girls in love

      когда вспоминаю бору, то вспоминаю ночи, окрашенные в лиловые, фиолетовые и по-особенному персиковые оттенки, словно тот самый плод, что податливо ломается под пальцами. бора была такой же податливой. она покорёжила всю свою жизнь, сломала и снова выстроила жизненные принципы, лишь бы только быть рядом со мной. лишь бы только вдыхать запах моих вечно пахнущих жасмином волос и сжимать, сжимать мою костлявую руку в своей.       ким бора не знала меры. изучив меня, мои предпочтения и предубеждения, она покинула свои. подбила себя под мои идиотские «стандарты» и всё время пыталась им соответствовать. глупая бора так переживала о том, что может не понравиться, что совсем не думала об обратном.       такие, как она, просто не могут не влюблять в себя, не притягивать всё внимание, не вынуждать хотеть завладеть сердцем и ангельски прекрасным телом. такие срывают крышу раз и навсегда. им даже не нужно думать о том, что сказать, ведь что не вылетит из их уст, в любом случае будет казаться прекрасным.       наверное, моей маленькой нежной ким боре не стоило идти против системы. не стоило погружаться с головой в мою сумбурную рутину, чтобы попытаться понять. ей стоило сидеть и не дёргаться, радуя окружающих своей неземной красотой. стоило улыбаться, смеяться, шутить, кривляться, но только не лезть во всё это дерьмо. ведь я, ли юбин, персона сложная. сложнее меня только задачки по высшей математике, и то не факт. бора должна была зарубить на носу, что мой образ жизни — это не её, а мои проблемы всегда остаются моими.       но она не послушалась: полезла в гнилое болото, оставив у берега белые туфельки; нырнула в него с головой, захлёбываясь грязью, словно неопытный пловец, и наши ночи погасли раз и навсегда. больше не было загадок, не было долгих исследований тел друг друга, жгучих поцелуев и горячих влажных рук. были вечные допросы, выходящее за грань любопытство и звонки; встречи не с теми людьми. бора наконец осознала, что поступила глупо, что секреты на то и секреты, чтобы храниться под замком, что один, казалось бы, незначительный факт может кардинально поменять твоё отношение к человеку. и она пожалела.       она не старалась что-то исправить, перекроить, как в случае с собой. не пыталась бежать, зная, что уже поздно. лишь сидела покорно передо мной, как и подобало таким девочкам, и хранила страшный секрет. но он не был один. чем больше бора узнавала, тем больше сходила с ума, надолго застывая на месте. она была покорной как никогда, всё время окружала заботой и излишней добротой, но даже так не подпускала к себе. не теперь.       она боялась. да нет же, она была в ужасе! её горло сжималось, как у загнанного в тупик зверька, а ногти сгрызались до такой степени, что на аккуратных маленьких пальцах виднелось разодранное мясо. ким бора не могла сбежать, не могла обуть крошечные туфельки и покинуть окольцованный цепями замок. теперь ей нужно было лишь сидеть, молчать и влюблять, как она делала это раньше.       бора не справлялась. с каждым прожитым днём девушка стремительно превращалась в засохшую веточку персикового дерева. ким бора усыхала на солнце от убивающей её жары и даже не протягивала руки. она как-то сказала: «юбин-а, сколько это может продолжаться? отпусти меня», а затем тут же заткнула подрагивающей рукой рот. она устала. устала бороться с крупицами адекватности, что взывали её покинуть стены моего дома, и в то же время устала прикидываться понимающей, пытаясь оправдать мои поступки перед своей совестью.       в очередной томительный палящий день она распахнула окно. свежий воздух ударил ей в лицо, а в голове пронеслись жирным шрифтом мысли: «юбинубилачеловека-юбинубилачеловека-юбинубилачеловека». бора забралась на хлипкий подоконник, пошатнулась от недомогания, цепляясь ладонью за горячее окно. потная рука, не обнаружив опоры, мазнула по стеклу дальше, а грудь вывалилась в пахучий июль. глаза зацепились за растущий персик, в то время как ноги оторвались от пластмассы. белое платье запачкалось пылью и кровью.       на улице пошёл дождь.