Entropy

Ты не можешь понять, каково это.

_________________

Санс проснулся в Сноудине и начал кричать. Он зажал рот обеими руками, но не успел остановить вырвавшийся из него громкий звук, эхом отозвавшийся в его комнате. Он уставился в потолок широко раскрытыми глазницами и почувствовал, как левая загорелась, залив почти всю комнату голубым светом. Он не мог дышать, едва мог двигаться, и его душа словно пыталась разорваться. Санс издал сдавленный звук против своих рук. Всё болело, как будто его кости раздробились и были беспорядочно собраны заново. Как будто сама его душа была разбита. Его тошнило, он дрожал так сильно, что матрас вибрировал. Где он? Какой сегодня день? Что произошло? Какого черта произошло? Санс услышал шаги по коридору, и весь мир с визгом остановился. В его дверь постучали кулаком. — САНС? Санс прикусил пальцы, чтобы заглушить желаемый звук. — САНС, Я СЛЫШАЛ КРИК! С ТОБОЙ ВСЁ В ПОРЯДКЕ? Его брат. Папирус. Живой. Ему нужно было ответить, нужно было сказать ему, что с ним всё хорошо, не о чем беспокоиться, но он не мог думать, не мог открыть рот, не закричав. Он чувствовал себя за тысячи километров от самого себя. — САНС, Я ВХОЖУ! Дверь открылась. И он вошел. Одетый в свое боевое тело, с любимым шарфом на шее, выглядящий взволнованным и очень даже живым. Санс вовремя опомнился и хлопнул себя ладонью по левой глазнице, прикрывая свет. — Санс? — Папирус пересек комнату и подошел к нему. Сансу удалось сесть и посмотреть на него. — Санс, в чем дело? Что случилось? Ночь. Лозы. Пыль в снегу. — Санс. — Папирус опустился на одно колено и оказался с ним на уровне глаз. Он протянул руку и взял его за плечо. Санс вздрогнул, расширив глазницы. — Санс, ответь мне. Санс отпустил свою глазницу, и глаз погас. Очень медленно, дрожа всем телом, он протянул руку и накрыл ладонью Папируса. Настоящий. Он был настоящим. — Санс–? Санс вскочил с кровати и практически упал на Папируса. Он обхватил его обеими руками и крепко прижал к себе, уткнувшись лицом в его плечо. Папирус, не колеблясь, обнял его в ответ. — О, Санс. — Папирус провел рукой вверх и вниз по позвоночнику Санса. — Это был кошмар? Всё хорошо, брат, я здесь. Я здесь. Санс не мог придумать более прекрасного предложения. Он снова начал дышать, грудь вздымалась, дыхание было нестабильным и прерывистым. Его грудная клетка горела от усилий. — Шшш, всё хорошо. — Папирус редко бывал таким тихим. Он был тихим и в прошлый раз. Тихим, как пыль. Санс крепче вцепился в него. — Всё хорошо. Просто дыши, ладно? — Другая рука Папируса поднялась и обхватила затылок Санса. — Дыши глубоко Санс. Теперь всё хорошо. Это был просто сон. Санс крепко зажмурил глазницы. — Не было. Его голос прозвучал тихо и приглушенно. — Что? — Это не было сном. — Санс попытался унять дрожь, попытался дышать, как сказал ему брат, но он всё еще слышал свист движущихся по снегу лоз, всё еще чувствовал, как пыль просачивается сквозь его руки. Он всё еще мог видеть ослепительную, обжигающую вспышку, тяжесть УР, проникающую в его кости, ощущение, что его душа разрывается на части в тот же самый момент. — Это не было сном. Это и вправду произошло. Как это произошло? Почему он и Папирус были в лесу? Кто это был? Лозы. Что-то желтое. Маленькое, незаметное. — Воспоминание? — тихо спросил Папирус. — Понятно. — Нет. Ты не понял. Однажды его мучили кошмары. Где-то в старших классах. Воспоминания о его родителях, о взрослении, о годах пренебрежения и неуверенности, о жизни на грани смерти, превращающейся по ночам во что-то гораздо, гораздо худшее. — Сейчас всё по-другому. Это произошло. — Санс отстранился достаточно и посмотрел брату в лицо, вцепившись в его рубашку спереди. — Ты был– ты умер. П-Папирус, ты– я нашел тебя и не смог– я был слишком слаб, я не смог– — Санс. — Папирус обхватил его лицо руками. — Санс, я здесь. Я жив. Санс стиснул зубы так сильно, что они заскрипели, пытаясь не расплакаться. — Я жив. Это было не по-настоящему. Санс взял его за запястья. — Нет, было. Это было по-настоящему, Папс, всё просто– всё Сбросилось. Он– эта штука, аномалия, он вернул нас обратно. Он всё вернул обратно. — Это был просто сон, брат. — Я знаю, я знаю, что это звучит безумно, я не могу… я не знаю, как… что-то не так со временем, Папирус. Есть такая штука, эта аномалия. Он может Сбрасывать время. Он… он растение, я думаю. Нет, цветок. Цветок, говорящий цветок. Он убил тебя, бро. И я убил его тоже. И я… Он чувствовал, как его душа разбивалась вдребезги, когда каждая последняя капля магии вырывалась из него. Пережить такое было невозможно. — Санс… — Папирус на мгновение умолк и одарил Санса очень нежным взглядом. — Со временем всё в порядке. Единственные говорящие цветы — это Эхо-Цветы. Ты никогда никого не смог бы убить, Санс. И Великий Папирус живее всех живых. Тебе приснился кошмар. Санс, дрожа, уставился на Папируса. Он ему не верил. С чего бы вдруг? Всё это звучало совершенно безумно. Путешествия во времени, говорящие цветы. Нелепо. — Я… я всё-таки убил кого-то. Очень… очень давно, я… — Чепуха. — Папирус покачал головой. — Ты думаешь, я бы не заметил что-то подобное? Тогда он не заметил. Даже до того, как временная линия перестроилась и Стерла почти всё, что связано с Гастером. А если и заметил, то они никогда об этом не говорили. — Но… аномалия, я могу… я… Он даже не мог доказать это. Он мог показать Папирусу сканер в подвале, но это было всего лишь изображение множества разноцветных линий. Он мог показать ему машину времени, но она выглядела не более чем странным холодильником. Санс не мог даже просто предсказать, что скажет Папирус, потому что он недостаточно хорошо помнил. Тут было слишком много вариаций. Монстры говорили одно и то же, но редко в одной и той же манере. Леди в Руинах была в припудренном настроении, но в следующий раз нет. Он ничего не мог сделать. — Просто… послушай. — Санс отпустил его и осел на пол, пристальный взгляд упал куда-то рядом с грудью Папируса. — Если ты встретишь говорящий цветок, не доверяй ему. Не… не разговаривай с ним, хорошо? Я-я не могу… Санс обхватил себя руками. — Боже, я н-не могу потерять тебя снова. — Санс, ты не– — Просто пообещай мне? — Санс снова в отчаянии посмотрел на брата. — Пожалуйста, ты должен пообещать мне, что будешь избегать его, когда он появится. Пожалуйста. — Да, — сказал Папирус без колебаний. — Да, Санс, я обещаю. Санс судорожно выдохнул, сам не зная, что задерживал дыхание. — Спасибо, бро. Он наклонил голову на грудь Папируса. Папирус медленно притянул Санса в свои нежные объятия. — Прости. Я не смог… Он не смог спасти своего брата. Он ничего не мог сделать. Он помнил, как пытался. Он звал на