Демон Внешнего мира

Когда Саихара открыл глаза, Шуичи сидел у кровати. Ему с большим трудом удалось заставить Ому пойти спать. Акамацу сказала, что все могут с легкой душой отправляться по домам, так как пациент до следующего утра не проснется. Момота подбросил Химико к ее родителям, пообещав приехать по первому звонку. — Саихара-сан… — произнес он. — Привет, Шуичи. Видимо, я все же выжил. Не получилось уйти в свете прожекторов. — Не шутите так. Мы все ужасно перепугались. — Сквозь сон я слышал голос Акамацу. Эта женщина кого угодно из мертвых вытащит. Шуичи встал и прилег рядом с ним со здоровой стороны тела. Саихара обнял его рукой и погладил по волосам. — Я вчера весь вечер думал, как мало я про вас знаю. — Пожалуй. — А еще — что я бесполезный. — Тоже случается. — В мире «Данганронпы» я был лучшим. Спасал жизни благодаря своему разуму каждый раз, как ступал в зал Классного Суда. А вчера ничего не смог. На шоу мы столько говорили о дружбе и поддержке и в итоге поняли, что это такое, лишь когда стало слишком поздно. — У вас было очень мало времени. Такая дружба, что не сломается под напором судьбы, крепнет годами. — Да, я это увидел воочию. Ома-сан, Момота-сан, Акамацу-сан. Они сделали все, чтобы спасти вас и Харукаву. Даже нарушили все возможные правила. — Ты ко мне подлег, словно котик, чтобы похвалить моих друзей? — Вообще-то да. Мне кажется, вы недооцениваете, как много для них значите. — Знал бы, что меня ждет лекция, притворялся спящим дальше. — Просто я подумал, что если сразу не скажу, что чувствую, может быть поздно… — В этом смысле ты меня перегнал, малыш. Шуичи долго подбирал нужные слова. Саихара терпеливо молчал. — Почему… вы пошли на кастинг «Данганронпы»? — Хочешь знать? — Да. — Чтобы избавиться от «демона». — От какого еще «демона»? — Принеси мне сигарету с пепельницей, и я расскажу. — Саихара-сан! — Побыстрее. Шуичи проворчал что-то ругательное и сходил в прихожую, где лежало имущество Саихары, которое они вчера достали из карманов его окровавленного плаща. Найдя там пачку сигарет, он прокрался на кухню за пепельницей. Когда он вернулся в спальню, Саихара уже полулежал на подушке. Шуичи отдал ему вещи и открыл окно. Затем сел рядом и положил голову на скрещенные на кровати руки в ожидании. Молодой человек поджег сигарету и с наслаждением затянулся. — Видишь ли, — начал он, — Когда я был немного младше тебя, мы с родителями пошли в торговый центр. Когда уже собирались выходить, туда вдруг ворвался какой-то псих с пушкой и начал палить во все стороны. Когда я открыл глаза, то вокруг все было красным от свежей крови. Стрелок тоже был мертв. Я был единственным, в кого он не выстрелил. Точнее, тогда я так думал. Теперь мне кажется, он просто в меня не попал. — Какой ужас… Я не знаю, что сказать… — В тот день в моем теле родился «демон». Как бы я ни пытался забыть то страшное происшествие, он каждый день напоминал мне о нем. Он упивался каждым увиденным или сотворенным мною актом насилия, каждой каплей крови, каждым физическим страданием, будто представлял на месте жертвы того психа. «Данганронпа» стала откровением. Я не мог оторваться и пересматривал сезоны кругами. Мне казалось, что этот мир идеален для «демона» внутри меня. — И затем вы пришли на кастинг? — Да. Тогда я не знал, что из участников всего лишь берут генетический материал, чтобы создать клонов. Я был ужасно разочарован. Но плюсы в этом тоже были. Я познакомился с Омой и Момотой. Один оказался слишком умным, чтобы не попасть в одну из многочисленных корпораций зла, а другой — слишком сильным, чтобы выжить где-то, кроме улицы. Если подумать, каждый, кто пришел на шоу, был по-своему заражен «демоном». — И как вы справлялись дальше? — Я нашел свое призвание. То, которое было условно одобряемо обществом и успокаивало мою душевную боль. — Призвание? — В компаниях нас называют «уборщиками». Не теми, что моют полы, конечно же. Нам дают установленное уставом корпорации право убирать тех, кто угрожает целостности системы. Диверсантов, предателей, шпионов. — Вы… убийца… — Да. Тот, кого ты так