Приветик! Я Флауи! Цветочек по имени Флауи!
________________________________________
Санс жевал несвежую Коричную Зайку на завтрак, когда раздался стук в дверь. Знакомое чувство подсказало ему, что это произошло и в прошлый раз, перед самым последним Сбросом. Санс подумал на этот раз просто не открывать дверь. Изменит ли это что-то. Но он вздохнул про себя, пересек гостиную и открыл дверь. — Да? У двери никого не было, но что-то подсказывало ему посмотреть вниз. На пороге был маленький золотой цветок. У него было лицо, и он улыбался Сансу. Санс задумался, сколько раз он уже встречал этот цветок в первый раз. — О, божечки! — радостно воскликнул цветок. — Простите, мистер! Надеюсь, я не ошибся адресом! Я ищу Папируса? — Да, — сказал Санс, стараясь не выглядеть и не звучать так равнодушно, как он себя чувствовал. — Ты, должно быть, новенький в городе. Да, ты друг Папируса. Я его брат. Санс. Цветочный монстр в Сноудине. Что ж, случались и более странные вещи, и он был уверен, что уже провел немало времени на размышление о цветочном монстре в снегу в прошлый раз. — Ох! Приветик! Ты ведь… — Цветок сделал паузу, как будто запнулся на своих словах. — Да, Санс! Он рассказывал о тебе. Санс прислонился к дверному косяку. — Хех, надеюсь, только хорошее. Папс на своем посту — дальше по дороге в лесу, ты точно заметишь. Цветок моргнул, глядя на него. — А… ясно! Дальше по дороге, в лесу. Эм… может, я навещу его? Как ты к этому относишься? Мне бы не хотелось прерывать его. Санс пожал плечами. — Нее, он будет рад визиту друга. — Тогда… я пойду к нему! — Цветок на мгновение отвел взгляд, на его лице промелькнуло замешательство. Санс подумал, не испытывает ли и он тоже дежавю. — Я всегда хотел увидеть его сторожевой пост. Это звучало круто. Спасибо, Санс. — Не за что, малой. Рад, что у моего бро появился новый друг. Хех, вот уж надеюсь, ничто не пресечет на корню вашу дружбу. Улыбка цветка осталась на месте, но она показалась фальшивой. — Я понял. Это… смешно! — Да нет, тебе не обязательно нужно смеяться. Кстати, как тебя зовут? — Боже, где мои манеры? — Цветок потер лепестки одним из своих листьев. — Можешь звать меня Флауи! У Санса появилось странное чувство, как будто он спускался по лестнице и пропустил последнюю ступеньку. Очень похоже на ощущение толчка, когда время поворачивается вспять, но полностью в его собственном сознании. Как будто что-то только что пошло… совсем не так. — Очень приятно познакомиться, Флауи, — заставил себя сказать Санс. — Передавай привет Папсу, ладно? — Обязательно! Пока, Санс! С этими словами Флауи исчез под землей. Санс уставился на смещенный кусочек снега, где он исчез, и почему-то подумал о звуке скребущейся плитки. О луже, растекающейся под его ногами, о мигающем свете, с прыгающими повсюду искрами.***
Блокнот был заполнен двенадцатью страницами с отметками, когда Санс услышал, что кто-то нашел пыль монстра за пределами Сноудина. Санс был на своей станции, когда Догаресса позвонила ему. Первым делом он телепортировался прямо на станцию Папируса. Он старался свести свои короткие пути к минимуму при Папирусе, но это было очень важно. И Санс в последнее время чувствовал себя слишком обеспокоенным. Папирус убирал свой телефон обратно в карман, когда появился Санс. Он выглядел потрясенным и почти не заметил, как Санс появился перед ним из воздуха. — Брат? — растерянно сказал он. — О, ты же ЗНАЕШЬ, мне не нравится, когда ты просто так появляешься! — Извини, — рассеянно сказал Санс. — Это была Догаресса? Она тебе звонила? — Да… — Папирус изучал вмятину на стойке своего поста. — Я-я уверен, что это просто ошибка! Но! Мы всё равно должны следовать протоколу! Во время таких чрезвычайных ситуаций, местные стражи должны были выезжать непосредственно на место происшествия для оказания помощи. Активные часовые, тем временем, должны были сидеть тихо и ждать инструкций. Если ситуация обострится еще больше, они будут вызваны в качестве подкрепления для стражей, а также, чтобы помочь распространить в других городах информацию о проблеме. — Хех, ну что ж. — Санс слабо усмехнулся. — Ты же знаешь, я не всегда следую правилам. Папирус нахмурился, глядя на него. — Сейчас НЕ время, Санс! Это может быть чрезвычайная ситуация! Возвращайся на свой пост! Санс потер затылок. Почему он так… нервничал? — Ты уверен, что не хочешь, чтобы я околачивался поблизости–? — МНЕ НЕ НУЖНА СИДЕЛКА, САНС! — Папирус ткнул пальцем в сторону дороги. — ВОЗВРАЩАЙСЯ НА СВОЙ ПОСТ! Санс поднял обе руки. — Окей, окей. Ухожу. Он вернулся на свое место и со вздохом рухнул в стул. Он подпер подбородок рукой. Папирус был прав — не было причин так волноваться. Может, во время предыдущей Перезагрузки произошло что-то, что его беспокоило. Это не имело значения. Папирус мог позаботиться о себе в любом случае. И не похоже, чтобы здесь появился человек. Санс очень внимательно следил за дверью в Руины с тех пор, как дал обещание леди. Он проверял дверь три раза в день — иногда больше, когда время сбивало его с толку, — и вообще ничего не изменилось. Всё будет в порядке. Может, просто произошел несчастный случай. Может, это был даже не тот, кого он знал. Полчаса спустя Догаресса позвонила снова. — (Мы опознали… жертву), — сказала она низким, спокойным тоном, которого Санс никогда от нее не слышал. — Кто? — (Это Догго.) Всё стихло. Санс откинулся на спинку стула, и мир, казалось, накренился. Он почувствовал головокружение. — …Ох. — (Большой Пес нашел его меч неподалеку. Он был спрятан под снегом — мы не заметили его раньше.) — Ты знаешь… как это случилось? У Догго было много ОЗ, и он был быстрым. У него была отличная реакция, и он был очень способным бойцом, даже если у него были проблемы со зрением. Если бы произошел какой-нибудь несчастный случай, например, лавина или обвал, он должен был вовремя убраться с дороги. Должен был. — (Похоже, что произошел бой), — сказала Догаресса всё тем же отстраненным тоном. — (Нет никаких признаков какого-либо стихийного бедствия или несчастного случая. Большой Пес почуял странный запах. Он и Малый Пес в настоящее время следуют за ним по городу. Мы просим всех пока оставаться в своих домах.) Санс закрыл лицо рукой, пытаясь осмыслить это. Случалось ли это когда-нибудь раньше? Вспомнил бы он вообще такое? Должен ли он быстро вернуться в свою лабораторию и записать это? У его будущего «я» не было бы никакого контекста, и даже если бы Санс оставил точную дату и время, это не было гарантией того, что это произойдет снова или, по крайней мере, не таким же образом. Ему стало плохо. Он сидел здесь, пытаясь понять, что это значит для времени, когда монстр был мертв. Когда друг был мертв. Когда Догго был мертв. — Черт, я… — Не было смысла говорить, что он сожалеет. Он убрал руку от лица. — Что нам делать? — (Вы и другие часовые должны оставаться на месте. Заканчивайте свои смены, а затем возвращайтесь прямо в город. Я позвоню еще раз, если что-нибудь изменится.) Конечно, ей придется позвать других часовых, если она уже этого не сделала. Ей придется рассказать Папирусу. Ему придется узнать, что Догго мертв. Папирус всегда думал, что Догго не считал его другом, но Санс знал, что это не так. Теперь Догго никогда не сможет сказать ему иначе. Санс подумал о том, чтобы попросить Догарессу позволить ему самому рассказать об этом… но нет. Папирус был взрослым. Ему не нужна сиделка. Разве Догго сам не говорил этого однажды? Санс был слишком цепким, слишком заботливым. Он не мог защитить Папируса от этого. — Окей. Ладно. — (Ты будешь в порядке, Санс?) — Да. Да, со мной всё будет в порядке. Что насчет тебя? И других собак? Глупый вопрос. Конечно, они были не в порядке. Они только что потеряли одного из своих. — (Мы… справимся. У нас есть работа. Собачьи монстры — ничто, если не умеют быть преданными и верными.) Верными до конца. Санс подавил вздох. — Держи меня в курсе, — сказал он. — Увидимся в городе. Он повесил трубку и положил телефон на стойку. Он пролистал до номера Папируса. Он хотел позвонить или написать ему, узнать, слышал ли он уже об этом. В порядке ли он. Было ли это гиперопекой? Или это просто то, что сделал бы хороший брат? Санс никогда по-настоящему не знал, что должен делать хороший брат. Он смотрел, как экран его телефона тускнеет, а