***
Кайл не смог бы ответить, удалось ли ему уснуть. Он знал только, что обнял Карен, улегшись рядом с ней, чтобы она ни в коем случае не поднялась с кровати, не пошла туда, где… Болезненное воспоминание о случившейся трагедии, все еще кажущейся чей-то неудачной постановкой, слезами укололо глаза. Кайл зажмурился в отчаянной попытке вытеснить из головы прошедшую ночь, но тщетно. Он мог не вспоминать о том, во что превратилась голова Кэрол, но не мог избавиться от понимания, что мама его друга мертва. И это, блять, непоправимо. В какой-то момент Карен перестала дрожать, засопела, от усталости заснув. Возможно, Кайл тогда и задремал тоже. Определенно в доме Маккормиков долгое время что-то продолжало происходить, но доносящийся из гостиной шум стих, стихли, наконец, чужие голоса, прекратилась суета. Небо стало светлее, и стоящая на подоконнике менора в первую секунду показалась открывшему глаза Брофловски уродливым монстром, растопырившим когтистые пальцы. За богохульные мысли юноша, однако, себя не отругал. Бога не было здесь вчера, как не было нигде и никогда. А если случившееся, напротив, являлось делом рук Всевышнего, то слепо почитаемый всеми Бог не заслуживал и толики любви Кайла. Только самое безжалостное существо могло наказать его столь изощренным способом: заставить наблюдать за чужой болью. Впрочем, было и кое-что хуже этого… Чувство вины. Кайл не размышлял о фактах, не искал закономерности. Осознание того, что ответственен только он, обещало догнать совсем скоро. Стюарт вышел из дома с оружием в руках, потому что сюда из-за беспечности Кайла приехал Стэн. Все просто. Брофловски не справился с собственными эмоциями, когда поругался с родителями, сбежал и убил Кэрол Маккормик. Голова нестерпимо заболела. Если бы только можно было отмотать время назад… Блять, как же хотелось это сделать! Кайл ни за что даже не заговорил бы с Кенни, если бы знал, чем закончится их знакомство. И ни одного ебаного запрета не нарушил бы… Кайл дернулся от непривычно смелых для него мыслей о вере, или же его испугал звук открывающейся двери. Зазвучал сдавленный шепот, но повернуться к вошедшим в комнату Кайл не смог: сил на это просто не хватило. Да и сделать осознанное движение означало убедиться в том, что все еще жив. Слабый свет, пробивающийся через замерзшее окно, загородил чей-то силуэт. В полумраке Кайл попробовал разглядеть нависшего над ним человека, но черты того так и остались смутно знакомыми. Неизвестный наклонился к кровати, потянул Карен на себя, взяв за тонкие руки. Кайл встрепенулся. В воспаленном мозгу возникла пугающе правдоподобная догадка: за несовершеннолетними Карен и Кенни пришли социальные работники. О том, как сирот забирают из родных домов, Джеральд Брофловски рассказывал сыновьям, когда те хотели послушать страшилки. Кайл приподнялся, схватившись за одежду Карен. Отдавать сестру Кенни он не собирался никому. — Не вставай, — прозвучавший над ухом голос показался знакомым, а затем чужая ладонь легла на плечо. Кайл обернулся. Не сразу, но в сгорбленном человеке он узнал Кенни. Захотелось закрыть глаза, чтобы не видеть друга таким, но взгляд будто бы прилип к его осунувшемуся лицу, еще совсем недавно кажущемуся Кайлу абсолютно прекрасным. Незнакомец поднял Карен на руки. Кайл смог наконец сообразить, что перед ним ее старшие братья. Облегчение навалилось вместе с усталостью, и он опустил тяжелую голову на подушку. Маккормики перебросились парой фраз, и дверь за старшим закрылась. Кенни остался в комнате. Кайл расслышал шаги юноши, почувствовал, как под ним зашевелились пружины матраса. В повисшей тишине, не нарушаемой даже вдохами и выдохами, Кенни лбом уткнулся в небольшое углубление