помощь и пытался исцелить Папируса. Но ничего не произошло. Никто не пришел. Его брат умер, а он ничего не сделал. Но он не мог сказать ничего из этого. Это был просто сон. Не по-настоящему. — Просто… извини, что– я, хех, я довольно громко кричал, да. — Всё в порядке, Санс. Я просто рад, что ты не пострадал. — Т-так завелся из-за кошмара. Убогий. — Ты не убогий, брат. — Тут только один бог поможет. — Только… — Папирус сделал паузу. — Что? Санс отстранился и посмотрел на него, снова ухмыляясь. — У-бог-ий. Папирус уставился на него, затем протянул руку и прикрыл рот. Но он не успел скрыть от Санса облегченную улыбку. — СОВЕРШЕННО УЖАСНО! — Да, было бы лучше, если бы я… добавил что-то про гостя. Типа у бога. Не смог догадаться. Я ведь только что проснулся. — Не сомневаюсь, что ты можешь ПРИДУМЫВАТЬ КАЛАМБУРЫ ДАЖЕ ВО СНЕ! — Хех. Точно. Папирус раздраженно вздохнул и начал подниматься на ноги. — НУ, фактически ЕДИНСТВЕННОЕ ХОРОШЕЕ В ТВОИХ КАЛАМБУРАХ то, что они тебя УСПОКАИВАЮТ! ТАК ЧТО! НА ЭТОТ РАЗ Я СДЕЛАЮ ТЕБЕ ПОБЛАЖКУ! Он протянул руку, и Санс с благодарностью принял ее. Папирус помог ему подняться на ноги. Санс тут же со вздохом сел на кровать. — Спасибо, бро. Кстати, который сейчас час? Черт, я же не– я не разбудил тебя? — КОНЕЧНО, НЕТ! УЖЕ УТРО, БРАТ! Я как раз собирался сам тебя разбудить! Утро. Это сегодня обычно появлялся цветок? Или завтра? Сансу в любом случае придется быть начеку. Сброс за Сбросом, этот цветок всегда появлялся в городе — это он мог вспомнить. Санс должен быть готов к встрече с ним. Он не потеряет Папируса снова. — Хотя сейчас я немного устал, — сказал он, подмигивая Папирусу. — Может, я просто просплю остаток дня. — НУ УЖ НЕТ! Хотя, пожалуй… я дам тебе ОДИН БЕСПЛАТНЫЙ ПРОПУСК НА СОН! — Пфф, один бесплатный пропуск на сон? — Ты можешь сегодня ВЗДРЕМНУТЬ ОДИН РАЗ, а я не обращу внимания и не буду тебе мешать! Это ВЕЛИКИЙ ПАПИРУСНЫЙ ОДНОРАЗОВЫЙ БЕСПЛАТНЫЙ ПРОПУСК ДЛЯ СНА, которым может пользоваться только САНС СКЕЛЕТ. Дальше всё по правилам! Санс начал посмеиваться. Смех был тихим и немного более высоким, чем обычно, но он был искренним. — Один бесплатный пропуск на сон. Придется использовать его с умом. — ПОСМОТРИМ! — Эй… Папирус, спасибо. Папирус наклонился и схватил Санса за плечо. — Всегда пожалуйста, Санс! Я знаю, как сильно ты любишь поспать! Санс не это имел в виду, и они оба это знали. Он снова тихо рассмеялся, когда Папирус направился к двери. — Спускайся на завтрак, пока не остыло! — Ага. Буду через минуту, бро. Папирус в последний раз осмотрел Санса, убедившись, что с ним действительно всё в порядке. Затем он вышел, оставив дверь приоткрытой. Ухмылка Санс сменилась чем-то более нейтральным. И он телепортировался. Он снова появился в лаборатории и достал блокнот. Уже четырнадцать страниц. Почему-то это было не так удивительно, как должно было быть. Он написал большими буквами вверху страницы: «ЦВЕТОК — ЭТО АНОМАЛИЯ. ОН УБИЛ ПАПИРУСА». Этого должно быть достаточно. Даже без контекста, что бы ни случилось, это привлечет внимание его будущего «я». Он убрал блокнот, прежде чем что-то могло измениться, и телепортировался в свою комнату, снова сев на кровать. Он наклонился вперед, уперся локтями в колени и закрыл лицо руками. У него не было времени по-настоящему отдохнуть — нужно сделать слишком много работы, — но ему нужна была минутка. Его брат умер. Умер и вернулся. Он отомстил, и это причинило ему почти такую же боль, как потеря брата. И это даже не имело значения. Всё вернулось на круги своя, а цветок приближался. Ему всего лишь нужна минутка.

***

Цветок в тот день так и не появился. И на следующий день, и послезавтра. В течение недели Сноудин был спокоен, события развивались как обычно. Санс проверял свои записи и сканер при каждом удобном случае. То тут, то там всё еще происходила Перезагрузка, обычно только отбрасывая время назад на несколько минут или час. Но цветка нигде не было видно. Вполне логично, подумал он. Насколько Санс мог судить, цветок… экспериментировал, пытаясь понять, что ему сойдет с рук. Игрался с жизнями монстров. Совершив целых четырнадцать страниц Сбросов, можно было с уверенностью предположить, что цветок знал каждого монстра в Подземелье. В течение недели Санс решил, что если цветок время от времени убивал монстров, то некоторые из них оказывали бы серьезное сопротивление. Азгор, безусловно. Андайн, множество Королевских Стражников, Герсон, пара крепких монстров, работающих в Ядре. Возможно, Меттатон. Папирус. Санс задумался, не в этом ли причина списка имен на полях страницы. Может, это были имена монстров, которых убил цветок, в той или иной временной линии. Похоже, что цветок занимался этим уже какое-то время. Но из всех монстров он, вероятно, не ожидал никакого серьезного сопротивления от Санса. Он был всего лишь маленьким ленивым скелетом с 1 ОЗ, и, в отличие от большинства монстров, он никогда не демонстрировал свою магию. Цветок видел магию от таких монстров, как Андайн и Папирус, прежде чем потрудился сразиться с ними — у него было довольно хорошее представление о том, насколько они сильны. Но Санс? Он сомневался, что цветок предвидел это маленькое представление. Это было немного ободряюще, но в то же время угрожающе. В мире, где время каждый раз петляло, где аномалия дергала за все ниточки, где аномалия могла знать всё и вся, неожиданность была единственным преимуществом Санса. Теперь, когда цветок знал, на что он способен, он больше не мог провернуть этот трюк. Цветок рано или поздно появится. Санс просто должен быть готов. Когда он не изучал и не исследовал сканер, он практиковался. Он отточил некоторые из своих старых структур и разработал несколько новых, проводя небольшие тесты, когда Папируса не было дома, и вдали от окон, где цветок не смог бы следить за ним. Ему было трудно найти способы проверить новые структуры на практике, так как он не мог стрелять из Бластеров в помещении. Лес всегда был его любимым местом, но если где-то и должен был появиться цветок, то это в лесной глуши. Это было слишком рискованно. Не помогало и то, что в последнее время каждый раз, когда ему приходилось ступать в лес рядом со своей станцией, его охватывало чувство страха, а затем паники. Он переставал дышать, и ему приходилось сидеть, обхватив голову руками, пока это не проходило. Он был вынужден ограничить патрулирование дорогами. Не важно. Ему просто придется полагаться на более мелкие тесты, пока не появится цветок. Это будет хорошее время для настоящего испытания. И с другой стороны, Альфис согласилась позволить ему тренироваться в ее лаборатории, если он не вызовет Бластеры и будет держаться подальше от