутые покрасневшие глаза и приоткрытые губы. Румянец на щеках подчеркивал нежность его тонкой кожи и безумно сильно хотелось протянуть руку и снова дотронуться до того места, которого ранее он коснулся столь грубо и болезненно. Вместо этого Ерушин сжал руку в кулак и опустил вниз. На всякий случай он ещё отступил от парнишки, чтобы ненароком не наброситься на него, но уже совсем с иными намерениями. — Вообще-то я шёл сюда, – вдруг опомнился Егор. – Чтобы сказать тебе, что если ты думаешь, что вчера всё закончилось, то нет. Толя вскинул глаза и в ужасе посмотрел на него. Егору потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что мальчишка неправильно его понял. Парень раздраженно потёр переносицу – да, конечно, он же определённо явился, чтобы вновь вспомнить о том, как потерял контроль и пообещать Толе ещё один незабываемый вечер. Если уж на то пошло, то предупреждать мальчишку он стал бы в последнюю очередь. — Нечего так смотреть на меня, – старательно не обращая внимание на вытянувшееся лицо Толи, продолжал Егор. – Надеюсь, сегодня ты сможешь порадовать меня ответами на мои вопросы, – он со снисходительной улыбкой хлопнул юношу по плечу с такой силой, что тот просел под весом его тяжелой ладони. – Не переживай, я уже всё понял о твоём уровне. Выберу для тебя самые простейшие вопросы.***
Полчаса спустя Егор, будучи на пределе терпения, нервно расхаживал по кабинету, пока сидящий на диване Борисов пытался припомнить способы сохранения и защиты красок на холсте. Ерушин обманул его, пообещав самые лёгкие вопросы – в какой-то момент он не сдержался и перешёл от элементарных теоретических вопросов (на которые Толя и так отвечал с трудом), к практическим, ответы на которые можно было получить только с опытом или большим количеством литературы. Разумеется, юноша сник и невнятно мямлил, чем не способствовал спокойствию своего учителя. — Ладно, я понял, давай следующий вопрос. Назови мне виды холстов и их подготовку к нанесению красок. Ответом ему послужила красноречивая тишина, прерываемая лишь тихим шелестом ткани – Толя нервно потирал ладони о брюки. Плавные движения отвлекали Егора и притягивали его взгляд к рукам и бедрам юноши. Равнодушно смотреть на происходящее было очень непросто, но парень старательно держал себя в рамках приличия. В конце концов, если он продолжит в таком духе, то никогда не сможет научить Толю ничему. Хотя… Кое-чему определённо сможет. Ерушин усмехнулся выводу, к которому случайно пришёл. Мальчишка поднял голову на звук смешка, и улыбка тут же испарилась с губ Егора. Нетерпеливо постучав пальцами по столу, у которого парень стоял, он изогнул бровь, глядя на унылое лицо юноши на диване. — Тоже нет, да? Это же так просто, боже! – всплеснул руками Егор и отвернулся, думая одновременно над новым вопросом и над тем, где выпивка, которой он сможет успокоить нервы. Он склонился над столом, и слегка ссутулившись, упёрся кончиками пальцев в отполированную поверхность. Ткань рубашки натянулась на спине, когда парень осторожно повёл плечами, разминая уставшие мышцы. С обречённым вздохом он развернулся и краем глаза заметил, как Толя быстро опустил голову. Он опять исподтишка на него смотрел. Ерушин уже даже не удивился – уже привык к подобной реакции. — Ладно. Назови виды композиции. Это просто. Услышав вопрос, юноша заметно оживился и неожиданно ответил кратко и ёмко: — Фронтальная, объёмная и пространственная. — Отлично! – Егор был несказанно счастлив, что спустя полчаса невнятного бормотания он наконец-то услышал более-менее внятную речь. – Тогда, может, ты сможешь назвать мне композиционные приемы? Судя по плохо скрываемому выражению паники на Толином лице – назвать он не мог. Но, стиснув пальцы, юноша всё же решил попытаться и едва слышно забормотал: — Акцентирование зрительного центра… Пропорционирование, – он неуверенно говорил, поглядывая на Егора и пытаясь понять по его реакции, в правильном ли направлении движется. Это было