сильно ненавидишь, Шуичи. Запятнанный. Бесчисленное количество раз. Тебе бы жизни не хватило на все Классные Суды, на которых решалась бы моя судьба. — А Ома-сан и Момота-сан? — Ома не пачкает руки. Он — большой начальник. Момота помогает мне, но скорее как наемный работник. Разочарован? — Нет. — Удивительно. Разве это не противоречит твоему видению мира, Абсолютный Детектив? — Я больше не Абсолютный Детектив. Здесь это не имеет никакого смысла. Харукава была права. Этот мир жесток и непредсказуем. — И не поспоришь. — Тогда у меня есть еще вопрос. — Валяй, пока я добрый и не могу никуда от тебя убежать. — Почему вы взяли меня к себе? Я же только обуза для человека вашей профессии. Саихара внимательно посмотрел на Шуичи из-под опущенных ресниц. — Потому что ты — не такой как я. — Не такой? — Я понял это сразу, как увидел тебя на экране. Моя подростковая застенчивость. Моя наивность. Моя жажда хоть что-то для кого-то значить. Но «демона» не было. Ни единого признака. Знаешь, что это означает? — Что? — Что «демон» — в моей голове. Он — мое бремя. — Поэтому вы не даете никому к себе подойти? Боитесь, что «демон» вырвется наружу? — Заметил? Было бы странно, если нет. Я думал, все будет в порядке, если рядом будет человек, который любит меня именно за то, какой я есть. Но в один день этот человек чуть не погиб от моих рук, а я даже не смог этого вспомнить. — Вы говорите про Ому-сана? — Ничего-то от тебя не скроешь. — По нему это видно лучше, чем по вам. Он себе чуть все руки по локоть не сгрыз, пока ждал вашего возвращения. — Он заслуживает кого-то получше. — Я думал то же самое про Акамацу. Но она погибла, и я так и не успел ей сказать то, что хотел. — Ох, Шуичи. Иногда я забываю, что ты пережил слишком много дерьма для своего отрезка жизни. — Я к тому, что… Может, вы дадите себе еще один шанс? Я поддержу вас при любом решении, но все же… Саихара потушил сигарету и поставил пепельницу на тумбочку. Затем наклонился к Шуичи и яростно разлохматил тому волосы: — Вот еще какая-то мелочь учить меня будет! До годочков моих дорасти и посмотрим, кто тут кого поддержит! — Саихара-сан, не дергайтесь! Рана же откроется! Дверь легонько скрипнула, и из-за нее показалось сонное лицо Омы: — Ор с утра пораньше. Дым столбом. Так и думал, что семья Саихара буйствует. — Прости, что разбудили. Тут один шкет нуждался в воспитательном процессе. — Я полностью перевоспитался, — признался Шуичи, — Ома-сан, подмените меня? Я очень хочу есть. — Холодильник пустой. Можешь взять Маки-тян и сходить куда-нибудь за завтраком для всех. — Так и сделаю. Поправляйтесь, Саихара-сан. Шуичи кивнул им обоим и вышел. — Как твой живот? Не болит? Пуля навылет прошла и не задела ничего важного. Но Акамацу все равно сказала приглядывать за тобой, — Ома сел на пол рядом с кроватью и протер глаза. — Она опять вколола мне какую-то дрянь, из-за которой я практически боли не ощущаю. — А что, ты хотел бы наоборот? Решил примкнуть к моей секте? — Нет, просто я не понимаю, заживает рана или нет. — Можно я посмотрю?.. — Ну посмотри. — П-правда? Можно?! — Ага. Ома приподнял одеяло и сдвинул верхнюю часть бинта на животе. Его пальцы дрожали. — Там все кровью пропиталось. Но без Акамацу я не рискну тебя перевязывать. В коридоре громко хлопнула входная дверь. — Вот негодники. Я же им сказал не шуметь, — проворчал Ома. — Ома. — М? — Спасибо. — За что? — За то, что не побежал ловить за меня пулю, как обычно, и присмотрел за Шуичи. — А, ерунда. Всегда готов быть тем, на кого можно свалить все самое скучное. — Дай-ка. — Ч-что тебе дать? — Руку. Саихара взял Ому за кисть и приблизил ее к себе. Ногти действительно были обгрызены, возможно даже до крови. Но сейчас уже никаких следов этого не осталось. Он поднял рукав водолазки повыше и рассмотрел шрамы на запястье. — Ты что, новые добавил? — Да… Хе-хе… Но это — не то… — Не делай так больше, ладно? — сказал он мягко и поцеловал шероховатую кожу. — С-саихара… Это очень жестоко. — За это ты меня и любишь, да? — Ну знаешь ли… Саихара притянул его к себе. Ома воспользовался этим моментом, чтобы внезапно поцеловать его в губы. Нежные прикосновения вдруг стали солеными. — Ты что, плачешь? — Я вчера от волнения чуть не умер. — Странно. Я тоже вчера об этом подумал, когда получил пулю. Лежу, кровью истекаю и думаю: «Кокичи, наверное, как узнает, последними херами меня покроет». — Да пошел ты. Только тебе могло прийти в голову решать проблемы таким способом. Не мог просто украсть пропуск в раздевалке или еще где? — Брось. Один случайный свидетель в секретной зоне и на пороге уже толпа спецназа. А к заложникам они лишний раз боятся сунуться.