Лучше мозги

      Юнги просыпается очень рано. Куда раньше, чем обычно. В Зион, город с единственными оставшимися людьми на воле, которым удалось ускользнуть от машин и поселиться под землёй, ближе к ядру, вот-вот ворвутся машины. Начнут копать землю, разрушать подземные уровни города… А Хосок останется.       Юнги оборачивается, чтобы посмотреть на кровать. На постели спит Хосок, и его лицо безмятежно, каким редко бывает за пределами Зиона. В их маленькой комнатке, одной из тысяч на бесчисленных этажах, только кровать и стол — особо не разживёшься, когда роботы хотят уничтожить вас, последних оставшихся из людей, каждый день. Но Юнги хватает. Ему хватает Хосока с его теплом, когда обнимает, его улыбок даже в это нелёгкое время, потому что рядом Юнги, его губ, его поцелуев и его рук. Юнги уверен, что Хосоку хватает тоже. Не может не видеть в его любимых глазах то же, что чувствует сам, и этого ещё страшнее.       Их уровень эвакуировали несколько дней назад, весь город окончательно — ещё вчера, а Хосок всё ещё здесь. До вторжения по расчётам несколько часов, а он лежит в их с Юнги постели, хмурится сонно, когда, повернувшись, не обнаруживает никого возле себя. Юнги не может спать сейчас, как Хосок.       Его рыжеволосый улыбчивый парень решил остаться в Зионе добровольцем, чтобы оборонять город изнутри, сразу же. Юнги, как член команды на одном из кораблей, без обсуждений будет сражаться на поверхности планеты, но Хосок… Юнги хотел, чтобы он ушёл. Эвакуировался вместе со всеми, чтобы точно остался жив. Но кто поспорит с Хосоком, когда тот решил защищать то, что дорого?       Юнги без него не потянет, не теперь, когда всё, что у него есть в Зионе, на Земле, во всём мире — это Хосок, и поэтому ему страшно как никогда за него, и поэтому он не может заснуть.       — Эй, я всё понимаю, но ты не мог бы лечь обратно? Мне некого обнимать, — раздаётся сонное за спиной.       Юнги разворачивается. Хосок встаёт с постели, свешивая босые ноги на пол. Юнги завороженно скользит взглядом по голым ногам, доходит до бедёр, а дальше обзор закрывает юнгиева футболка, грубая и тёмного цвета, какие шьют в Зионе. Выше широкого ворота видны ключицы, и Юнги смотрит как заколдованный, потом поднимает глаза к шее, двигается взглядом по тонким рукам и останавливается на лице, сонном и спокойном. Совсем не таком, каким оно будет, когда Хосок будет строчить из пулемёта в роботов. Юнги боится за него, до жути, а с возбуждением, разливающимся по нему просто от факта Хосока в одной его футболке, это создаёт ужасный коктейль.       Хосок подходит к нему, не разлепляя глаз, шлёпая по полу, немного ёжась от утреннего холода по длинным ногам.       Юнги не выдерживает почти сразу: обнимает порывисто, зарываясь лицом в место между плечом и ключицей, ведя носом вверх по шее. Хосок смеётся, просыпаясь и забираясь ладонями пол юнгиеву футболку. Юнги куда быстрее замерзает, чем Хосок, только для того, чтоб согреться, почему-то нужен именно он.       У Хосока, в отличие от Юнги, на лице ни капли волнения.       — Я боюсь за тебя, — не сдержавшись, шепчет ему в губы Юнги.       Хосок насмешливо качает головой и обхватывает Юнги за талию стройными ногами. Тот несёт его назад на кровать, скользя языком по смуглой коже, кусая ключицы, в губы дышит рвано.       — Я хочу тебя, Мин Юнги, хочу тебя целовать, а ты свой рот не для того используешь, — смеётся под ним Хосок, заводит, выбивает все страхи, заставляет стонать уже сейчас, пока раздевают.       Хосок всегда на него так действует.       Юнги стонет напряжённо, Хосок под ним откровенно кайфует, сна теперь ни в одном глазу ни у одного. Юнги так любит, когда веки Хосока подёргиваются в удовольствии, а пальцы в собственных волосах судорожно сжимаются.       И они спят ещё полчаса до подъёма.       А когда Юнги поднимается на корабль, видит в любимых тёмных глазах страх и волнение за себя самого.