нелепо – пытаться прочитать что-либо по лицу Ерушина. За столько лет скрывания истинных эмоций оно превратилось в непроницаемую маску, которую сейчас и мог лицезреть Борисов. Осознав, что говорит, возможно, совсем не то, он замолк, неуверенно покусывая губы. — Это всё? Больше ничего добавить не хочешь? – прищурился парень. Его уже злил даже не тот факт, что Толя ничего не знает, а то, что он абсолютно не уверен в том, что говорит. Причина подобному явлению была достаточно проста – он просто не понимал прочитанную информацию, а лишь повторял то, что отложилось в голове. Сформулируй Егор вопрос чуть по-другому – и Толя вообще не сможет ничего сказать, даже если читал и знает ответ. Как и следовало ожидать – юноша покачал головой, глядя на свои руки. — Почему ты ни черта не можешь запомнить? – воскликнул Егор. Он посмотрел на Толю и почувствовал прилив ярости – его лицо выражало страх. Это уже начинало раздражать, казалось, он специально ведёт себя глупо, чтобы потом выехать на привычном страхе. Хлопнув ладонями по столу, парень решительно направился в сторону шкафа, в котором стояли бутылки с «успокоительным». Но не успел он сделать и трёх шагов, как до его ушей донёсся тихий голос. — Я всё знаю, если на меня не кричать, – пробормотал юноша. Егор моментально остановился на месте. Он подумал, что, вероятно, ослышался. — Что ты сказал? – развернувшись, переспросил парень, но Борисов уже уставился в пол, пользуясь своим привычным способом уйти от ответа. Егор почувствовал, как вновь начинает закипать. Что-то сегодня слишком много позволяет себе мальчишка, так не пойдёт. Парень понимал, что скорее всего сегодняшний день ничем хорошим не закончится – Толя начал ему дерзить, что недопустимо, поэтому придётся сурово напомнить ему, кто он и в чем заключается его роль. Приблизившись к дивану, Егор опустился рядом с Толей и процедил чуть ли ему не на ухо: — Повтори, что ты сказал. Но мальчишка затряс головой, отказываясь произнести то, что вырвалось у него минутой ранее. Он сжал руки на коленках, окончательно испортив приличный внешний вид своих брюк. На Егора он не смотрел, более того, чувствовалось, как ему некомфортно находится рядом, как он ёрзает под его суровым взглядом. Наблюдая за всем этим, Ерушин произнёс угрожающим тоном: — Ты же в курсе, что я слышал, что ты сказал? Не кажется ли тебе, что ты слишком много стал говорить в последнее время? Может, мне следовало прижечь тебе язык, чтобы ты не болтал попусту? И… Хватит! – рявкнул Ерушин, не выдерживая вновь отвратного зрелища – мальчишка вновь царапал кожу на пальцах. Егор схватил его за запястье и замер, услышав, как юноша тихо застонал. Это не было похоже на его обычную реакцию. Он перевёл взгляд на него и увидел, как Толя прикусил нижнюю губу. Но в его лице больше не было страха: из-под полуопущенных тёмных ресниц, отбрасывающих тень на скулы, мальчишка смотрел на него томным взглядом. Кожа на щеках раскраснелась, и Егор был уверен – она горит огнём. Едва заметным движением Толя облизал пересохшие губы, и Ерушин не выдержал этого зрелища. Сучий мальчишка опять переиграл его. С обреченным вздохом Егор потянулся к Толе, и, уперевшись коленом меж его ног, вжал юношу в угол дивана. Его руки заскользили по телу, оглаживая худощавую мальчишескую фигуру сквозь рубашку. Неровное дыхание над головой подстегивало его продолжать, и Егор почувствовал знакомый азарт. Для него, как для бывалого игрока и раньше не было особой разницы между сексом и картами – что там, что там надо просчитывать свои действия и следить за реакцией других. Будешь всё делать правильно – и в результате окажешься победителем. И именно этим он сейчас занимался – прислушивался к хриплому дыханию, ощущал боязливые прикосновения к своей спине, чувствовал лёгкую дрожь в чужом теле. Подтянувшись выше, он взглянул Толе в глаза и подметил, что тот словно пьянеет от его прикосновений – взгляд моментально стал мутным и расфокусированным. Это льстило