Красная маска (original ver.)

- И только попробуй сказать, что невкусно! – следила я за тем, как ДонУн отправляет первую ложку в рот. – Когда готовишь в плохом настроении, то и еда получается соответствующая. Он проглотил и задумался, будто прислушиваясь к ощущениям. На самом деле, готовили мы на равных, но всё равно почему-то ответственность за получившееся парень возложил на меня. Не спеша дать рецензию, он смаковал и под опущенными ресницами скрывался его лукавый взгляд, прячущий истину. Меж бровей легла скорбная складка. - Что? – напряглась я. - Может, переждешь два часа, а потом сама есть будешь? – прихватка полетела в него из моей руки, но он, поймав её, засмеялся. – Уж и пошутить нельзя! Вкусно, вкусно! - То-то же! – я принялась за еду, присоединяясь к нему. – А то ишь, разбаловался по ресторанам. Домашняя пища ему тут могла не угодить! - Что поделать, я, действительно, капризный и избалованный. – честно признал ДонУн. Но что-то я в нем не наблюдала так уж часто привычек богатенького мальчика. Либо он тщательно сдерживался, либо победил в себе плохие стороны вседозволенности. Не удивлюсь, если благодаря влиянию Йесона. Черт, я вновь и вновь упоминаю его в мыслях. Как же отделаться от этого? – А ты ведь единственный ребенок в семье, разве ты не такая же? - Нет, я никогда ничего себе не позволяю требовать от других. И я очень ответственная. – гордо подчеркнула я. - Тогда я почти тоже. – ДонУн отвлекся от трапезы, рассуждая на тему. Будто чувствуя, что я не хочу оставаться тет-а-тет со своими горестями, он болтал без умолку. – Я капризный не в том плане, что жду, когда мне подадут готовое, а в том, что люблю самое лучшее, качественное. А если мне это самое лучшее надо, то я добьюсь этого сам, и помощники мне не нужны. Вот, например, квартира… тебе нравится ремонт? - Классный. – огляделась я, облизывая ложку. Парень стрельнул в меня глазами. Я засунула язык обратно в рот, почувствовав себя так неловко, будто публично занималась оральным сексом. Даже уши загорелись. Странным чувством до меня донеслось, будто моего собеседника охватила волна возбуждения. – Так, что с ремонтом? - У меня мать первоклассный дизайнер, но я всё тут сделал сам, хоть и мало в этом смыслил. Но освоил, разобрался, и занялся, - я хотела отвесить комплимент, но он вмешался. – конечно, я по большей части имею в виду теоретическую часть. Для осуществления проектов я нанимал специалистов. - Ну вот, а я-то уже хотела поверить, что ты снизошел до грязной работы. – мы состроили друг другу дразнящиеся морды. – И, конечно же, ты не мог не похвастаться! А я бы сюда ковер добавила. Перед имитацией камина. - Ковер у меня в спальне. А перед камином – это так по-бабски! – ДонУн покачал головой. – Хотя, что на полу, что на ковре, всё равно они коленки обдирают… - Заткнись. – выставила я ладонь вперед, как бы говоря «стоп!». – Я не хочу, чтобы глядя на тот или иной угол, у меня перед взором вставали позы из Камасутры. С твоим участием. - А чем я тебе не нравлюсь, как герой таких фантазий? – парень ухмыльнулся, отведя один уголок рта в бок. – Я очень фотогеничный, хорошо смотрюсь. - Ты что, снимал домашнее порно и смотрел его? – осекшись, я вновь вспомнила совсем о другом. Кошмар, ужас. Мой первый раз был где-то на пленке, снят на камеру. Я и Йесон. И это видео мог кто-нибудь увидеть. А, может, прямо сейчас, в этот момент, ненавистная Красная маска посылает видео госпоже Ким или сам любуется на свою работу. Видимо, всё, о чем я подумала, так или иначе, отразилось на моем лице. ДонУн заметил мой перепад и, не дав далеко уйти по тропе к Голгофе, попросил сварить кофе и продолжил гонять меня по хозяйству, сопровождая неотступно рассказами и анекдотами. Он был неутомим в благородном порыве вывести меня из слезливой апатии. Почему я раньше считала, что мне нравятся исключительно серьёзные и молчаливые мужчины? К концу вечера я оценила качества балагура в своем товарище. Хотя шутки его все, как одна, были не для интеллигентных людей. Усевшись перед телевизором, мы зарядили комедию и, хрустя найденными чипсами, даже смеялись. И я, кажется, вполне искренне. ДонУн умеет оказывать