затем темнеет. Если бы Папирус нуждался в нем, он бы позвонил. Из телефона не доносилось ни звука. Сноудин был окутан мраком. В городе было тихо, даже в Гриллби. Санс зашел всего на минуту ради еды, и ни Гриллби, ни завсегдатаи не промолвили ни слова. Даже Диззи Банни была подавлена, подперев подбородок рукой и уставившись в свой бокал, не выпивая его. Собак нигде не было видно. Санс заметил, как Малый Пес расхаживал взад и вперед перед домом Догго, тихо скуля. Доги ушли домой, а Большой Пес охранял границу между Сноудином и Водопадом. По слухам, он выследил странный запах до Водопада и потерял его возле одной из рек. Это был долгий день, но хотя бы он подошел к концу. Санс с нетерпением ждал возможности лечь спать. Наиболее частые Перезагрузки происходили, пока он спал; может, сегодня вечером всё вернется на круги своя до того, как Догго был убит. Пока он тащился домой, ему пришло в голову, что это был ужасный способ всё осмыслить. У них с Догго были свои разногласия, но Догго всё равно был другом. И всё же Санс чувствовал, что не может по-настоящему горевать. Его тошнило от мысли, что аномалия может заставить даже саму смерть казаться временной. Как он мог думать, что смерть Догго окончательна, если это вовсе не так? Всё это оставило его с головной болью. Санс почти пожалел, что не прихватил выпивку в Гриллби перед уходом, но теперь было слишком поздно. Ему оставалось только надеяться, что всё будет немного лучше после разговора с Папирусом и небольшого сна. Папирус не звонил ему весь день, даже когда другие Сторожевые Собаки подтвердили, что Догго был убит. Санс мог только предположить, что это была аномалия, по какой бы то ни было причине. Монстры не убивали других монстров, за исключением крайне редких случаев. Папирус, вероятно, был в стрессе. Придется ему прочитать две сказки на ночь. Санс вошел внутрь и запер за собой дверь, чего он никогда не делал за все годы, что они жили в Сноудине. — Хэй, бро, я дома. Ни одна лампочка не горела, и он не почувствовал характерного запаха подгоревших спагетти. Санс включил свет и огляделся. Кухня была нетронута, а сапоги Папируса не были рядом с дверью. Папирус еще не вернулся домой. Санс нахмурился. Это было ненормально. Санс даже не мог вспомнить, когда Папирус в последний раз был так поздно. Он всегда возвращался домой сразу после смены, если только ему не нужно было выполнить какие-то поручения. Даже если бы он застрял в магазине или еще что, это не заняло бы у него так много времени. Он сел на диван и уставился на свое потемневшее отражение в телевизоре. Это может быть пустяк. Скорее всего так и есть. Может, Папирус просто тусовался с Флауи, или у него сейчас импровизированная тренировка с Андайн. Санс вытащил свой телефон и повертел его в руках. Никаких сообщений от Папируса. Через мгновение он спросил у Папируса, где он находится. Санс отказывался волноваться по этому поводу. Папирус не ответил. Санс глубоко вздохнул, и в то же время он услышал шаги снаружи. Ручка повернулась, и Санс услышал удивленный возглас с другой стороны. Дверь открылась, и Папирус вошел в дом. Санс уселся на диван и повернулся к нему. — Хэй, бро, — сказал он, пытаясь скрыть облегчение в своем голосе. Папирус посмотрел на него с легким удивлением. — Ох! Привет, брат! — Папирус обернул шарф вокруг шеи и наклонился, снимая сапоги. — Я не ожидал увидеть тебя дома! Но! Полагаю, это объясняет, почему дверь была заперта! — Ну, эм. Уже довольно поздно. — Санс пристально посмотрел на брата, выискивая что-нибудь необычное. Папирус выглядел так же, как и всегда. Выражение его лица было вполне естественным. — Разве? — Папирус пожал плечами и прошел через гостиную на кухню. — Похоже, что ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС потерял счет времени! Папирус никогда не терял счет времени. Санс смотрел, как его брат исчезает на кухне. — Всё в порядке, Папс? Папирус снова высунул голову, чтобы одарить Санса яркой улыбкой. — Всё просто замечательно, брат! Затем он вернулся обратно. Санс услышал звон посуды. Он встал и прислонился к дверному косяку кухни. — Я просто спрашиваю, потому что, эм… из-за Догго и всё такое. Папирус возился у плиты, и Санс увидел, как он на полсекунды замер при имени. — Всё это очень трагично, но я в порядке! Я СОВЕРШЕННО УВЕРЕН, что то, что случилось с Догго, было несчастным случаем! Санс нахмурился. — Эм, — произнес он, не зная, что сказать. — Понимаешь… другие собаки довольно уверены, что кто-то… ну знаешь. Убил его. Он постарался сказать это как можно мягче. — Я не знаю, как ты можешь… — Санс сделал паузу, думая об этом последнем человеке. — Я не знаю, как кто-то может случайно убить кого-то. — Что ж! — натянуто сказал Папирус. — Я УВЕРЕН, что такое случается! — Бро, хочешь поговорить об этом? — Мы И ТАК говорим об этом, Санс! — Я имею в виду– — Кроме того! — Папирус всё еще стоял к нему спиной. — Мы никогда ПО-НАСТОЯЩЕМУ ничего не обсуждаем! Так что! Зачем менять это сейчас! Санс уставился на него, прищурив глазницы. Папирус даже не взглянул на него. Кухня начала наполняться запахом подгоревших спагетти. На секунду единственным звуком было кипение кастрюли. — Бро… Папирус, ты уверен, что ты в– — Я в ПОРЯДКЕ, Санс, — сказал Папирус резким голосом. — Ты не слышал, как я сказал это в первый раз? — Да, но… ну не знаю, ты поздно возвращаешься домой, а теперь ведешь себя как-то странно. — Я же сказал тебе, я просто потерял счет времени! — Раньше такого никогда не случалось, бро, — тихо произнес Санс. Даже со всеми Сбросами, Папирус никогда ни на что не опаздывал. Он всё делал рано. Он всегда был таким, и зацикленное время этого не изменило бы. — Всё случается! В первый раз, брат! Санс развел руками, хотя Папирус еще ни разу не взглянул на него. — Слушай, Папс, я просто… волнуюсь. Сам подумай, наш друг умирает, а ты возвращаешься домой так же поздно, как я обычно? — Я… — Папирус застыл перед плитой, упершись руками в край, позволяя спагетти гореть еще быстрее. — Я заглянул в дом Догго. Санс вздохнул. — Ну… почему ты сразу это не сказал? — Потому что я не обязан рассказывать тебе каждую мелочь, Санс! — ответил Папирус, швыряя ложку на стойку. Он, наконец, взглянул на Санса, бросив на него сердитый взгляд через плечо. — И почему ТЕБЕ позволено беспокоиться, а мне не позволено ДЕЛАТЬ ТО ЖЕ САМОЕ? — Что? Я никогда не говорил– не переводи стрелки на меня, Папирус. — Санс вошел в кухню, хмуро глядя на него. — Ты всегда приходишь домой рано, и единственный раз, когда ты приходишь поздно и ведешь себя странно, это день, когда Догго уби– — НЕТ! — Папирус полностью развернулся, его глазницы расширились от страха. — НЕ ГОВОРИ СЛОВО «УБИЙСТВО»! Санс уставился на него. Папирус уставился на него в ответ. — Папс… — Я просто… — Папирус скрестил руки на груди и отвел взгляд, уставившись куда-то в пол. — Я просто не верю, что его у… убили. Я НЕ верю в это! Я… твердо верю, что то, что с ним случилось, было несчастным случаем! Папирус всегда умел видеть светлую сторону, но это казалось… другим. Это был не просто оптимизм. Это звучало откровенно наивно, а Папирус не был наивным, особенно в таких важных вещах. — Как ты можешь быть так уверен? — тихо спросил Санс. — Я ПРОСТО УВЕРЕН! НА СТО ПРОЦЕНТОВ! — Ты– ты что-нибудь видел? — Санс сделал шаг ближе, глазницы снова расширились. — Тебе кто-то что-то сказал? — САНС! Я УСТАЛ! ОТ ВСЕХ ЭТИХ ВОПРОСОВ! — Папс, если ты что-нибудь знаешь о случи– — Я НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ! ПРЕКРАТИ, САНС! ТЫ– ТЫ ПРОСТО ПАРАНОИК! ТЫ ГОВОРИШЬ, ЧТО Я ВЕДУ СЕБЯ СТРАННО, НО КАК НАСЧЕТ ТЕБЯ? — Я сказал не переводи стрелки на меня, — прорычал Санс. — Я тут не при чем. — ЕЩЕ КАК ПРИ ЧЕМ! — Папирус развел руки и шагнул ближе, выпрямляясь и бросая острый взгляд на него. Санс давно не видел его таким сердитым. — ТЫ БЫЛ ОТСТРАНЕННЫМ, ТИХИМ И ПАРАНОИДАЛЬНЫМ В ТЕЧЕНИЕ– КАЖЕТСЯ, УЖЕ НЕСКОЛЬКО НЕДЕЛЬ! Санс тяжело вздохнул и поднял обе руки. — Ладно, — сказал он, побежденный. — Ладно, я сдаюсь. Не хочу ссориться. — Ну да, конечно! — Папирус закатил глаза. — Как только речь заходит о тебе, разговор сразу окончен! Конечно, как только я скажу тебе, что беспокоюсь, ТЫ МЕНЯ ЗАТЫКАЕШЬ! — Как скажешь, бро. — Санс вернулся в гостиную и схватил свой пакет с едой. — Рад, что