между лопатками Кайла. Тело того одеревенело от всепоглощающего чувства беспомощности. Что сделать? Что сказать? Не существовало в целом мире ничего, что могло бы унять боль утраты. Молчание стало слишком мучительным, и, превозмогая страх, Кайл повернулся к Кенни. Маккормик не плакал. Уже не мог. Его внешне бесстрастное лицо выражало тотальную обреченность, какую не выразило бы, будучи скривленным рыданиями. Парадокс. — Кен, — хриплым полушепотом позвал Кайл. Он не был уверен, что стоит говорить хоть что-то, что стоит шевелить воздух, которым Кенни, казалось, не хотелось дышать. Юноша поднял на него совершенно пустой взгляд. От этого изнуренного равнодушия стало не по себе. — Как ты? Кайл мысленно пожелал себе сдохнуть за то, что спросил! Однако Кенни не обратил никакого внимания на неуместность этого вопроса. — Мне плохо, — спокойно сказал он, разглядывая лицо перед собой. Блять, лучше бы он бился в истерике, чем был таким… Слезы не выглядели бы так ужасно, как эта отстраненность. Он словно перешел порог способности чувствовать хоть что-то и задыхался теперь в сером вакууме полной безысходности. Кайл ничего не сказал. Вопросов было так много, но каждый мог оказаться неправильным — тем, который доломает и без того едва функционирующего человека. Кенни заговорил сам: — Я позвонил Кевину после того, как вызвал… — он замолчал на несколько секунд, — скорую. Внутренности Кайла скрутило. Врачи приезжают, чтобы помочь, но помогать здесь было некому. Их приезд Кенни даже не нужно было ожидать. — Дом хотели опечатать, но Кевин здесь, — продолжил он тем же ровным тоном, но озвучить спутывающиеся мысли, кажется, не смог. — Хорошо, что он здесь. Он скажет Карен… — Голос Кенни все же надтреснул. — Я не смогу. Отравляющее чувство вины расползлось мурашками по телу Кайла, и захотелось сорвать с себя прокаженную кожу. Хотя и этого мало для того, кто своей несдержанностью разрушил семью, какой бы она ни была. Брофловски и такой не заслужил! Вообще не заслужил ничего, кроме Ада. — Прости меня, — сказал Кайл. Легче не стало. Что толку от ебаного «прости»? Это лишь слово. — Стэн бы не… — Горло ободрало. — Если бы я не… Брови Кенни сдвинулись, выдавая его все же сохранившуюся способность испытывать эмоции. — Никто не виноват, — строго произнес он. — Ни Стэн. Ни ты. Это стечение обстоятельств. — Голос его стал более взволнованным, более громким. В царящей тишине это показалось странным. — Не смей думать иначе. Кайл открыл было рот, чтобы возразить, объяснить, но Кенни, резко подавшись вперед, обхватил его губы своими. Кайл почувствовал соленый привкус слез на чужом языке своим. Из-за торопливости, неосторожности зубы Кенни задели его зубы, причиняя дискомфорт. Грубый напор ледяных рук, надавивших на плечи, пригвоздил затылок Кайла к подушке. Жадный поцелуй Кенни перестал давать возможность дышать, все его прикосновения превратились в отчаянную попытку зацепиться за тело друга, как за спасительный круг. Брофловски уперся ладонями в грудь юноши и твердым нажимом заставил того отпрянуть. Сдавленное мычание, зарезонировавшее во рту Кайла, прозвучало как просьба о помощи, и все же Кенни покорно отодвинулся. Он посмотрел на Кайла как-то дико, но это выражение быстро сменилось молящим. — Ты мне нужен, — выдохнул Кенни, не отрывая ошалелого взгляда от глаз Кайла. Сердце в груди Брофловски застыло, сдавленное тисками чувства вины. Не нужен! От него одни беды, и в этом доме с этим человеком ему быть больше нельзя. Кайл ощутил усилившееся давление: Кенни снова наклонился к нему. — Нет, — решительно сказал он, едва почувствовав чужое дыхание на губах. Кенни остановился. — Почему? Сука! В этом коротком вопросе было