Очень важный звонок

Филлипу, пока он спал, виделся пляж с золотистым горячим песком. Чудилось лазурное море, теплыми волнами облизывающее босые ноги. Он почти ощущал дуновения легкого бриза, пока прогуливался по нарисованному воображением побережью. Жаркий воздух, когда он покидал тень пышных пальм, трогал его кожу, гладил, и сначала он никак на это не реагировал, следуя бессвязному сюжету спокойного сновидения, но потом стал ощущать непонятные прикосновения все отчетливее. До тех пор, пока не проснулся. Филлип медленно разлепил веки. Моргнул вяло пару раз, смотря в сторону открытой двери, ведущей из спальни в коридор. Мазнул взглядом по стене с белым отпечатком в полоску — солнце проходило через жалюзи. На электронных часах, что стояли рядом на тумбочке, показывало без десяти восемь. Ему как солдату требовалось немного времени, чтобы прийти в себя. Иной раз Филлип вообще не спал ночами, но обычно быстро просыпался. Сегодня же он чувствовал себя разбито. Шелестящий в углу комнаты кондиционер делал ситуацию немножко лучше, но Филлип готов был разобраться с тем, кто ему помешал отдыхать: они с Вовой (ему легче произносить это, чем сложное «Волоудя») прокувыркались всю ночь, и в свой законный выходной он намеревался отоспаться. Пусть даже и нагишом. Вообще плевать. — Что ты делаешь? — Филлип обернулся на столько, на сколько ему позволяла поза, в которой он лежал. Ему нравилось спать на животе. Сам не знал, почему. — Сейчас — ничего, — Вова обнаружился сзади. Такой же раздетый. Растрепанный, со взлохмаченными волосами, в которых путался солнечный свет. Голос его слегка отдавал хрипотцой, но в целом он выглядел так, словно проснулся многим раньше. На его тонких губах, которые еще несколько часов назад были совсем-совсем розовыми от череды нескончаемых поцелуев, застыла хитрая ухмылка. Нет, даже не она, а ее тень, но даже та была заметна. Что-то задумал. Филлипу казалось, что он… «выбил» из него всю дурь ночью. — Ты меня разбудил. — Да. — Зачем? — Соскучился, — ответил Вова. Самыми кончиками пальцев провел вниз по спине Филлипа, лукаво улыбаясь. Остановился у края тонкого одеяла. Погладил поясницу. А, так это было не частью сна. Филлип в ответ на это только фыркнул, ухмыльнувшись. Обнял рукой подушку, вжавшись в ее теплую наволочку щекой, и подтянул правую ногу повыше. Еще часик поваляться — а потом и встать можно. Но у его сожителя другие планы. — Фил, — послышался шелест постельного белья. Что-то негромко щелкнуло. — Фи-ил. — М-м? — Я правда скучал. Филлип рефлекторно сжался, когда в него проник холодный скользкий палец. Вова оттащил одеяло в сторону и пристроился сзади, хитро щурясь. Медленно покружил кончиком указательного пальца около входа и слегка надавил: тот легко вошел внутрь, почти не встретив никакого сопротивления. От этого тело (между прочим, уставшее от веселья за ночь) прошибло дрожью, и Филлип зашипел: — Хватит. Хотя он, в общем-то, не против. Но потом. Не сейчас же, не в восемь утра! Не тогда, когда все болит и саднит, не тогда, когда хочется спать. Впрочем, насчет последнего Филлип не был уверен. Сонливость сняло как рукой, когда палец внутри принялся двигаться. — Вова. Хватит. — Да брось, — отозвался тот, уместив свою ладонь около подушки. Он почти нависал над Филлипом, что не спешил подниматься, а так и лежал на животе. — Тебе же нравится. Ему и правда нравилось. Он вслух пока это не признал, но внизу живота потихоньку начало собираться тепло. Жар. Неведомый узел внутри затягивался, и Филлипу стало совсем горячо, когда к указательному пальцу добавился средний. Такой же покрытый смазкой, чтобы было легче, и такой же отнюдь не тонкий. Он прошелся по растянутым с ночи мышцам, чуть согнутый, и остановился. — Люблю, когда ты такой податливый, — тихо сказал Вова, ухмыляясь. Филлип на это закатил глаза. — Я же просил не разговаривать при мне на русском. Что ты сказал? — Что ты красивый. — Так я тебе и поверил. — Не отвлекайся. Пальцы задвигались. Оба. Одновременно. Вова ввел их неглубоко, не до самых костяшек, и этого ему хватало, чтобы Филлипа подготовить. Тот послушно лежал, шумно сопел и комкал