с тобой всё в порядке. Закрой дверь еще раз, ладно? Вокруг бродит убийца. — ХВАТИТ ПРОИЗНОСИТЬ ЭТО СЛОВО! Санс направился вверх по лестнице. — Думай, что хочешь, бро. — ЭТО БЫЛ НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ! ТРАГИЧЕСКАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ! ИЗ ДОСТОВЕРНОГО ИСТОЧНИКА МНЕ ИЗВЕСТНО, ЧТО ЭТО БЫЛ– что это был просто несчастный случай. Голос Папируса затих, и Санс остановился на втором этаже. Он облокотился на перила, вглядываясь вниз. Он не мог видеть Папируса под таким углом. — Да? — сказал он усталым голосом. — От какого источника? — …Никакого! Санс покачал головой. — Боже, ты ужасный лжец. — Потому что у ТЕБЯ оказался весь этот природный талант! — сплюнул Папирус. Слышать это было больно, потому что Санс знал, что это правда. Мгновение он барабанил костяшками пальцев по перилам, уставившись в пустоту. Ни о чем не думая. — Ну что же, — тихо сказал он, не беспокоясь о том, слышал его Папирус или нет. — Должен же в конечном итоге иметь талант хоть к чему-то. Он поплелся в свою комнату, раздумывая, стоит ли просто выбросить свой ужин. У него уже пропал аппетит; больше всего он жалел, что не подумал хотя бы купить бутылочку в Гриллби. Папирус не сказал ни слова. Санс закрыл за собой дверь. На следующий день время не вернулось вспять. Мрак в городе остался. Собаки удвоили патрулирование, Большой Пес по-прежнему искал след, который он потерял на границе Водопада. Андайн лично приехала в город, чтобы помочь в расследовании. Рано утром она собрала всех стражников и часовых у дома Догго для краткого инструктажа. — Мы думаем, что это сделал человек, — сказала она, скривив губы в злобном оскале, расхаживая перед собравшимися. — Конечно, мы пока ничего не исключаем, но какой монстр мог сделать что-то подобное? Собаки залаяли в знак согласия. Санс устало смотрел на снег, желая, чтобы это уже закончилось. Он прекрасно знал, что это был не человек. — Человек это или нет, но вполне возможно, что виновный вернулся в Сноудин. Мои команды уже прочёсывают Водопад. Я хочу, чтобы стражники Сноудина сосредоточились на Сноудине. Двойное патрулирование для всех, тройное, если получится. И я хочу, чтобы часовые также максимально увеличили свои собственные патрули. Тут она бросила опасный взгляд на Санса. Он только вздохнул. — Помяните мое слово, — сказала Андайн, останавливаясь и упирая руки в бедра. — Убийца Догго БУДЕТ найден. Догго БУДЕТ отомщен! Собаки и другие стражи начали лаять и кричать. Санс взглянул на Папируса. Улыбка его брата превратилась в гримасу, зрачки уменьшились, и смотрел он прямо перед собой. Санс не мог точно сказать, он был довольно далеко, но ему показалось, что Папирус дрожит. Андайн хлопнула в ладоши. — СВОБОДНЫ! Стражники и часовые разошлись. Санс попытался подойти к Папирусу, чтобы извиниться за вчерашний спор, но Папирус уже быстро шел в направлении своей станции. Санс двинулся следом, когда Андайн схватила его за плечо. — Санс. — Ее голос был более суровым, чем он когда-либо слышал. — Сегодня без отлынивания. Я не шучу. — Да, да. — Я серьезно. И еще, я меняю твое расписание. — Окей. — Первая смена в Сноудине, вторая в Водопаде, ясно? Не опаздывай. — Ладно, — сказал Санс, встретившись с ней взглядом. Папирус уже скрылся из виду. Она пристально смотрела на него и, казалось, была готова сказать что-то еще, но затем выражение ее лица немного смягчилось. Она очень тихо вздохнула и отпустила его. — Я знаю, что всё это очень запутано. Но мы поймаем ублюдка, который это сделал. Просто будь начеку, ладно? Он тоже вздохнул. — Да, я… я буду осторожен, Андайн. Честно. Она кивнула. — Хорошо. Можешь идти. Он быстро зашагал по тропинке, но вскоре замедлил шаг. Он ни за что не сумеет догнать Папируса. И какой в этом был смысл? Он может извиниться позже. Какой бы секрет ни хранил Папирус, он не собирался ему рассказывать. Если настаивать, всё станет только хуже. Стражи найдут убийцу, и Папирус будет в безопасности. Если станет известно, что Папирус знает личность убийцы и не говорит об этом, всё может обернуться для него очень плохо, даже несмотря на то, как сильно он нравился Андайн и другим стражникам. Лучше просто не вмешиваться. Всё уляжется, или всё это Сбросится и полностью перестанет быть проблемой. Санс прибыл на свой пост и приготовился к смене. Он знал, что сегодня не сможет посетить дверь в Руины. В течение часа два стражника прошли патрулирование, даже здесь. Они патрулировали каждый клочок земли между дверью в Руины и самим городом. Санс занялся написанием нескольких заметок и теорий об аномалии, но довольно быстро отказался и от этого. Он ограничился составлением некоторых уравнений для новой структуры атаки и хотел поработать над ней. Он, вероятно, не запомнит детали, как только всё Сбросится, но если он запомнит структуру до этого, его память может сохраниться. Или останется что-то интуитивное. Мышечную память, образно говоря, было легче сохранить, чем саму память. Он старался не думать ни о чем, кроме структуры, особенно о Догго и Папирусе. Он тренировался так много, как мог, во время своих коротких патрулей. По правде говоря, Санс начал задаваться вопросом, действительно ли он когда-нибудь закончит борьбу с аномалией. Не похоже, чтобы он был хоть немного ближе к выяснению личности аномалии или того, где она находилась. Что, если он уже всё разузнал, но забыл из-за Сброса? Что, если у него раньше была именно такая мысль? Думать кругами было так же бесполезно, как и ходить кругами, поэтому он остановился и попытался сосредоточиться на своей смене и новой структуре атаки. Патрулирование было той еще занозой в копчике. Большую часть времени стражники позволяли ему безнаказанно полностью пренебрегать ими. Это был гораздо более короткий патруль по сравнению с патрулем стражников, но необходимость ходить и докладывать о том, что он видел — даже если он видел только деревья и снег — было слишком большой работой. В основном нужно было просто делать широкие круги вокруг своей станции, и большую часть времени это было бесполезно. По крайней мере, Санс так думал. Он шел по лесу за своей станцией ближе к концу смены, когда услышал голоса вдалеке. Звук разносился довольно далеко по снегу. Санс обдумывал, стоит ли просто проигнорировать их. Голоса были примерно в ста метрах от его пути, а он уже был измотан долгой ходьбой — плюс его смена почти закончилась. Тем не менее, если в такой день в лесу находились подростки, это была его работа — пойти и сказать им, чтобы они шли домой. Или же это могли быть какие-то стражники на патрулировании, в таком случае он сможет получить от них оперативную сводку. Он вздохнул и поплелся в направлении голосов. Один определенно звучал молодо. Наверняка подростки. Всем детям было сказано оставаться в городе, но подростки Сноудина никого по-настоящему не уважали. Особенно стражей. Некоторым из них нравился Санс просто потому, что он давал им поблажку в большинстве дней, но он по-прежнему был для них просто раздражающим взрослым. А если серьезно, то они должны знать, что нельзя находиться в лесу, когда убийца бродит вокруг. Это было безрассудно до глупости. Голос был знакомым, но Сансу потребовалось мгновение, чтобы узнать в нем голос Флауи. — …в Новом Доме на некоторое время, пока всё не утихнет, — говорил он. — Это не будет длиться вечно. Просто я хотел предупредить тебя, прежде чем уйти. Мне пришлось прятаться в каком-то отвратительном болоте в Водопаде всю прошлую ночь. Это было ужасно! — И правда звучит ужасно. Это был голос Папируса. Санс нахмурился. Это был разговор между друзьями, и не его дело. Но было странно, что Флауи вот так оказался в лесу, когда всем детям было велено оставаться в городе. А Папирус был довольно далеко от своего поста, даже если он просто патрулировал. — Я просто… не понимаю, почему ты не можешь просто признаться! — сказал Папирус, и Санс теперь был достаточно близко, чтобы услышать, как взбудоражен его брат. — Я знаю, что Андайн и другие стражники будут разумными и справедливыми! Особенно, если ты объяснишься! — О, Папирус, я же тебе уже говорил! Даже если всё это было несчастным случаем… меня всё равно бросят в темницу. Они наказывают за такие ошибки. И я могу принять это… но я не хочу попасть в темницу только