Проделки любви

-Не уверена, что это хорошая идея, - говорю я папе, вытаскивая из багажника коробку, со своими сложенными вещами. Чон Хосок, лучезарно улыбается мне, дескать, что ты такое говоришь. Папа нажимает круглую кнопку маленького пульта в руке, а потом забирает у меня коробку. Я вынуждена следовать за ним, всё ближе приближаясь к красивому двухэтажному дому из чёрного кирпича. -Мышонок, у нас был выбор: однокомнатная квартира с твоей бабушкой или комфортный, а главное с собственной постелью дом, - спокойно говорит папа, придерживая коробку коленом, а свободной рукой открывает дверь. Меня впускает первой. -Чувствую себя нежелательным гостем, - стыдливо шепчу я, боязливо озираясь по сторонам. Справа огромная серебряная кухня со шкафчиками из светоотражающего металла. Слева плазменный телевизор на серой стене, диван в форме буквы «Г» из белой кожи. Прямо по коридору лестница на второй этаж. Хосок, расстёгивает первые три пуговицы голубой рубашки, избавляясь от удушающего галстука. Я присаживаюсь за круглый барный стул напротив папы, пока он ставит фарфоровую чашку под кран кофейной машины. -Будешь? – спрашивает папа, как будто бы мы не находимся в чужом доме. И спросить хочу ли я кофе, после десятичасовой поездки, совсем обыденное дело. Я качаю головой. Папа понимающе пожимает плечами. Мой желудок жалобно урчит. -Голодная? Прости мышонок, я после длительной поездки за рулем устал. Круг до магазина уже не осилю. Прямо сейчас закажу нам пиццу, - папа тянется к карману джинсов, намереваясь сделать заказ. Мне не нужно ему напоминать, что я люблю сырную с укропом. Себе же он закажет с беконом. Я беру свою коробку с вещами, и направляюсь к дивану. На ближайшие несколько месяцев мне предстоит спать на этом дизайнерском чуде. Присаживаясь на корточки, я тяну нижнюю часть дивана за ручку. Теперь на этом диване могут поместиться не меньше трёх человек. Включаю телевизор, присаживаясь на край дивана, не решаюсь расположиться на нём более удобно. Слишком много воспоминаний. Молодой парень, которому не больше 25-ти, в сером костюме с чёрным галстуком, может похвастаться идеальным швом, чёлка которого скрывает половину его пронзительных зелёных глаз, смотрит в объектив камеры, оповещая, что грозовой шторм не отступает. Уже несколько домов пострадали из-за непрекращающегося дождя. Строители вынуждены отложить свою работу, из-за неподобающего поведения погоды. На дорогах творится настоящий сумасброд. Ещё вчера десятки машин были обнаружены около металлических сдерживающих ограждений. Как-то упоминалось, что холодный фронт продолжает вытеснять тёплый, поэтому жители вынуждены страдать, пока борьба за атмосферу не прекратиться. Наш дом доже пострадал. В нашем многоквартирном комплексе взорвалась центральная труба, отвечающая за подачу холодной воды. Первые три этажа полностью затопило. Мы жили на пятом, но и это нас не спасло. Электро-щитки вспыхнули, как бенгальские огни на Новый Год. Вся система полетела к чертям, и оставаться жить в доме без электричества, а главное без воды – было просто немыслим. К счастью, на помощь пришла любимая бабушка, любезно пригласившая пожить своего старшего сына и внучку у себя. Как-то вскользь она упомянула, что у неё больные почки, поэтому нам надо бы поскорее найти себе новое жилье, пока в нашем доме идут ремонтные работы. Но, учитывая сложившуюся ситуацию в городе – наш дом, последний в списке дел, которыми позже смогут заняться работники. Папа работает в фармацевтической компании в центре города. Я учусь во втором классе старшей школы. Из-за природного катаклизма нас перевели на вынужденное дистанционное обучение, но на папу такие правила не распространялись. Как бы там ни было, ему нужно присутствовать в центре города, чтобы заниматься своей работой. Его друг с работы, предложил ему пожить у себя. Но, разумеется папа не стал бы просить приютить меня. Семнадцатилетнюю школьницу у взрослого 47-его мужчины. Именно поэтому, со мной вопрос жилья был заранее решён. Сейчас, мне кажется, что жить с бабушкой на одной кровати и её ручной канарейкой было не так уж плохо. Гораздо лучше, чем вести меня в соседний город, находящийся в 10-ти часах езды! -Может, я могла бы ютиться и у бабушки? – спустя пять часов езды, всё же осмелилась спросить я, на что папа грозно просверлил меня взглядом. После этого я перестала пытаться. Папа отвёз меня пожить у своего лучшего друга со студенческих времён. Моего маленького секрета. Я подключаю телефон на зарядку. Поджимаю колени к груди, и со скучающим взглядом обвожу