пальцами мятую простыню темно-зеленого цвета, так ярко контрастирующую с его кожей, что после одной из недавних миссий приобрела бронзовый оттенок. Это почему-то доставляло Вове удовольствие — укладывать любовника-американца на лопатки, прижимать его запястья к матрасу, долго глядеть в синие глаза и насаживаться. Тот обычно шутил про родео и быков, но потом, посмеявшись буквально пару мгновений, тут же менялся в лице. Возбуждение захлестывало, накрывало с головой, и так хорошо становилось, что перед глазами плыло. — Любишь мои пальцы, да? — Заткнись. Любил. Очень. Пальцами Вова с легкостью доводил до исступления, каким-то образом умудрялся находить внутри самые чувствительные точки и уверенно их стимулировал. Едва ощутимо касался или гладил с явным напором — не так важно. Филлип в любом случае заводился за считанные секунды. Ровно как и сейчас. Он чувствовал, как его член твердел. Зажатый между матрасом и животом, он наливался кровью с каждым мгновением и каждым движением Вовы рукой. Черт. Знает же, что делает. — Почему именно в такую рань? — Филлип зажмурился на секунду и тихонько выдохнул. — Давно хотел попробовать утренний секс. — Он как-то отличается от ночного? — Атмосфера другая. Филлип собирался съязвить, но с губ сорвался только слабый стон, когда Вова просунул пальцы чуть глубже. Он послушно принял их, пропустив мимо наверняка порозовевших ушей громкий хлюпащий звук, заменивший этим утром эротичную музыку. Оргазм подступал, он понял это, когда его словно окатило горячей водой — Вова ускорился, довольный тем, что видел. Не каждый день удается вот так зажать главу частной военной компании, оттого в покрытой наколками широкой груди теплилась гордость. О, да, Филлип такой только для него. Раскрытый, без капли стеснения постанывающий в подушку, шумно дыша через рот; прилично растянутый, влажный внутри… лохматый и давно уже не сонный, возбужденный, рефлекторно слабо толкающийся бедрами, чтобы обласкать самого себя. Все вокруг видели Филлипа харизматичным опытным солдатом с богатым опытом ведения войн за плечами, но Вове он показывал и свою более мягкую сторону. Продолжал ерничать и острить, когда втрахивал в кровать, но потом с упоением мягко целовал. Приятно. Филлип резко сжался, когда зазвонил телефон. Громкий рингтон его смартфона, что лежал где-то у изголовья, разнесся на всю комнату, и Вова тут же недовольно нахмурился, но работать пальцами не прекратил. Звонок не перебьет его возбуждение и настрой взять своего ковбоя здесь и сейчас. — Вот черт! — Не бери. Позвонит и перестанет. — Нет, я возьму. Это сто пудов кто-то из высших чинов, — пропыхтел Филлип и попробовал приподняться, но Вова шикнул на него. Тот улегся обратно и потянулся к телефону. — Блять! Коллинз. — Кто это? — Один, м-м… хрен, который очень любит жаловаться на недостаток боеприпасов. Я быстро с ним поговорю, — ответил Филлип и грозно взглянул Вове в глаза, нахмурившись. — Пожалуйста, без фокусов. Сам знаешь, что будет, если мое начальство узнает о том, что я трахаюсь с русским. — Как скажешь. Вова вытащил пальцы. Медленно и неспеша, пока Филлип уперся локтями в постель и тыкал дрожащими руками по экрану смартфона в попытках взять трубку. Наконец, у него это вышло. — Доброе утро. Да, слушаю, — кашлянул он. Когда Филлипу звонили парни, связанные с его «Шэдоу компани», это длилось долго. Очень долго. Минимум пятнадцать минут. Его не тревожили по всяким мелочам, набирали только если произошло что-то серьезное, поэтому время ожидания… получалось таким. Вове это не нравилось. Особенно сейчас. Этот Коллинз сбил весь настрой провести это утро с удовольствием пользой. Что делать? Ждать? Нет. — Еще раз: сколько жилетов из всей партии — с браком? Он посмотрел на Филлипа. На его спину, испещренную розовыми шрамами самых разных форм и размеров. На его вихрастый затылок и забавно торчащие во все стороны золотистые волосы, что после сна примялись. Перевел взгляд на поясницу, направил его ниже, приподняв голову. — Только два? И что? У нас нет денег на замену, или как? — нахмурился Филлип. Под загорелой кожей перекатились мышцы, четче стали видны