оздоровляющее влияние. Когда зазвонил мой мобильный, меня не охватила паника. Трубка была поднята спокойно и без сомнений. Тем более что, звонил Джун. - Привет, не дождалась меня? – постарался просто сказать он, но в голосе чувствовалась легкая обида. Я ведь и вчера с ним повела себя резко. ДонУн прав, я неблагодарная. - Да, извини, я… надо было уехать, но я уже на месте следующей ночевки, не волнуйся. - Я волнуюсь, потому что мне не нравится твоё состояние. Красная маска опять что-то сделал? – я скрипнула зубами. - Нет, в этом плане всё хорошо. Дело в том что… что я устала. И у меня свои личные проблемы. - Личные? – Джун явно понял превратно. Он решил, что я налаживаю где-то отношения, или что скрывала от него что-то. В общем, у него был повод думать что угодно, ведь я ничего не говорила и не собиралась. – В общем, я узнал адрес того Криса Ли и сам сегодня ездил с ним поговорить. Решил тебя не беспокоить. Интерес во мне ожил. Зря или не зря я рассказала Джуну историю СунЛи? Мне хотелось покончить с тайнами от правосудия, и я доверилась. Что ж, он взял инициативу в свои руки. - И что? Ты узнал что-то? – азарт не остался незамеченным по обе стороны от меня. ДонУн, будто невзначай, подошел ближе и стал выбрасывать пустой пакет от чипсов, слушая. А мне нечего было скрывать. - Да, он вспомнил, где жила Рейна, но, судя по всему, сам о ней не много тогда знал. Крис сказал, что они и не встречались толком. Он пару раз проводил её до дома и на этой взаимной симпатии всё и кончилось. Короче, я сам же поеду завтра по названному им адресу, где должна жить девушка с родителями, и поговорю с тем, кого там найду. А ты отдыхай. Меня беспокоит твоё физическое и моральное здоровье. Наберись сил, а потом уже посмотрим, пустить ли тебя обратно к расследованию. Я почти заспорила с ним, но передумала. Какая-то часть меня желала вернуться к поискам и участвовать, но большая часть поджала хвост и пока ещё зализывала рану. Нет, пусть узнают по максимуму, что смогут, а когда я отойду от стресса, то ринусь в бой. Но не теперь. - Спасибо, Джун. – произнесла я от сердца. - Не за что. – потеплев, произнес он. – Доброй ночи и до завтра! - Пока! Я убрала телефон подальше, отключив звук. Никаких срочных звонков больше быть не должно. Не хочу ни с чем связываться. Хватит на пока. ДонУн скрипнул носком по гладкому ламинату, водя ногой по полу. - Какие новости? - Да особенно никаких. – Молодой человек, тоже уже посвященный в секрет СунЛи (какое же я трепло, всё-таки), имел право получать ту же информацию, что и я. – Джун узнал адрес Рейны. - Ты ведь не думаешь кидаться туда? – ещё один! Никто меня никуда не хочет пускать. Скоро я из чувства противоречия оживу и начну соваться везде дальше, это же невозможно! - Джун пообещал сам сориентироваться на местности. – попробовала я дрессировать силу воли и выдержанно изрекла фразу. Вроде как меня всё устраивало. - Я тебя завтра после работы никуда не отпущу и опять заберу себе. – опять проснулся владелец? Собственник! Но я держу себя в руках, всё в порядке. Я не буду давать ему козырь в руки для подколов и подначиваний. Я не истеричка и у меня не бурлят гормоны. А то, не дай Бог, опять вспомнит про длительное воздержание и посоветует воспользоваться его интимными услугами. Как ему удается быть всегда в тонусе? Видимо, воздержание никогда не длится дольше пары дней. - Я завтра тоже не работаю. Йесон отпустил до пятницы. – его имя я всё ещё произносила с болью, слышной лишь мне. Но это была уже не боль неразделенной любви. Это была боль вины перед человеком, которого готова боготворить. Уважать, но уже не желать. - Что же ты молчала? – преобразившийся ДонУн схватил свой айфон и быстро там что-то набрал, приложив к уху. – Алло, пап? Пап, я завтра в офис не приеду. Я заболел. – он покашлял рядом с трубкой. – Да, грипп и небольшая температура. Да, у меня есть какие-то микстуры, но я их не люблю пить, ты же знаешь! Само пройдет, просто отлежусь. Да, да, удачи, пока! – он положил, с довольной моськой швырнув сотовый на ближайшее кресло. – Всё, болеем вместе! Я улыбнулась тому, что он наврал так же, как я наврала утром ему. Лгун. Оба мы