сообщения своих одноклассников. Чеён устраивает вечеринку у себя дома, мальчики решают сколько выпивки нужно купить, а девочки занимаются вопросом еды и закусок. Я обиженно поджимаю губы в тонкую полоску. В этом городе у меня нет друзей. А со своими одноклассниками я смогу общаться только по видеосвязи. Да, и с такой погодой особо на улице не погуляешь. Это что-же, мне придётся на несколько месяцев запереться в доме и вести жизнь домочадца?! Нет уж, увольте. Лучше дайте мне заряженный револьвер, и я попытаю удачу в русской рулетке. В дверь тихо стучаться. Я смотрю на часы и понимаю, что прошло уже 2 часа с нашего приезда. Папа уже сходил в душ и прямо сейчас смотрит футбольный матч. Дружелюбный курьер улыбается мне, протягивая две коробки пиццы, пока я отсчитываю ему купюру денег. От себя добавляю ещё одну дополнительную, за его стойкое молчание, когда грозные капли дождя, обрушиваются на его голову. Киваю папе на второй этаж. Он всё понимает, поэтому пока я бегу переодеваться в ванную комнату, идёт на кухню, чтобы достать столовые приборы. Надеваю на себя простую хлопковую зелёную футболку, больше моего размера в два раза, и серые короткие бриджи. Облегченно, вздыхаю, когда снимаю с себя лифчик. Противная косточка отбила мне все рёбра. Замечаю корзину для белья, куда и складываю свои вещи с дороги, а затем спускаюсь вприпрыжку с лестницу. Мой желудок ведёт на меня запах ароматного плавленого сыра. Меня будто бы несут невидимые крылья, подзывая к еде, и я со счастливой улыбкой застываю на последней лестнице, когда вижу, что папа здоровается с другом, похлопывая его по спине. -Привет, дядя, - оповещаю я, обращая на себя внимание тёмно-карих глаз. На секунду моё дыхание прерывается, но я нахожу в себе силы, чтобы улыбнуться и спокойно подойти к нему. -Привет, Цзыюй, -помедлив отвечает Чонгук, притягивая меня в приветственные объятия. Я теряюсь, когда вдыхаю приятный запах его тела. Через секунду он отпускает меня, и вновь обращается к отцу, пока я иду к холодильнику, чтобы достать холодной воды. Папа и дядя делят между собой бутылку пива, о чём-то разговаривая. Скорее всего решают бытовые вопросы. Разумеется, отец договаривается, что я буду делать всю работу по дому, и за просто так тут жить не буду. Никаких буйных вечеринок. А у меня есть тут друзья? Отбой ровно в 9:00. Чтобы заснуть мне нужно будет смотреть «Спокойной ночи малыши»? Никакого. Алкоголя. Сигарет. Мальчиков. Кажется, я поступаю в монастырский пансионат. Грустно отхлёбываю воды, заранее тянусь к кусочку сырной пиццы, когда к моему намеченному кусочку с самым большим количеством сыра тянется рука дяди. Наши пальцы соприкасаются, а по моему телу пробегает будоражащий импульс. Мои ресницы дрожат, когда я перевожу взгляд на него, но, дядя меня шокирует, и даже не смотрит на меня. Убирает руку, пододвигая ко мне всю коробку, а сам ворует кусок у папы. Я с непониманием исподлобья смотрю на него. Да он же чёртов гад! Широко улыбается, когда чокается пивом с папой, и делает щедрый глоток пива. Папа, что-то говорит, вроде о том, что рубашки Чонгука уже не могут держаться на его мышцах, пока я, незаметно отпускаю руку под стол, уверенно кладя её на сильные бёдра справа. Мягкими массирующими движениями поглаживаю ткань туго натянутых джинсов, аккуратно двигая рукой в сторону паха. Папа громко заливается смехом, отчего мы с Чонгуком опасливо вздрагиваем. Но, Хосок продолжает смеяться, разбрызгивая пиво по всему столу. Дядя чертыхается. Грубо сжимает мою ладонь и скидывает с себя, а сам направляется к раковине, чтобы взять тряпку. -Мышонок, может ты хочешь принять душ, после длительной дороги? – предлагает папа, а я, поразмыслив, и принюхавшись к собственному запаху подмышек, соглашаюсь. Улыбаюсь папе, пока прохожу мимо Чонгука, и нежно провожу ладонью по его пояснице. В душевой кабине я облокачиваюсь на кафельную плитку, выдыхая горячий пар. В очередной раз я сломалась. Яростно тру себя мочалкой, пытаясь содрать грязную кожу. Это плохо. Плохо. Но я ничего не могу с собой поделать. Когда мою свою грудь, сжимаю в руках соски, но вместе боли, меня опаляет сладким наслаждением. Я устало закидываю голову наверх, позволяя воде обрушиться на моё лицо. Пусть это смоет все мои воспоминания. Пусть душ образумит мой затуманенный разум. Вместе этого я тянусь рукой к своему клитору, и начинаю поглаживать розовые складки. Моё сердце грозиться выпрыгнуть из груди. Я зажимаю рот рукой, увеличивая стимуляцию руками. Пытаюсь представить сексуального Чимина из моего класса, но оргазм не