ее оборудования. — Не могу поверить, что аномалия — это ж-живое существо, — сказала она, работая над каким-то новым оборудованием для Меттатона, пока Санс просматривал свои структуры. — Я в-всегда предполагала, что это может быть просто какой-то… временной разрыв. Если ты понимаешь. — Тот, что в «Стар Треке», да. — Санс убрал текущий снаряд и перевернул следующие кости горизонтально, чтобы они служили временными платформами. — Только я… уверен, что мы говорили об этом раньше. В какой-то момент мы посмотрели на сканер, поняли, что всё Сбрасывается… Как давно это было, Санс понятия не имел. — Боже, как бы я хотела разобраться в этом, — сказала она, стиснув зубы и закручивая несколько шурупов. — Это основано на Решимости, и я д-должна быть экспертом по этому делу. Хотела бы я построить дополнительный сканер и-и поближе взглянуть н-на программное обеспечение. — Я могу принести его как-нибудь. — Я думаю, что ты уже принес его. — Она потерла лицо. — Т-ты должен был. Только всё Сбросилось, и то, что я обнаружила, исчезло вместе с этим. Он кивнул, хотя знал, что она не смотрит. К этому моменту он уже привык к этой части. Наверное, потому что у него была такая роскошь, как капсула времени, которая хранила его блокнот в целости и сохранности. — Т-ты сказал, что аномалией оказался новенький, да? И ты н-никогда его не встречал. Санс переключился на другую атаку и бросил длинные кости, которые двигались в противоположных направлениях. Это заставит противника уворачиваться всё время. — Ага. Он новенький. — Как он выглядит? Санс не рассказал ей ничего из того, что произошло до последнего Сброса, о смерти Папируса. Он не думал, что сможет произнести эти слова, не сломавшись, и ему нужно было сосредоточиться. — Я не могу… вспомнить все детали, но я знаю, что он цветок. Говорящий цветок, но… не как Эхо-Цветок. У него, кажется, было лицо? И лозы. Я помню лозы. Раздался резкий звук, как будто разбилось что-то стеклянное. Санс рассеял свою атаку и посмотрел на верстак Альфис. Она развернулась на стуле и уронила на пол маленькую вакуумную трубку. Она смотрела на Санса так, словно у него выросла вторая голова. — …Цветок? — Да? — Как– окей, к-к-как растительный монстр? Как В-Вегетоид? Санс склонил голову набок. — Нет, как… цветок. Как обычный цветок, цветущие на Поверхности. Глаза Альфис размылись, и ее взгляд упал на пол. Она уронила отвертку и прижала обе руки ко рту. — О-о боже. Нет, это… это невозможно… — Ал, эй. — Санс пересек комнату и подошел к ней. — В чем дело, что случилось? — Эксперимент не сработал, он н-не оказал никакого эффекта, это не должно было… Р-Решимость так не работает, она не может просто… нет, нет, это невозможно. О боже, но если это… что, если это моя вина, что, если это всё моя вина… — Альфис! — Санс потянулся вперед и схватил ее за плечи. — Ал, успокойся. Просто успокойся, ладно? О чем ты говоришь? Ал, дыши, пожалуйста. Она задыхалась, ее так сильно трясло, что Сансу было трудно держаться. Он уже много раз видел, как она паниковала, но так никогда. — Я не могу… Санс, я н-не могу, о боже, Санс, я думаю, что создала его. Санс уставился на нее. — …Что? Она встала, сбросив его руки со своих плеч. Она попятилась, уставившись на него широко раскрытыми глазами, провела руками по лицу, сдвинув очки. — Э-это было частью эксперимента, мне н-н-нужен был сосуд для душ, и это д-должно было быть что-то живое, н-но не сознательное и не разумное, н-н-не монстр и не человек– — Ал, успокойся– — Оно д-должно было быть Решительным, н-но его в-всё еще можно было бы использовать, он никогда, всё это просто, у цветов нет души, к-как он мог стать разумным? Это б-бессмыслица, это– — Ал– — Это был всего лишь цветок, в-всего лишь обычный золотой цветок! Решимость не– она– она не– она не такая могущественная, она не может, она не может п-просто дать цветку сознание и р-разум, она не может, и все э-эксперименты были неудачными, но я просто продолжала– — Ал! — Прости, прости, п-п-прости, это всё моя вина, моя вина, о боже, в-в нем есть Решимость только из-за меня, о боже, он у-уничтожает время, и это моя– — Альфис! Это был первый раз, когда он кричал рядом с ней. Она была так поражена, что замолчала и вскинула голову на него. Она обхватила себя руками и сделала еще один шаг в сторону от него. Санс прикрыл рот рукой, пытаясь осмыслить всё. — Просто… пожалуйста, Ал, просто успокойся. Пожалуйста. Ты… ты должна мне это объяснить. Ты ввела… Решимость цветку? Альфис разрыдалась. — Т-ты должен идти. — Что? Нет, Ал, это– это прорыв. Теперь мы знаем, что это за штука– — Ты д-должен идти, Санс. — Просто, просто объясни мне процедуру, если это можно создать, то его можно– — Из-за меня может наступить конец света, Санс! — закричала она срывающимся голосом. Она закрыла лицо руками, глядя на него сквозь пальцы в полном ужасе. — Я не могу… я больше так не могу… просто уходи. Прошу. Прошу, уйди. Прошу, уйди. Он сделал шаг к ней, и она отпрянула. — Ал… пожалуйста. Я могу помочь. И ты мне нужна. Мы… мы ведь справимся вместе? Она смотрела на него сквозь пальцы и плакала. Но на ее лице было написано узнавание. Она знала эти слова. — Как можно… Санс. Как я могу жить с осознанием того, что я п-привела аномалию в-в наш мир? Ему казалось, что его душа замерзает. — Ал– прошу. Прошу. Не надо. Она замолчала, а Санс не осмеливался сказать ни слова, не осмеливался сделать шаг ближе. Он понятия не имел, что делать. Ему никогда раньше не приходилось ее уговаривать — не по-настоящему. Они говорили об этом, шутили, отпускали саркастические комментарии. Они никогда не говорили всерьез, а точнее, всё это всегда было скрыто под достаточным количеством слоев иронии и сарказма, что Санс никогда не волновался об этом. Они только и упоминали мимоходом, что, ну — если бы кто-то из них исчез, они пропустили бы то или иное аниме, тот или иной интернет-мем. На этот раз всё было по-настоящему, и Санс понятия не имел, что делать, кроме как умолять ее остаться. Прошла минута, затем другая. Руки Альфис медленно опустились. Она плакала, но уже не так сильно. — Вместе, — сказала она хриплым голосом. — Всегда. Санс, наконец, снова вздохнул, и по его телу пробежала дрожь. Он чувствовал себя так, словно вот-вот потеряет сознание. — Всегда. Ее взгляд опустился в пол. Она выглядела измученной. — М-мы можем обняться? Санс не ответил. Он пересек комнату и крепко обнял ее. Она не обняла его в ответ. Просто бессильно стояла на месте. — …Это был всего лишь обычный цветок. Один из з-золотых цветов из сада Азгора. Это д-должно было стать сюрпризом. Ему ведь так нравятся эти цветы. Я вколола в него с-столько Решимости, но ничего не изменилось. И в