лжецы. Интересно, вот я сочинила ему басню о первом мужчине, а как много сочиняет для меня он? Но ведь я же из лучших побуждений! Если человек врет ради тебя, нужно ли ставить ему это в упрек? Ведь Йесон, чтобы пощадить жену, тоже будет что-то врать. Или скажет правду? Я не могла представить этого. Как он поступит? Мне хотелось бы знать, хотя я понимала, что это не моего ума дело. - А у тебя ведь следующая среда – последний рабочий день? – в сотый раз отвлек меня от тяжких дум ДонУн. - Да, последний. – кивнула я, подойдя к окну во всю стену. Ночной Сеул выглядел романтично под влажным покровом заканчивающейся осени. Около двух недель осталось до календарной зимы. Скоро на месте капель будут лежать снежинки, и город посветлеет, а сейчас он темный-темный, и только маленькие глазки огоньков зорко наблюдают за его жизнью. Среди них вдалеке выделялось огромное око уличного экрана с рекламой, на которой знаменитости рекламировали косметику или свои концерты. - Ты подумала над моим предложением перейти ко мне в фирму? – ДонУн подошел ко мне. Руки по швам, как у примерного школьника. – Я не забирал своё слово. Место твоё. - Нет, я ещё не думала. Я хочу отдохнуть некоторое время. - И как Йесон тебя только отпускает? Он тебя ценит, как отличного экономиста и хвалил… - меня это ножом резало. – Сказал, что на тебе часть заслуги того, что они наплаву остались, ты же такая прошаренная в делах финансов… - У тебя ещё осталась хоть одна бутылка вина? – перебила я его. Невыносимо слушать о том, какого обо мне был мнения мой уже почти бывший начальник. Теперь он меня ненавидит и в этом не приходится сомневаться. - Целых четыре по ноль семьдесят пять. И того три литра на двоих. Устроит? – засиял он. - Мне и одной хватит, откроешь? – помня, где лежит штопор, я выдвинула ящик и достала его, протянув ДонУну. Когда заканчивалась третья бутылка, язык мой жил словно отдельно от мозга. Время близилось к полуночи, и мы, как два дурака, сидели на полу напротив большого окна зала, скрестив ноги в позе лотоса. В темноте. Свет падал только снизу, от не спящей столицы. Бутылки стояли рядом с нами, подражая кеглям в боулинге. Четвертая, не раскупоренная, ластилась между наших колен и уговаривала не обижать её невниманием. Но у меня уже фонари и лампочки чужих окон сливались в дискотеку красок. Разговоры шли один душевнее предыдущего. - Вот почему оно в жизни всё так? – подумав про себя первую часть о несправедливости, я произнесла только вопрос. ДонУн, бывший потрезвее меня, покосился, отвернувшись от окна. - Как? - Кто-то находит любовь, а кто-то несчастный и одинокий. – парень захихикал. Всё-таки не очень трезво. – Чего ты ржешь? Да, ты бабник, бывают и такие. Тебе пофигу, есть любовь, нет любви… - я помнила о его чувствах к… черт, я едва вспомнила, в кого он там был влюблен. Попыталась сосредоточиться и продолжить мысль, но поняла, что неверно его уже охарактеризовала и решила исправить ошибку. – нет, конечно, ты тоже хочешь любви… - И я тоже одинокий. – выдохнул ДонУн. – Ну и что, что я сплю раз в неделю с новой? Думаешь, это спасает от одиночества? Именно одиночество и толкает к безнравственности. Секс он… он отвлекает. Не благодаря тому, что исцеляет душу или что-то там такое. Только благодаря своему действию на физиологию. Человек не может получать оргазм и страдать одновременно. Голова просто не работает в этот момент. - А я слышала, что во время оргазма голова работает в сто раз лучше. – икнула я в конце, вспомнив какую-то статью в журнале. – Что женщина во время оргазма способна решать сложные формулы. - Это какой же умник проводил такой эксперимент? – ошарашился ДонУн, разинув рот. – Кто совал женщине задачник во время секса? - Не знаю, - я пожала плечами, посмотрев на просвет в пустой хрустальный бокал и отставив его подальше. – я почти никогда не понимаю, как проводятся научные опыты. Иногда вещают такую чушь, что фантазии не хватает. - Да уж. – прозвучал характерный звук выдернутой пробки. Последняя пошла. – Будешь? - Не-ет, мне достаточно. – сидела я, покачиваясь, как водоросль на Саргассовом море. – Так, значит, ты считаешь себя одиноким? Почему же не