подступает. И вместе этого, я думаю о бархатном низком голосе, который шепчет: -Грязная девчонка… Я громко всхлипываю, когда стенки влагалища сжимают мои пальцы, и оргазм накрывает меня. Падаю на колени, пытаясь отдышаться. Это очень плохо. Это наваждение, от которого я не могу избавиться уже десять месяцев. С того самого дня, когда лучший друг папы, близкий друг нашей семьи, которого я ласково называю «дядя», трахнул меня в мой день рождения. Я долгою стою около двери, пока папа сжимает меня крепких объятиях. -Я буду скучать, - шепчу ему, утыкаясь в крепкую грудь, сильнее прижимаясь к родному запаху. -Ну-ну, мышонок, - успокаивает папа, стирая с моих щёк слёзы. –Обещаю звонить, как можно чаще. Постараюсь собираться к тебе, как только смогу, - папа целует меня в лоб, и в последний раз прижимает к груди, -Ответственность на тебе, Чонгук, - предупреждает папа. Дядя только кивает. Я неловко пристраиваюсь около Чонгука. Хорошо, что папа не замечает напряжения между нами. Было бы неловко, если бы Чонгук такой сказал: «Эй, друг! Помнишь вы пригласили меня день рождения? Так вот ты не обижайся, но твоя дочь заставила меня играть с ней в карты на желания, поскольку это было условие именинницы. Да ты брось, ничего серьезного, просто я как следует отодрал твою дочку, и в следствии лишил её девственности. Надеюсь, мы до сих пор друзья?». Я сижу на барном стуле, и хмуро пялюсь в телевизор, поражаясь логике главной героине фильма. Если тебе предлагают сократить путь по тёмному лесу, где нет ни одного указателя, она не раздумывая соглашается. Ну не дура ли? Со второго этажа раздаются шаги, и Чонгук входит в комнату, держа в руках одеяло с подушкой, и стопку чистого красного постельного белья. Он обустраивает мою постель, пока между криками главной героини о помощи, смотрю на задирающуюся футболку на его животе, обнажая твёрдый пресс. Мне приходится сильно сжать ноги, чтобы унять приятную тягу внизу живота. Кажется, Чонгук замечает мой жест, поэтому выпрямляется и категорично осматривает приготовленную постель. -Я подложил тебе одеяло, под простыни. Будет намного мягче, чем на кожаной обивке, - оглашает он, я только киваю головой. Ровняюсь рядом с ним, поднимая глаза на него. Чонгук долго смотрит на меня, а затем обессиленно закрывает глаза, отворачиваясь. Мои руки ложатся на его грудь, поглаживая сильную мышцы. Пальцы, с маникюром, скользят по линии пресса, обрисовывая кубики на животе. А затем, совсем бесстыдно я просовываю руки под его футболку, касаясь его горячей кожи. Чонгук перехватывает мои руки, и грубо сажает на край диван. Сам устраивается перед моим лицом на корточках. -Прости, - виновато произношу я, закрывая лицо руками, от слёз. Это глупая мысль о нём не даёт мне покоя, уже долгое время. Мне нужно просто забыть. Отпустить и не вспоминать. Но, я раз за разом переживаю тот момент, когда его губы касались меня. Как его руки ласкали меня девственно-чистую. Как туго он входил в меня, а затем порвал врожденную преграду, раз и навсегда лишая мена статуса «маленькой девочки». Я пыталась оттянуть мысли на мальчиков из своего класса, но когда Чонгук является ценным другом нашей семьи, мы просто не можем не встречаться друг с другом. И на каждой такой встрече я вымученно улыбаюсь, стараясь отвлечь себя, чем угодно, лишь бы не думать о вкусе его сладких губ. Я маленькая и глупая девочка, влюбившаяся в своего первого мужчину. В лучшего друга своего отца. В того, кто никогда не будет принадлежать мне. -Посмотри на меня, - просит Чонгук, а потом берёт мои руки в свои большие ладони. – Цзыюй, то что тогда случилось – это большая ошибка, - говорит он, а я смотрю на него с заплаканными глазами. Чонгук бережно стирает с моих щёк слёзы. -Не говори так, -молю я, смотря на него широко раскрытыми глазами. – Это была лучшая ночь в моей жизни. Не смей говорить так, словно она ничего не значит для тебя. -Я, мать твою, старше тебя на 18 лет, - рычит он, скалясь на меня. –Я лучший друг твоего отца. Ты представляешь, что он сделает со мной, если узнает, что я сотворил с тобой?! -Ты сделал меня женщиной, -шепчу я. Беру его лицо в свои ладони и нежно смотрю на него. В угольных зрачках отражаюсь, такая по-детски влюбленная с красными от обжигающих слёз щеками, короткими русыми волосами до плеч, и большими тёплыми карими глазами. –Мой первый мужчина, - продолжаю я. Чонгук с грустью смотрит на меня, и отстраняет мои руки, прижимая к ногам. –Ты мне нравишься, - произношу свой секрет, извиняясь перед папой за свою любовь. -Не говори ерунды, - сквозь зубы цедит