Мальчик в чёрной толстовке

      На последнем уроке физкультуры Хэ Тянь отлично сыграл несколько партий в баскетбол против Чжэнcи и Цзяня. После этого они отправились все вместе домой, по дороге зайдя в магазин, чтобы купить разные вкусности. Тянь, правда, купил себе ещё несколько пачек удона, который можно приготовить за пару минут, так как после стряпни рыжего идиота он окончательно сдался приготовить что-либо сам.       Расходятся они часов в шесть вечера, поэтому, когда Хэ оказывается дома, за окнами стоит темень. Дни становятся короче, так как всё ближе и ближе зима. Брюнет кидает всю лапшу на кухонный стол и ставит кастрюлю с водой на огонь. Готовить эту очень вкусную, при этом максимально вредную еду он научился уже давно, потому что повар из Чэна такой же, как из Рыжика королева Англии.       Кстати, об этом наглом придурке. Мало того, что просто орёт постоянно, так и злой, как псина дворовая. Тянь же ему ничего не сделал такого, чтобы ему подножки ставили. Утренний инцидент не считается, это было за Чжаня, хули он доёбывается за это? И эта гадость с его мокрой футболки. Где этот идиот лазил, что так испачкался? Запах был тот ещё: то ли ржавчина, то ли что-то такое, не разобрать.       Вода вскипела, и Тянь закинул в неё сухую лапшу, тут же начиная мешать всё палочками. Затем в кастрюлю полетели специи и сушёные кусочки тофу. Когда получившееся блюдо, если это вообще можно было назвать блюдом, стало готово, брюнет чуть ли не блеванул, глядя на всё это. Полуфабрикаты осточертели настолько, что хоть вешайся. Разбавить всё это Хэ решил луком и яйцом, чтобы создать хоть какое-то ощущение нормальной еды.       Поставив воду на огонь, парень достал доску и взял самый большой нож, чтобы нарезать лук. То, что ножи классифицируют и изготовляют специально для разных продуктов, Тянь не знал в принципе, так что, измельчая лук разделочным ножом, он и бровью не повёл, не считая это странным. Поплатился он за это буквально минуты через три, кровь стекала с указательного пальца, который он по неосторожности подставил под нож. Вода, где варилось яйцо, уже выкипела наполовину, а Тянь стоял посреди всего этого хаоса и пялился на свою руку, с которой секундой ранее слизнул кровь.       Так вот оно что.       Он лыбится, а после глубоко вздыхает, хмыкая себе под нос. Так вот, в чём был Рыжий. Или же всё-таки Тяню показалось? Слишком наивно полагать, что рыжее отродье будет вышагивать по школе, залитый кровью с ног до головы. Хэ вспомнил, как в тот момент на школьном дворе его охватило чувство дежавю. В тот момент в голове всплыл почему-то Чэн. От того несло кровью, когда они сидели в палатке, а мелкий Тянь ревел у него на коленях.       Тянь выключает огонь и смотрит на треснувшее в кипятке несчастное яйцо, со вздохом кладёт посудину с взорванным нечто в раковину, заливая всё холодной водой. Голова идёт кругом от предположений, не верится, что этот дикий придурок реально был в крови тогда, но ведь сейчас на его пальце выступили красные капли, на вкус такие же, как и красная вода с футболки идиота. Нет, он не облизывал свои руки, он просто понюхал, блять. И пахло кровью.       Хэ берёт свой несчастный удон, в котором теперь плавает ужасно нарезанный лук и очищенное, наполовину развороченное кипятком, яйцо. Перед тем, как перемешать всё палочками, он умиляется своей работе, ведь приготовить такое у него получается далеко не каждый раз. Постучав по столу, выравнивая палочки по длине, Тянь начал с аппетитом уплетать свою стряпню, мысленно оценивая её на троечку из-за тушёной говядины Рыжего. Но, по сравнению с его некоторыми блюдами, это хотя бы доесть можно.       Лениво собрав со дна все остатки, он за один раз проглатывает всё и отправляет посуду в раковину, к кастрюлям. Плетётся в душ, а потом заваливается в кровать. Он не робот и тоже устаёт от ежедневных нагрузок. Закрывает глаза и, честно, минут десять пытается заснуть. Иногда он приоткрывает глаза, чтобы убедиться, что его ночник всё ещё включён. Поскольку все попытки оканчиваются провалом, то брюнет неохотно ворочается с бока на бок, в итоге укладываясь лицом к окнам.       