столько непонимания, неверия. Кайлу захотелось взвыть: опять он вынужден причинить Кенни боль, словно только на это и способен. — Кен, это не поможет, — насколько мог, решительно проговорил Кайл. Блять, какой несвязный бред! — Тебе легче не станет. Кенни какое-то время смотрел на его лицо, а потом лег на свою половину кровати, уставился в потолок. — Ты прав, — сухо сказал он, закрывая глаза. Диафрагма Маккормика, однако, на вдохе как-то рвано приподнялась и опустилась. — Я просто подумал, что так нам удастся уснуть. Кайлу показалось, что на его грудь навалилась каменная глыба. Нам… Даже сейчас Кенни не думал только о себе. Почему? Почему он не ненавидит Кайла так же сильно, как тот ненавидит сам себя? Почему не видит, что дальше будет только хуже? Кайл Брофловски проклят с рождения. — Мы не должны продолжать, — выговорил Кайл, обещая себе поплатиться за жестокость. — Я… я зря позволил. — Как скажешь, — прервал его Маккормик. Голос безразличный, выражение лица — тоже. Только вот фальшь все это! Клетками кожи ощутимо, что ему не все равно. Брофловски захотел забрать все слова обратно, захотел обнять лежащего рядом юношу крепко, как смог бы, но тот отвернулся раньше, чем он успел потянуться к нему. — Спи, Кай, — сквозь все-таки подступившие к горлу слезы произнес Кенни. — Солнце только встало.***
Стэн проснулся от навязчивой вибрации телефона в кармане и застонал из-за невыносимой духоты, сдавившей легкие. Все-таки умер? Вряд ли. Не может быть на том свете так хреново. Жизнь вернулась к юноше ощущением онемения в затекшем теле. Неспешно открывая упрямо слипающиеся глаза, он приподнялся на локтях, чтобы кровь засочилась по венам вновь. Темно. Стекла запотели настолько, что погрузили салон автомобиля в полумрак, хотя и без того уже смеркалось. Пропитанный запахом перегара воздух показался вязким, как болото. Маршу пришлось приложить нечеловеческие усилия для того, чтобы открыть ближайшее окно и не взвыть от боли в мышцах. Когда свежий воздух ворвался внутрь, он сделал жадный вдох, будто только что вынырнул из-под толщи воды. Еле-еле сел ровно. Мобильник продолжал настойчиво дребезжать. Стэн достал его, ответил, не глядя на экран, издав какой-то нечленораздельный звук вместо обыкновенного «да». Во рту так пересохло, что язык, судя по ощущениям, покрылся трещинами. — Стэнли! — донеслось из динамика. — Наконец-то! — выдохнула Венди. Юноша кивнул в ответ: это сделать было проще, чем заговорить. Без сил откинувшись на спинку кресла, он ребром ладони потер окно и оглядел улицу через образовавшийся просвет. Уже зажглись вдоль дорог фонари. Уже начали собираться полупьяные толпы молодых людей. Уже начали то тут, то там вспыхивать фейерверки. Стэн сделал логический вывод, что проспал до вечера, и его умозаключение подтвердила Венди. — Я с самого утра не могу тебе дозвониться, — встревоженно, без упрека, заметила она. — Все в порядке? Где ты? — Я… — Марш запнулся на полуслове. Блять, влип сходу. Рассказывать, как набухался до того, что принялся угрожать расправой Маккормику, он однозначно не собирался. От Тестабургер при встрече наверняка влетит и так. — Я… скоро у тебя буду, — пообещал Стэн. От дома Брофловски до дома Тестабургер, к счастью, было недалеко: если идти медленно, можно добраться минут за тридцать. — Жду тебя, — коротко ответила Венди. Она вроде не была расстроена, но голос выдавал ее напряженность. — Будь аккуратнее. Стэн от услышанного поежился. Быть аккуратнее просил вчера и Кайл, да так, будто для него не существовало в тот миг ничего важнее. Грудь заболела от участившегося сердцебиения при мысли, что с ним обязательно нужно увидеться и поговорить, но воодушевленность разбилась о реальность: Брофловски с Маккормиком — пора смириться. Закончив разговор, Стэн выбрался из машины. Случайно бросив взгляд на ближайший дом, он разглядел зажегшиеся в окнах ханукальные свечи. Это, собственно, было единственное место во всей округе, где не царила сегодня предпраздничная суета, где мерно горели огни меноры, а не мерцали гирлянды. Выглядело, однако, весьма гнетуще. Может, Кайлу действительно жизненно необходимо было вырваться из мрачных стен собственной комнаты и провести время с друзьями, побыть немного обычным подростком, а не иудеем? Обида сменилась чувством, похожим на жалость. Стэн, поведя плечами, двинулся вдоль улицы, и вскоре мысли остались только о том, как же, блять, холодно. Минут через двадцать остановившись перед домом Венди, Стэн не успел даже вытащить руку из кармана, чтобы постучать, как дверь распахнулась, и девушка, одетая в одно лишь нарядное платье, выскочив на улицу, обняла его. От столь неожиданно яркого проявления чувств со стороны Тестабургер Марш опешил и в ответ несмело коснулся ее покрывшихся мурашками плеч. Он был уверен на все сто, что девушка встретит его претензиями, недовольным выражением лица хотя бы. Готовился к тому, что они поссорятся и перестанут разговаривать друг с другом до конца дня. Но Венди продолжала поглаживать его спину, уткнувшись носом в грудь, несмотря на пробирающий до костей мороз. Соскучилась? Мягко отстранив Венди, Стэн позволил ей оглядеть себя, но даже внешний вид едва протрезвевшего парня, ночевавшего в машине, она никак не прокомментировала и жестом пригласила его войти в дом. А вот ее внешний вид напомнил Стэну о том, о чем, увлекшись Кайлом, он напрочь забыл: сегодняшняя ночь должна была для них обоих стать особенной. Венди выглядела красивее, чем обычно: макияж сыграл роль или же платье, подчеркнувшее достоинства ее фигуры. Словом, она постаралась произвести впечатление. Только вот Стэну было не до этого. Да и «особенное» уже случилось благодаря лучшему другу, забравшемуся ему в штаны несколькими днями ранее. Стэн еле заметно тряхнул головой, чтобы избавиться от навязчивых воспоминаний, и попытался быть вежливым. — Прости, что не пришел раньше, — сказал он, шагнув в прихожую. — Так получилось. — Так себе объяснение, но не говорить же своей девушке, что нажрался из-за друга, которого приревновал к другому другу. А если она вдруг спросит, то Стэн соврет, что дело в родителях. Марш хотел добавить, что ему нужен только лишь душ для того, чтобы вновь стать прежним человеком, но Тестабургер, закрыв входную дверь, посмотрела на него как-то неуместно сочувственно. Не злится совсем? Почему? — Ничего страшного. — Венди нервно потерла замерзшие руки ладонями, отведя взгляд. — Я знала, что ты захочешь поддержать друга. Уставившись на говорящую странные вещи девушку, Стэн несколько раз недоуменно моргнул. Предчувствие чего-то очень плохого сковало все его тело. — Ты о чем? — поинтересовался он. Чуть подумав, уточнил: — О ком? Венди еле заметно вздрогнула. — О Маккормиках, — ответила она и, зажмурившись, коснулась лба кончиками пальцев. — Трагедия… Так и не шевельнувшись, Стэн дождался, пока Венди посмотрит на него. Его глубочайшее замешательство ее определенно озадачило. — Разве ты не знаешь? — выдохнула девушка, нахмурившись. — Ночью маму Кенни убил его отец. Сердце Стэна остановилось на несколько мучительных мгновений. — Блять, — выдохнул он, холодея. Внезапное головокружение заставило пошатнуться. Та худощавая женщина, помогавшая вчера затащить обезумевшего Стюарта Маккормика в дом, теперь была мертва? Мама Кенни… В это просто невозможно было поверить. Время будто бы побежало быстрее. Стэн поспешно достал телефон. Он не смог разглядеть