один день он просто исчез. Я думала, он погиб. У цветов нет души. Решимость не… не может просто наделять вещи разумом. Сначала я тестировала это на мышах, но и с ними ничего не изменилось. Санс немного помолчал, всё еще обнимая ее. — Мы… тогда мы тоже тестировали это на мышах. Она чуть отстранилась и шмыгнула носом. — Я… я знала это? Что ты знал о Решимости? — Наверное. Похоже, мы говорили об этом. — Он слегка вздохнул, и медленно отпустил ее. — Большинство мышей не показали никаких изменений, но четыре из них проявили повышенный интеллект. Повышенную Решимость, так сказать. Он слабо улыбнулся ей. — Реши-мышь-т? Она не улыбнулась. — В общем… четверо из них в конечном итоге сбежали. Кажется, я видел одного недавно. Они всё еще живы. — Я знала, что Решимость может продлить жизнь, — кивнула Альфис,. Она сняла очки и вытерла глаза рукавом халата. — Но в итоге Решимость только и делает что… делает тебя Решительным. Она н-не должна была… дать цветку л-лицо, голос, мысли, личность… она просто так не м-может. — Возможно, мы упускаем что-то еще. — Санс сплел пальцы перед собой и внимательно посмотрел ей в лицо. — Это не… не твоя вина, Ал. Ты не знала. Как ты и сказала, это должно было быть невозможно. Окей? Ты не виновата. Может она и привела этот цветок в мир, но Санс в глубине души знал, что убийство Папируса и убийство всех других монстров было решением цветка и никого другого. Если он обладал разумом, у него была свободная воля. Это он виноват. А не Альфис. — Ага, — сказала она, совсем не убежденно. Санс постучал большими пальцами друг о друга, всё еще наблюдая за ней. — С тобой… всё будет в порядке? Она уставилась куда-то вдаль и некоторое время не отвечала. — Если это всё из-за Решимости, я могу это и-исправить. Ты, наверное… ты знаешь об Экстракторе Решимости? Он моргнул, слегка нахмурившись. — У тебя… ты его построила. Ты построила новый. Верно? Она кивнула. — Он давненько не работал, но если я смогу снова запустить его… и если мы сможем п-поймать его, без его Сбросов… — Это… Ал, черт. Это гениально. Это будет невероятно сложно, но если они смогут это сделать, временные петли наконец-то закончатся. Цветок либо умрет, либо снова превратится в обычный цветок. Честно говоря, Санса устраивал любой вариант. — Я займусь этим, — тихо сказала Альфис, по-прежнему не глядя на Санса. — Н-но ведь это не будет иметь значения, верно? — Ал– — Он Сбросит, и тебе придется рассказать мне всё это снова и снова. И я узнаю, что я натворила снова и… с-снова и снова. Санс отвернулся и засунул руки в карманы. Она всё еще винила себя. Ни одно его слово не переубедит ее. Так что это должно быть что-то, чего он не скажет. — В следующий Сброс я тебе не скажу. — …Что? — В следующий Сброс. Я скажу тебе, чтобы ты включила и запустила ЭРШ, и… я не буду упоминать о цветке. Я запишу это для прошлого себя. Всё получится, пока я не скажу ничего, что напомнило бы тебе. Всё будет хорошо. Ей не нужно было знать о цветке. Он также никогда не говорил ей, что временные линии заканчиваются. И он не собирался рассказывать ей обо всех монстрах, которых убил цветок. Всё будет хорошо. Есть вещи, о которых лучше никому не знать. Неведенье — благо. Альфис ничего не сказала, но когда он взглянул на нее, она снова тихо заплакала. — Просто… просто переживи эту временную линию, хорошо? Я– я постараюсь лучше в следующий раз. — Санс, мы… должны справиться с этим вместе. Он пожал плечами. — Мы всё еще вместе. Но это не значит, что ты должна страдать. Он чувствовал на себе ее взгляд. — Сколько… еще ты мне не рассказал? Санс не ответил. Последовало долгое молчание. — Мне нужно приступить к работе, — тихо сказала Альфис. — Тебе лучше идти. Н-не волнуйся. Обещаю, что я… не сделаю… н-ничего… глупого. Санс сжал руки в кулаки в карманах. — Я тоже, — ответил он.

***

Санс старался держаться как можно ближе к Папирусу. По вечерам он рано возвращался домой из Гриллби. Он придумывал предлоги, чтобы следовать за Папирусом во время патрулирования. Каждый раз, когда Папирус просил Санса помочь с калибровкой головоломок, Санс шел с ним. Он поменялся сменами с другими часовыми, чтобы чаще работать на своей станции в Сноудине. Он даже начал проводить меньше времени у двери в Руины. И Папирус, конечно, заметил это. В первый день Папирус не сказал ни слова, предполагая, что Санса всё еще беспокоил кошмар. На третий день Папирус начал раздражаться. — Как долго ты собираешься ЦЕПЛЯТЬСЯ ЗА МЕНЯ, КАК ПИЯВКА, САНС? — наконец спросил он, через пару дней после разговора Санса с Альфис. Санс остановился как вкопанный. Он знал, что ведет себя прилипчиво, и это с точки зрения Папируса не имело никакого смысла. Всю свою жизнь Санс чувствовал себя каким-то паразитом, высасывающим время и энергию своего брата. Он просто… ничего не мог поделать на этот раз. Он не мог ослабить бдительность. Мысль о том, что цветок может попытаться заговорить с Папирусом во время ослабления надзора, не давала ему спать по ночам. Он даже не мог быть уверен, что этого еще не произошло. Тут и там всё еще происходили Перезагрузки, достаточно, чтобы пройти четверть четырнадцатой страницы. Могло произойти что угодно. — Эм, может, я начал с чистого листа, — ответил Санс, пытаясь, чтобы голос не дрожал. — Может, я просто хочу, ну знаешь, быть более внимательным. Хорошим старшим братом. Хех. Нормальным старшим братом. — Агх. — Большой, хороший брат. Уже в продаже в Зале MTT. — БОЖЕ, ЗАБУДЬ ОБ ЭТОМ! Папирус после этого смирился со своей судьбой, сведя свои жалобы к минимуму. Санс знал, что это был только вопрос времени, когда Папирус просто не сможет больше с этим мириться. Внимание Санса только сделало бы его более хитрым. Прошло еще несколько дней. Санс пытался разговаривать с Альфис всякий раз, когда мог, до такой степени, что, похоже, тоже начал ее раздражать. В последнее время она была слишком подавлена, но хотя бы она отвечала на звонки. Папирус, как ожидалось, начал придумывать творческие способы избавиться от Санса. Он начал уходить рано утром и совершать более длительные патрулирования. Всякий раз, когда Санс следовал за ним, Папирус шел быстрее обычного, заставляя Санса либо бежать, либо телепортироваться. Он проводил долгие часы, откалибруя свои головоломки самым скучным способом, на который был способен, а затем уходил, когда Санс засыпал. Это становилось нелепым, и они оба это знали. Санс начинал раздражаться не меньше Папируса, как на самого себя, так и на своего брата. Это случилось однажды утром, когда Папирус собирался уходить. Он доел половину завтрака, когда Санс спустился вниз и закончил мыть посуду в рекордно короткие сроки, преодолев звуковой барьер. Санс