самолюбию. Краем глаза парень уловил, как Борисов пробежался кончиком языка по нижней губе. Брови Ерушина невольно дёрнулись – ему стало смешно. Неужели мальчишка жаждет получить поцелуй? С учетом того, что до этого Егор ни разу не целовал Толю, хотя его пухлые губы разжигали в нём желание, но, тем не менее, он сдерживал себя, то сейчас было бы глупо со стороны юноши рассчитывать на подобный шаг. Однако в любопытстве проверить, насколько сильно он этого хочет парень не смог себе отказать. Он склонил голову и почувствовал жар от Толиной кожи, а его дыхание грозило оставить ответный ожог на лице Егора. Мальчишка потянулся к нему, глядя не в глаза, а на губы и Ерушин невольно рассмеялся. Замешательство в карих глазах было лучшей наградой для него. — О нет, ты серьезно? – брови Борисова сложились домиком. – Ты и правда считаешь, что заслужил? Егор наклонился и дотронулся губами до его шеи. Лёгкий, едва ощутимый поцелуй в шею, за ушком, в угол челюсти и, наконец, он шепнул, юноше на ухо: — Такой противный мальчишка не заслуживает, чтобы его целовали, – Толя протестующе заскулил, и Егор усмехнулся: – Ты всё время меня расстраиваешь, так что… Он вновь вернулся к его шее и прикусил в том месте, где у него не сошёл синяк. Сказать точно, от чего след – от пальцев или от губ – было невозможно. Зато теперь там красовался след от его зубов, спутать который ни с чем нельзя. Хотя, судя по всему, Борисов был не против – живость, с которой он подался навстречу, стала неожиданностью для Егора. Он мягко дотронулся до груди юноши, ощущая, как бьётся его сердце. Если у самого Егора удары были гулкие и размеренные, то у мальчишки пульс зашкаливал. Показательно неторопливо Ерушин принялся расстёгивать пуговицы на его рубашке. На самом деле ему хотелось просто дёрнуть полы в стороны и оторвать к чертовой матери маленькие застёжки. Но Толя буквально дрожал от нетерпения, и поэтому Егору пришлось сдерживать свои порывы, чтобы насладиться его мучениями. Но как бы он ни стремился растянуть «удовольствие», меньше чем через пару минут показалось тело юноши. Толина грудь тяжело вздымалась, а после того, как Егор опустил руку, проводя вниз, к рёбрам, парень всхлипнул и едва не расплакался. В его глазах и правда блеснули слёзы, но Ерушин не повёлся. Во-первых, ему нравилось издеваться над мальчишкой, и разжалобить его было просто невозможно. А во-вторых, он вообще сомневался: искренние ли это слёзы? Зная Толю – он мог и притворяться, дабы получить желаемое. Он мягко скользнул пальцами по его груди, вдоль рёбер, опустился ниже и резко сдавил талию в плотном кольце. До того, чтобы обхватить её полностью не хватало все чуть-чуть. Толя шумно вздохнул и впился пальцами ему в плечи. От его хватки Егору стало смешно – такой слабак. Однако неожиданно юноша провёл ладонями вверх, до его шеи. Егор замер, концентрируясь на его движениях и собственных ощущениях. Мальчишка не пытался его душить, но узкие ладони лежали точно как надо. Кому как не Ерушину это знать? — Ну, – принялся он подначивать Толю. – Давай, попробуй. Происходящее было настолько нелепым, что ему просто стало смешно. Но неуместное веселье он сдержал, концентрируясь на сосредоточенном лице Борисова. Толя неуверенно сжал его шею, и Ерушин поморщился, чем напугал юношу и тот мгновенно ослабил хватку, лаская пальцами кожу. Егор только диву давался, как можно быть настолько неуверенным? Он едва показал своё недовольство, и Толя тут же отступил от своей идеи. А меж тем, Егор был недоволен только тем, насколько у мальчишки ничего не получалось. Он не то, что не почувствовал никакого затруднения при дыхании, даже кожа никак не отреагировала. — Я понял. Давай я тебе покажу. И он резко вытянул руку, хватая широкой ладонью его горло, сжимая со всей силы, до боли в собственных пальцах. Толя, не ожидавший такого, широко распахнул глаза и выгнулся, пытаясь вывернуться из его захвата. Но у Егора было куда больше опыта в подобных вещах, поэтому