цифры на экране, но это и не было нужно: номер Кенни, друга детства, он набрал бы и с закрытыми глазами. — Стэн, не звони — сказала Венди, приблизившись. Ее рука легла на его предплечье. — Не сейчас. Смахнув ее прикосновение, Стэн сделал несколько шагов в сторону и, прижав телефон к уху, принялся ждать. Когда протяжные гудки сменились продолжительной тишиной, Стэн замер. — Кен! Чувак! — не контролируя себя, крикнул он. — Я могу помочь? Мне приехать? Кажется, он продолжал задавать бессмысленные вопросы, даже не отдавая себе в этом отчета, пока не расслышал голос Кенни. — Стэн? — прокряхтел тот, шумно втягивая воздух ртом. Так ему плохо? Что-то загрохотало и донеслось еще несколько стонов. — Он ушел, Стэн, — будто превозмогая боль, еле слышно проговорил Кенни. — Кайл ушел. — Я не… — Останови его.***
Разнесшийся по комнате специфический треск сначала показался Кайлу всего лишь галлюцинацией. Он предпочел проигнорировать издевательство истерзанного переживаниями мозга, но все же открыл глаза, чтобы убедиться, что все в порядке. Внутренний голос, правда, желчно усмехнулся над «в порядке». О каком «в порядке» теперь может идти речь? Треск стал отчетливее. Значит, не показалось. Кайл, не поднимаясь с постели, посмотрел на окно. Может, старые деревянные рамы скрипят из-за холода. Может, вовсе звук доносится с улицы: там-то жизнь продолжалась. Спустя несколько секунд, Брофловски все-таки понял, что этот треск определенно издает что-то находящееся в комнате. Он приподнялся на локтях, оглядел залитое дневным светом помещение и в кресле различил силуэт Кенни. — Что ты… — сощурившись, чтобы видеть лучше, начал говорить Кайл, но глубочайшее изумление парализовало связки, и все слова застряли в горле. Не обращая на друга никакого внимания, Кенни зажигалкой нагревал шарообразный конец небольшой стеклянной трубки, которую с ювелирной осторожностью пальцами держал за стержень. — Кен, это же… Брофловски не договорил, принявшись поспешно выкарабкиваясь из кровати. Он во что бы то ни стало должен был добраться до Маккормика, чтобы выдернуть эту хуйню для курения наркоты из его рук и нахрен разбить. Но Кенни поднял взгляд и посмотрел на Кайла с такой обреченностью, что тот замер на полпути, оторопев. Несколько мгновений юноши посвятили разглядыванию глаз друг друга, а затем за стеной кто-то пронзительно закричал. Ребенок. Девочка. Карен. По коже Кайла, причиняя боль, побежали мурашки. Он рефлекторно вскочил с места, готовясь действовать, помогать. Кенни лишь зажмурился. — Кевин сказал ей, — пояснил он и поднес трубку к губам, чтобы сделать вдох. Вина камнем придавила Кайла к кровати. Он не заметил, как сел на край, как спрятал в ладонях искривляющееся немым рыданием лицо. Детский крик сменился горьким плачем, воем, переходящим иногда в дикий, нечеловеческий визг. Кайл непроизвольно зажал уши пальцами, но менее паршиво не стало. Неудивительно, что Кенни решил найти успокоение в какой-то трещащей при нагревании дряни. Словно прочитав мысли Брофловски, Маккормик лениво протянул: — Я забрал это из комнаты родителей еще до приезда полицейских. — И добавил так же сухо: — Отец и так сядет надолго. Кайл стер невольно покатившиеся по щекам слезы, посмотрел на друга. Каждое равнодушно сказанное тем слово стало казаться приговором, каждое действие — извращенным способом казни. И это наказание, мать вашу, справедливо — нужно привыкнуть. Зажигалка вновь вспыхнула в руках Кенни. Он вновь глубоко вдохнул. — Прекрати, — взмолился Брофловски. Он не мог наблюдать за этим актом самоубийства, но и на то, чтобы сделать хоть что-то, совсем не было сил. — Не говори, что и это не поможет, — закрывая глаза от болезненного наслаждения, сказал