он. – Ты внушаешь себе эту мысль, потому что у нас был секс. Но это не любовь, Цзыюй. Ты ничего не чувствуешь ко мне. -Люблю, -срывается с моего языка. -Но, я не люблю тебя, - отвечает он, и с его лица исчезает успокаивающая улыбка. Вместо этого он смотрит на меня с укоризненным прищуром. Я вижу, как сходятся брови на его переносице. –Забудь об этом дерьме, которое ты придумала. У меня есть женщины, с которыми я регулярно занимаюсь сексом. А в будущем, у тебя будет парень, которого ты искренне полюбишь. Я никогда не буду с тобой, запомни это. Заканчивает Чонгук, и напоследок бросив на меня пустой взгляд, уходит наверх, запираясь в своей комнате. Всю ночь я смотрю очередной фильм, от злости к которому у меня сводятся зубы. Ты ведь знаешь, что у него есть девушка, зачем пытаешься обратить его внимание на себя? Тупая идиотка. Как и я. Я не сразу понимаю, что такое тёплое и щекочущее прикасается к моему лицу. Буквально спрыгиваю с дивана, прислоняясь к окну у белоснежного подоконника. Слабое солнышко пробилось сквозь серые тучи. Совсем крохотное, но за последние три недели, я рада и такой малости. Понимаю, что теперь мне предстоит не только успевать учиться, но и ухаживать за домом, поэтому плетусь к холодильнику, в надежде приготовить, что-нибудь на завтрак. Ну, как насчёт коктейля из капусты и кусочка сыра? Мне кажется, будет очень вкусно. Стучусь в дверь Чонгука, оповещая, что кажется его холодильник ограбили. Он поднимается через 30 минут, и вместе мы собираемся в магазин. Я переодеваюсь в джинсовый комбинезон, надевая под него розовую футболку с рисунком подмигивающего тоста. Кажется, мы не единственные, кто решил покинуть дом, чтобы порадоваться хорошей погоде. Чонгук катит тележку перед собой, а я шагаю рядом с ним. Стараюсь не показывать этого, но мысленно улыбаюсь. Со стороны мы похожи на семейную пару. С разных полок набираю разнообразные продукты, которые в будущем пригодятся для готовки. Мне хочется ударить по рукам дяди, пока он складывает в мой «правильный» набор упаковки пива в жестяных банках. Пока я стою в очереди за мясной вырезкой, оборачиваюсь, чтобы найти дядю, и тут же замираю, не обращая внимание, когда меня пихают локтем в спину, чтобы я двигалась вперёд. Чонгук рассказывает что-то интересное, прислоняясь к ручке тележки, пока рядом с ним стоит высокая брюнетка с длинными ногами в коротком чёрном платье с белым пиджаком. Одной рукой она держит корзинку с набором каких-то диетических йогуртов, а другой поправляет свои распущенные локоны, и лыбится моему дяде. Брюнетка старательно выпячивает свою силиконовую накаченную грудь вперед, и от меня не ускользает голодный взгляд, брошенный Чонгуком в вырез декольте. Я хмуро возвращаюсь к нему, слишком сильно кидая упаковки мяса к другим продуктам, когда та «модель» шагает от нас в другую сторону, напоследок помахав дяде. После, я лишь безразлично хожу по магазину, желая скорее вернуться домой. Мы возвращаемся в полной тишине. Я раскладываю продукты по холодильнику, пока Чонгук скрывается в своем кабинете, чтобы поработать. Решаю потушить овощи вместе с курицей и соусом. На готовку у меня уходит два часа. Когда зову дядю, чтобы тот спускался кушать, он говорит, что будет позже. Помыв посуду, и убравшись, я приступаю к выполнению домашней работы. Уже потом, спустя четыре часа, когда время пробивает 5:30, я понимаю, что сделала задания на две недели вперёд, и теперь мне не чем заняться. Чонгук так и не спустился. Поскольку, частично, у меня выходные, я кидаю упаковку попкорна в печь, и выбираю очередной фильм, в котором буду убиваться поведением героев. Когда вступительные титры заканчиваются, со второго этажа спускается Чонгук. Я подумываю над тем, чтобы предложить посмотреть вместе фильм, но вижу, что вырядился он не по-домашнему. Чёрная рубашка, первые две пуговицы расстёгнуты, такого же цвета джинсы. От него веет дорогим одеколоном. На выходе он накидывает на себя простую кожаную куртку, звеня ключами от машины. -Куда ты? – не выдерживаю я, спрашивая у него. Он отвлекается, на секунду переводя на меня взгляд. А смотрит так, словно пытался вовсе не замечать меня, но тут вон, я сама докапываюсь. Что обычный ребёнок. -Тебя это не касается. Буду поздно. – бросает он, поворачивая ручку двери. -К той брюнетке? – с отвращением предполагаю я. Дверь с грохотом захлопывается. Он не вернулся ни поздно, ни поздней ночью, ни глубокой. Было три утра, когда я не выдержала, и устала прикрыла глаза, укладываясь на подушке. В девять утра, у меня был онлайн-урок. Мои одноклассники