Сборник «Твиттерский Детройт»

Одно прикосновение - тысяча эмоций. Одно касание, которое способно унести в нирвану. Всего одно. Не важно в каком ты настроении: раздражён, грустен, весел или в бешенстве. Картинка неизменно возникает перед глазами. Гэвин хрипло, низко стонет, толкается бёдрами, на его лице наслаждение, величайшее удовольствие. По его крепкому, подтянутому телу скатываются бусинки пота, ему жарко, но он неустанно двигается, хочет ещё и ещё, больше, глубже, под разными углами, больше касаний, больше эмоций, больше секса, больше любви. Больше. Ещё. И ещё. Рид не скрывает наслаждение, он стонет откровенно, иногда срывается во что-то похожее на скулёж, когда эрогенные зоны задевают несколько раз в подряд, делая до крупной дрожи хорошо. Его волосы похожи на птичье гнездо, самое очаровательное и любимое птичье гнездо, которое видел в своей жизни Ричард. Его мышцы перекатываются под кожей, его тело так сексуально выглядит сейчас, что внизу живота горячо тянет. Гэвин так красив, так прекрасен, что в Ричарде просыпается жадность. Он кусает крепкую шею, осыпает тело засосами, всё чаще и чаще уделяет внимание наиболее чувствительным местам тела, заставляя Рида невольно дрожать, двигаться рвано, дышать, словно задыхаясь. О боже, этот мужчина - похититель его сердца. И члена. Ричард промаргивается и смотрит на Гэвина перед собой. Они лежали лицом друг к другу, на своей широкой, мягкой, тёплой постели. Рид, так же как и его возлюбленный, медленно отнял свою ладонь от его гладкой щеки. Их взгляды, наполненные самыми яркими, нежными, горячими чувствами, пересеклись. — Могу смотреть на это вечность, — признаётся Гэвин с хрипотцой и лёгкой улыбкой. — Я тоже, — улыбается в ответ Ричард. В их обществе секс осуждается. Уже давно придумана другая, более безопасная система для продолжения рода, с помощью машин. Никаких "залётов", ЗППП, ИППП, выкидышей и прочих недостатков полового размножения. Секс стал не нужен. Удовольствие от него получали не все и не всегда. И каким-то образом, со временем, он стал темой запретной и осуждаемой. Но соулмейты обходили это просто невероятным образом. Достаточно прикоснуться к любви всей своей жизни, чтобы увидеть и почувствовать то, что именно тебе принесёт удовольствие. То, от чего тебе будет хорошо, приятно, от чего ты получишь эйфорию в чистом виде. И Гэвин с Ричардом этим частенько пользовались. Особенно когда хотелось расслабиться и выкинуть из головы напрягающие мысли и проблемы. Ричард подался вперёд и Рид встретил его поцелуем. Нежным, любовным, немного кусачим. Вспышка. Гэвин вновь видит это великолепие: обнажённый, такой красивый любовник с ним, в одной постели. Эта выбившаяся на лоб прядка волос, сильные руки, широкие плечи, подтянутые ягодицы, эти серые глаза в которых хотелось утонуть раз и навсегда. От Ричи идёт жар возбуждения, его хочется прижать к себе как можно теснее, целовать эти нежные, покусаные губы до умопомрачения, стонать с ним в унисон, оставлять следы на его светлой коже. Боже. Как же он его любит. Как же он его хочет. В действительности они жадно сталкиваются губами. Когда они целуются, то картинка ярче и насыщеннее. Когда они целуются, ощущения захватывают их полностью, словно бы они в действительности совокупляются, словно бы это не просто общая картинка в их головах. Это нечто большее. За гранью фантазии и физического. У поцелуев есть ещё одна особенность. Во время них они чувствуют оргазм. Их накрывает волной удовольствия одновременно. Они стонут, цепляются друг за друга, видят, как их тела дрожат, извиваются бесконтрольно, как лица искажает наслаждение, как следом нега расслабляет. Гэвин закатывает глаза не потому что ублюдок, а потому что ему чертовски хорошо. Ричард смотрит хищно не потому что хочет дать пиздюлей за проёб, а потому что доволен, как дикий снежный барс после сытного ужина. — Чёрт, я люблю тебя, — когда видение прекращается из-за разорвавшегося поцелуя, признаётся Гэвин, совсем разомлевши и смотря на Ричарда опьянённо. — Я знаю. Я тоже тебя люблю, — почти мурлыча отвечает Ричи, заглядывая в обожаемые глаза. Возможно, когда-нибудь, они нарушат запреты общества и совершат что-то такое, что будет осуждаться всем человечеством. А пока, им достаточно и того, что они могут получать удовольствие с друг другом так. В одно лишь касание.