едва успел налить себе чашку кофе, как Папирус направился к двери. — УВИДИМСЯ ВЕЧЕРОМ, САНС! — крикнул он через плечо. Санс торопливо надел тапочки, чуть не пролив кофе на себя. — Стой, я иду, дай мне только– — ТЕБЕ НЕ НУЖНО СПЕШИТЬ, БРАТ! — сказал Папирус с фальшивой радостью, открывая дверь. — СЕГОДНЯ У ТЕБЯ ВЫХОДНОЙ. Санс побежал догонять, потеряв при этом тапочку, когда спускался с крыльца. Не важно. Он может телепортироваться домой позже и одеться всерьез. — Да, но здесь становится так скучно, хех. Я могу помочь тебе откалибровать– — САНС! — воскликнул Папирус, резко остановившись и повернувшись к нему лицом. — ХВАТИТ УЖЕ! СЛЕДОВАТЬ ЗА МНОЙ! Санс остановился и уставился на Папируса, держа свой кофе обеими руками. — Эм, я– ну, я тогда догоню позж– — НЕТ! — Папирус развел руками. — ОСТАВАЙСЯ ДОМА, САНС! ПЕРЕСТАНЬ ХОДИТЬ ЗА МНОЙ ПО ПЯТАМ! ТЫ СТАЛ ХУЖЕ, ЧЕМ НАДОЕДЛИВАЯ СОБАКА! МНЕ ЭТО НАДОЕЛО! ПРОСТО ОСТАВАЙСЯ ДОМА! УВИДИМСЯ ВЕЧЕРОМ, И ЕСЛИ Я УВИЖУ ТЕБЯ ДО ЭТОГО, Я ОЧЕНЬ РАССЕРЖУСЬ! Санс смотрел куда угодно, только не на Папируса. Всё хорошо, всё нормально. Он может просто отпустить Папируса, и позже телепортироваться на свою станцию. Он спрячется в деревьях и… Боже, неужели он действительно зашел так далеко, что подумывал шпионить за своим братом? Папирус раздраженно повернулся и зашагал прочь. Санс инстинктивно двинулся следом. — Подожди, бро, дай мне просто– — ОСТАВЬ! МЕНЯ! В ПОКОЕ! Я УСТАЛ ОТ ТЕБЯ! Папирус пустился бежать. Санс застыл на месте. Он крепко сжал свою кофейную чашку, кости заскрипели о керамику. Он смотрел, как Папирус исчезает из виду. Да. Всё хорошо. Всё хорошо. Он перегнул палку. Для Папируса было нормально так реагировать после того, как ему пришлось больше недели терпеть приставучего брата. Он был просто зол и раздражен. Его можно понять. Всё хорошо. Санс заметил нескольких соседей, которые остановились посмотреть на суматоху. Он вернулся в дом, прихватив по дороге потерянную тапочку. Он закрыл за собой дверь и тяжело прислонился к ней. Всё хорошо, конечно же всё хорошо. Возможно, цветок не наблюдал за ними. Возможно, он не воспользуется этой возможностью, чтобы наконец приблизиться к Папирусу. Если бы цветок действительно серьезно относился к этому, Санс всё равно не был бы таким уж большим препятствием. Он будет предполагать, что Санс не вспомнит его, и просто попытается подойти к ним, как обычно. Может быть, тот факт, что он еще не сделал этого, означал, что он просто… пошел дальше. В любом случае, он вел себя глупо. Папирус не умрет только потому, что Санса не было рядом, чтобы следить за происходящим. Папирус больше не умрет. Он не умрет. Не умрет. Санс просто проведет тихий день дома. Он мог поработать в подвале, еще немного попрактиковаться в своих новых структурах. Смотреть телевизор. Делать нормальные вещи. Может, он даже подберет свой носок. Записки становились немного абсурдными. Он проведет обычный день без Папируса, и всё. Обычный день. Санс лежал на полу в гостиной, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Он почти не услышал, как открылась дверь. Папирус вернулся как раз вовремя. — САНС, ТЫ ЗДЕСЬ? — позвал Папирус. — Я ХОЧУ ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ О– — Эй, бро, ты вернулся, — весело сказал Санс с пола. — С возвращением. Как прошел твой день? Папирус подошел, встал над ним и уставился вниз в полном замешательстве. — Санс, почему ты лежишь на полу в темноте? — Провожу обычный день. На потолке пятно. Без понятия, как оно туда попало. Лицо Папируса вытянулось, когда он заметил полупустую бутылку на полу рядом с Сансом. — Ты пьян. — Да нет. Правда. Эм, я думал выпить, потому что занервничал, когда стало темнеть, но потом подумал: «он разозлится еще больше, если я напьюсь», — и остановился. Просто немного захмелел. Посмотри на это пятно. Санс указал вверх. Папирус вздохнул и проследил за его пальцем. — Видишь это? Похоже на собаку. Хех. Держу пари, что собака и сделала это. Она такая загадочная. Оставляет пятна на потолке. Папирус опустился на диван, не снимая сапоги. Он наклонился вперед, уперев локти в колени. — Как долго ты лежал на полу? — Э-э… — Санс попытался вспомнить. Он был уверен, что где-то была Перезагрузка, так что трудно было сказать наверняка. — Давненько. — Санс замолчал. — Я не знал, что делать, так что… — Ты не ходил в Гриллби? Ты хоть поел? — Нет, я хотел быть здесь, когда ты вернешься. — Санс, что… — Папирус переплел пальцы. — Что с тобой происходит? — Я смотрю на пятна, — сказал Санс с усмешкой. — Я серьезно, брат. — Пятна — это серьезно. Что, если там труба протекает? — Санс. — Хотя там не должно быть трубы… — Санс. Санс не ответил и наступила тишина. Некоторое время Папирус молчал. Санс оглянулся и увидел, как он потянулся и вытер лицо. Он выглядел усталым. — Это из-за кошмаров? — спросил он наконец. — Эм, ты… имеешь в виду из-за кошмара? В единственном числе? — На прошлой неделе тебе каждую ночь снились кошмары, — ответил Папирус. Санс неловко заерзал на полу. — Эм, хех, я думал… — Что я не замечу? В голосе Папируса звучала обида. Санс вытащил руки из-за головы и вместо этого скрестил их на груди. Он начинал жалеть, что на самом деле не пьян. Он думал, что у него хорошо получается держать другие кошмары в секрете. — Я… слушай, я немного подумал, и ты был прав этим утром. Я, эм, я обращался с тобой как с ребенком и был, был раздражающим. — Санс… прости, что я накричал. Я не хотел– — Нет, нет. Всё в порядке. Ты был прав. Ты совершенно по делу огорчился на меня. Я вел себя… глупо, и. Прости. Я больше не буду так делать. Я оставлю тебя в покое. Папирус некоторое время молчал, очень долго по его меркам. Санс снова взглянул на него. Папирус уставился на свои руки, слегка нахмурившись. — Брат, ты иногда очень… очень расстраиваешь. — Я знаю. Прости. Я знаю, что со мной было… т-трудно последние несколько… эм… десятилетий? Хех. Эм. Всю жизнь, я полагаю? — Что? Нет, Санс, я имел в виду НЕ это. — Папирус раздраженно вздохнул. — Есть МНОГО причин, по которым ты расстраиваешь меня, но многие также являются причинами, по которым я люблю тебя, ведь ты мой брат. Санс сжал свои руки, впившись пальцами в запястья так сильно, что стало больно. — Но что меня ОЧЕНЬ РАССТРАИВАЕТ, так это то, что ты… ты никогда мне ничего не РАССКАЗЫВАЕШЬ. Ты всё еще не ответил на мои вопросы. Ты так и не сказал мне, почему НА САМОМ ДЕЛЕ лежишь на полу в темноте. Ты не сказал мне, что с тобой происходит. Это РАССТРАИВАЕТ. Но более того, я… прекрасно вижу, как тебе больно. Папирус наклонился и разжал пальцы Санса, прежде чем он смог надавить глубже. Он был достаточно близко, чтобы у Санса не было другого