Фанфики с участием: "Владимир Макаров/Филипп Грейвз"

— Говорят, что в лесу есть колдуны, которые, если кувыркнутся через заговоренный пень или несколько ножей, превращаются в волков. Они опасны, — ну и херня. Владимир нес всю эту околесицу так уверенно, что впечатлительный Барли, если бы не сидел в машине с задранными стеклами, непременно бы испугался. Этот русский неспеша, спокойно, с явной «р» и хрипловатым голосом на полном серьезе предупреждал боевиков ЧВК о каких-то неведомых колдунах. Блять, да здесь кроме него в округе никто и не живет!

Вова имел тенденцию болтать в постели.

— Я видел тебя на танцполе. Классно двигаешься. И мордашка у тебя симпатичная, — Филлип почти услышал его ухмылку. — Давай по-быстрому? Отвлечешься от своего начальника.

— Ладно… — Владимир пожал плечами, наклонился и выудил из-под стола деревянный ящик, в котором кучковались несколько бутылок вина. Красного, полусладкого, еще и крымского. Это его любимая марка. — Можешь сколько угодно строить из себя супермена, но я заставлю тебя заговорить. У меня есть метод.

— В раю? — Филлип хмыкнул и одарил Владимира насмешливым взглядом. — Как-то не доводилось.

Всегда есть грань, которую можно провести, когда дерьмо заходит слишком далеко. Крадут ракеты? Хорошо. Простые планы летят насмарку? Плевать. Связываются с «‎Шэдоу»‎? Переступаю черту. Когда Макаров берет в заложники небольшой отряд «‎Шэдоу», Грейвс назначает ему встречу. Он делает предложение Макарову: Грейвс в обмен на «‎Шэдоу». Макаров неожиданно соглашается.

Прав Саммерс: нельзя так делать. Филлип же, правда, слушал его, но не слышал.

Когда Филлипу звонили парни, связанные с его «Шэдоу компани», это длилось долго. Очень долго. Минимум пятнадцать минут. Его не тревожили по всяким мелочам, набирали только если произошло что-то серьезное, поэтому время ожидания… получалось таким. Вове это не нравилось. Особенно сейчас.

Вероятно, Владимиру было всё равно. Для него Филипп — формальность, не более. И всё происходящее сейчас — тоже формальность. Спящий в его доме, в его футболке, на его кровати Макаров — формальность. И сам он, лежащий слева от него — формальность.