лопатки, когда он поерзал. — Мистер Коллинз… вам не кажется, что это могло бы и подождать до моего приезда? Группа Ли уже выехала, у них есть все по списку, вплоть до… ручек, не знаю. Он мог все-таки встать. Нашарить на полу одежду, хоть чуть прикрыться и уйти в другую комнату, чтобы поговорить по телефону с этим донельзя важным мистером Коллинзом. Но остался здесь, в спальне. На кровати. На животе. Не потрудился хотя бы натянуть на себя одеяло или вытереться — капли прозрачной смазки блестели на ягодицах, подсвеченные лучами утреннего солнца. Вова облизнулся. Коллинз, судя по приглушенным звукам, не переставал жаловаться на проблемы с экипировкой, оружием и продовольствием в целом. Филлип же не разделял его настроений и, порой цокая языком, пытался его успокоить. Свободной рукой перебирал складки простыни, потирал шею или за ухом, беззвучно зевал. А потом вдруг охнул прямо в динамик. Вова вжал его в матрас. Кожа к коже, придавил его собой, когда плавно скользнул внутрь. — Не обращай на меня внимания, — прошептал он на выдохе тому на ухо. Рисково. Очень. Но заводит. Как сильно Филлип будет стараться не выдать себя? А если в один момент он не сдержится? Ему придется хорошо потрудиться. Он поджал губы, когда Вова вошел в него полностью и остановился, давая привыкнуть. Сочетание вязкой прохладной смазки, которой его партнер не пожадничал, и горячего члена внутри вскружило голову, да так, что на миг Филлип совсем забылся и едва не выронил телефон. Осоловело моргнул, заломив брови, прерывисто задышал, но затем снова прижал гаджет к уху, как если бы ничего не произошло. — Еще раз. Где мы остановились? Я прослушал. Если бы звонил кто-то менее важный, Филлип бы сбросил, а то и вовсе не стал бы отвечать. Но этот звонок — очень важный, связанный с деятельностью «Шэдоу», мать ее, «Компани», и он не мог не игнорировать Коллинза. Даже если причина его столь раннего обращения была максимально дурацкой. А так он бы посвятил всего себя Вове. Стонал бы, не стесняясь, во все горло, подмахивал, словно он — не гендиректор военизированной конторы, а обычный техасский мужик, которого несколько лет назад угораздило втрескаться в одного ушлого русского с охотой выдумывать всякое в постели. Вот, выдумал. Медленно двигался, будто издевался, прижимаясь, и не переставал хитро скалиться, мол, как же классно я все придумал. И правда классно, спору нет: к своему стыду Филлип заметил, что снова начал возбуждаться. Но у него работа, и секс мог как-нибудь подождать. С кем угодно, но не с Вовой. Филлип прерывисто выдохнул, постаравшись сделать это как можно тише. Вздрогнул, стоило Вове отодвинуться и толкнуться бедрами. Придурок. Он определенно потом на нем отыграется. Как-нибудь. А сейчас ему остается только кусать губы, извиваться в такт и разговаривать с Коллинзом, пусть это и получалось из рук вон плохо. — Ладно, я поговорю с… м-м… с Мартинезом. Вова сжал пальцами простыню. Он брал Филлипа медленно, специально, чтобы не выводить, но методично. Уверенно. Неспеша отодвигался назад, входил до упора, замирал и повторял все по-новой. Чувствовал, что тот на грани. По мере обсуждения поставок вооружения его ковбой все чаще соскакивал на вздохи и мычал, будто бы изображал, что думает, как решить одну из тысячи проблем, озвученных ранее Коллинзом. Его больше заботило до одури приятное ощущение наполненности, а не то, что у кого-то из солдат жилет оказался с дыркой. — Да, я понял. А… а, да-да… да-а… Все. Хорошо. До свида- Филлип кончил прямо в момент, когда Коллинз с ним попрощался. Громко простонал прямо в трубку и обессиленно рухнул лицом в подушку, пока Вова толкался в него последние несколько раз, сбито дыша. Все это произошло так быстро, хотя телефонный разговор по ощущениям длился вечность. Тек, как мед с ложки, а потом жар, все это время копившийся внутри, вдруг вырвался наружу. Филлип сжался вокруг Вовы, проехался собственным членом по простыне, размазав по гладкой ткани капли спермы, и обмяк, когда тот навалился на него, спустив на поясницу. — Сукин ты сын… — Какой есть, — хохотнул Вова, нажав на телефоне Филлипа кнопку «завершить вызов».