выбора, кроме как посмотреть ему в глазницы. Он выглядел усталым. Расстроенным. Измученным. Но больше всего… — И это причиняет боль МНЕ, — сказал Папирус хриплым голосом. — Я хочу помочь тебе, Санс, но если ты не скажешь мне, что происходит, я НИЧЕГО не смогу сделать. Из-за этого я чувствую себя БЕСПОЛЕЗНЫМ. Санс уставился на него потухшими глазницами. — Я… ты не бесполезен, Папирус, ты никогда не был бесполезным. Я– я не хотел– я просто не хотел тебя расстраивать. Просто есть много всего, о чем я н-не могу тебе рассказать. Я не могу, бро. — Почему? — Потому что, это… это сложно, и я сам многого не понимаю, и я не хочу, чтобы ты расстраивался, и ты… — Санс прижал руку к лицу. — Ты всё равно мне не поверишь. Не поверил ведь и раньше. И я понимаю, это… всё звучит так глупо. Это звучит безумно. Я чувствую себя безумным, я-я… я не знаю, как– так проще, понимаешь? Проще просто… лечь на пол и говорить о пятнах. Оставлять записки на носках. Перекалибровать головоломки. Папирус снова на некоторое время замолчал. Затем Санс услышал, как он пошевелился, пружины дивана заскрипели. Санс открыл лицо и смотрел, как его брат скинул сапоги и лег на пол рядом с ним. — Бро…? Папирус сложил руки на груди. — Это пятно от соуса спагетти. — Он тихо фыркнул. — С прошлого года, когда я использовал слишком много уксуса. Я ДУМАЛ, что всё это вычистил. Ты прав — оно и вправду немного похоже на собаку. Наверное, это означает, что я… плохо играю в ПЯТНАШКИ? Санс уставился на него, неопределенно нахмурившись. И тут его осенило. Его глазницы расширились. Он начал смеяться. — О боже. — Он прикрыл рот рукой. — О боже. Бро, это было– я почти не понял, это было потрясающе. — Великий Папирус ВСЕГДА потрясающий, — ответил он с мудрым кивком. Санс легонько шлепнул Папируса по руке, всё еще посмеиваясь. — Ты прав. Чувак, ты должен… приберечь их на тот случай, когда они тебе понадобятся. Папирус поднял палец. — Каламбуры похожи на специи — ИХ НУЖНО ИСПОЛЬЗОВАТЬ УМЕРЕННО, ИНАЧЕ ОНИ ИСПОРТЯТ БЛЮДО! А ты, брат, как целая ГОРА перца! — Целая гора, да? Да чхать я хотел. — АГГХХХ, ИМЕННО ЭТО Я И ИМЕЮ В ВИДУ! — закричал Папирус, и Санс снова начал смеяться. — Ха-ха, о, чувак. Спасибо, бро. Мне это было нужно. — НЬЕ-ХЕ-ХЕ! Санс продолжал смеяться еще минуту, и Папирус не останавливал его. Он не сказал больше ни слова, пока смех Санса наконец не стих. — Санс? — Да, бро? — Пожалуйста… скажи мне, что случилось. Я поверю тебе. Санс уставился на пятно на потолке и потер глазницу тыльной стороной ладони. Ничего не изменилось. Он чувствовал себя немного лучше, напряжение немного спало, но это была всего лишь одна шутка. Это был плохой день. Теперь они с братом лежали на полу. Папирус не поверил ему в первый раз. У него не было причин верить ему сейчас. И не в вере была проблема. Всё гораздо сложнее. Он должен был защитить Папируса. Он должен был… — Это был не кошмар. Папирус на мгновение замолчал. Он медленно повернул голову и посмотрел на Санса, выглядя таким же удивленным. Санс прикрыл рот рукой. — Что ты имеешь в виду? — Это… Санс сильнее прижал руку. Неужели он действительно собирался это сказать? — Это… был не кошмар. Самый первый. Остальные были просто… обычными кошмарами, но самый первый, это… случилось. Это случилось по-настоящему. Ему казалось, что его душа дрожит, как будто что-то приближается. Санс чувствовал, что Папирус всё еще смотрит на него. — Ты проснулся с криком, — тихо сказал Папирус. — Ты сказал, что кто-то… убил меня. Санс снова закрыл лицо руками, когда внутри что-то сломалось. — Есть такая штука, бро. Аномалия, как– как сбой в структуре– нашего мира. Эта штука обладает способностью переписывать время. Путешественник во времени. Как в комиксах, знаешь? Он может вернуться в прошлое и всё изменить. Это называется Сброс. И я иногда это чувствую. Я вроде как помню события, которые он меняет. Я ощущаю. И так я могу кое о чем догадаться. И он делает это уже некоторое время, и… у меня нет никакого способа узнать, сколько– сколько раз, как долго это продолжалось. Всегда… одни и те же дни и недели, снова и снова. Снова и снова. И иногда он делает… плохие вещи. Я думаю, что он убил много монстров, а потом… вернулся и сделал так, чтобы этого никогда не случилось. И в прошлый раз это был ты. Я не– я не знаю, как или почему, я просто– мы были в лесу, и тебе было больно, и я пытался исцелить тебя, но не смог, я был слишком слаб. Я был с-слишком слаб, и я смотрел, как ты умирал, бро. Я держал твою пыль в руках. Он убил тебя. И… потом я проснулся. И мы вернулись назад. И ты снова был жив. Но я мог это вспомнить. И иногда я всё еще чувствую пыль на своих руках. Я пытаюсь заснуть и вижу это всё снова и снова. Потом я просыпаюсь, и мне приходится– мне– мне интересно, сколько их было? Что, если это тоже не были кошмары? Сколько раз он убивал тебя? Я н-не могу потерять тебя снова, Папирус, но что, если это уже случилось? Что, если он сделает это снова? Боже, что, если я– что, если я уже говорил тебе это кучу раз, и всё просто– Сбросилось, и мы– забыли? Я не могу уснуть. Я не могу сосредоточиться. Я не могу доверять своей памяти. Я едва могу думать. Я чувствую, ха-ха, я чувствую, что схожу с ума, и я не знаю, боже, я не знаю, как долго я еще могу терпеть. И это, это даже не имеет значения, потому что он убил тебя, бро, он убил тебя, и я ничего не мог сделать, и ты был так напуган и испытывал такую сильную боль, а я ничего не мог сделать. Я не мог– я не могу– Санс вздрогнул, когда почувствовал, как руки обхватили его и потянули вперед. Папирус сел и крепко обнял Санса, одной рукой баюкая его затылок. Санс безвольно повис на нем. — П-Папирус, не надо, я дал тебе умереть, я не заслуживаю– — Ш-ш-ш, — сказал Папирус дрожащим голосом. — Ну уж нет. Я не позволю тебе так ненавидеть себя. — Т-ты должен ненавидеть меня, я дал тебе умереть, я л-лгал тебе– Папирус обнял его еще крепче. — НЕТ! Я не до конца понимаю всё, что ты только что сказал, но я НЕ БУДУ ненавидеть тебя, Санс! И я НЕ позволю тебе ненавидеть себя! Санс уткнулся лицом в плечо Папируса, отчаянно заставляя себя не расплакаться. Он не мог дышать, он дрожал как осиновый лист, его душа как будто бы рушилась. — П-Папирус… — Просто дай мне подумать, брат. Дай… мне подумать минутку. — Папирус судорожно вздохнул. — Ты говоришь, что… что путешественник во времени возвращался назад и менял события. Что он причинил боль монстрам. Что он причинил боль нам обоим, и что мы… не помним этого? Санс попытался сделать глубокий вдох и не смог. Дыхание вышло прерывистым, и у него заболели ребра. — Да, — с трудом выдавил он. — Он меняет всё и… мы забываем. В следующий раз, когда