***

      — Исчезновение Чимина засекли, — взволнованно говорит Тэхён, рывком поднимаясь с кресла после выхода из матрицы.       — Во-первых, какого фига так поздно, во-вторых, и чё? — отзывается Чонгук, не отрываясь от компьютера. Он почти никогда не фильтрует речь, может, потому что мало говорит впринципе. Намджун хмурится позади него, сложив руки на груди, Сокджин, стабильно проверяет состояние организма Тэхёна после погружения, Чимин прибегает на голос, на ходу вытирая лицо полотенцем, с криком: «Что я пропустил?!»       Тэхён смеётся, расслабляясь в этой тревожной ситуации.       — По сути, ничего, — отзывается Намджун. — Каждую неделю примерно из матрицы выводят людей, но, похоже, что в Зион и так готовилось вторжение, а Чимин стал удачным поводом.       — Да ну нафиг, — возмущается Чонгук. — Бомбить город? Опять?       — Окей, кто пойдёт замять это дело? — вскидывается Тэхён, хлопнув в ладоши.       — Бомбёжку города ты всё равно не остановишь, — замечает Сокджин.       — Но не будешь провоцировать машины на новые «свершения»! — подхватывает Чимин. — Я пойду в матрицу!       — Ха-ха-ха, простите, — Чонгук, отсмеявшись, смотрит прямо на Чимина. — Ты хочешь опять засветиться, когда вокруг тебя столько шума?       Чимин сникает.       — Без наездов, — строго говорит Тэхён, — я пойду.       — Это не наезд, просто можно было пораскинуть мозгами, — отзывается Чонгук. — Я это смог, так что в матрицу могу пойти я.       — У тебя почти нет опыта, — косо глядит в его сторону Тэхён, — а я натренировался уже куда больше.       — В матрице, — Чонгук поднимает брови, — нужны мозги. А с компьютерами я работаю с детства. По-моему, тут всё очевидно.       — А вот нет, ни хрена! — закипает Тэхён. — Без боевых навыков ты при встрече с агентом не протянешь нисколько!       — Чувак, мозги, — стучит пальцем по лбу Чонгук.       — Нет, навыки! — кричит в ответ Тэхён.       Они вскакивают с мест, создаётся впечатление, что на корабле они одни и готовы вцепиться друг в друга.       — Хёны, вы вместе? Встречаетесь? — раздаётся от Чимина во время секундной передышки.       — Я больше по физической части, — хмыкает Чонгук, — а для того, чтобы чувствовать в себе член, встречаться необязательно.       И нет, он решительно не фильтрует речь.       — Кхм, нет, — неловко кашляет Тэхён, — не встречаемся.       Чимин разочарованно вздыхает.       Вы сейчас идеально ссорились, — лукаво продолжает самый младший в их экипаже, — как парочка, — и хихикает. — Задумайтесь, а что…