пытаешься избавиться от этого явления? - Я и пытаюсь. – ДонУн налил себе ещё. – У меня система накопления. Я много занимаюсь любовью и на какое-то время пресыщаюсь присутствием женского пола. Я представляю себе это как батарейку с подзарядкой. Заряжаешь на всю и ходишь, пока она разряжается. Тебе становится всё хуже, хуже. Потом энергия кончается и опять надо зарядить. Вот и бегаешь в поиске, где штепсель воткнуть. Секс – это концентрированный вид чьего-то присутствия, поэтому после него дольше легко, чем после каких-нибудь поцелуев или прогулки за ручку. И когда ты не уверен, что человек, который рядом, будет с тобой долго, что он всегда спасет тебя от одиночества, ты спешишь получить эту концентрированную порцию. - Вот оно как… - впечатленная, проговорила я. – слушай, ты так загнул, что я поняла, но пока не осмыслила до конца. - Да что-то я вообще тут поэтизирую. – хмыкнул он. - Ага, мы прям бомонд. – моя рука всё-таки протянула ему мой бокал, услышав заманчивое бульканье вина в его посуду. Мы чокнулись и отпили. - А клиторальный или вагинальный? – задумчиво спросил он. - Что? – тряхнув волосами, переспросила я. - Ну, какой нужен оргазм, чтобы голова у женщины соображала лучше? - Ах, это! – я уже и забыла, о чем мы говорили минуту назад. – Не знаю. Либо там не было написано, либо я не помню. - Ну вот, а мне теперь живи в неведении? – ДонУн отставил бокал. – Я должен знать! Ты помнишь какую-нибудь задачу? По физике или химии. - Ты издеваешься? – он встал, заставив меня задрать голову, от чего в ней вообще поднялся ураган. – Я сейчас своих паспортных данных не вспомню! - Это тоже неплохо. Тем нагляднее будет результат. Если оргазмы стимулируют серое вещество, то ты выдашь что-нибудь гениальное. – парень взял меня за руки и поднял, придерживая. Я шаталась, как мачта при сильном ветре. - Ты хочешь проверить на мне оргазм и его влияние? – пьяным рассудком, я уловила какую-то несостыковку. Какую именно – ещё не поняла. – Я смутно себе представляю, что такое оргазм, как я что-то соображу в этот момент? - Я тебе подскажу, - ДонУн потянул меня за руку, но ноги мои едва передвигались. Я попыталась упереться, боясь расшибиться где-то в темноте квартиры. Вздохнув, он поднял меня на руки. – подопытная, ты вообще в хлам? - Я не в хлам! – коряво издала я звуки, и меня обронили на кровать. Матрас пошел ходуном, а плюс волнообразное самочувствие, я ощутила себя на качели. – Мы будем проводить тупой научный эксперимент? - Нет, у нас всё по-умному будет. – во мраке зашторенной наглухо спальни, я увидела только пятно белой ткани, отлетевшей в сторону от парня. – Мы же умные? - А то! – я начала расстегивать на себе его рубашку. – Мы такие умные, что заткнем за пояс этих ботаников из лабораторий! Черт… Я запуталась в рубашке, вытаскивая руки из рукавов. ДонУн опустился на меня, полусидящую, и дернул её, откинув. Я осталась в нижнем белье, но и оно уже не мешало мне чувствовать его голое тело, прислонившееся к почти обнаженному моему. Схватив меня сзади за шею, он приник ко мне поцелуем, алчно продев язык между губ. Вкус вина на наших устах придал пикантности их слиянию. Я ответила взаимностью, извиваясь языком в единой пляске вместе с его. Перехватив рукой с шеи за волосы, ДонУн оттянул назад мою голову и впился губами в кожу возле впадины между ключицами. Я ахнула, застонав. Мои пальцы опустились на его гладкие плечи. Скользя вниз, они прошлись по спине, пояснице и обнаружили ягодицы, уже без штанов и трусов. И это пока я расстегивала рубашку! Как сейчас уместна поговорка «мастерство не пропьешь»! Какая-то часть мозга начала приходить в себя. - ДонУн… - я попыталась слегка отодвинуть его, пока его губы опускались вниз и язык уже залез под лифчик, почти дотянувшись до соска. Какой у него длинный язык… какие у меня безумные мысли! – ДонУн! - Что? – отвлекся он ради одного слова и впился поцелуем в живот чуть выше пупка, откинув меня на спину. От меня вновь отлетел гортанный стон. Его пальцы, сквозь трусики, провели по клитору, туда и обратно. – Что? - Ничего… продолжай… - я выгнула спину. Сквозь ткань его рука доставляла такие острые ощущения, что ноги сами