корчили смешные рожицы, пока учитель не мог понять, как включить фронтальную камеру. Я еле сдерживала смех, пока Чимин уставился на нас (девочек) с игривой ухмылкой, и снял с себя футболку. Все тут же завизжали, увидев его оголенный торс. Пока Чимина отчитывал учитель за его непозволительное поведение, я отвлекаюсь на входную дверь, когда заходит дядя. Сглатываю тяжёлый ком, мешающий нормально дышать, замечая алые засосы на его шее. Чонгук не здоровается со мной, просто проходит мимо и уходит в свою комнату. Обидно. Я ведь просто маленькая-глупая-ничего-не-понимающая-девочка. После уроков, отпускаю экран ноутбука. Обвожу взглядом комнату, и понимаю, что эта гниющая тишина отвратительная для меня. Омерзительно само нахождение здесь. Гадко быть рядом с ним, и понимать, что я ничего для него не значу, и не буду значить. Хочется вырезать эти въевшиеся в сердце чувства. Утопить мысли о Чонгуке. О милом Гуке, которого я знаю с тринадцати лет. О мужчине, который всегда дарил мне подарки на праздники. Угощал обедом, когда встречал меня после школы. О первом и единственном, кто прикоснулся ко мне. Почему он такой милый и заботливый? Почему заставлял все эти годы моё сердце трепетать, а потом, когда переспал со мной – выкинул из жизни, будто бы я ничего и не значила для него. А когда мой взгляд падает на дрожащие руки, я с силой бью головой об стол. Виски пронзительно обнимает боль, когда я случайно рассекаю скулу об острый край столешницы. Как удивительно, но это заглушает боль в сердце. Меня тут же охватывает желание сделать себе ещё больнее. Чтобы забыть. Чтобы убить. Я выхватываю из холодильника банку холодного пива, и с жаждой отпиваю половину. Снимаю юбку и рубашку, и переодеваюсь. Надеваю тонкую ночную серую майку на голую грудь. Такого же цвета короткие шортики и выхожу на задний двор. Да, тут есть задний двор. Шагаю босиком, и с наслаждением опускаю ноги в переполненный водой бассейн. Кажется, в моём списке было закрытие его защитной плёнкой. Что я соответственно не сделала. Когда заканчиваю с первой банкой, открываю вторую. Не помню, сколько проходит времени, но я уже снимаю с себя мешающую одежду и погружаюсь в бассейн. Абсолютно голой. Всплываю на поверхность, с упоением смотря на загорающиеся на небе звёзды. Вода ласкает кожу, а шум ветра заглушает мысли о нём ненавистном. -Какого хрена, ты творишь?! Я не сразу понимаю, что обращаются ко мне. Перевожу задумчивый взгляд на открытый балкон второго этажа. Чонгук свирепо смотрит на меня, с зажатой сигаретой в зубах. Я лишь начинаю истерично смеяться, и показываю ему средний палец, задерживая дыхания и погружаясь на дно. Господи, пусть будет хоть одно место, где я не буду думать о тебе. На поверхность меня вырывает грубая рука. Чонгук прижимает мою нервно-вздымающуюся грудь к бортику бассейна. Сколько я просидела в воде, я не помню. Дядя смотрит на меня затуманенным взглядом. Нервно осматривает красную полосу на скуле с застывшей кровью. Вглядывается в зрачки, и замечает около мусорного ведра пять банок пустого пива. -Какого чёрта, Цзыюй? – спрашивает он, а я усмехаюсь. Он ничего не говорит. Вытаскивает меня из воды и оборачивает в оказавшееся рядом полотенце. Усаживает на диван, а сам идёт ставить чайник. Я смотрю на его широкую голую спину. Неужели побежал, чтобы спасти меня? Подумал, что с делаю с собой что-то. Скидываю полотенце с тела, и иду к Чонгуку. Прижимаюсь голой грудью к его спине. Он застывает, удерживая в руке кружку. -Я люблю тебя. -Господи, Цзыюй, - нервно вздыхает Чонгук, пытаясь убрать мои руки с его пояса. -Что ты хочешь скажи мне! -плача, утыкаясь носом в его спину, спрашиваю я. –Я могу дать тебе намного больше, чем те шлюхи, с которыми ты спишь. Ни одна не заставит тебя чувствовать тоже самое, что и я! – кричу, пытаясь достучаться до него. -Да как же ты не понимаешь! – рычит Чонгук, прижимая меня в стену, склоняясь надо мной. –Ты – ребёнок! Я – взрослый мужчина! Твой отец мой лучший друг. Догадываешься, чем обречены твои чувства ко мне?! Я никогда не буду чувствовать к тебе что-либо. Та ночь – моя самая большая ошибка. -Поцелуй меня, -прошу я, жалобно. –Наша первая ночь самая лучшая. Не говори так о ней. Прошу, прикоснись ко мне. Наши чувства не ошибка… -Нет никаких чувств, - Чонгук отходит от меня, берёт в руки полотенце и прижимает к моей груди. Зачёсывает чёлку и упирается в меня стальным взглядом. –Ты лишь девчонка, которую я трахнул. Не было ни дня, чтобы я не сожалел об этом. Мечтаю вернуть тот день, и исправить свои ошибки. Между нами