за то, что я защищался. Это было бы несправедливо, верно? — …Да, я… я тоже так думаю. Но всё же, если ты просто ОБЪЯСНИШЬ им, я думаю, они будут помягче! Это… это был несчастный случай, в конце концов! Санс едва мог поверить в то, что услышал. Этого не могло быть. Он, должно быть, просто ослышался и делал поспешные выводы. Флауи был всего лишь ребенком — и он был маленьким цветочным монстром. Как кто-то такой может быть убийцей? Санс придвинулся ближе так тихо, как только мог. — Папирус… — обиженно сказал Флауи. — Ты мне доверяешь? — Конечно! — Папирус ответил сразу же. — Конечно, я доверяю тебе, Флауи! — Для меня очень важно, чтобы ты доверял мне, Папирус! — сказал Флауи почти со слезами на глазах. — Ты мой лучший друг. Лучшие друзья доверяют друг другу… разве не так? — Ты тоже мой лучший друг, Флауи! — В голосе Папируса звучало отчаяние. — Пожалуйста, я не хотел сомневаться в тебе! Прости меня… Санс наконец заметил их через просвет в деревьях. Они стояли на небольшой поляне, примерно в двадцати метрах впереди. Лепестки и листья Флауи поникли, взгляд был прикован к Папирусу, в то время как сам Папирус прижимал обе руки к груди, вид у него был панический. Санс молча присел. Никто из них не сможет увидеть его с этого ракурса. — Всё хорошо, Папирус, — сказал Флауи после долгой паузы. — Я прощаю тебя. Облегчение на лице Папируса было очевидным даже с такого расстояния. — Я просто очень боюсь. Что, если они меня поймают? Что, если Андайн изобьет меня? Что, если они бросят меня в темницу на всю оставшуюся жизнь? — Флауи шмыгнул носом. — Я всего лишь ребенок! А Андайн и собаки такие безрассудные, прямо как Догго! Я боюсь их, Папирус. Ох, я в ужасной беде. Я не знаю, что мне делать. Санс выругался про себя. Этого не могло быть. Флауи, из всех монстров. Было очевидно, что Папирус знал что-то об убийстве, но Санс надеялся, что до его брата просто дошли слухи. Он не ожидал, что ему известна личность убийцы. И что убийцей окажется Флауи. — Я помогу тебе, Флауи, — сказал Папирус, делая шаг ближе к нему и опускаясь на одно колено. — Друзья доверяют друг другу, но они также ПОМОГАЮТ друг другу! Флауи шмыгнул, глядя на него снизу вверх. — Ты действительно поможешь мне? Боже, Папирус. Я не хочу, чтобы ты тоже оказался в беде. Папирус покачал головой. — Не беспокойся обо мне, Флауи! Я могу за себя постоять. Я хочу помочь тебе всем, чем смогу. Флауи постучал листом по своим лепесткам. — Тогда… ты можешь помочь мне одним способом… Мне нужен какой-то способ сбить Большого Пса со следа, чтобы я мог вернуться в Водопад. Он чует меня даже под снегом! Так что… может, ты сможешь немного ввести его в заблуждение? — Пока… пока он не пострадает, я сделаю это! — Он ничуть не пострадает. — Две маленькие лозы поднялись из снега перед Флауи, обвившись вокруг третьей отломанной лозы. — Тебе нужно только взять эту лозу и пойти куда-нибудь. Подальше от Водопада. Собаки пойдут по этому следу, и у меня будет шанс сбежать. Ты сделаешь это для меня, Папирус? Папирус мгновение рассматривал кусочек лозы, затем медленно потянулся за ним. Санс насмотрелся достаточно. Он начал подниматься на ноги, когда услышал очень тихий шорох позади себя. Следующее, что он почувствовал — лоза, обвившаяся вокруг его лодыжки. Черт, подумал он, и лоза дернулась. Санса сбило с ног и сильно ударило о землю. Затем лоза рванулась вперед и потащила Санса через кусты на поляну. Санс попытался схватиться за землю, но сумел собрать только пригоршни снега. — Флауи, что ты–! — Черт, стой, — прошипел Санс, когда лоза потянулась вверх. Он снова безрезультатно заскреб по земле, и лоза подняла его в воздух, пока он не повис в нескольких метрах от земли, в сантиметрах от снега. — САНС?! — Я заметил, как кто-то крадется среди деревьев, — сказал Флауи, глядя на Санса с почти любопытным выражением лица. — П-привет, — сказал Санс, стараясь говорить непринужденным тоном, но провалился. Если Флауи захочет убить его, это произойдет мгновенно, и Санс ничего не сможет сделать. Хватка на его лодыжке была слишком крепкой, чтобы он мог телепортироваться. — Не обращайте на меня внимания, ребята, я просто… ххх. Зависаю тут. Никто из них не засмеялся. — Как много ты слышал? — спросил Флауи. — Ничего, — ответил Санс. — Я патрулировал и услышал голоса. Ну же, малой. Просто… просто отпусти меня, ладно? Флауи уставился на него ничего не выражающим взглядом, и знакомый холодный ужас начал охватывать душу Санса. — Ф-Флауи… не причиняй ему вреда, пожалуйста. — Голос Папируса дрожал, его лицо побледнело. — У него только– — Только 1 ОЗ, я знаю. Боже, я не причиню ему вреда, Папирус! Я думал, ты сказал, что доверяешь мне? Флауи очень осторожно опустил Санса, его пристальный взгляд всё время был прикован к нему. Санс не дышал, пока не оказался в безопасности, лежа на снегу. — Спасибо, Флауи, — сказал Папирус, выдохнув. — Я доверяю тебе. Я знал, что ты не навредишь ему! Санс, ты… что ты здесь делаешь? Санс медленно поднялся на ноги. Лоза вокруг его лодыжки никуда не делась. Санс сделал вид, что не заметил, и стряхнул с себя ветки и снег. — Патрулирую. Похоже, я, эм… напугал вас, — сказал он, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в голосе. — Извиняюсь. — А у тебя привычка появляться в неподходящих местах, — сказал Флауи, и Санс не был уверен, почему это заставило его содрогнуться. Он точно что-то… что-то забывал. Обломки и развалины, лужа на полу… — Санс. — Папирус с трудом встал, говоря тонким голосом. — Тебе… тебе лучше вернуться на свой пост. — Только ты просто позовешь стражников и расскажешь им услышанное, как только уйдешь, не так ли? — Я ничего не слышал, — сказал Санс, всё еще глядя на Флауи. — Но подозрительно, что вы двое так разговариваете в лесу… когда Флауи, ты должен быть в городе, а Папирус на своем посту. — Я просто–! Санс поднял руку в сторону брата. — Также странно, что твой первый инстинкт на подслушивание — это схватить меня, протащить через лес и вот так раскачать в воздухе. Ты можешь так кому-нибудь навредить. — Санс бросил очень очевидный взгляд вниз на лозу вокруг своей лодыжки, игнорируя то, как пот начал стекать по его черепу. — Или, может быть, в этом и была твоя идея. Флауи прищурил глаза. — Ранишь меня, Санс. Я думал, мы друзья! — То, как ты потащил меня по снегу, тоже поранило меня. — Я не знал, что это ты, — сказал Флауи, внезапно смутившись. — Но ты же не можешь по-настоящему пострадать? Не с 1 ОЗ. Ты, наверное, даже не знаешь, что значит получить травму. Санс понятия не имел, как ответить на это. Лоза вокруг его лодыжки всё еще не отпускала. — Флауи, ты должен–! Ты должен отпустить его! — сказал Папирус, вставая между ними и бросая отчаянный взгляд на Санса. — И, брат, тебе следует вернуться на свой пост! И! Если ты что-то слышал! Может, ты мог бы просто… никому не говорить? Санс уставился на своего брата, почти забыв о лозе. Тон Папируса был умоляющим. Санс всегда знал, что Папирус был яростно предан своим друзьям, но это было на другом уровне. Когда они с Флауи вообще стали так близки? Флауи был прав, что он может оказаться в темнице, хотя, если смерть Догго действительно была несчастным случаем, это не продлилось бы так долго. Но Папирус также подвергал себя очень серьезному риску. Он может оказаться в тюрьме вместе с Флауи. И в конце концов, его мечта стать Королевским Стражником будет разбита вдребезги. Андайн никогда больше не будет доверять ему. Как Флауи мог столько для него значить? Но, изучая лицо Папируса, Санс понял. Глазницы Папируса были широко раскрыты, зрачки были маленькими, его улыбка кривилась. Это была не просто преданность и отчаяние. Папирус был… напуган. Он только что видел, как его друг подтащил брата через кусты и снег. Хватило бы всего одного камня или бревна, всего одного рывка в неправильном направлении, слишком сильного рывка, и Санс сейчас превратился бы в пыль. Флауи доказал, что способен кого-то убить. И эта лоза по-прежнему обвивала лодыжку Санса. Папирус пытался защитить Санса. Он фактически умолял сохранить Сансу жизнь. Его затошнило. — Ну… учитывая, что я ничего не слышал… — Санс медленно перевел взгляд с брата на Флауи. — Я не против. Флауи постучал листом по подбородку, размышляя. — Даже не знаю, Санс, — сказал он. — Я не думаю, что могу