разъехались в стороны. Закинув руки вверх, я нащупала перекладину спинки кровати и вцепилась в неё. Пальцы ДонУна отодвинули тонкий шелк и дотронулись до клитора без препятствий. – О-о, да! Я окончательно переставала соображать. Глаза с трудом держались открытыми, да и смысла в этом было мало; темно в комнате, лишь едва различимые силуэты. Извиваясь под тяжестью ДонУна, я позволила ему снять с меня всё до конца. Где-то возле моего лобка ощущалась его твердая требовательная плоть. Опустив руку, я взяла её в ладонь. Парень продолжал ласкать меня меж половых губ. - По-моему, я тебе сейчас дам. – с придыханием, прерывисто прошептала я ему на ухо. - Правда? – целуя меня от подбородка, ниже, ниже, он достиг низа живота, и из моих глаз разве что искры не посыпались. Влажный и прохладный язык прошелся по и без того возбужденной до крайности точке. Крича, я стукнула пятками по кровати. – По-моему, я тебя возьму, даже если ты будешь сопротивляться. - Не буду! – я вцепилась ногтями в его плечи, бесполезно притягивая к себе, вверх, но он не поддавался и продолжал мучить меня нежной пыткой. – А-а, ДонУн, войди в меня, войди, пожалуйста! - А ты похотливая, зайка, - чмокнул он меня в щеку, приподнявшись и потянувшись в тумбочку. По шуршанию я определила кульминацию – облачение в презерватив. – зайчата нам пока не нужны… - Зайка сейчас сдохнет без морковки! – сев, я обняла его за шею и обхватила ногами. – Иди сюда! - Боже, ты не зайка, а крольчиха… - мы упали обратно. Я на лопатки, он на меня. Я заткнула ему рот поцелуем. Одним быстрым движением он вошел в меня, и я закричала. От возбуждения, от удовольствия, от остаточной боли. Во мне было ещё слишком узко для резких вторжений. Но мне было плевать, голова отказывалась думать. ДонУн быстро набрал скорость, и я подстроилась под его темп. Вновь ухватившись за перекладину, я тряслась, как под отбойником. Мы кусали губы друг друга, облизывали их. У меня просто снесло крышу. Я озверела. Я заплакала навзрыд, но уже через минуту успокоилась. ДонУн был беспощаден, но я и не думала просить помилования. Перевернувшись, он прижал меня к груди так тесно, что мне оставалось только беспрерывно целовать его. Согнув колени, он снизу вонзался в меня так, что было ощущение, будто он по-прежнему сверху. У меня в легких почти не хватало воздуха. Мои бедра до боли бились о его, крепкие и твердые, особенно сейчас, от напряжения. С визгом и криками, я несколько раз меняла положение, оказываясь то снизу, то сверху, то на боку. Бешеные и неугомонные, мы грохнулись на пол. Это образумило нас лишь на секунду. - Черт, порвался! – ДонУн вышел из меня, вовремя заметив переработку. Недоработкой это называть было трудно. Я протянула руку следом, желая его поймать. Он опять залез в ящик и надел новый. У меня не было сил подняться, и я, как бесхребетное, была поднята им за подмышки и кинута на кровать, обратно. Парень забрался вдогонку и, развернув меня к себе спиной, опер о спинку кровати. Я почувствовала, как он снова вошел в меня. Зарычав от блаженства, я выгнулась сильнее. ДонУн почти тут же поймал случайно потерянный ритм, и кровать затряслась пуще прежнего. Пальцы до судороги вцепились в древесину, ломая ногти. Дыхание ДонУна обжигало плечо, смягчая огонь желания поцелуями. Я обернулась, и наши уста встретились, не сбивая нас с неистовых фрикций. - Девочка моя, я, кажется, сплю или сошел с ума… Боже, как же я ждал этого… но и не думал, что это будет так великолепно, - постанывая, он провел длинными пальцами по шее, снизу подбородка и, обхватив его ладонью, задрал мою голову назад. Открыв губы, я облизнула его палец. ДонУн в голос застонал и, рухнув на меня, придавил весом своего стройного тела. Просунув руку меж моих ног, он достал до клитора и за считанные секунды совершил пальцами волшебство, заставив меня затрястись и закричать, теряя силы и падая. Угасая под непередаваемо мощным потоком наслаждения, накрывшим меня, я видела лишь золотые всполохи и розовый туман перед глазами. Никаких формул и их решений. Я отключилась, держа в поле осязаемости руки ДонУна, уверенно обнимающего меня и не отпускающего от себя ни на миллиметр.