никогда ничего не будет. Пора бы тебе это прекратить. -Не говори так, -захлёбываясь в слезах, молю я, протягиваю к нему руки, чтобы дотронуться до его груди. К месту, где трепещет его сердце, -Я тебя любл… -Господи! –скалится Чонгук, заставляя меня проглотить язык. –Заткнись, тупая шлюха! Я падаю на колени. Прижимаю колени к собственной груди, дотрагиваясь дрожащей рукой до красной щеки. Ударил. Только что. Дал мне пощёчину. Чонгук словно опоминается. Садится на колени передо мной. Я вижу, как в его глазах застывает страх. -Не трогай меня! – воплю я, отталкивая его, и убегаю в ванную комнату на втором этаже. Он бежит за мной, перепрыгивая ступеньки. Я успеваю закрыть дверь, прежде чем он просовывает руку перед щелью. -Цзыюй, прошу прости меня! Я не хотел! Открой дверь, и мы спокойно поговорим. -Уходи! Оставь меня в покое! –реву я, забираясь в ванную с полотенцем. Прячась словно в коконе. –Не смей подходить ко мне! Не разговаривай со мной больше! Если притронешься хоть раз, я расскажу отцу, что ты меня изнасиловал! Через 20 минут он уходит. Это был мой первый день в жизни, когда я заснула в ванной. Следующую неделю – я спала спокойно. Уроки проходили хорошо. Папа несколько раз звонил мне, и мы с ним умудрялись разговаривать по два часа. Я выполняла домашнюю работу, слушая оглушающую музыку через наушники. На следующий день, после того происшествия Чонгук попытался со мной поговорить, но я угрожающее поднесла телефон к уху с номером отца. Больше он со мной не разговаривал. Мне нравилась моя новая жизнь. Где нет Чонгука. Нет этих омерзительных мне чувств. Я с наслаждением принимала комплименты от Чимина, когда мы разговаривали с ним наедине. Ещё подружилась с дружелюбной продавщицей из магазина. Эта милая женщина познакомила меня со своим симпатичным внуком, Ким Тэхеном, загорелом блондине с глубокими карими глазами. Мне не казалось странным, что он всегда был в магазине навещать свою бабушку, именно в тот момент, когда я ходила за продуктами. Сама не заметила, как, но я начала краситься перед каждым походом в магазин. А уже потом, когда мы «случайно» повстречались с ним в отделах магазина, он предложил подвозить меня до дома. Я согласилась. Была не против, когда он припарковывался перед домом, в чьей машине мы целовались. Он говорил, что я красивая. Что ему нравится мои глаза, и моя задница. Я впитывала его комплименты, пока он просовывал свой язык мне в рот. -Куда ты собралась? – однажды спросил меня Чонгук, поймав меня около двери в 11:00 вечера. Строго осмотрел мой наряд, словно мой отец. Короткая замшевая юбка на кнопках, белый топик, оголяющий живот на тонких бретельках, накинутая на плечи красная кожаная куртка, и лаковые чёрные туфли на высоком толстом каблуке. Я услышала, как он цокнул языком, когда рассмотрел жидкий малиновый блеск на моих губах, и длинные нарисованные стрелки. В ответ ему лишь фыркнула, и попыталась уйти,но он преградил мне дорогу своим телом. – Куда. Ты. Идёшь? -Не твоё дело. – отвечаю ему, пытаясь найти свою сумочку. Она лежит на полу. Наклоняюсь за ней, и вижу, как дёргается вена на шее дяди, когда он видит, что юбка не скрывает тонкий шёлк красных трусиков. Чонгук шумно сглатывает, пытаясь отвести взгляд от красной полоски, но ему с трудом удаётся это сделать. Я ухожу, громко хлопнув дверью. Тэхён позвал меня в клуб, и я согласилась. Мне предлагали выпить несколько коктейлей, но я ссылалась, что мне и так хорошо. Мы танцевали вдвоём в центре зала, и одновременно целовались. Руки Кима сжимали мою задницу в ладонях, пока он с диким голодом облизывал мои губы. Я тесно прижималась к его телу, пытаясь ухватиться за хоть какие-нибудь чувства. Но было пусто. Я любила другого. -Хочешь отвезу тебя домой? – спросил Тэхён, заметив перемену в моём настроении. Я кивнула, и мы попрощались со своей компанией, чьих имён я даже не знала. 02:00 ночи. Думаю, Чонгук уже спит. Я смотрю на сосредоточенного на моем декольте Тэхёна, и не горящий свет в доме. -Хочешь зайти? Тэхён вжимает меня в стену дома, пока я, задыхаясь от поцелуя, пытаюсь вставить ключ в замок. Он с упоением гладит мои бёдра, когда нам удаётся проникнуть в дом. Ким отстраняется от меня, всего на секунду, чтобы снять пиджак и снова прильнуть ко мне. Я толкаю его в грудь, и он падает на диван, пока я присаживаюсь на его бёдра, и мы снова начинаем целоваться. Горячие руки помогают мне избавиться от топика. Тэхён рычит, осматривая кружевной прозрачный комплект. Губы оставляют алые поцелуи на шее, и ключице, я же нетерпеливо трусь об его твёрдую ширинку. -Ты