попытки оказались бессмысленными. Он сжимал его шею, глядя прямо в глаза, полные ужаса. Не прошло и пяти секунд как они заполнились слезами, а лицо начало стремительно краснеть. Юноша задыхался. Казалось, сильнее пальцы сжать невозможно, но у Егора обнаружился скрытый потенциал силы. Вены на шее и висках Толи угрожающе вздулись. Парень подумал, что в такие моменты мальчишка выглядит красивее всего – огромные глаза полны безумия, лицо блестит от слёз, стекающих по щекам, а рот… Ещё никогда он так сильно не хотел перешагнуть через свои принципы. Изо рта Толи раздался хрип, и он схватил Егора за руку, пытаясь оторвать её от шеи. Но не тут-то было – не он тут решает, когда заканчивать экзекуцию. Только через несколько секунд, когда его глаза закатились, Ерушин мгновенно разжал пальцы и встряхнул ладонью – больно. Борисов с хрипом вытянул шею, ловя ртом драгоценный воздух, давясь им и кашляя. Он весь дрожал, глядя на Ерушина. — Думаю, ты понял, в чем суть, – сухо заключил Егор. И не дав мальчишке отреагировать, он наклонился и поцеловал его впалый живот. Юноша, не успевший прийти в себя, громко вздохнул и откинул голову назад. Ему снова не хватало воздуха, но теперь уже по другой причине. Глубокие, болезненные поцелуи и укусы, словно метки на теле – Егор и не скрывал того, что он эгоистичный собственник. Судорожное дыхание Толи подсказывало, что он не против, что стоит продолжать. И Егор, перехватив руки, которые юноша опрометчиво протянул к его голове, прикусил его у края рёбер. Тихий стон, и парень довольно усмехнулся – как всё просто. Толя моментально забыл, что минуту назад его едва не придушили, а теперь всеми силами пытался скрыть своё возбуждение. Видимо, даже он понимал, что это крайне нездорово, но поделать с собой ничего не мог. Егор мягко развёл его ноги и, не переставая целовать покрасневшую шею, провел ладонью по бедру к паху, ощущая ровно то, на что надеялся. — Малолетний извращенец, – выдохнул он на ухо юноше, в ответ на что тот всхлипнул от возбуждения. Ловкость и изящество, с которым двигались пальцы Егора, стягивая с юноши одежду, могли по праву считаться отдельным видом искусства. А его губы находили все незапятнанные места, и он наслаждался тихими выдохами Толи, который, казалось, вот-вот сойдёт с ума. Для парня это было странно, потому что первый раз они были трезвы оба, и, наверное, стоило делать всё как-то «по правилам». Но когда Егор сжал его запястье и услышал стон, то окончательно уверился в том, что с Толей можно нарушать все правила. Он подтянул его к себе ближе, нависая над мальчишкой, упираясь руками в подлокотник над его головой. Тот заёрзал под строгим взглядом, смущаясь и нервно сжимая руки, которые не знал куда деть. Кончик языка пробежался по нижней губе – и Ерушин вернулся к реальности. Он ухмыльнулся: в голову пришла отличная мысль. Ему так хотелось заставить юношу сходить с ума от стыда, чтобы он даже взглянуть на него не мог. Протянув руку, Егор лениво провёл кончиками пальцев по груди вверх, к шее, подцепил точёный подбородок и, посмотрев Толе в глаза, строгим голосом произнёс: — Открой рот. Последовала секундная заминка, во время которой Егор заметил сомнение в глазах Толи, но испугавшись, что, не подчинившись, он сделает себе только хуже, юноша приоткрыл рот. Весь его вид выражал непонимание, и Ерушин вновь убедился, насколько парень глуп и не может простроить элементарную логическую цепочку и сообразить, что же будет дальше. В прочем, когда пальцы коснулись его губ и нагло вторглись в рот на всю длину, он таки понял, что происходит. Более того, к превеликому удивлению Егора, мальчишка взглянул на него из-под полуопущенных ресниц и слегка откинул голову назад, позволяя проникнуть ещё дальше в рот. Его язык скользнул между пальцев по чувствительной стороне, и у Ерушина на секунду потемнело в глазах. Вслед за этим Толя, потеряв всякий стыд, сглотнул, прижимая его пальцы к нёбу и снова обводя их языком. Егор