Ты же знаешь, как дела делаются. — Так ты что, устроил сцену, чтобы не пришлось убивать этого «случайного свидетеля»? — Читаешь меня, как открытую книгу. Хорошо, что Момота забрал меня оттуда. А то тебе предстояла бы куча бумажной волокиты. — Идиот, — ругнулся Ома и снова поцеловал его. Сладкий вкус незабытой юношеской любви таял на их языках. — Черт, — сказал Саихара. — Что? — Хочу тебя. Прямо сейчас. — Ты спятил. У тебя дыра в боку. — Хотя бы один раз почувствую себя на твоем месте. — Нет уж. Я помогу … справиться с этой проблемой. Ома уже потянулся к одеялу, как Саихара резким движением взял партнера за подбородок и развернул лицом к себе. Глаза, слово у змеи, гипнотизировали его. — Кажется, ты за это время забыл свое место. Будешь делать то, что Я тебе скажу. — А если не буду? — Тогда я накажу тебя. Хочешь быть наказанным? — Н-нет… Я ничего плохого не сделал. — Тогда чего дрожишь? Страшно? Боишься меня? — Ш-ш-шуичи… Саихара приоткрыл губы, будто притягивая к себе поцелуй, но вдруг резко оскалился и укусил Ому за нижнюю губу. Из нее тут же брызнула горячая кровь. Он с удовольствием слизал ее. — Ах! Б-больно! Больно, Шуичи! — Вот как. Неужели отвык от моей любви, что сдаешься после такого пустяка? Он грубо дернул тело Омы близко к себе, заставив его заползти на него сверху и, обхватив руками ягодицы, что есть силы сжал их. Тот не смог удержать страстного вздоха. — Стони громче, — приказал Саихара, повторив движение. — Д-да! Ах! — Ты меня ждал все это время? — Да! Ждал! — Громче! — Ждал! Жить без тебя не мог! Думал каждую секунду! — С чего мне верить тебе, Кокичи? — П-проверь, если хочешь… Саихара скользнул под ткань штанов и белья и грубо проник внутрь сразу двумя пальцами. Ома задрожал, из уголков его рта полилась слюна, что сразу перемешалась с кровью. С каждым движением он все крепче вцеплялся в кожу своего любимого. — На этот раз не соврал. Похоже, придется обойтись без наказания… — Нет! Нет! Прошу! Накажи меня! Я все сделаю! Я буду плохим! Только накажи поскорее! — Где он? — В тумбочке, в верхнем ящике. Свободной рукой Саихара открыл ящик и достал оттуда канцелярский нож. Они много их перепробовали, прежде чем найти идеальный вариант. От скрежета выдвигающегося лезвия Ома впал в неистовство. — Нет! Прости! Я не буду больше! В ответ Саихара вытащил пальцы из него и крепко ухватил за волосы на затылке. — Не дергайся. Ты же не хочешь, чтобы надрез получился неровным? Иначе придется делать это снова… И снова… И снова… Будто напевая какую-то успокаивающую песню, он поставил нож чуть выше копчика Омы. Затем чуть-чуть продавил. Тот захныкал. Не меняя нажима, Саихара медленно повел лезвие вверх по линии позвоночника. — А-а-а! Больно! — закричал Ома. — Сказал же, не дергайся. — Прости-прости-прости, я случайно! — Первый надрез — самый ценный. А ты его испортил. Совсем не примерное поведение. Давай посмотрим, прорежутся ли у тебя крылья. Он поднял нож и приставил его уже выше — под лопаткой. Ома извивался спиной в такт болезненным импульсам. Следующее движение уже было грубее. — А-ах! Нет, только не там, не надо! Мне больно! — Ты все твердишь, что тебе больно, а сам будто специально все портишь. — Нет, я случайно! Случайно! Саихара продолжал продавливать плоть Омы лезвием, пока его спина не стала мокрой и липкой. Он провел по красной жидкости волнообразными движениями и снова вошел пальцами в его нутро. Тот вдруг вскинул руки и сам схватился за свои ягодицы, разводя их в стороны. — Войди в меня. Пожалуйста! Пожалуйста! — А