это случится, м-мы… забудем, что это когда-либо происходило. Ты забудешь всё, что я тебе говорил. Ты правда… т-ты правда мне веришь? — Я верю тебе, Санс. Он верил ему. Папирус верил ему. Облегчение опрокинуло его, как будто с него только что свалился груз, и от внезапной легкости у него закружилась голова. Ему казалось, что он вот-вот уплывет. Он и не подозревал, как сильно ждал, когда брат скажет это. Стыд ударил его и потащил обратно вниз. — П-прости, бро, я– это– это ужасно знать, я должен был– я хотел, чтобы ты был счастлив, поэтому я никогда не говорил тебе, а сейчас– — Ш-ш-ш. Не извиняйся. Я рад, что ты мне сказал. Я просто… пытаюсь понять. Эта аномалия, почему она делает такие вещи? — Я не знаю. — И Санс, ты ЕДИНСТВЕННЫЙ монстр, который знает об этом? Ты так– брат, ты так страдал В ОДИНОЧЕСТВЕ? — Я… нет, я… не страдал, бро, я не… еще один монстр знает об этом, может даже больше. Я не могу… сказать тебе, кто это. Я должен хранить это в секрете. Прости. Папирус дрожал почти так же сильно, как и Санс. — Я кричал на тебя, — сказал он. — Я н-называл тебя ленивым. Санс попытался отодвинуться, чтобы посмотреть ему в лицо, но Папирус крепко держал его. — Нет, Папирус… слушай, ты не знал, и я это заслужил, я и так ленивый. Бро, пожалуйста. — Ты проходил через что-то подобное В ОДИНОЧКУ, а я даже НЕ ЗАМЕТИЛ… Голос Папируса был хриплым. Он плакал. Боже, Санс снова заставил его плакать. Нет, он должен был это исправить. Он должен это исправить. Ему не следовало говорить ни единого слова. Всё было точно так же, как с Альфис. Еще один монстр, который знал то, чего никогда не хотел знать. Сансу следовало держать свой чертов рот на замке. — Я не говорил тебе, бро. Я лгал тебе. Папирус, пожалуйста. — Сансу наконец удалось высвободиться и протянуть руку, чтобы обхватить лицо Папируса. Он наклонился вперед, и прижал их лбы друг к другу. — Прошу, бро, если я не могу винить себя, то и ты тоже не можешь. Слушай… я не страдаю. Всё не так уж плохо. Я в порядке. Я– всё в порядке, бро. Мне просто… тяжело. Кроме того, это было хуже для… для тебя. Это было хуже для всех, кому он причинил боль. Папирус уставился на него сквозь слезящиеся глазницы. — Тебе тоже причинили боль, Санс! — Это не важно. — ЭТО ВАЖНО ДЛЯ МЕНЯ, САНС! — Папирус шмыгнул носом. — Ты ДЕЛАЕШЬ так всегда. Ты всегда притворяешься, что всё в порядке. А теперь ты говоришь мне, что ПУТЕШЕСТВЕННИК ВО ВРЕМЕНИ ходит и убивает монстров! Умирать может быть тяжело, но так же тяжело ТЕРЯТЬ БЛИЗКИХ! Как это может быть НЕ ВАЖНО? Твое счастье ВАЖНО ДЛЯ МЕНЯ, САНС! Так было всегда! Санс крепко прижал руку к глазницам, отказываясь плакать. — Я… — Его голос слишком сильно дрожал, поэтому он остановился и перевел дыхание. — Я… прости, бро. Я просто… не хочу, чтобы ты волновался. О-особенно обо мне. — Я знаю это. — В голосе Папируса снова послышалась тихая нотка разочарования. — Но я твой брат, Санс. Я имею право беспокоиться о тебе. Санс понятия не имел, что на это сказать, и боялся, что если попытается заговорить, то разрыдается. Он молчал, уставившись в никуда. Некоторое время оба молчали, Папирус всё еще крепко прижимался к Сансу, лениво потирая ему спину. Это расслабляло. Санс почувствовал, что успокаивается. — Что мы будем делать? — сказал Папирус почти шепотом спустя какое-то время. — Я не знаю. — Санс наклонился вперед и положил голову на плечо Папируса. Он так чертовски устал. Устал от всего. — Я так долго пытался это понять. У меня… такое чувство, что потребовалась целая вечность, чтобы просто выяснить, кто это был. — Тот… говорящий цветок, о котором ты говорил? — Да. Но я не знаю, куда он делся. Я его еще не видел. У моего… друга может быть способ остановить его способность путешествовать во времени, но сначала мы должны его поймать. А на этот раз он даже не появился. Хех, я… даже не могу вспомнить его имя. Папирус снова на мгновение замолчал. — Санс, мне… в последнее время мне снились странные сны. Насчет цветка. — …Правда? — Он говорит со мной, но я никогда не могу разобрать, что именно. — Это… — Санс нахмурился про себя. — Может, ты что-то помнишь. — Мы ведь должны остановить его? — В голосе Папируса зазвучали знакомые нотки твердой уверенности. Он отстранился и положил руки Сансу на плечи. — Я помогу тебе, брат. Должна же быть ПРИЧИНА, по которой он это делает! Держу пари, если я смогу ПОГОВОРИТЬ с ним, я смогу выяснить, в чем дело! Я УВЕРЕН, что смогу помочь ему найти лучший путь! Санс уставился на него. — Я… не знаю, сработает ли это, бро. — Но я должен ПОПЫТАТЬСЯ! — Папирус нахмурился, выглядя решительным. — Теперь, когда я знаю, что происходит, я НЕ МОГУ просто сидеть сложа руки! Я ДОЛЖЕН помочь тебе… и ему тоже! Возможно, всё, что ему нужно, это… друг? Кто-то, с кем можно ПОГОВОРИТЬ, кто может ВЫСЛУШАТЬ! В этом было что-то ужасно знакомое, от чего у Санса по спине пробежал холодок. Друг. Что, если этот цветок уже подружился с другими, может даже с Папирусом? Для него это верный способ узнать слабости других. Монстры были наиболее слабы, когда теряли бдительность. Будет просто заманить монстра в ложное чувство безопасности и ослабить его защиту. — Он… он слишком опасен. Мы даже не знаем, где он сейчас… обычно он уже появляется, но этого не произошло. Если он всё же появится, просто… избегай его, бро. Как я уже говорил. Ты… обещал, что сделаешь это. Просто не разговаривай с ним. Это слишком рискованно. — Я понимаю риск, брат, — серьезно сказал Папирус. — И я буду осторожен. Но я ДОЛЖЕН попытаться! Я ОТКАЗЫВАЮСЬ верить, что кто-то может… убивать ПРОСТО ТАК! И КРОМЕ ТОГО! Если я стану его другом, он не причинит мне вреда! Друзья никогда не причиняют вреда друг другу! Я не нарушу своего обещания, но я ДОЛЖЕН хотя бы попытаться! — Папирус… — Не было смысла пытаться отговорить его от этого. Папирус всегда верил в лучшее в других. Ничто и никогда этого не изменит. Санс потер лоб. Именно поэтому он с самого начала так пристально наблюдал за Папирусом. — Он может… даже не появиться на этот раз. Может, он перестал Сбрасывать. — Санс ни на секунду в это не верил. — А если нет, то… Санс опустил взгляд и уставился в никуда, опустив плечи. — В следующий раз, когда произойдет Сброс, ты забудешь об этом. Ты забудешь всё, что я тебе говорил. — ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ ЭТОГО НАВЕРНЯКА, САНС. — Папирус сжал плечи Санса. — Я же говорил тебе, мне снятся эти СНЫ! Может, я вспомню! Санс покачал головой. — Я так не думаю, бро. Я просто… я не думаю, что ты вспомнишь. — Тогда расскажи мне еще раз. Санс посмотрел на него, вытаращив глазницы. Папирус продолжал говорить, выражение его лица снова стало решительным. — Если