«Слоны и люди являются единственными видами, которые соблюдают ритуалы смерти. Если кто-то из слонов заболеет, другие члены стада будут ухаживать за ним, приносить ему пищу и поддерживать. Если слон умирает, то ещё в течение некоторого времени они будут пытаться «воскресить» его при помощи пищи и воды. Как только становится ясно, что слон умер, стадо начинает себя вести очень тихо, они зачастую вырывают неглубокую могилу, и покрывают умершего слона ветками. После этого ещё в течение нескольких дней они будут находиться возле могилы. Если слон был с кем-либо особенно близок, то у его друга могут проявиться признаки депрессии. Даже стадо, которое проходит мимо умершего слона из другого стада, выказывают ему своё почтение.»
Хрипло дыша, Юнги облокачивается спиной о стенку, ощущая холод проступающими позвонками. Его грудь тяжело вздымается, тонкие пальцы с дрожью проводят по подбородку. Посмотрев на свои подушечки пальцев, он видит, как те окрасились в красный. Юнги трёт большой палец об указательный, растирая кровь, втирая её в бледную кожу. — Знаешь, — выпустив из лёгких воздух, продолжает Мин, — наши отношения давно мертвы. Если бы они были слоном, они бы давно уже отправились на поиски кладбища. Намджун хмыкает, беззаботно упираясь бедром в стол и скрестив крепкие руки на груди. Его тёмные глаза скользят по любовнику, заостряя внимание на его кадыке, который быстро подрагивает. — Кладбище слонов — выдумка, его не существует. Поэтому слоны умирают на месте, где их застаёт смерть, — Ким отталкивается от поверхности, направляясь в сторону Юнги. Юнги расправляет колени, полностью оседая на ледяной пол, и прислоняется затылком к твëрдой стене. Губы растягиваются в лёгкой усмешке, отчего недавно полученная рана рвётся, заставляя Мина слегка зажмуриться. — Наш слон давно скитается по Саванне, надеясь побыстрее освободиться, испустив дух. — Юнги следит, как Намджун застывает напротив, внимательно наблюдая за ним. Мин запускает ещё подрагивающие пальцы в волосы, рвано выдыхая. — Но вот только он не может. Что-то заставляет его двигаться, топтаться на месте, — Юнги поднимает взгляд с торса любовника, заглядывая тому в глаза. — Джун, мне жаль этого слона, — он тяжело сглатывает прерываясь, — позволь ему умереть, отпусти его, — голос становится тише, — прошу. Намджун измотано трëт переносицу, прикрывая уставшие глаза. Он делает широкий шаг вперёд, останавливаясь у выпрямленных ног любовника. Ким опускается на корточки, тянет мощную руку, из-за чего Мин начинает заметно дрожать. Его грубые пальцы проходятся по нежной коже лица, ведя от щеки к подбородку, стараясь показать нежность. — Но слон не хочет умирать, — шёпотом произносит он, обхватывая тело Юнги, сжимая широкие ладони на проступающих рёбрах, — ему очень страшно. Карие глаза Мина предательски наполняются слезами, неожиданно даже для него. Намджун прижимает тонкое тело к себе, стискивая в объятиях, пытаясь согреть и утешить. Прозрачная жидкость стекает из глаз, вырисовывая влажные дорожки на щеках, неприятно останавливаясь на шее. Он прячет свое лицо в мужском плече, устало поднимая свои трясущиеся руки, цепляясь за края белой рубашки на боках, отчаянно сжимая их.***
Намджун выпускает Юнги из своих рук, усаживая того на широкую кровать. Мин касается ладонью поверхности пододеяльника, ощущая мягкость и прохладу ткани. Затемнённая спальня кажется пустой, будто здесь никто не живёт. Рамок с общими фотографиями, расставленными по комодам и полкам, не видно. В комнату проникает тусклый свет бледной луны и жёлтых уличных фонарей. Юнги сидит, опустив голову. Из-за безмолвия его тихое дыхание отчëтливо распространяется по всей комнате. Ким отходит, громко шагая по паркету, включает торшер, наполняя пространство тёплым светом. Мин хмыкает про себя, грустно улыбнувшись от мысли, что это единственная теплота, которую может дать Намджун. Ким открывает шкаф, дверь с шумом отодвигается в бок, обнажая одиноко висящие белые рубашки и тёмные пиджаки. Он тянется руками к верхней полке и достает небольшую сумку, предварительно отодвинув сложенное стопкой постиранное постельное бельё. Вернувшись к кровати, мужчина присаживается рядом, побуждая Юнги снова вздрогнуть и отодвинуться назад. Его длинные пальцы расстёгивают замок сумки, доставая из неё упаковку белой