что, совсем охренела?! Чонгук врывается в комнату, как смертоносный торнадо. Отцепляет мои руки от груди Кима, и толкает на спину. Пока я путаюсь в спальном одеяле, Чонгук уже выпроваживает матерящегося Тэхена за дверь. -Пошёл, нахуй! –рявкает дядя, захлопывая дверь. Прямо сейчас меня одолевает кипящая злость. Не утруждаясь надевать топик, я отталкиваю Чонгука от двери, намереваясь вернуться к Киму, но вышеупомянутый имбецил, обхватывает своими сильными руками мою талию, и заново кидает на диван, угрожающе нависая сверху. -Я предупреждала! – хватаю телефон, и сразу же нахожу контакт папы, но, когда пытаюсь нажать на зелёную трубку, Чонгук выхватывает мой телефон и швыряет в стену. –Ты совсем больной?! -Да, ты права, -рявкает в ответ Чонгук, прежде чем прижаться своими губами к моим. Зарывается своими пальцами в мои волосы, регулируя моей головой, как хочет. Я вопиюще открываю рот, что позволяет чужому языку пробиться в мой рот. И тогда, я смело отвечают на поцелуй. Губы были такими же сладкими, как я и запомнила. Мой язык ласково поглаживает нижнюю губу, прежде чем оттянуть и снова приняться сосать. Такой сладкий. Такой вкусный. Я стону в поцелуй, сильнее прижимаясь к твёрдому телу. Задыхаюсь, когда он обхватывает своими губами мой подбородок, и начинает его сосать. Его руки лихорадочно сжимают мои бёдра, ласково поглаживая, проскальзывая под юбку, касаясь мокрых трусиков. -Чонгук, - с придыханием шепчу ему в шею, заново притягивая для страстного поцелуя. Я растворяюсь в нём, как сахар в горячей воде. Зубами он оттягивает мои губы, больно прикусывая, а затем вновь прижимается ко мне губами, чтобы слизать выступившую кровь. –Боже…-пальцами оттягиваю его шевелюру, пропуская через пальцы. Он довольно урчит, пока занимается тем, что вылизывает мою шею. -Маленькая, -отстраняется он, чтобы снять с себя футболку, и вновь вернуться к жалобно-просящей мне. -Ты говорил, что это ошибка, -говорю я, пока чувствую твёрдые мышцы под ладонями. -Это ошибка, -соглашается Чонгук, оставляя поцелуй на моих губах. Его средний и безымянный палец поглаживают меня через трусики. –Я трахнул тебя, несовершеннолетнюю, и буду нести за это ответственность. Но, я не могу возложить на свои плечи ошибку, что влюбился в тебя, -и вновь прижимается ко мне в страстном и горячем поцелуе. Отстраняется, и ведёт губами дорожку поцелуев по шее, и ключице. –Такая маленькая. Такая наивная. Что ты нашла во мне, девочка? –спрашивает он, лаская языком кожу груди. -Я люблю тебя, такой какой ты есть. Мой, любимый, Чонгук, который всегда поддерживает меня. Шутит со мной. Делится своими мечтами и надеждами. Ты сам виноват, что я влюбилась в тебя. Ненужно было, быть со мной таким. Это ты виноват, в моих чувствах, -начинаю плакать я. Чонгук меняет наше положение, и теперь я сижу на его коленях, а он одной рукой держит меня за талию, а другой придерживает подбородок, целуя. -Ты была права, -утробно выдаёт он, с неохотой отстраняясь от моих губ, -Наши чувства – не ошибка. Меня могут посадить. Твой отец убьет меня. Но, я не жалею о том, что произошло. Никогда не жалел. Мог думать лишь о том, как справиться со своими чувствами к тебе. Я старше тебя. Нас могут не понять. Но, откровенно говоря, мне похер на всех окружающих, кого не устраивают наши отношения. Меня волнует только то, что ты думаешь и чувствуешь ко мне. Моя, Цзыюй. Моя, девочка. Только моя. Я замираю, неверующе смотря на него. -Ты моя маленькая девочка, -шепчет Чонгук, двигая ладонями по моей спине, и зацепляя застёжку лифчика. –Скажи, что любишь меня, -просит он, стягивая с меня лифчик, обнажая грудь. –Скажи мне, что до сих пор чувствуешь ко мне, и я сделаю, мать твою, всё, лишь бы ты была со мной. Рядом со мной. -Я люблю тебя, -не выдерживаю я, целуя сладкие губы. Чонгук отвечает мне с напором, гладя мои щёки и сжимая шею, -И если это сон, то пусть он никогда не заканчивается. -Это не сон, детка, -сладко говорит Чонгук, опуская взгляд, и прижимается губами к моим соскам. –Господи, какая же ты сладкая… Он резко отстраняется от меня. -Я хочу вылизать тебя. Не успеваю я ответить, как Чонгук переворачивает меня на спину, и начинает стягивать юбку с насквозь промокшими трусиками. Подтягивает меня на край дивана, и зарывается лицом между моих бедёр. -Боже, Гук, -молю, стискивая в руках простыни. Его язык ласкает мой клитор. Губами он присасывается к моей киске и начинает втягивать её в себя. Мои ноги дрожат, и я хочу их свести, но Чонгук не позволяет, продолжая сладкую пытку. –Гук~и, боже, пожалуйста… Чонгук