доверять тебе. Сансу подумал, придется ли его брату смотреть, как он умирает. — Я доверяю ему! — сказал Папирус, выразительно кивнув. Он ободряюще посмотрел на Флауи. — Я знаю своего брата лучше, чем кто-либо другой! Он ОПРЕДЕЛЕННО не лжет! Флауи посмотрел на Папируса, затем на Санса. Он наклонился в сторону, как будто наклонял голову. — Вы оба сейчас очень напуганы… не так ли? Он казался любопытным. Почти заинтригованным. — Конечно же я не боюсь, Флауи! Как я могу бояться своего дорогого друга? — Ты не очень хорошо врешь, Папирус, — сказал Флауи со слабой ноткой нежности. — Санс, однако, он очень хороший лжец, разве не так? Вы оба чем-то напоминаете мне… кого-то. Папирус, ты стоишь перед ним так, словно хочешь защитить его от меня. И Санс… я чувствую, как ты дрожишь, хотя и пытаешься это скрыть. Санс стиснул зубы, пытаясь сосредоточиться. Он мог попробовать несколько быстрых костяных атак, если Флауи сделает лишнее движение, но Папирус стоял на пути. У Санса не было четкой линии обзора. Он мог использовать Бластеры, но целиться ими было труднее, и Папирус мог зацепиться за край луча. Лучшее, что он мог придумать, это использовать пару костей, чтобы разорвать лозу вокруг лодыжки, но Флауи слишком пристально наблюдал за ним. Ему придется дождаться подходящего момента и надеяться, что Флауи не потеряет терпения. — Вы оба… очень заботитесь друг о друге, да? — Флауи продолжил. — Санс, ты боишься, что я убью тебя, не так ли? Потому что теперь ты знаешь, что я убил Догго. — Ф-Флауи– — Знаешь, это действительно был несчастный случай, — мрачно сказал Флауи, глядя прямо на Санса. — Он просто, агх, он и его тупое зрение! Его просто легко испугать, понимаешь? И он нападает на всё, что движется! Я пытался урезонить его, но он загнал меня в угол. Это произошло так быстро… Флауи сделал паузу и задумчиво промычал. Санс слегка согнул пальцы, подумав, достаточно ли он быстр, чтобы избежать атаки, прежде чем Флауи собьет его с ног. — Я мог просто исправить это, но я хотел посмотреть, что произойдет. Всё стало очень интересно. Это было похоже на загадочное убийство! Все в городе так сильно переживали, и все искали этого таинственного убийцу. Всё было безупречно. Я хотел посмотреть, как долго всё это может продолжаться. Флауи внезапно уставился на Санса. — Но тут появился ты. Ты просто… такая большая проблема. Ты продолжаешь появляться там, где не следует быть. Это раздражает. Мне это не нравится. В загадочных убийствах должны быть… ну знаешь, детективы, раскрывающие преступление! А не тупые, слабые скелеты, неуклюже лезущие туда, где их не хотят видеть. — Что ж, — вмешался Санс, которому надоел скрипучий голос Флауи. — Я стремлюсь разочаровывать. Он сжал кулак, и три заостренные кости в одно мгновение выскочили из снега, разрезав лозу вокруг его лодыжки. Затем он отскочил в сторону, не обращая внимания на испуганный крик Папируса. Он протянул руку и превратил Флауи в синий. Только ничего не произошло. Никакого сигнального динь, никакого ощущения того, что его магия резонирует с душой. На одно нелепое мгновение Санс подумал, что он промахнулся. Но магия души так не работает. Промахнуться было невозможно. Он попробовал еще раз, хватаясь за душу Флауи. Магия сомкнулась вокруг пустого места. Там, где должна была быть душа, ничего не было. Пустое место. Санс застыл, широко раскрыв глазницы. — Что–? Флауи не атаковал, не воспользовался возможностью. Он даже не пошевелился. Он просто моргнул, глядя на Санса. — Ты только что пытался превратить меня в синий? — Флауи слегка хихикнул. — Это было щекотно. Нет души. У Флауи нет души. — ПРЕКРАТИТЕ! — воскликнул Папирус, снова вставая между ними, раскинув руки. — Не сражайтесь, пожалуйста! Как у монстра не может быть души? У монстра должна быть душа. — Что… ты такое? Флауи не был монстром. Он вовсе не был монстром. Было только одно, кем он мог быть. Аномалия закатила глаза и бросила на Санса неприязненный взгляд. — Ты всё испортил, ты… улыбающаяся мусорка. Санс собрался с духом, но затем Флауи быстро погрузился под снег и исчез. — ФЛАУИ, СТОЙ! — завопил Папирус, опуская руки и шагая туда, где только что был цветок. — ФЛАУИ, ВЕРНИСЬ! ПОЖАЛУЙСТА! ДАВАЙ ОБСУДИМ ЭТО! Санс откинулся назад и тяжело сел. Его так трясло, что на мгновение ему показалось, что он вот-вот телепортируется, как в старые времена. Он не мог сосредоточиться, не мог дышать. Аномалия. Флауи был аномалией. Он был прямо у него перед носом уже– как долго? Как долго это продолжалось? Вот почему ему казалось, что Флауи провел в Сноудине недели, а может и месяцы. С учетом того, сколько он Перезагружал и Сбрасывал, возможно, прошло еще много времени. Достаточно долго, чтобы Флауи узнал город и всех его жителей вдоль и поперек. Достаточно долго, чтобы понять, как манипулировать Папирусом. Достаточно долго, чтобы узнать, что Санс может использовать синюю магию. Достаточно долго, чтобы узнать о плохом зрении Догго. Догго. Был ли он первым, кого убил Флауи? Убивал ли он раньше, в какой-то предыдущей временной линии? Как Санс может знать об этом? — Санс? — Папирус присел на корточки перед Сансом и положил руки ему на плечи, возвращая его к реальности. Санс моргнул и сфокусировал зрачки на брате. — Он ушел, — сказал Папирус дрожащим голосом. — Брат, мне так жаль. Ты в порядке? — У него– у него нет души, Папирус. — Что– брат, это просто– — О боже. — Санс прижал обе руки к голове. — О боже, он сейчас Сбросит. Он– я должен это записать. Папирус, отпусти меня, мне нужно вернуться в дом. Я должен– он сейчас Сбросит, я должен успеть вовремя, иначе я ничего не вспомню. — Санс, о чем ты говоришь? — Папирус помог Сансу подняться на ноги, но не отпустил. — Пожалуйста, Санс, ты–? Санс схватил Папируса за запястья, полностью теряя себя. — Отпусти. Папс, отпусти, я должен вернуться, я не могу забыть это, не могу. Я наконец нашел его, я должен оставить сообщение для себя, иначе я забуду. Я… б-боже, нет. Последовал толчок. Санс проснулся в Сноудине. Он телепортировался прямо со своей кровати в подвал, неправильно приземлившись и упав на пол, когда попытался изменить положение в середине телепортации. Он выпрямился и рывком открыл ящик стола, схватив свой блокнот. Он перелистнул на тринадцатую страницу и написал под последней строкой заглавными буквами, АНОМАЛИЯ ЗДЕСЬ. Затем, ниже он добавил, Я ЗНАЮ, КТО ЭТО. Он знал. Он знал, кем была аномалия, он просто… Не мог вспомнить. Он знал. Он был уверен. Там была… стычка. Он видел аномалию лицом к лицу, и это был кто-то, кого он знал. Он забыл имя, и Санс уперся ладонями в глазницы, отчаянно пытаясь вспомнить, как выглядела аномалия. Он. Он был мужского пола. Это немного сузило круг поисков. Кто-то… маленький? Легко упускаемый из виду. Кто был таким в городе? Разумеется, дети. Коричный Кролик был маленьким, но он был еще малышом и даже не мог говорить. Еще есть ледяные слизи, но они были юными, чтобы их родители позволяли им бродить, а аномалия могла свободно вмешиваться в мир. Еще был Монстр Кид, но он был достаточно буйным, чтобы его было очень трудно не заметить. Дети были единственными маленькими монстрами, о которых Санс мог думать. Но это тоже не имело смысла — как аномалия могла быть ребенком? Ребенок никогда не был бы настолько бездушен, чтобы вот так просто разорвать на части целый мир. У Руин находились Плакселоты, и они были маленькими, но у Плакселота не было необходимой Решимости. Кто еще? Кто еще это мог быть? В городе не было случайных новичков. Или было? Санс достал телефон, чтобы проверить, какой сегодня день. Нет, в город никто не приезжал, но у Санса было странное чувство, что сегодня прибудет кто-то новый. Может быть, завтра. Он проверил каждую страницу в своем блокноте, перечитывая все сообщения, которые оставили ему его прошлые «я». Ни одно из них не казалось уместным. Он пролистал пустые страницы, но там ничего не было. Он узнал личность аномалии, но не смог ее записать. С ним что-то случилось? Или он просто не успел вовремя добраться до своей лаборатории? Санс захлопнул блокнот и закрыл лицо руками, стиснув челюсти. Он был так близок. Он был так чертовски близок, имя вертелось на кончике его несуществующего языка, но он… не помнил. Ему хотелось закричать. Разочарование было совершенно невыносимым. — Черт, — прорычал он в свои руки. — Черт тебя подери. Было ли это вообще в первый раз? Что, если он уже несколько раз обнаружил личность аномалии? И боже, сколько раз он думал точно так же к настоящему времени? Какой во всем этом был смысл? Если он никогда не вспомнит достаточно, что было бы полезно, тогда в чем смысл? Санс услышал шаги над собой и вздрогнул. Точно. Папирус. Да, реальный мир всё еще существовал, и время снова двигалось. Никто не знал и не заботился о том, что он был здесь, и мир не собирался его ждать. Он даже не будет ждать, пока он почувствует себя немного лучше. Он убрал блокнот и телепортировался обратно в свою спальню. Он сделал несколько глубоких вдохов, считая в обратном порядке от десяти. К четырем он достаточно успокоился, чтобы одеться. Затем он сделал последний глубокий вдох для верности и вышел из своей комнаты. — Ах! — Голос Папируса донесся с первого этажа, и Санс наблюдал, как он выходит из кухни. Санс посмотрел на него сверху вниз и почему-то почувствовал, что только что избежал чего-то ужасного. — ВОТ ТЫ ГДЕ, БРАТ! — Папирус весело окликнул его. — НАКОНЕЦ-ТО ТЫ ПРОСНУЛСЯ! СПУСКАЙСЯ УЖЕ И ПОЗАВТРАКАЙ! — Ага, — сказал Санс и слабо улыбнулся. — Иду, бро.***