ваты, пластиковую бутылочку с хлоргексидином и раствор йода. Мин без слов поворачивается корпусом к любовнику, двигаясь ближе. Намджун не смотрит на чужое лицо, пока выдергивает небольшой кусок ваты, смачивая её прозрачной жидкостью. Его глаза бегло скользят по бледной коже с наливающимися на ней синяками, пока он ведёт пальцами по ней, обрабатывая ссадины. Юнги тихо шипит, щурит глаза от раздражающего пощипывания ран. Он громко ойкает, когда ребро ладони надавливает на расцветший синяк на скуле. — Ты же понимаешь, что я этого не хотел, — задумчиво произносит Ким, меняя вату, промачивая другую в йоде, — я не хотел быть жестоким. Бархатный голос, что раньше вызывал мурашки на теле Юнги, звучит тихо, безэмоционально. Тон посредственный, будничный, которым Намджун обычно оповещает Мина, что задержится на работе, либо просит приготовить на ужин удон, вместо приевшегося риса. Он не заглядывает в глаза, его лицо не показывает должного беспокойства. Все его движения отработанные, все фразы сказаны не в первый раз. И Юнги горько вздыхает, осознавая, что не в последний. — Да, как всегда, во всём виноват я, — Мин поджимает губы, когда Ким, достав пачку влажных салфеток, вытирает измазанный кровью подбородок, — всё моя вина. — Не начинай, — Джун смотрит прямо в тëмный омут глаз Юнги, заставляя того поёжиться от холода некогда любимого взгляда. Ким откидывает использованную вату с салфеткой на край постели, убирая содержимое обратно в аптечку. Он поднимается на ноги и наклоняется, целуя Юнги в макушку, а после проводит по ней рукой, взлохмачивая тёмные волосы ещё сильнее, — не провоцируй меня снова. — Я буду молчать, — парень отворачивается, тихо выдыхая, после поднимается с кровати, когда мужчина отходит к шкафу. Подойдя к окну с раскрытыми шторами, он засматривается на картину за стеклом. В доме напротив мало в каких окнах ещё горит свет. Уже поздно, люди наверняка улеглись спать в свои тёплые постели, кутаясь в мягкие одеяла. Юнги проходит тонким пальцем по лицу, стирая предательски проступившую слезу. Он широким взмахом, закрывает тяжёлые шторы, думая, что завтра снимет их постирать. Его руки проходят по маленьким пуговкам блузки, расстёгивая еë. Юнги стаскивает её с плеч, откидывая на пол, думая, что всё равно завтра ему нужно убираться, разбирая бардак, устроенный на кухне, который позже плавно перетёк в гостиную. Мин тянется к брюкам, как его отвлекает голос: — Ты похудел, — Намджун оказывается за спиной парня, касаясь холодными ладонями его живота и боков, вызывая точёные мурашки, — тебе нужно больше есть. Юнги ухмыляется, опуская руки вдоль туловища, не препятствуя действиям любовника. Желания отпираться нет, хотя спина всё равно напряжена. Чужие пальцы освобождают пуговицу из петли, тянут за язычок молнии вниз, после цепляются за края брюк, спуская их. Мин содрогается, чувствуя сухие уста на своей шее и зубы, что слегка прикусывают тонкую кожу. Намджун вдыхает глубже, желая насытиться запахом тела парня. Его нос ведёт от шеи выше, касаясь колючих волос возле уха. У Юнги столько вертится на языке едких фраз, которые упорно рвутся наружу. Он хочет развернуться лицом к Киму, толкнуть его в грудь и высказать всё, что накопилось. Но слова застревают в глотке, и он может только нервно сглотнуть, откинуть шею вбок, открывая больше места для действий мужчины. Намджун спускается краткими поцелуями ниже, задевая тонкие плечи, и поднимается обратно. — Люблю тебя, — шепчет в самое ухо Ким, опаляя его горячим дыханием, и нежно прикусывает мочку уха. Юнги задумывается над фразой. Пытается понять, правдива ли она, старается вспомнить, когда в последний раз слышал эту фразу, искренне веря в неё. Он не замечает, как его разворачивают, приподнимают на руках, освобождая от брюк окончательно. Мин чувствует холодок одеяла голой спиной, ощущает потеплевшую чужую ладонь на своих бëдрах, что стягивает с него нижнее бельё. Юнги лежит на кровати, полностью голый, рассматривая белый потолок. Над ним, опираясь коленями и руками в матрас, склоняется Намджун. Полностью одетый скользит языком по вздымающиеся груди, оставляя мокрые дорожки. Юнги опускает взгляд на любовника, встречаясь с ним глазами, теперь уже заинтересованно. Он видит, как тот смотрит, словно пытаясь что-то сказать. Но Мин не хочет отвечать, он