смотрел на него пристальным взглядом, пытаясь понять, как он так легко переключается с одного состояния в другое. Борисов же вызывающе глядел на него в ответ. Мягко убрав руку, Егор провёл пальцами по подбородку, собирая стекающую слюну — Достаточно, – заключил Ерушин, неудовлетворённо констатируя тот факт, что его дыхание сбилось и сердце стучит намного чаще, чем хотелось бы. Чёртов мальчишка может и не очень хорошо думает, зато ртом пользуется отлично. Более того, кажется, он совсем не смущался подобных развлечений. Егор хмыкнул – посмотрим, что он скажет на это. Наклонившись, он придавил юношу грудью к дивану. Влажные пальцы без особого труда проскользнули внутрь, и Борисов ахнул от неожиданности. Он прогнулся в спине, устремившись навстречу Егору, и сжал его плечи руками. Бровь Ерушина дёрнулась и, наклонившись, он шепнул ему на ухо: — Я разрешал тебе трогать меня? В ответ, разумеется, ничего не последовало – кажется, Толя забыл, как складывать буквы в слова. Поэтому парень терпеливо повторил вопрос, намереваясь получить от него ответ, прекрасно понимая, как будет звучать его голос. — Я спросил, разрешал ли я тебе трогать себя? С трудом собравшись с мыслями, юноша выдавил едва слышное «нет» и отпустил его плечи. Но Егору этого было мало и, толкнувшись глубже пальцами и наблюдая, как расширяются глаза Толи, он подцепил свободной рукой его подбородок, вынуждая смотреть на себя. — Это не ответ, ты же не ребёнок и можешь отвечать нормальными предложениями. Я разрешал тебе себя трогать? — Нет, – хриплым голосом произнёс юноша. – Не разреша-а-ал, Е-егор… Его голос сорвался, и он откинул голову назад. А надо было всего лишь слегка развести пальцы в стороны… Ерушин ухмыльнулся – он мог бы довести его до потери сознания всего лишь с помощью одной руки. Интересно, конечно, но быстро надоедает. Ещё несколько грубых движений, и с губ мальчишки сорвался сдавленный стон. Парень решил, что этого достаточно и отстранился от него, поднимаясь на колени. Негнущимися пальцами он расстёгивал ремень на брюках, нарочно затягивая столь простую процедуру, наблюдая, как Толя дрожит от возбуждения и желания поскорее продолжить. Егор поймал его за запястье, когда парень потянулся к своему члену, стискивая его руку и вызывая болезненный возглас. Он знал, что наутро кожу будут украшать багровые пятна, но терпеть подобное своеволие не намерен. Да и если уж на то пошло, ему вообще плевать, насколько больно юноше и что будет с его телом. Он закинул руку вверх и склонился к лицу Толи: — Опять ты меня расстраиваешь… Знаешь, что бывает, когда меня расстраивают? – бархатистый голос завораживал юношу и тот приоткрыл рот, вслушиваясь в тихие слова. – Я злюсь и делаю людям больно. Ещё не закончив речь, Егор сжал пальцами бедро мальчишки и подтянул его к себе. Одним резким толчком вошел, предостерегающе глядя на Толю. Тот прикусил губу, но кроме учащённого дыхания не издал ни звука. Ерушин знал, что ему хочется кричать, но страх того, что может стать только хуже удерживал от этого. Но когда парень всё же начал двигаться, Толя неожиданно всхлипнул и по щекам потекли слёзы. Что, впрочем, не возымело никакого действия на Егора. Несколько мгновений – и Егор двигался уже гораздо увереннее. Толя поднёс ладонь к лицу, зажимая ею рот, но Ерушин отбросил его руку и предостерегающе покачал головой. Мальчишка попытался сдержаться, стиснув зубы, но без барьера в виде ладони такой трюк не прошёл и через считанные секунды с его губ сорвался предательский стон. Борисов не знал, куда пристроить свои руки и то оглаживал свою грудь, то тянулся вниз, то, зачем-то вверх. В результате это надоело Егору, и он закинул их себе на плечи, позволяя юноше обнять себя. Лицо Толи практически светилось от счастья, и он с готовностью обхватил широкую спину. Движения обоих участились, по полумраку кабинета разносились сдавленные стоны и шумное, тяжёлое дыхание. Юноша откинул голову назад, обнажая покрасневшую шею с