Санс только начал четырнадцатую страницу подсчета отметок, когда услышал, что возле леса появился монстр-снеговик. Вдохновленный, Папирус немедленно взял на себя смелость потащить Санса на окраину города, чтобы слепить собственных снеговиков. Это случалось и раньше. Несколько раз, Санс был уверен. Он старался не думать об этом, пытался сосредоточиться на том, чтобы просто весело провести день со своим братом. Это казалось невозможным. Он устал. Последние несколько Сбросов были более мучительными, чем обычно, потому что каждый раз, когда он просыпался от одного из них, он чувствовал что-то вроде боли в душе. Не физическую боль, а чувство… потери. На полях тринадцатой страницы его блокнота была написана серия имен, и он не мог понять причину, по которой его прошлые «я» написали их. Большинство имен принадлежали тем, кто не имели ничего общего друг с другом. Это был просто короткий список имен или названий, без контекста. Сначала Смурена. Затем Меттатон. Потом Альфис. Служебные Собаки. Большой пробел, затем имя Андайн. Снова Альфис. Деревня Темми. Сноудрейки. Ядро. Затем, наконец, Водопад. После этого было еще около пятидесяти отметок, достаточно, чтобы добраться до четырнадцатой страницы, и больше никаких имен. Всё это казалось зловещим. Сколько бы раз он ни перечитывал список, ничего так и не прояснилось. Было только чувство усталости и чувство потери. Всё повторялось, мир всё так же заканчивался, аномалия творила что-то ужасное, а Санс по-прежнему был в тысяче шагов позади. Всё это только начинало ему надоедать. И вот он находился в лесу, лепил одного и того же снеговика, может быть, в пятый или шестой раз, пытаясь слушать, как его брат рассказывает о своих ловушках, головоломках и уроках кулинарии с Андайн. — ДА ЛАДНО ТЕБЕ, САНС, ОН ДАЖЕ НЕ ПОХОЖЕ НА ТЕБЯ! — наконец сказал Папирус, хмуро глядя на снеговика. Санс оглядел свое творение. Снеговик, по сути, был просто широким бесформенным снегом с небольшим снежком сверху вместо головы. — Он круглый, как и я, — сказал он, пожимая плечами. Он вытащил из кармана пакетик с кетчупом и положил его на голову Снежного Санса. — ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, СДЕЛАЙ ЕМУ РУКИ! Как он сможет откалибровать свои СНЕЖНЫЕ ГОЛОВОЛОМКИ, если у него ДАЖЕ НЕТ РУК? — Хех. Извини, бро, я просто немного устал сегодня. Папирус мгновение рассматривал его, слегка нахмурившись. — В последнее время ты кажешься более усталым, чем обычно, брат, — сказал он. — Всё в порядке? — Да, я в порядке. — Санс изобразил улыбку. — Не беспокойся обо мне, бро. Эй, хотя твой снеговик выглядит великолепно. Настоящий шедевр. — ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС ВСЕГДА СОЗДАЕТ ШЕДЕВРЫ! Но и твой тоже вполне адекватен! Папирус снял свой шарф и обернул его вокруг шеи Снежного Папируса. — ВОИСТИНУ, ЭТО СНЕЖНАЯ СКУЛЬПТУРА, ДОСТОЙНАЯ ВЕЛИКОГО ПАПИРУСА. Как и всегда. — Сегодня мы превзошли самих себя, — устало сказал Санс. Папирус притянул его к себе одной рукой. — Я КАК РАЗ СОБИРАЛСЯ ЭТО СКАЗАТЬ, БРАТ! Санс прислонился к нему и не ответил, на мгновение закрыв глазницы. — …Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — Да, бро. — Санс изобразил зевоту. — Думаю, мне просто нужно вздремнуть. — Ты слишком ЧАСТО спишь! — сказал Папирус, отпуская его и складывая руки на груди. — Однако, как твой УДИВИТЕЛЬНЫЙ и ПОНИМАЮЩИЙ брат, я могу признать, ЧТО ТЕБЕ НЕ ПОМЕШАЛО БЫ ВЗДРЕМНУТЬ, ХОТЯ БЫ НА ЭТОТ РАЗ! Санс ухмыльнулся и постарался не рассмеяться. — В самом деле? Ты не думаешь, что я должен воспользоваться своим выходным для калибровки своих головоломок? Заняться какими-нибудь упражнениями, какой-нибудь тренировкой? — Я думаю, что ТЕМ, КТО ЧУТЬ МЕНЕЕ ВЕЛИК, ЧЕМ ВЕЛИКИЙ ПАПИРУС, нужно чаще спать! Не все могут хорошо функционировать, если ВООБЩЕ НЕ СПАТЬ! — Не все могут быть такими же крутыми, как ты. — Санс потер боковую часть черепа. — Да, может, я пойду домой и вздремну. Раз уж ты сам это предлагаешь, конечно. — РАЗУМЕЕТСЯ! — Я проснусь к тому времени, как ты вернешься. Может, даже попробую спагетти сегодня вечером. Папирус практически загорелся, прижимая руки к лицу. — В САМОМ ДЕЛЕ? ЭТО ЗАМЕЧАТЕЛЬНО, САНС! Я ПРИГОТОВЛЮ ЕЩЕ СЕГОДНЯ ВЕЧЕРОМ, ЧТОБЫ ТЫ МОГ СЪЕСТЬ СТОЛЬКО СПАГЕТТИ, СКОЛЬКО ЗАХОЧЕШЬ! Санс знал, что навлекает на себя неприятности, но он усмехнулся и кивнул. — Увидимся, бро, — сказал он и направился домой. Санс проснулся и почему-то почувствовал себя менее отдохнувшим, чем когда ложился спать. Возможно, потому, что случилась Перезагрузка пока он спал, но он не мог знать. Он подтянулся и проверил свой телефон. Было позже, чем он ожидал. Папирус уже должен быть дома, и Санс с замиранием сердца вспомнил, что согласился попробовать спагетти сегодня вечером. Он оделся или, по крайней мере, немного привел себя в порядок и спустился вниз навстречу своей судьбе. На первом этаже было тихо, и свет все еще был выключен. Санс включил его и прищурился от внезапного яркого света. Он проверил кухню, но она оказалась нетронутой. Сапоги Папируса не были рядом с дверью, и он не почувствовал характерного запаха подгоревших спагетти. Санс нахмурился и снова проверил свой телефон. Может, он просто неправильно истолковал время. Это было ненормально. Санс даже не мог вспомнить, когда Папирус в последний раз… Но он мог. Такое случалось раньше. Санс ущипнул себя за пространство между глазницами. Папирус однажды вернулся домой поздно… сколько Сбросов назад это было? Санс вспомнил некоторые выкрикнутые слова, чувства напряжения, подозрения. Папирус сказал… что он сказал? Что он потерял счет времени? Это совсем не походило на Папируса — он никогда не терял счет времени, — но, по-видимому, это произошло по крайней мере один раз в той или иной временной линии. Если это случалось раньше, то это означало, что это было нормально. Санс вздохнул про себя и плюхнулся на диван, просматривая свой телефон. Никаких сообщений или звонков. Ну что ж. Папирус скоро будет дома, и они начнут разговор, который у них был в прошлый раз. Наверное, он просто тусовался со своим новым другом. Санс включил телевизор, чтобы скоротать время, оставив на каком-то бессмысленном шоу Меттатона. Он посмотрел мимо телевизора на носок, всё еще лежащий на полу у стены. Верно, Папирус попросил поднять его. Казалось, что это было целую вечность назад. Он был уверен, что подбирал его, но Перезагрузка положила его обратно на пол. В этом не было особого смысла, и было немного забавно, как начали накапливаться заметки, оставленные после этого. Папирус оставлял записки, в которых говорит, чтобы он поднял этот чертов носок, Санс оставлял записки в ответ. В этот момент это было похоже на игру, на продолжающуюся шутку. Может, ему действительно стоит просто поднять этот дурацкий носок. Всё просто Сбросится, но сегодня вечером… что ж, Папирус будет рад увидеть, что Санс хоть раз послушал его. Санс со стоном поднялся на ноги и поднял носок. Он телепортировался в свою комнату и оставил его в куче носков, затем вернулся на диван. Тянулись минуты. Санс спросил у Папируса, где