лишь проводит черту, размышляя. Их положение в спальне показывает их реальное положение в жизни. Где Юнги всегда оголён перед Джуном, который склоняется, полностью одетый, показывая своё доминирование над ситуацией. Юнги придавлен грузом безмолвной покорности, а Ким ведёт, щупает, ласкает и всегда решает, как всё будет происходить. Мин просто лежит и ждёт, поддаваясь, стараясь просто не мешать. Намджун разводит его ноги, заставляя согнуть их в коленях. Смочив пальцы слюной, он касается Юнги, на что тот вздрагивает. Холод ощущается не только от постельного белья, но и от отношений, которые длятся уже долгие годы. Он не наступал резко, они не отдалились друг от друга одним дождливым утром. Всё шло плавно, постепенно отношения остывали, былая страсть гасла, оставляя им только чувство привязанности. Юнги пытался развести огонь, старался убедить Кима помочь ему в этом, но тот только тушил его. И со временем Мин устал, бросил все попытки, остался ёжиться в пробирающем кости морозе. Мин стонет, стараясь сжать рот, чтобы не было слышно. Намджун уже скинул с себя мешавшую рубашку, расстегнул и приспустил брюки. Юнги чувствует боль от толчков Кима, но закусив нижнюю губу, лишь обвивает торс мужчины ногами, скрещивая их за его спиной. Намджун прижимается сильнее, переплетая их пальцы свободной рукой. Он двигается плавно, одной ладонью упираясь в кровать, возле головы любовника, удерживая своё тело навесу, чтобы не упасть. Юнги не ощущает удовольствия, только притупившуюся боль и желание, чтобы это быстрее закончилось. Намджун устало падает рядом, ведёт ладонью по тёмным волосам Юнги, поглаживая. Позже целует в лоб и трëтся носом о гладкую кожу. Мин сжимает пальцами чужое плечо, показывая, что всё в порядке, принимая их примирение. Лицо парня болит при малейшем касании, но он молча укладывается головой на мягкую подушку, прикрывая глаза. Спать не хочется совсем, но лучше притвориться, чем неловко разглядывать лежавшего рядом Кима. Тот поднялся с кровати, раздеваясь окончательно. Он направляется в ванную комнату, в которой достаёт из тумбы полотенце и смачивает его тёплой водой. Мужчина вытирает себя, а после, перевернув его другой стороной, возвращается в комнату, подходит к Юнги, молча приподнимает его ногу и вытирает его влажные бёдра. Полотенце летит в корзину для грязного белья. Намджун натягивает на мускулистые ноги домашние брюки. Он забирается под одеяло, укрываясь, накрывая так же Юнги. Целует его в щёку, желая спокойной ночи, и, перевернувшись на другой бок, спиной к любовнику, моментально засыпает. Юнги недолго лежит, вслушиваясь в чужое размеренное дыхание. Услышав негромкое похрапывание, он тихо поднимается с постели, подхватывая с пола забытую рубашку Джуна, прикрывая голое тело. Его босые ноги тихо ступают по холодному полу, отчего кожа неприятно покалывает. Он приоткрывает дверь спальни, скрываясь за ней, так же тихо прикрывая её за собой. В квартире темно, он идёт по коридору, оказываясь в гостиной. Заходя на кухню, минуя осколки разбитой посуды на полу, Юнги поднимает с пола откинутый в бушующей ярости Намджуна стул, усаживаясь на него. Забравшись на него с ногами, он шарит рукой по барной стойке. Нащупав бумажную пачку, он достает из неё сигарету с дешёвой зажигалкой. Сжав ту губами, щёлкает колесиком пару раз, и прикуривает. Глубоко затягивается, впуская дым в самые лёгкие, да так, чтобы почувствовать в них колкую боль. Он вынимает сигарету, зажимая её замерзшими пальцами, шумно выдыхая. Повернувшись к окну, Юнги наблюдает, как аккуратно и спокойно падают белоснежные хлопья.***
Хосок идёт по широкой и усыпанной мелкими цветами поляне. Он крутит головой из стороны в сторону, пытаясь разглядеть. Просторы поляны широки, вдалеке горизонт размывается с небосклоном, превращаясь в живописную картину. Чону жарко, он быстро расстёгивает верхние пуговицы безрукавной рубашки, тяжело выдыхая, стирая выступившие капли пота на лбу. Он идёт дальше, иногда спотыкаясь о неровности протоптанной дорожки. Он встаёт на месте, поставив руки на бока, и оглядывается. Его плечи резким движением сжимают чужие ладони, а бока стискивают зажавшие их ноги. Ухо оглушается басистым смехом. — Техён-а, — смеëтся в ответе Хосок, пытаясь развернуться с запрыгнувшим на спину парнем, — ты где был? Ты напугал меня! Я