Маккормик. Его лицо показалось почти безмятежным. Надрывный плач Карен не стихал, и каждый ее выкрик, каждый всхлип дробил черепную коробку Кайла, как ударами молотка. Он взвыл, чувствуя, что сердце разрывается на части. Вскрыть бы грудную клетку, сжать бы его, чтобы не стучало так… чтобы не стучало больше вообще! Брофловски порывисто поднялся, прошелся взад-вперед в поисках угла, где не было бы слышно рыданий. Выносить это было невозможно. Слишком мучительно! Уже второй ребенок страдал из-за него… Кайл остановился посреди комнаты. Заледеневшую кожу, показалось, ударило током осознание совершенно очевидной истины, и стало нестерпимо жарко. Запульсировала разогнанная возбуждением кровь в висках. Проведя несколько секунд в ступоре, Кайл, встрепенувшись, настиг друга, упал возле него на колени, заглянул в осоловелые глаза и выдернул трубку из нерасторопных пальцев. — Тебе это не нужно, Кен! Разогретое стекло обожгло руку, но Брофловски этого не заметил. Он, дернувшись всем телом от далекого ощущения боли, истерично тряхнул трубку, чтобы высыпать содержимое колбы. Ни к чему Маккормику вдыхать это дерьмо, когда ясно стало вдруг, кто во всем виноват! Тот, нахмурившись, подался вперед. — Кайл… — Это все она! — выкрикнул Брофловски, едва сдерживая восторженную улыбку, заставляющую его губы подрагивать. — Это все она! — еще более несдержанно выпалил он, порывисто указывая на окно. Кенни посмотрел туда, но понимание на его лице не отразилось. Кайл покачал головой, торопливо выпрямился. Неужели, кому-то может быть все еще неясно? Ответ ведь всегда был здесь. Стоял на подоконнике. — Это она! — воскликнул Кайл, схватив менору. — Это из-за нее я пришел к тебе тогда! — Он стиснул ее так, словно из металла можно было выдавить жизнь. Кенни поднялся с кресла, настороженно рассматривая нервно содрогающегося друга. Что-то, блять, с ним не так, и это напрягло. — Это всего лишь подсвечник, Кайл, — негромко констатировал он. Какого хуя происходит? Нездоровый восторг сполз с лица Брофловски. Он посмотрел на предмет в своих руках недоуменно, попытался вспомнить, как взял ханукию и зачем, но не вышло. Вот так странность! Юноша усмехнулся над собой и сам же вздрогнул от звука, который издал. Ситуация вдруг перестала казаться ему забавной. По взбухшим от одолевающей злости венам потекла черная желчь. — Я говорю о своей матери, — холодно процедил Кайл. — Это она. — Мышцы лица заболели. Он улыбнулся что ли? Не смог понять… Также Кайл не смог понять, как оказался в центре комнаты, как открыл шкаф, достал свою куртку. К действительности вернуло решительное прикосновение чужой теплой руки к его. — Успокойся, Кай, — убедительно попросил Кенни, сжав запястье того. Голубые глаза заметались из-за нарастающего чувства тревоги. — Ты от стресса не в себе. Брофловски мысленно согласился с самим собой: он абсолютно спокоен! Спокоен как никогда, потому что теперь стало очевидно, кто грешен. Сердце, правда, билось о грудь с такой силой, что могло сделать дыру, но разве это показатель хоть чего-то? Он, блять, рассудителен и абсолютно спокоен. — Я хочу поговорить с ней, — непринужденно бросил Брофловски, заводясь от предвкушения встречи с матерью все сильнее. Тело начало распирать праведным гневом. Перестало хватать воздуха. Маккормик сдавил его руку крепче. — Я не позволю тебе уйти, — строго обозначил он. Надломившийся голос выдал волнение. Кайл стиснул челюсти до боли в деснах. Кенни нихера не понимает так же, как когда-то не понимал он сам! — Я, — выдавил он из себя по слогам, — просто хочу поговорить. Раздражение отозвалось головной болью. Кайл сжал кисти рук, чтобы совладать с бьющимся в лихорадке телом. На это ему сил