softcore

taranzi-No Guidance

— Для сюрприза не хватает праздничного банта. Но я же пообещал тебе вернуться как можно быстрее, чтобы ты не успела соскучиться, дорогая, поэтому извини. Гермиона не помнила, как её дрожащее от страха и вопиющего ужаса тело согнулось и осело на пол. Мышцы болели от возрастающего напряжения, словно на спину девушки положили тяжелые булыжники; они с каждым разом заставляли Гермиону склоняться к бетону все ближе и ближе. К горлу подступила тошнота, но она сдерживала позывы, из-за чего на глазах легла пелена слез. Грейнджер видела, как тело Маттео содрогалось от судорог и пронзительного холодного сквозняка, который как острие ножа скользил по свежим ранам, причиняя боль. — Что скажешь, Гермиона? — Том медленно обошел лежащего мужчину и склонился над ним, осматривая кровавое месиво, — выглядит жалко. Мужчина толкнул его ногой в бок, заставляя застонать и перевернуться на спину. Из груди итальянца вырывались хрипы, сменяясь на затяжной кашель, который каждый раз буквально разрывал легкие изнутри. Скорченное от боли лицо смотрело на Тома с ненавистью и отчаянием. В глазах тяжело было скрыть страх, но мучителю не требовалось попытки понять, что ощущает Маттео. Все было предельно очевидно. — Гермиона...— девушка вздрогнула и всхлипнула, когда услышала почти плачущее обращение к ней. Итальянец смотрел на кареглазую со смесью удивления и обеспокоенности. Его глаза забегали от непонимания, но в следующую секунду увеличились от осознания их положения. — Для тебя мисс Грейнджер, — отчеканил Том, а потом надавил ботинком на грудь иностранца и широко улыбнулся, когда услышал очередной болезненный стон. — Неужели итальянцы не знают элементарных правил этикета? — Зачем...зачем ты это сделал? Эти слова Гермиона почти прошептала, и сморщилась от боли в пересохшем горле. Она видела, как мужчина все сильнее и сильнее давит ногой на чужую грудь, словно представляя, что раздавит иностранца как букашку. Но неожиданный вопрос девушки заставил его прекратить пытки. Том перевел на неё безжалостный взгляд и она задрожала как осиновый лист, но в следующую секунду на смену жестокости пришла неподдельная нежность. — Я думал, ты будешь рада, — мужчина смотрел на Гермиону с вожделением, — ну или по крайней мере скажешь спасибо за то, что он добрался сюда живым. — Ублюдок...— снизу раздался хриплый кашель Маттео. От злости он сплюнул кровавую слюну на ботинок Тома, — только выблядки так доказывают свою силу. Гермиона испуганно посмотрела на итальянца. Пелена нежности растворилась в почерневших глазах похитителя и что-то отвратительно ужасающее зарождалось в них. Грейнджер взвыла про себя. Итальянец не был хозяином положения и прямо сейчас ходил по острию ножа безрассудно смело. Она не представляла, что мог сделать Том после услышанного. Если на неё он мог с легкостью поднять руку за неповиновение, то что же получит фотограф? — Есть ли что-то хуже этого ругательства, как думаешь? — холодная улыбка, не предвещающая ничего хорошего, появилась на губах Тома, и он издевательски-сладким голосом продолжил, — какие увечья докажут твою никчемность? Мне продемонстрировать? Тело итальянца начало против его воли дрожать от боли и страха одновременно. Жидкая киноварь вытекала из разбитого носа, заставляя Маттео захлебываться от собственной крови. Его пальцы впились в пол от беспомощности, практически раздирая кожу. Заметив это, Том довольно оскалился. Нездоровая волна счастья и удовлетворения промелькнула в ледяных глазах. — Где же твое превосходство, Маттео? — Том резко схватил итальянца за смолистые волосы, выбивая вскрик из него и потянул ближе к своему лицу, выплевывая едкую насмешку, — или оно распространяется только на текущих сук? Слезы градом текли по впалым щекам девушки. Гермиона продолжала оставаться в смешанных чувствах, не зная, чего она хочет больше всего — спасти Маттео или закрыть глаза и забыться в непробудном сне. Ей было страшно сделать необдуманное действие, которое может повлечь за собой кошмарные последствия. Гермиона панически боялась за ни в чем не виноватого иностранца, который из-за злой шутки судьбы оказался в этом месте. Если в прошлой жизни Грейнджер совершила ужасную ошибку, то только одна она должна понести наказание, но никак не другие невинные люди. Сильные люди каждый день преодолевают свои страхи, Гермиона. Ты исключение? Насмехающийся голос противно засмеялся, вызывая неконтролируемую головную боль. Она хотела закричать во все горло, отогнать от себя неприятный внутренний лепет, но не могла — грудь сковала темная дымка удушья. Все, что сумела произнести Гермиона, это: — Том. Мужчина угрожающе посмотрел на осевшую на пол девушку, но в глазах появилась тень заинтересованности и капля удивления. Он отстранил от себя задыхающегося Маттео и выпустил натянутые волосы из руки, полностью сконцентрировавшись на Гермионе. У неё перехватило дыхание, когда волна облегчения затронула колыхающееся сердце. Она должна переключить внимание мужчины на себя, попытаться его переубедить. Но в последнем Гермиона была мало уверена. — Том, ты...