ты заслужил? — Нет, не заслужил! Пожалуйста! Я буду стараться! — Я снова верю твоему грязному рту, Кокичи. Я слишком добрый человек. Он полностью стянул с него штаны вместе с бельем. Ома засуетился, помогая оголить нижнюю часть его тела. Затем, обняв Саихару за шею, стал неистово вылизывать его ухо. — Подлизываешься? Не поможет. Он достал уже изрядно взмокший возбужденный член, немного поскользил по нему пальцами и вставил кончик в приглашающее отверстие. — М-м-м! — с наслаждением простонал Ома, — Глубже! Вместе с членом, погружающимся внутрь партнера, Саихара усилил нажим лезвия, которое сейчас находилось под его ребром. — А-а-а-а! — добавил тот, изнемогая то ли от боли, то ли от удовольствия. Несмотря на то, что игра была в разгаре, они оба понимали, что в таком состоянии Саихара не сможет активно двигаться, поэтому Ома притворился, что готов на все ради прощения. Он распрямился, сильнее насаживаясь на стояк и открывая взору партнера свой живот. Самое чувствительное место его тела было испещрено мелкими порезами, в которых местами угадывались какие-то иероглифы. — Что же написать на этот раз? М? –спросил Саихара. — Напиши, что ты думаешь обо мне! — Я думаю, что ты - маленькая блядь, Кокичи. — Ах! Да! Подходит! После каждой черточки Саихара грубо встряхивал Ому, заставляя его насаживаться все глубже и глубже. Когда надпись была готова, он предложил полюбоваться результатом. — Ну как? — Красиво, очень красиво. Половой орган, пульсирующий внутри партнера, настойчиво намекал, что с прелюдией пора заканчивать. Саихара убрал нож на тумбочку и обхватил оседлавшего его Ому за бедра. Тот начал ритмично двигаться. По животу стекали тонкие красные струйки. От этого вида по спине Саихары бежали волны наслаждения. Кровь. Слюна. Пот. Боль и нежность. Любовь и презрение. Сплетение проклятых душ двух демонов, доводящее до экстаза. Адский жар, в котором они будут гореть вечность. — Ах! Шуичи! Еще! Сильнее! М-м-м! Ома оперся на его плечи руками. Саихара же держал того за талию, вызывая прикосновениями к воспаленной коже только больше ноющей боли. Через какое-то время Ома обессилел и полностью лег на тело партнера. Лицом он уткнулся ему в шею, будто ища убежища. Это был своеобразный стоп-сигнал, который означал, что пора сменить подход. В прошлый раз Саихара пропустил его. Но больше этого не случится. — Молодец, Кокичи. Ритмичные движения бедрами из резких стали бережными. Ома извивался всем телом, ловя каждой клеточкой вспышки боли на коже. — Прости, прости, прости меня. Я больше не буду, — шептал он слабыми губами. — Я прощаю тебя. Все хорошо. Несмотря на смену темпа, оргазм был все ближе. Ома вскрикнул первым и перед тем, как он кончил, из его глаз брызнули горячие слезы. Саихара вставил полностью и тоже излился ему внутрь со сдержанным вздохом. Он обнял партнера, который бился в плаче и накрыл их обоих одеялом. Какое-то время Ома будет рыдать, но это закончится. Главное, что его демона это успокоит. Если подумать, он все это время ходил непрощенным с прошлого раза. Должно быть, это было мучительно. Когда всхлипы стихли, Саихара поторопил его достать медикаменты, чтобы обработать раны. Ома всегда стерилизовал свои лезвия, но нужно было перестраховаться. — Ай! Щиплет! — Любишь кататься, люби и саночки возить. — Боль от прижигания спиртом совсем не сексуальна! — Любая боль не сексуальна, извращенец. — И это говоришь мне ТЫ. — В этот раз я был нежен. Совсем форму потерял. — Не будь ты раненым, я бы заставил взять меня во всех возможных позах! — Возможно, в следующий раз. Дверь в коридоре снова хлопнула. Ома запаниковал: — Поторопись! Нельзя, чтобы Маки-тян меня таким застала! Но в спальню вошла не Маки. Увидев, как окровавленный Саихара протирает спину абсолютно голого Омы, Акамацу всплеснула руками: — Ома Кокичи, еб твою мать! Я же сказала, не трогать его! Смотри, из бока кровища хлещет! Так, а ну оба — лечь и не шевелиться! Делом займется настоящий врач! Я с вами когда-нибудь повешусь, ей-богу! — Прости, Акамацу… — в унисон извинились они и незамедлительно исполнили указание.