я забуду, расскажи мне ЕЩЕ РАЗ! Сколько бы раз я ни забывал, просто РАССКАЖИ МНЕ ЕЩЕ РАЗ! СКАЖИ МНЕ СТОЛЬКО РАЗ, СКОЛЬКО ПОТРЕБУЕТСЯ! Столько раз, сколько тебе придется, пока я НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ! На этот раз Санс не смог сдержать слез, подступивших к его глазницам. Рассказать ему еще раз. Повторять ему снова и снова. Увидеть этот взгляд замешательства и ужаса, увидеть, как он начинает плакать, увидеть, как он впервые узнает правду об этом мире, снова, и снова, и снова. Что, если ему так и не удастся вспомнить? Или, что еще хуже, что, если в конце концов он всё вспомнит? Сколько времени ему потребуется, чтобы проснуться после Сброса, как и Санс, почувствовать толчок в своей душе, как и Санс, почувствовать усталость, страх и отчаянное замешательство, когда он пытался понять, что произошло в прошлый раз, и что произойдет на этот раз? Сколько времени пройдет, прежде чем истина сломит его, измотает, начнет высасывать всю энергию, надежду, веру и целостность из его души, пока, наконец, он не останется опустошенным и измученным? Сколько времени пройдет, прежде чем он станет таким же, как Санс? Дыхание Санса прервалось тихим всхлипом, и он прикрыл рот рукой. Нет. Не плачь. Никаких слез. Он не собирался этого допустить. Он не собирался так поступать со своим собственным братом. Папирус был единственным светом в его жизни, который Сансу каким-то образом не удалось испортить или уничтожить. Он был самым обнадеживающим монстром во всем Подземелье. Санс категорически отказывался отнимать это у него. — О, Санс, — сказал Папирус, снова заключая его в объятия. — Всё хорошо. Всё будет хорошо. Мы разберемся с этим ВМЕСТЕ. — Д… да, бро. — Ты расскажешь мне еще раз, если я забуду. Так ведь? — Разумеется, бро. Конечно. — Это звучит не очень убедительно, брат. — Хватка Папируса усилилась. — Я знаю этот тон. Санс… прошу. Обещай, что расскажешь мне еще раз. Мне невыносима мысль о том, что ты будешь проходить через это в одиночку. — Я расскажу тебе, бро. Если… я смогу вспомнить достаточно, тогда я… расскажу тебе. — ОБЕЩАЙ мне, Санс. Сансу хотелось, чтобы он рассыпался в пыль здесь и сейчас. Он крепко зажмурил глазницы, ненавидя каждую частичку себя. — Обещаю. Папирус с облегчением вздохнул. Он верил в это. — Спасибо тебе, брат. — Папирус отпустил его и отстранился, улыбаясь Сансу. Он выглядел таким… гордым. Санс почувствовал себя отвратительно. — Ты выглядишь измученным, — продолжил Папирус, когда Санс ничего не сказал. — И впервые в своей жизни Великий Папирус тоже чувствует себя немного усталым. Наверное… нам обоим стоит лечь пораньше. Мы можем поговорить обо всем этом подробнее завтра. Если завтра вообще наступит. Санс заставил себя очень слабо улыбнуться. Он действительно был измотан. — Сначала сказка на ночь? — Как и всегда! — Окей. Ты иди наверх, выбери что-нибудь хорошее. Я вернусь сразу же. Папирус поколебался, затем в последний раз быстро обнял Санса. — Я люблю тебя, Санс, — сказал он. — Ты ведь знаешь это, да? — Д-да. — Санс закрыл глазницы. — Я знаю. Я тоже тебя люблю, бро. Папирус отпустил его и поднялся на ноги. Санс наблюдал, как он поднимается по лестнице со всей своей обычной энергией и энтузиазмом. Он подождал, пока Папирус исчезнет в своей комнате, затем снова опустился на пол, закрыв лицо руками. Он позволил себе поплакать всего минуту, прежде чем встал, чтобы присоединиться к брату.

***

Санс проснулся так резко, что на долю секунды ему показалось, что произошел Сброс. Кто-то стучал в его дверь. Санс начал садиться и тянуться к телефону, когда услышал своего брата. — САНС? САНС, ПРОСНИСЬ. — Да, я– я встал, я встал. Что… — Санс возился со своим телефоном, щурясь от внезапного света. Часы на его телефоне показывали три часа ночи. — Входи, бро, что случилось? Папирус толкнул дверь и Санс потер свои глазницы, пытаясь проснуться. Было слишком рано, чтобы кто-то в здравом уме мог проснуться. Папирус никогда не вставал в этот час. Должно быть, что-то не так. И один взгляд на выражение лица Папируса подтвердил это. — Вставай и одевайся, — сказал Папирус, поднимая толстовку Санса с земли и протягивая ему. — Андайн созвала ЭКСТРЕННОЕ СОВЕЩАНИЕ. Мы все встречаемся на границе Водопада в десять. Санс понял, что «мы» означает всех местных часовых, а также, вероятно, Королевскую Стражу. Он начал натягивать свою толстовку. — А что произошло? — Андайн сказала только, что было КАКОЕ-ТО нападение. Осколок льда проник в душу Санса. Он моргнул, приходя в себя. Нападение… где? На кого? Случалось ли это раньше? — Какой сегодня… это всё еще…? Он не мог ясно мыслить. Прошлой ночью был разговор, но действительно ли это было прошлой ночью? Произошел ли Сброс? — Бро, ты… помнишь, эм… — Наш разговор? Про… путешествия во времени? Да. — Папирус неопределенно нахмурился, и Санс порылся в поисках получистых шорт. — Да, это было прошлой ночью. Около шести часов назад. — Окей. — Санс кивнул, натягивая ботинки. — Окей, просто хотел убедиться. — Это… всегда так происходит для тебя? Поэтому ты никогда не знаешь, какой сегодня день? — Что ты– эм. Ну, да, но– сейчас это не имеет значения. Давай, давай сосредоточимся на том, что происходит сейчас, и… мы можем поговорить обо всем этом позже. — Да… конечно, ты прав, Санс. — Папирус упер руки в бока. — Ты готов? — Ага. Полагаю, нет времени на кофе. Санс надеялся, что бы это ни было, всё разрешится быстро, и он сможет снова заснуть. Если это какая-то чрезвычайная ситуация, то стражники будут намного полезнее часовых. Созыв собрания, чтобы проинформировать всех, был стандартным протоколом. Он просто хотел знать, случалось ли что-нибудь подобное раньше. Он последовал за Папирусом за дверь и вниз по дороге к границе Водопада. Это было недалеко, и Догго догнал их по дороге. Очевидно, он знал не больше Папируса. Андайн и другие собаки уже были в сборе, когда они прибыли. Через несколько минут появились и другие часовые из Водопада и Сноудина. Пещера была наполнена болтовней, поскольку монстры обменивались слухами или размышляли о том, что могло произойти. — Хорошо, — сказала Андайн, и все замолчали. — Я сразу перейду к делу. На замок было совершено нападение. Несколько монстров ахнули. — Мы не знаем, кто это сделал, или почему, или сколько сейчас нападавших, — сказала Андайн, сверкая глазом, когда она начала расхаживать. — Королю Азгору, естественно, удалось отбиться от них, а наши стражники на месте происшествия работают над получением более подробной информации. Один из собак-монстров зарычал, и это заставило остальных присоединиться. Некоторые из часовых начали перешептываться друг с другом. Санс почувствовал толчок.