нигде не мог найти тебя! — Прости, Хосок-и, — тянет Ким, кусая любовника за шею, после мягко целуя в укушенное место. Техён спрыгивает с чужой спины, быстро обходя парня, вставая лицом к нему. Ким широко улыбается своей обворожительной квадратной улыбкой, схватившись за плетëную сумку на своём плече, отводя её назад. Хосок наблюдает за ним с неким любопытством, Техён игриво уклоняется от парня. — Эй, — Чон хватает Кима руками, крепко обнимая его, прижимая к своей груди, — покажи, что ты там прячешь. Техён дует губы, но всё же, слегка оттолкнувшись от любовника и делая шаг назад, достаёт из сумки немного осыпавшийся букет полевых цветов. Ким ослепительно улыбается, тёплые солнечные лучи ласкают его смуглую кожу, заставляя веснушки расцвести ярче. — Они прекрасны, правда, хён? — младший подносит букет ближе, тыкая белыми ромашками в чужое лицо. Хосок отмахивается от пчелы, летавшей вокруг недавно собранных цветов в руках Кима. Он пугливо отскакивает назад, когда насекомое с жужжанием приблизилось к нему. Чон машет руками, а Техён звонко смеётся наблюдая за этим. — Хосок хён, они ведь прекрасны, правда? — Ким снова оказывается очень близко, прижимая букет уже к себе, зарываясь в него носом, вдыхая слабый сладкий аромат. Хосок улыбается, протягивает руку, касаясь мягкой щеки. Техён льнет к нему, словно кот, прося ласки. Он трётся о тёплую ладонь, жмурит тёмные глаза. Чон наблюдает за мягкими чертами лица своего парня, красивым прямым носом с милой родинкой на кончике, за пушистыми чёрными ресницами, что мелко подрагивали, за налившимися от улыбки щеками. Он гладит его, стараясь передать через свой жест всю ту нежность, которую испытывал к младшему. — Ты прекраснее любого цветка, Техён-а, — мягко отвечает Хосок, приближаясь ещё ближе, убирая свою ладонь с чужого лица. Он касается носом лба младшего, нежно потираясь об него. Спускаясь ниже, он невесомо касается губами чужих губ, которые кажутся слаще любого нектара. Чон запускает пальцы в чужие чёрные волосы, слегка сжимая пряди на затылке. Букет падает из рук Техёна, он обвивает ими чужую талию, крепко цепляясь за бока, словно в страхе потерять. Они целуются долго, сладостно сминая уста друг друга. Хосок отстраняется, трётся носом о щёку младшего, мягко улыбаясь. Ким прижимается ближе, опуская нагретую солнцем голову на плечи любовника, вдыхая запах родного тела. День сегодня необычайно тëплый. Яркое солнце греет своими лучами. Голубой небосклон чист, облаков совсем нет. Двое молодых людей стоят на безлюдной поляне, крепче обнимаясь, лаская спины друг друга разгорячёнными ладонями. Хосок мимолетно целует чужое лицо, шепча слова о бескрайней любви. Техён заливисто смеëтся, крепче сжимая футболку на спине Чона, отвечая ему тем же. — Не убегай от меня больше, ладно? — шепчет Хосок, всматриваясь в глубину карих глаз напротив. Он берёт в руку чужую кисть, касаясь костяшек пальцев губами. — Я всегда рядом с тобой, Хосок-и, — Техён свободной рукой скользит по чужой груди, останавливаясь на грудной клетке, за которой громко бьётся сердце, — вот здесь я навсегда с тобой. А ты вот здесь, — Ким кладёт ту же ладонь уже на свою грудь, нежно скалясь. Хосок чувствует неподдельное счастье. Тепло и уют окутывают его. Он хочет пробежать всю эту поляну, раскинув широко руки, и кричать так громко, как он может, о том как он счастлив. И он знает, что когда он будет делать это, маленький Техён будет бежать следом, повторяя каждое его движение, громко смеясь. Будильник неприятно тревожит, заставляет нахмуриться ещё до того, как Хосок раскроет свои глаза. Он разлепляет один глаз, лезет ладонью под пуховую подушку, нащупывая вибрирующий мобильный. Он щурится, рассматривая яркий дисплей. Время девять утра, пора вставать, собираться на работу. Чон медленно поднимается с кровати, оседая на ней. Тусклое солнце уже поднялось, освещая суетливые улицы. Хосок смотрит в открытое незашторенное окно, наблюдая за тем, как медленно падает снег, засыпая подоконник. Парень не рад, что проснулся, что прекратился его сладкий, тёплый сон, возвращая его в холодную зимнюю реальность. Во сне он снова был с солнечным Техëном, обнимал его тёплое тело, целовал сладкие губы. В реальности он боится повернуться назад и увидеть то, что вторая половина кровати пуста уже многие холодные дни.