ты делаешь ему больно, Том. Пожалуйста, не причиняй ему вред, — девушка умоляюще посмотрела в глаза похитителя, почти утонув в темных омутах. — Гермиона! — почти возмущенно воскликнул Том и смерил кашляющего итальянца презрительным взглядом, — почему ты защищаешь его? Только не говори, что он хорошо трахал тебя! — Том, он ни в чем не виноват, Маттео ничего не делал, — собрав всю волю в кулак, девушка немного подползла к возвышающемуся мужчине, — я не хочу, чтобы ты бил его. Том... Он недовольно застонал и начал качать головой, словно пытался прогнать навязчивые мысли. Гермиона продолжала шептать его имя, надеясь, что мужчина передумает насчет издевательств над иностранцем. Её рука нащупала похолодевшую окровавленную руку Маттео, который сжал ладонь Гермионы в утешающем жесте. Она не могла бросить его. — Том, Том, Том! — неожиданно закричал похититель и Гермиона сама вскрикнула от резкого перепада настроения этого человека, — перестань повторять мое имя! Слышишь меня?! Стремглав, Том схватил Гермиону за волосы и намотал их на кулак, опрокидывая голову назад со всей силы, вызывая истеричный стон. Его глаза впились в лицо девушки, которая не просто плакала, а рыдала, не сдерживая поток накопившихся внутри эмоций. Она чувствовала себя напуганным зверьком, которого поймали за шкирку и сейчас намереваются наказать за неповиновение. Заметив её реакцию, мужчина поджал губы. — Прости, — вся ярость испарилась и Том прикоснулся теплыми губами к скуле Гермионы, собирая влагу с кожи, — он заслужил это, понимаешь? В голове стоял шум. Гермиона не хотела слышать этот голос, когда ребенку пытаются объяснить какую-то очевидную вещь, которую он упорно отрицает. Девушка сильнее сжалась, стараясь отпрянуть от навязчивых губ Тома и удушливого запаха его одеколона. Он был снова близок к ней. — Не трогай её, — просипел итальянец, стараясь полностью встать на ноги, но пошатнулся и почти рухнул на бетон. Его рубашка была полностью пропитана кровью и текущей из носа обильной слизью. Том незамедлительно подошел к нему, отпуская Гермиону из своих пугающих объятий, и схватил его за горло, фиксируя голову. Девушка учащенно задышала, лихорадочно пытаясь найти способ отвлечения похитителя от иностранца. Она попыталась встать, но ноги предательски не слушались её: Гермиона испытала глубокий шок, когда резкая судорога пронзила конечности, не давая оказаться в стоящем положении. — Повторяешь мои слова, итальянец. Именно поэтому сегодня ты здесь для того, чтобы я их вбил тебе в голову. На губах мужчины заиграла злобная улыбка, и он наотмашь дал пощечину Маттео, наслаждаясь смачным звуком удара. Гермиона закричала. Том не применял к нему грубую силу словно специально, издеваясь и показывая, что ему не составит труда проучить брюнета, как обычную женщину, унижая выбранным способом. Он хотел морально уничтожить его, выбить остатки южной строптивости, заставить того страдать от неверно принятого решения, когда мерзавец посмел прикоснуться к Гермионе. И лежащая на холодном полу девушка это сразу поняла. — Ну как, запомнил? — Том ухмыльнулся ему в лицо и встряхнул, держа за грудки, —вижу, что нет. Но я знаю действенный способ, после которого мои слова будут преследовать тебя во сне. Он швырнул ослабевшего мужчину на пол, не заботясь о его ранах, которые начали кровить от удара. Найдя в себе жалкие остатки сил, девушка поползла к нему, когда Том скрылся за дверью комнаты. Она задыхалась, давясь собственными слезами и накопившейся во рту слюной. Гермиона чувствовала себя больше, чем просто паршиво. Грейнджер в надежде схватила содрогающееся от боли тело и взглянула на свежие раны, нанесенные ранее похитителем. Её почти вывернуло от кровавого месива, но вовремя подавив позыв, она сплюнула на пол желчь. Маттео тяжело дышал, и от ударов лицо опухло и покраснело. Сцепив зубы, Гермиона уткнулась в его живот головой и заревела, подсознательно крича на судьбу за этот несправедливый момент. Она устала задаваться вопросами и сейчас искренне надеялась найти выход из этой ситуации. Девушка почувствовала, как пальцы Маттео запутались в её волосах, пытаясь утешающе погладить голову. Но эти действия заставили Гермиону заплакать только сильнее. Она понимала, что им не получится сбежать пока итальянец слаб. О себе Грейнджер ничего не говорила — силы и спокойствие давно покинули её, оставляя опустошенность глубоко внутри. Их идиллию нарушил вошедший в помещение