Лицезреть окунувшийся в ночь город очень интересно, если, конечно, не учитывать, что спит он всё меньше и меньше, засыпая лишь под утро, когда сон и сном-то считать нельзя, так, всего лишь дремотой. Взгляд блуждает от одной стеклянной высотки к другой. Все они такие же, как и дом самого Тяня. Такие же, как и сам Тянь. Новые, высокие, красивые, заставляют смотреть на себя и днём, и ночью, сверкая и переливаясь на солнце и в свете фонарей в ночи. А внутри них едва ли наберётся и треть обжитого места. Эти дома пустые, так как никто ещё не заселился, кому-то не по карману, а кто-то вообще против этих небоскрёбов в самом центре их старинного города. Иронично, что такие мощные и грандиозные здания так масштабно выглядят снаружи, когда внутри у них лишь пустые пыльные залы и голые бетонные стены.       Теперь Хэ хочется отвернуться от этого дерьма. Спрятаться под одеялом и попасть в детство, где за «стенами» одеяла находится не пустая (так же, как и он) двухэтажная студия, а его детская с мягким креслом в углу, где мама или Чэн сидели по вечерам и читали ему сказки. Но он продолжает кружить взглядом по этим высоткам, пытаясь отыскать в них жилые квартиры. Было такое чувство, которое ему шептало в уставшем сознании о том, что если он найдёт горящее окно, то и в нём тогда тоже будет хоть капля чего-то живого.       Он оцепенел, когда в самой близкой к нему увидел на одном из самых верхних этажей зажжённый большой торшер, который ярко освещал небольшую комнату с панорамными окнами оранжевым цветом. Видно, на саму лампу был одет бумажный оранжевый шар – Тянь не помнит, как называется эта фигня, – который и освещал залу таким цветом.       Кстати, о Рыжем. О Рыжем. Он же тоже в тот раз, когда был здесь, смотрел в это окно.       Смотрел в это окно так, как будто он не против прыгнуть.       Сонливость и усталость как рукой сняло.       Если вспомнить его улыбку в тот момент, когда он смотрел на окно, то Хэ поклянётся всем, что на футболке этого парня точно была кровь. Хотя всё ещё пятьдесят процентов вероятности того, что это не так, есть. С другой стороны, люди, которые так лыбятся, не могут быть не покрыты кровью. Даже если какое-нибудь геройство у них будет в крови, кровью будут покрыты лишь их руки. Наверняка выше чем по локоть всё будет в засохшей красной корке.       Хэ Тяню не по себе. Он в ужасе от своих выводов. Из тупого гопника Рыжий перевоплотился в монстра. Но Тянь и себя за человека не считает особо, так что страх слегка затихает. Слишком стрёмно думать теперь об этом парне, который смерть воспринимает, походу, никак, ходит по школе залитый кровью и лыбится от вида крови у другого и боится до дрожи прикосновений, как и близкого контакта.       Теперь Тянь не особо хочет издеваться над этим отребьем. Теперь он хочет узнать его имя. Теперь он хочет узнать, что с ним не так.       Почему так одевается?       Почему так сторонится людей?       Как он стал таким?       В чьей крови он был?       Он же не убил никого?       Как увидеть снова ту лыбу, которую видел Чжань?       Ведь не убил никого?       Чья на нём была кровь?       Что произошло с этим дикарём?       Зачем ему так закутываться при любом случае?       Что с ним, блять, не так?       Как его, чёрт возьми, зовут?       Это же нечестно. Тянь бил его несколько раз. Этот парень готовил ему, и он знал о том, что у этого парня в детстве был свой ресторан.       Но он не знает ебаного имени этой жадной до денег бляди. Это раздражает. Но ничего.       Хэ же смог выбить из этого идиота номер телефона. Так почему же не выбьет имя?       Начинают обычно с малого, поэтому Тянь даёт Рыжему сдаться добровольно.       00:34 «Хэй, малыш, а как тебя всё-таки зовут?»