выпирающим кадыком, и рука Егора моментально переместилась туда, привычным движением обхватывая и перекрывая кислород. Не сбавляя темпа, он смотрел, как рот Толи приоткрылся, как судорожно сжималась его грудная клетка в отсутствии воздуха, и как начало краснеть лицо. Пальцы ослабили хватку, и с громким всхлипом мальчишка вдохнул, спешно пытаясь выровнять дыхание. Но едва он успел сделать пару вдохов, как горло вновь оказалось вжато стальной хваткой. По не успевшим высохнуть дорожкам на щеках заструились новые слёзы. — Что. Нравится? Скажи. Что. Да, – сопровождая каждое слово движениями бёдер, поинтересовался Егор. Естественно, ответа не последовало. Он вновь отпустил его, давая секундную передышку, после чего вновь сдавил шею. Двумя руками делать это было бы намного удобнее, но сжимать его талию было уж слишком приятно. Большой палец приятно вдавливал кожу над тазовой костью, что грозило на утро обернуться чёрным синяком. Тело Толи сокращалось в болезненных спазмах, не в силах вывернуться из захвата. Но Егор уже понял, что это лишь естественная реакция его тела – сам юноша даже не пытался оттолкнуть его. Наоборот, когда он вновь со всхлипом смог вдохнуть, губы его осветила легкая улыбка. Глаза мальчишки распахнулись до предела, а изо рта вырвался невнятный звук. Толя замер на мгновение и задержал дыхание, откидывая голову назад. По его телу пробежала дрожь и, прикрыв глаза, юноша кончил, царапая короткими ногтями плечи Ерушина. Сжимая обессилившее тело юноши и впиваясь в его кожу пальцами, Егор сам почувствовал, как вот-вот финиширует. Подавшись вперед, он сдавленно застонал и повалился на Толю, вжимая его своим весом в диван. Но тот не выказывал никакого недовольства, его подрагивающие пальцы всё ещё цеплялись за плечи Ерушина. В любой другой ситуации парень бы оторвал Толику руки, за подобные вольности, но сейчас он предпочёл сделать вид, что не замечает этого. Потому что признаваться даже самому себе в том, что ему нравятся прикосновения мальчишки решительно не хотелось. Спустя несколько минут всё же пришлось подняться: происходящее уже выглядело более чем странно, так ещё и костлявое тело мальчишки с липкой от пота кожей с трудом тянуло на удобную поверхность для отдыха. Егор поднялся, быстрым движением застегивая брюки. Он знал, что выглядит вполне сносно, в отличие от Толи, чьё лицо зарумянилось, а губы припухли от укусов. Растрепанные волосы и раскрасневшаяся шея довершали чудесную картину. Он сжался, пытаясь прикрыться от взгляда Егора, и парень закатил глаза. Мальчишка сам не понимает, насколько это нелепо? Он планирует и дальше строить из себя девственника? Не он ли ещё пять минут назад стонал в его объятиях? Тем не менее, Ерушин наклонился и подхватил рубашку, соскользнувшую на пол, после чего швырнул её в Толю. Тот с готовностью сел и накинул её на плечи, проворно застегивая пуговицы. Егор присел на краешек стола, закуривая столь желанную сигарету и, проводив взглядом сизый дым, вновь вернулся к юноше. Толя уже стоял на ногах, осматриваясь в поисках своей остальной одежды. Ерушин постукивал ногой, наблюдая за его неловкими движениями. Наконец, мальчишка отыскал свои вещи и, прижимая их к себе, нерешительно замер напротив Егора. — Знаешь, мы ведь так и не закончили, – усмехнулся парень. – Я бы на твоём месте всё-таки книгу прочёл. Не стоит надеяться, что следующий раз будет похож на сегодняшний день. Он может быть как вчерашний. Кто знает… Толя напряжённо замер, не решаясь сделать что-либо без прямого приказа. Он уже был научен горьким опытом, что даже если ему кажется, что Егор в хорошем расположении духа – это не повод расслабляться, в любой момент всё может перевернуться с ног на голову. Поэтому он молча смотрел на Ерушина, ожидая чётких указаний. И судя по всему, это было написано у него на лбу, потому что Егор как-то резко прервал свою бесцельную речь и, смерив его взглядом, сухо бросил: — Проваливай, мне от тебя больше ничего не нужно.