***

      В матрицу идёт Тэхён. Перед погружением он победно усмехается Чонгуку, а тот в ответ крутит пальцем у виска.       А вокруг дома в матрице, где раньше жил Чимин, равномерно распределены агенты. Много версий агента Смита — самой сильной программы контроля. Подумаешь, человека вытащили, хмыкает Тэхён, сколько их вытаскивают, чего волноваться-то.       Тэхён не тратит много времени на уверения и разговоры, потому что Чимина возвращать, конечно же, никто не собирается, и дерётся, он для этого в матрице и оказался. Справиться с пятидесятью противниками сразу у него не получится, каким бы натренированым он ни был. Но матрица — всё ещё программа, коды которой можно стирать и писать заново. Нужно только знать как и сообразить, где это знание применить. Тэхёну ничего не стоит бежать по стене или зависать в воздухе. Увеличивать собственную скорость в несколько раз. При всех своих полномочиях переписать матрицу агенты не могут. И Тэхён расправляется со всеми. Не сразу, но до него доходит.       Его силы здесь ничего не стоят без мысли, подстроившей под себя мир. Мозги важнее, с их помощью даже навыки можно компенсировать. Перед глазами встаёт Чонгук, крутящий пальцем у виска. Тэхён хочет выйти из матрицы.       Чонгук ловит его через телефонную будку, встречает на кресле погружения в реальном мире.       — Бомбёжка в Зионе как-то быстро закончилась, — сообщает оператор, подходя. — Пока ты был в матрице, всех перебили.       — Людей или роботов? — вздрагивает Тэхён.       — Роботов, конечно, — пренебрежительно усмехается Чонгук.       — Конечно, — раздражённо повторяет Тэхён, — было бы «конечно», я бы не спросил.       — Не злись, — хлопает его по плечу Чонгук. Красивый, отмечает Тэхён, стоит только оторваться от компьютера. — Детка.       — Какая такая детка, что ты несёшь? — возмущается Тэхён. — Я хотел тебе что-то сказать, а ты… Обзываешься, — сбрасывает чонгукову руку с плеча.       — Говори, — тот складывает руки на груди. Тэхён вздыхает.       — Мозги важнее, чем навыки. Я это понял сегодня в матрице.       Теперь Чонгук победно усмехается.       — Я знал, что ты поумнеешь. Вот теперь мы можем и встречаться, как говорил Чимин, — и он поднимает уголки губ.       Тэхён немного задыхается. Чонгук ему нравится до безмерного, и он только что… Предложил встречаться?       — Для того, чтобы чувствовать в себе член, не обязательно встречаться, — напоминает этому гению Тэхён.       — Как раз таки наоборот, — качает головой Чонгук, — с тобой я хочу встречаться, а член — как уж сам решишь.       Тэхён дышит чаще в несколько раз. Чонгук всё ещё не умеет фильтровать речь, но сейчас как раз именно это помогает узнать правду. Чонгук не будет врать — он постоянно говорит то, что думает.       — Так мы встречаемся? — нетерпеливо спрашивает оператор.       Тэхён может только кивнуть.       — Тогда перейдём к члену, ты же не против? — Чонгук радостно улыбается.       Тэхён не может не смеяться. Даже когда Чонгук подлетает к нему и прижимается губами к его, ему всё ещё смешно. Нет, конечно, он не против. Тэхён снимает с Чонгука футболку и смеётся в губы, пока его самого раздевают на том самом кресле для погружения.       — Аккуратней, — шипит Тэхён, пока Чонгук выцеловывает дорожку на его животе, опускаясь до лобка. — Вдруг я подключусь к матрице, а ты воспользуешься моим положением.       — Ты же сильный и тренированый, — со смехом шепчет в кожу Чонгук, — держи голову на весу.       — Лучше мозги, — задыхаясь, отвечает Тэхён, — я уже понял, не попрекай.       — То-то, — отвечает тот, у кого мозги на первом месте, и Тэхён очень хочет заткнуть ему рот. Глубоко и надолго. Он это и делает, приподнимаясь на локтях. Пока хватает дыхания.       Чонгук расстёгивает ремень, раздевается полностью, нарочито медленно, чтобы Тэхён закипал, изводился и в нетерпении ёрзал по креслу. После садится напротив Тэхёна, и тот забирается наконец на его колени. Нетерпеливо трётся о чонгуков пах, держась за чужие плечи.       Чонгук стонет развязно, помогая Тэхёну насаживаться на себя раз за разом, позволяя опираться на свои плечи, когда тот поднимается, чтобы опуститься вновь с влажным шлепком, блаженно прикрыв глаза.       — Так мы встречаемся? — снова спрашивает Чонгук, заставляя Тэхёна открыть глаза, соредоточить расфокусированный взгляд на лице напротив, собрать мысли.       — Не шутишь? — неразборчиво, сквозь стон уточняет Тэхён, всё ещё плавно двигаясь на чонгуковом члене.       Тот останавливает его, придержав за бёдра. Тэхён непонимающе смотрит, стонет несдержанно в чужие губы.       — Не шучу, — коротко целует в приоткрытые губы, — серьёзно, — прикусывает кожу над ключицей, — я правда этого хочу, — и отстраняется, смотря серьёзно в глаза напротив. — Будешь встречаться со мной?       — Да, — шепчет Тэхён, перенимая его серьёзность, и в тот же момент Чонгук толкает бёдра наверх, улыбается и целует. Тэхёна такие эмоциональные качели выбивают из колеи совершенно, всё, что ему остаётся, — обнять за плечи и прислониться лбом ко лбу. Чонгук смеётся ласково, целует, ещё и ещё. Позже, когда мысли наконец собираются в голове, Тэхёну приходит одна догадка:       — Чтобы ты перестал быть нелюдимым программистом, нужно поверить, что мозги лучше навыков?       — Понять, а не поверить, потому что это правда, — смеётся Чонгук. — Не могу же я открыться тому, кто не просвящён.       Тэхён закатывает глаза — он, в свою очередь, просвятит Чонгука о том, что общаться с близкими можно просто потому, что они близкие, — но чувствует себя счастливым.