Том, в руках которого красовалась бейсбольная бита. Глаза девушки расширились от ужаса. — Как ты относишься к бейсболу? — глаза мужчины сверкнули в полумраке и он начал медленно приближаться к ним, прокручивая биту в руках, — подача мяча мое любимое. Особенно когда его отбивают точным ударом, прикладывая максимум усилий для выигрыша. Взгляд Тома остановился на находящейся рядом с итальянцем Грейнджер. — Дорогая, я не хочу, чтобы ты так близко находилась рядом с грязью, отойди, — мужчина обхватил рукой запястье девушки и начал оттаскивать её в сторону. Она заревела во весь голос осознавая, что скоро произойдет. Истерика подкралась незаметно и быстро. — Том, нет! Мужчина опустил на матрац дрожащую от ужаса Гермиону. Оставив короткий поцелуй на лбу девушки, мужчина угрожающе навис над сжавшимся Маттео. Его красивое лицо исказилось от животной жестокости, превращая надменную улыбку в устрашающий оскал. Рука крепче обхватила рукоять биты, от чего на запястьях выступили налившиеся кровью вены. В воздухе повисла нагнетающая атмосфера. — На чем мы остановились? Ах да, — Том расстегнул пару пуговиц на рубашке, оголив дергающийся от предвкушения кадык, — твоя излишняя навязчивость по отношению к Гермионе ужасно раздражает. Блудливые ручки уже успели побывать на её теле? Удар деревом пришелся по рукам итальянца. В воздухе раздался оглушающий хруст костей и дикий вопль. На коже с невероятной скоростью начали выступать лиловые гематомы. Гермиона закричала так, словно сама почувствовала боль в своем теле. Вскочив с места, она ринулась к возбужденному от произошедшего Тому. Схватив его за руку, девушка попыталась выбить биту. Мужчина же непринужденно рассмеялся и толкнул пошатывающуюся Грейнджер в сторону матраца. Девушка упала на поверхность, задевая ссадины на бедрах и застонала. — Не зли меня, малышка. — Том смерил её безумным взглядом, распаляясь от представленной картины. Корчащийся от боли итальянец так жалко валялся в его ногах и это не могло не радовать. — Ты касался её там? — мужчина склонился над бьющимся в конвульсиях Маттео и кончиком биты поднял его опущенную голову, — твой член был внутри? Я с радостью лишу тебя возможности испытать это счастье еще раз. — Нет... Итальянец закричал от страха, заливаясь слезами, попытался отползти назад, но Том с маниакальной улыбкой замахнулся и ударил по паху. Ужасающие звуки, казалось, ласкали слух похитителя, и он щедро ударил туда еще раз, получая новую порцию болезненных стонов. Увидев темное пятно в области паха, Гермиону вывернуло на пол желчью. Тошнотворный кислый запах ударил в нос и перемешался с запахом крови, вызывая новые позывы в желудке. Помещение было полностью заполнено душераздирающими криками свернувшегося от адской боли итальянца. Но для Тома это была музыка, услада для ушей. — Можно ли теперь назвать тебя евнухом? Или проведем процесс кастрации? — прошипел Том, смахивая со лба выступивший пот, — теперь твое очарование ничем не поможет, как бы ты не старался. Гермиона кричала его имя. Она чувствовала, как начинает терять сознание, но каждый болезненный вскрик приводил её в чувства. Но желание закрыть глаза и больше никогда не открывать их было таким несбыточным. — Думал, ты смог близко подобраться к ней? О, ты был почти у цели, правда твоя отвратительная манера превращать невинность в очередную блядскую похоть просто невероятна! Том снова ударил, но теперь боль раздалась в области живота. Маттео заскулил от яростного покалывания внутри, и его органы сжались от резкого горячего потока крови. Внутренности распирало от спазмов. — Она красива, да? Только ты не учел то, что испоганил все фотографии жалким инстинктом- вставлять свой член во все отверстия, — хрипло засмеялся мужчина, — ты сделал её доступной, выставив дешевой потаскухой обществу. Мужчина повторил действие, выбивая весь воздух из ноющих легких. На теле не оставалось места, где не было отвратительных гематом. Но Том продолжал насмехаться, бросая унизительные комментарии в лежащее тело. — Как после такого ты можешь считать себя выдающимся фотографом? Очередной болван, думающий головкой, а не головой. От пламенной боли иностранец проваливался в глубокую темноту, чувствуя, как холодная влажная бита скользит по лицу, словно очерчивая неизвестные символы на опухшей коже. — Теперь ты запомнил, — утробным голосом прорычал нависший Том, осматривая свое произведение искусства, — не трогай и не порть то, что не принадлежит тебе. Удар. И долгожданная темнота. Тяжело дыша, Том с упоением смотрел на то, что сделал. Его руки покалывало от восторга и удовлетворения. Он отомстил, поставил на место зазнавшегося юнца. Это было невероятное ощущение триумфа и превосходства. Но что может быть приятнее сладких губ и тела желанной женщины?