он находится, и не получил ответа. Он попытался позвонить, и звонок перешел на голосовую почту. Это по-прежнему казалось знакомым, и ему это не нравилось. Прошел час, и в этот момент приближалось строго соблюдаемое Папирусом время ложиться спать. Санс снова поднялся на ноги и выключил телевизор. Он подошел к двери и открыл ее, но Папируса нигде не было видно. Он снова написал ему, стоя на пороге. Как поздно должен был прийти Папирус? Как поздно он был в прошлый раз? Это ведь было нормально, да? Это казалось знакомым, а значит, это случалось по крайней мере один раз, а может, и больше. Санс пробормотал что-то сквозь зубы, сунул телефон в карман и пошел в Гриллби. Все завсегдатаи были там, и все они подняли головы, как всегда здороваясь с Сансом. Он ухмыльнулся и помахал рукой, затем подошел к столу собак. — Хэй, ребята. — Привет, Санс! — (Хочешь принять участие в следующем раунде?) — Не-а, вы обчистили меня в прошлый раз, — сказал Санс, вяло пожимая плечами. — Я просто зашел спросить, не видел ли кто-нибудь из вас Папируса. Все собаки уставились на него. Малый Пес в замешательстве склонил голову набок. Догго навострил уши. — Нет? — сказал Большой Пес. — По крайней мере, какое-то время. — Я не видел его несколько часов, — сказал Догго, подперев подбородок рукой и прищурившись на Санса. — Я видел, как он патрулировал ранее вечером. Его нет дома? — Нет. — Санс сжал пальцы в кармане. — Странно. Он всегда возвращается домой раньше меня, и он такой пунктуальный, поэтому я подумал… — Догго замолчал и нахмурился. — Хотя если подумать, я не видел, как он проходил мимо моей станции. Он всегда желает спокойной ночи, когда проходит мимо. — Может, он просто взял длинную смену? — предложил Догами. Санс снова пожал плечами, пытаясь игнорировать то, как его душа начала скручиваться в узлы. Папирус работал сверхурочно, конечно, но никогда так поздно. — Да, может и так. Догго положил свои карты на стол. — Хочешь поискать его? Может, его задержали подростки. — (Они очень хороши в задерживании.) Санс заставил себя слегка усмехнуться. — Нет, я уверен, что всё в порядке. Я просто пойду домой и подожду его. — Держи нас в курсе, — сказал Догго и снова взял свои карты. Санс повернулся и вышел. Как только дверь за ним закрылась, он телепортировался на станцию Папируса. Станция была пуста. Санс всё равно проверил ее. Отчетный журнал Папируса был здесь, как и его детские путаницы из утренней газеты. Детская путаница всегда была единственным развлечением, которое Папирус позволял себе во время дежурства. Он сказал, что это помогает ему сохранять ясность ума. Санс обошел вокруг его станции, выискивая что-нибудь неуместное. Тропинка была слишком сильно протоптана, чтобы что-то выделялось. Вокруг было несколько рядов следов, ведущих в лес в разных направлениях, доказательство, что Папирус выходил на патрулирование. Санс быстро направился к своему посту, но там ничего не было. Он направился обратно, снова доставая свой телефон. Он остановился на станции Папируса и позвонил своему брату. Может, он просто был слишком параноиком. Такое случалось и раньше, и он знал, что кульминацией всего этого стало то, что Папирус просто поздно вернулся домой. Тогда случился спор или что-то в этом роде. Если бы случилось что-нибудь похуже этого, Санс бы это запомнил. Он верил, что запомнил бы это. Санс услышал, как в лесу зазвонил телефон Папируса. Он повернулся, вытаращив глазницы. — Папирус? Он убрал телефон подальше от головы и услышал, как телефон Папируса снова зазвонил. Похоже, он был не так далеко в лесу, но по какой-то причине Папирус не отвечал. — Эй, бро? Телефон зазвонил снова. Санс направился к звуку сквозь деревья. Телефон зазвонил еще раз и замолчал, переходя на голосовую почту. Он сделал паузу и снова набрал номер брата. Телефон зазвонил, и он продолжил следовать за звуком, теперь шагая немного быстрее. Он был уже близко, и еще до того, как добрался до него, понял, что звон доносится с земли. Санс нашел телефон Папируса, наполовину зарытый в снег, отбрасывающий широкий круг синего цвета на деревья. Санс наклонился, поднял его и нажал кнопку отмены. Он огляделся. В лесу было темно и тихо. Вокруг никого не было, но на снегу было много следов. Они выглядели беспорядочно, и местами был поднят снег. Санс даже мог видеть пятна грязи, которые выглядели так, будто что-то глубоко вонзилось. Тут и там виднелись маленькие листья, ярко-зеленые на фоне снега. Выглядело так, будто тут произошла целая драка. — Папирус? — Санс медленно повернулся кругом, вглядываясь в деревья, пытаясь найти хоть какие-то признаки своего брата. Он сложил ладони рупором у рта. — Папирус! Он не умел хорошо кричать. Его голос не разносился так далеко. Где-то сбоку раздался звук, и Санс обернулся. Отдаленный треск, как будто ломается ветка дерева. — Папирус? Что-то яркое мелькнуло среди деревьев, вспышка магии. Санс быстро пошел в том направлении, петляя между деревьями и стараясь не потерять равновесие в неровном снегу. Тут было больше следов, которые выглядели, будто кто-то или что-то бежало. Еще несколько таких листьев. Желтый лепесток, зацепившийся за куст. Теперь впереди было больше звуков — громкие трески, глухие удары, жужжание снарядов монстра. Появлялись вспышки белой и голубой магии. Кто-то сражался. Сансу показалось, что его душа вот-вот вырвется из груди. Он двигался быстрее, почти переходя на бег. Это не мог быть Папирус. Кто вообще стал бы драться с его братом? — Папирус! Это не мог быть Папирус, но затем Санс услышал прерывистый, измученный, страдающий голос своего брата. — С-Санс…? Он был прямо впереди, за деревьями, и Санс, наконец, побежал. — Санс, не… не подходи. Не… Раздался взрывной треск, и Санс прорвался сквозь деревья как раз вовремя, чтобы увидеть, как ярко-зеленая лоза толщиной со ствол дерева опустилась на Папируса, вдавливая его в землю. Папирус закричал и остановился. Последовавшая за этим тишина была худшим, что Санс когда-либо слышал. Он продолжал бежать так быстро, как только позволяли его короткие ноги, и лоза снова поднялась. Папирус лежал скомканной кучей на снегу, конечности под странными углами, но он всё еще был цел. Не пылью. Не пылью. Санс подбежал к брату, огибая массу лоз, которые обвивались вокруг деревьев, катались по земле и извивались в воздухе, как змеи. Он не утруждал себя попытками понять, что это было или почему оно сражалось с его братом. Он затормозил рядом с Папирусом и поднял руку, готовый призвать все имеющиеся в его распоряжении снаряды. Но затем лозы замерли, и в одно мгновение они снова погрузились в землю, исчезнув под снегом. В лесу воцарилась тишина. Санс присел рядом со своим братом. Левая нога Папируса была начисто отломана. На его левой руке были множественные переломы, на правой руке были трещины по всей лучевой кости. Его позвоночник был вывернут. В его черепе были трещины, и некоторые зубы были выбиты. Нагрудник его боевого тела был разорван на куски. Его глазницы были закрыты. Когда Санс протянул руку и коснулся его плеча, они распахнулись. — Папирус. — С-Санс. — Папирус попытался пошевелить рукой, и всё его тело содрогнулось от боли. Он зашипел сквозь оставшиеся зубы. — С-Санс тебе нужно… бежать… Он… Мне нужно больше… больше времени, чтобы успокоить его… — Держись. — Санс крепче сжал плечо брата, моля бога, чтобы оно тоже не было сломано. — Просто держись, бро. Я вытащу тебя отсюда. Санс начал было целиться в дом, но остановился. Если он попытается телепортировать своего брата в таком состоянии, вибрация может просто стереть его в пыль. Его сломанная нога могла остаться позади, и одна мысль об этом заставляла душу Санса переворачиваться внутри, как будто его сейчас стошнит. — Просто– просто держись, бро. — Санс… беги… — Я никуда не уйду. Я с тобой, бро, только держись. Санс вытащил телефон из кармана и набрал номер экстренной помощи стражников, оглядывая деревья на случай возвращения лоз. Всё было тихо, но эта штука могла вернуться в любой момент. Ему ответили. — Лес Сноудин, — сказал Санс, прежде чем стражник смог даже заговорить. — Примерно в двухстах метрах к востоку от четвертой станции. Пошлите– пошлите всех и целителя. Мой брат… ранен. Поторопитесь. — Мы уже в пути, — ответил стражник, и Санс повесил трубку. — Помощь