только сильнее начинает работать языком, теребя киску. Его свободная рука перемещается на клитор, и начинает активно стимулировать. Я выгибаю спину навстречу подходящему оргазму. О, боже. Прямо сейчас. Я… -Давай, детка, -мычит Чонгук, присасываясь губами к клитору, и я дёргаюсь, сжимая бёдра, пребывая от эйфории оргазма. Падаю на спину, закатывая глаза от блаженства. Чонгук нависает надо мной, довольно облизывая губы. -Хочешь, чтобы я ещё что-нибудь сделал для тебя, детка? -Груди, -шепчу я. Он вопросительно изгибает бровь. –Хочу, чтобы ты поласкал мои груди. Чонгук шумно втягивает воздух и с диким остервенением прижимается губами к моей груди. -Да, да! Это то, что я хотела! –кричу, и плевать, если кто услышит. Его губы терзают мой сосок, а рука сжимает одну грудь. -Я хочу испробовать тебя всю. -Я твоя, - говорю ему, прижимаясь к его груди, -Моё тело принадлежит тебе. Я принадлежу тебе, Гук. Чонгук стискивает мою задницу в ладонях, и кусает нежную кожу на шее. -Я так тебя оттрахаю, -он отстраняется, чтобы стянуть с себя домашние штаны, и выпустить из боксёров залитый кровью и украшенный венами член. Чонгук, присаживается на пятки, не сводя с меня взгляда, натягивая презерватив на член. Я призывно обвожу тело руками, и развожу колени шире, чтобы ему было удобнее пристраиваться. Чонгук оставляет на моих губах долгий поцелуй, а потом я чувствую, как его член ласкает мои складки, -Детка, -шепчет он, прежде чем толкается в меня. –Чёрт! Черт, какая же ты тугая. Но я не слушаю, наслаждаясь его нахождением во мне. Такой твёрдый и горячий. Я сильно сжимаю губы, чтобы не стонать, когда он отводит бёдра и прижимается ко мне, делая первый толчок. Прижимаюсь к его сладким губам, пока он двигает тазом, и его член ласкается во мне. Чонгук ловит мой стон губами, когда начинает втрахивать меня в обивку дивана. -Да, боже, ещё… Он выпрямляет спину. Берёт меня за талию, и именно в этот момент, я понимаю, как мне нравится заниматься сексом, когда его пах впечатывается в мою киску, трахая на весу, пока я выгибаю спину, навстречу ему. -Поцелуй меня, -прошу его, и дважды повторять не нужно. Мы сливаемся в страстном поцелуе, в котором наши языки ведут неравную битву. Он стискивает мои соски своими пальцами, а я цепляюсь за его задницу, помогая ему трахать меня. А затем, умудряюсь перевернуть эту гору мышц на спину, чтобы самой сесть на его член. Рисую задницей восьмёрку, пока он с мольбой смотрит на меня. –Скажи, что хочешь меня… -Я хочу тебя, детка, - на первый раз соглашаюсь, и делаю первый скачок, следя, как меняется его выражение лица, когда я не продолжаю скакать на нём. –Детка, не издевайся надо мной. -Скажи мне, чего ты хочешь, -отвечаю ему, прикусывая губу, трясь клитором вперёд-назад о его твёрдую плоть. Чонгук ударяет меня по заднице. Стискивает в ладонях мои ягодицы, и начинает подначивать меня двигаться. Я с наслаждением поддаюсь его напору, подстраиваясь под его ритм. И вот уже несколько секунд, и я начинаю лихорадочно скакать на нём, стараясь принести горячее пробудившееся желание внизу живота. -Цзыюй, -стонет Чонгук, притягивая меня к себе. Мы жадно хватаем губы друг друга, пока его ладонь придерживает меня за поясницу, а член проникает в меня с хлюпающим звуком. – Я люблю тебя, Цзыюй. Я так тебя люблю! Он ставит меня локтевую-коленную позу. И делает то, что я давно хотела. Начинает иметь меня. Грубо, остервенело. Я начинаю жалобно стонать, и подмахивать ему бёдрами. -Скажи, это. – говорит он, шлёпая меня, -Скажи, что хочешь быть со мной. Хочешь, чтобы я был рядом. Скажи, что я нужен тебе, -вбиваясь в меня членом, рычит, сжимая руками подпрыгивающую грудь, -Скажи это, Цзыюй. -Я хочу быть с тобой…– задыхаюсь я. Его член сводит меня с ума. -Любишь меня? –спрашивает Чонгук, переворачивая меня на спину. Смотрит мне в глаза, пока его взмокшая чёлка щекочет мне лицо. -Да! Господи, я люблю тебя! – стискиваю губы в агонии, и с криком выгибаю спину, когда чувствую всплеск оргазма по телу. Чонгук делает несколько рваных движений, а затем, утробно рычит, и прижимается ко мне, выстреливая сперму прямо в презерватив. Он обессилено падает на меня, а я успокаивающе целую его в лицо. -Это будет, наш маленький секрет, -смеётся он, отвечая на мой поцелуй. Будут те, кто не поймет. Найдутся и те, кто осудит. Но, мы любим друг друга, и ни это ли, счастье – быть рядом друг с другом? -Мне предстоит тяжелый разговор с твоим отцом, -улыбается сквозь поцелуй Чонгук, когда мы прижимаемся к друг другу, сближая не только наши тела, но и навечно, связывая сердца.