идет, бро, тебе просто нужно… потерпеть немного, хорошо? — Да… — рассеянно сказал Папирус, мерцая зрачками. — Я не могу… где он? Куда он…? — Он ушел. — Санс знал, что это была за штука. Он знал, он просто… не мог вспомнить, не мог сейчас думать об этом. — Всё кончено, бро. Он ушел. — Я не… понимаю, почему он… Я пытался урезонить его, брат. Но… Папирус пошевелился и попытался сесть. Он издал пронзительный звук, когда его позвонки сошлись вместе. Дрожь прошла по Сансу, как электрический разряд, и он мягко толкнул Папируса обратно вниз. — Стой. Не двигайся. Спокойно, Папс, просто держись. Потерпи, помощь уже в пути. Не двигайся, хорошо? Грудь Папируса содрогнулась, и его глазницы наполовину закрылись. — Папирус. Папирус, не спи. — Мне… больно… Санс сжал правую руку Папируса своими руками, размышляя, может ли он вообще это чувствовать. — Я-я знаю. Я знаю, поэтому ты должен лежать спокойно, хорошо? Целитель будет здесь очень… очень скоро, так что… Могли пройти минуты, прежде чем прибудут стражники, а Папирус сейчас страдал. Он выглядел таким слабым, таким усталым, как будто он… Санс оборвал мысль, прежде чем она успела сформироваться. Он сжал руку брата и почувствовал, как пальцы Папируса слегка дернулись, слабо сжавшись. — Я… я попытаюсь немного исцелить тебя, бро, хорошо? Он не был силен в исцеляющей магии, был абсолютно ужасен в ней. Нужно иметь очень сильную душу, чтобы уметь эффективно использовать целительную магию, а если он попытается, то истощит себя. Но если он вернет Папирусу хотя бы несколько ОЗ, он сделает всё, что в его силах. Это выиграет достаточно времени для прибытия стражников. Папирус издал низкий стон, на мгновение закрыв глазницы. — Ты… з-замучишь себя. — Да мне плевать, — сказал Санс, срывающимся голосом. Он сглотнул. — Мне плевать. Он зажмурил глазницы и сконцентрировался так сильно, как только мог, сосредоточившись на своей магии, на магии Папируса, которая текла через его сломанные кости. Она угасала. Санс чувствовал это. Он попытался ухватиться, мысленно потянувшись к душе Папируса, перенаправляя свою магию, чтобы попытаться заполнить пробелы, восстановить хотя бы малую часть повреждений. Ничего не произошло. Пустота широко разверзлась в его душе, когда магия хлынула из него, но ничего не произошло. Это было всё равно что пытаться наполнить сито водой. Санс попробовал еще раз, скрипя зубами, тело начало трястись. Он чувствовал, как его магия покидает его, погружаясь в поврежденные кости Папируса, но это просто… не помогало. Она проскальзывала прямо сквозь него, как будто Папируса здесь даже не было. — Д-давай… — Санс… Он надавил сильнее, капли пота выступили на черепе, головокружение затопило его. — Давай, прошу. — Санс. — Я справлюсь, я– боже, всего, всего два ОЗ, прошу. Всего два, я справлюсь до двух. Я уже делал это раньше. — Санс. Брат. Санс покачнулся, лес закружился. — Тогда только одно. Прошу. Прошу. — Ты причиняешь себе боль. — Мне плевать! Магия оборвалась, как резинка, и исчезла. Санс обмяк, сотрясаемый дрожью и задыхаясь. Он яростно затряс головой, пытаясь прояснить ее, чтобы попытаться снова. Папирусу удалось сжать его пальцы. — Всё хорошо. — Я попробую снова. — Всё хорошо. — Заткнись, просто– просто– я… я раскрою свою душу, если понадобится, я– у меня есть вся эта магия, и ничто из этого– — Санс. Всё хорошо. — Нет. — Голос Санса сорвался, и он наклонился вперед, прижимаясь лбом к руке Папируса. — Всё совсем не хорошо. Я… Бесполезный. Полностью бесполезный. Санс слушал, как сломанная нога Папируса рассыпалась в пыль. — Всё хорошо, — прошептал Папирус. — Всё хорошо, б… брат. Я… рад, что ты здесь. Я не хочу… чтобы ты причинял себе боль. — Ты должен был пережить меня. — Санс снова посмотрел на лицо брата. — Ты всегда должен был пережить меня. Ты был– я продержался так долго только из-за тебя. Я должен был умереть давным-давно. — Прошу… прошу, не говори так. — Ты должен пережить меня, Папирус. Ты должен… прожить тысячу лет, иметь миллион правнуков. Миру нужно больше Папируса. Никому… не нужен Санс. Пальцы Папируса сжались чуть сильнее. — Ты нужен мне, — сказал он так тихо, что Санс почти не расслышал его. — Мне… жаль. Пожалуйста, не плачь. Санс не помнил, когда он начал. — Ты брат… Великого Папируса. Ты нужен мне. Чтобы… — Папирус на мгновение умолк, поморщившись. — Чтобы подбодрить меня… рассмешить. Читать… читать сказки на ночь. Ты нужен мне. Санс плакал в руке Папируса, держась так крепко, как только мог, как будто это могло заставить Папируса остаться. Такой жалкий, такой слабый, всегда такой чертовски слабый, даже сейчас, когда его брат нуждался в нем больше всего. — Т-ты. Ты не можешь уснуть без сказки на ночь. Папирус слабо улыбнулся. — Пушистый Кролик. — Да. Да, хех. Ты обожаешь Пушистого Кролика. Хорошо. Ладно. Я… я тебе расскажу. Но ты должен не спать, хорошо? — Хорошо, Санс. Санс судорожно вздохнул. — Давным-давно, — начал он, — жил-был очень пушистый кролик. Он был самым пушистым кроликом, который когда-либо существовал… а еще самым милым и крутым. И у него– у него был брат. Брат был намного меньше. Гораздо менее пушистым. И очень ленивым. Папирус издал звук, похожий на смех. — Но всё равно… великим… очень великим братом. — Они заботились друг о друге. Жили в очень хорошем городе, и у них было много друзей. Слезы стекали по лицу Папируса. — Всё, что П… Пушистый… Кролик когда-либо… мог пожелать. — И хотя маленький кролик был л-ленивым и раздражающим– — И… ххх. Даже. Даже если Пушистый Кролик… м-много ворчал на него… — Они всё еще любили друг друга. Они знали, что всегда… всегда будут вместе, даже когда Пушистый Кролик находился далеко в своих приключениях. Потому что они были семьей. — С… Сем… Санс услышал, как растворилось что-то еще. — А семья никогда не бывает одинока. Так что всякий раз, когда Пушистому Кролику приходилось– приходилось– когда ему приходилось уходить. Его брат… Он больше не мог. — Он просто… Он никогда в жизни не был одинок. — Его брат… Папирус сжал его пальцы. — Его брат… — прохрипел он, больше не дыша. — Не… говорил… «прощай». Он говорил… «спокойной ночи, П… ушистый Кролик». Спокойной ночи… до. Завтра. Санс смотрел на Папируса и всхлипывал. — Спокойной… спокойной ночи. До завтра. Глазницы Папируса закрылись. — Спокойной ночи. — Папирус, я л… Санс держал в руках пыль. Она просачивалась сквозь его пальцы, как мелкий песок, осыпаясь вместе с остальным в снег. Умер. Папирус умер. Санс уставился на пылинки на своих руках, наблюдая, как они отражают тусклый свет, как крошечные кусочки минерала. Как далекий звездный свет, которого Санс никогда не видел. Санс почувствовал, как внутри него открылась черная пустота, и он погрузился в нее. Он не чувствовал ничего, кроме пыли на своих костях. Ничего не слышал, пока позади него не раздался голос. — Божечки, а он хорошо сражался. Можешь звать меня Флауи! Теперь он вспомнил. — Было трудно, — сказала аномалия. — Не только потому, что я не хотел этого делать. Я просто знал, что должен был. Я должен был проверить себя. Он был единственным, к кому я всё еще испытывал какие-то чувства, понимаешь? Санс опустил руки на колени. — Мне потребовалось четыре попытки, чтобы заставить его драться со мной! Сначала он отказывался, что бы я ни делал. Это не… это не считается, если он даже не сопротивляется. Но потом я всё понял. Мне нужно было только и сказать, что если он не будет драться со мной, я пойду в город и убью всех. И что я убью тебя первым. Санс медленно повернулся, широко раскрыв черные и мертвые глазницы. — Он так упорно боролся после этого. Часами. Я почти не поверил в это, когда ты появился прямо в– Флауи замолчал и, моргнув, посмотрел на Санса, затем широко улыбнулся. — О, ух ты, ты так устрашающе выглядишь! Ты, похоже, очень расстроен, да? Вся эта история с кроликом была такой трогательной, что я почти почувствовал что-то. Божечки, ты хочешь убить меня, Санс? Хи-хи! Как жаль! Ты даже не знаешь, кто я, но я знаю всё о тебе и твоих слабых статистиках. Какая жалость, что у тебя нет шансов– Раздался незабываемый звук, повторявшийся так много раз, что звук превратился в рев, оглушительный каскад шума, который согнул деревья и разорвал кору, как только сотня пар челюстей открылась в воздухе. И весь лес озарился белым светом.