хватит, как хватит сил на то, чтобы наказать ту, из-за которой плачут дети. Кенни опустил взгляд на опасно дрожащую в руке друга менору, взялся за нее, потянул на себя, чтобы отобрать. Эта увесистая херня могла при определенном стечении обстоятельств оказаться оружием — нельзя ему ее оставлять. — Ты хочешь наделать глупостей, — сказал он. Кайл воспротивился. Вернул подсвечник себе, резко дернув в обратную сторону. Кенни вздрогнул. — Пусти меня, — зло прошипел Брофловски. Обрамленные рыжими ресницами глаза потемнели. Все хуево! Маккормик выдохнул, но вполне обоснованный страх перед неадекватностью не отпустил. — Кайл, никто не виноват в том, что произошло, — попытался донести он, но лицо юноши перед ним в ответ исказило чистой ненавистью. — Моя мать виновата! — бешено выпалил Кайл, толчком отпихивая Кенни от себя. Подсвечник взметнулся в воздух перед носом того. — Эта тварь! — проорал он, заходясь в истерике. — Я затолкаю эту сраную менору в ее поганую глотку! Кенни инстинктивно пригнулся, чтобы избежать удара. Блять! Ужас разозлил. Он грубо схватил беснующегося Кайла за ворот и припечатал его лопатки к шкафу. Дверца жалобно скрипнула. — Да приди ты в себя! — крикнул он несдержанно, тряхнув напряженное тело того в надежде вправить мозги. Какого хрена это все творится? — Кайл, прошу, блять! — Отъебись! — взревел Брофловски, от злости багровея. Пелена животной ярости застлала глаза. Он дернулся, неконтролируемо махнул руками, чтобы отбиться. — Успокойся! Менора рассекла пространство между ними. Раздался ни на что не похожий хруст. Кенни, сделав несколько нелепых попыток схватиться за воздух, мешком рухнул на пол.***
Твик бесшумно спустился по лестнице. Остановившись посреди чужой гостиной, огляделся. Вчерашний день он помнил смутно, а вечер — вовсе нет, поэтому чувствовал абсолютную растерянность из-за непонимания, где находится и почему. Проснулся он сегодня чуть позже полудня, побродил по пустой комнате, но оставаться там не стал: не стерпел неведения. В смежном помещении, судя по доносящимся звукам, кто-то был. Твик двинулся туда. Приоткрыв дверь, он заглянул в кухню и выдохнул с облегчением, завидев одноклассника. Значит, его все-таки не утащил в свое логово какой-нибудь маньяк. Клайд, сидя за обеденным столом, сосредоточенно смотрел на монитор ноутбука перед собой. — Привет, — улыбнулся Твик. Он подозревал, что очутился у Донована: об этом можно было догадаться, изучив находящиеся в комнате наверху вещи. И все же, убедившись наверняка в том, что предположение верно, Твик обрадовался. Клайд взглянул на вошедшего юношу. — Привет, — сухо бросил он. Твик спросонья выглядел помято и более нелепо, чем обычно: он восторженно осматривался, хотя двигался неуверенно, будто ему было нужно особое разрешение на это. Впрочем, было бы неплохо запретить ему что-нибудь, но сохранность дома Клайда не волновала. Он просто пристально следил за Твиком, как за ребенком, способным что-то поломать. И тому явно становилось не по себе. — Я не… — промямлил Твик и поджал губы. — Почему я у тебя? Клайд пожал плечами. — Крэйг оставил тебя здесь. Приподнятое от перспективы превратить посещение дома товарища в приключение настроение резко упало. — Оставил, — безотчетно повторил Твик, мрачнея. Какое холодное слово. — На катке с ним увидимся, — бесстрастно добавил Донован. Такер еще утром написал ему, что освободится только вечером. Так себе ситуация, но выбирать не приходилось. — Угу, — безрадостно кивнул Твик. Потеряв к нарушителю спокойствия всякий интерес, Клайд уставился на ноутбук снова. Сделав пару несмелых шагов, Твик прислонился к разделочному столу за спиной друга и заглянул в монитор. — Что ищешь? — пытаясь бодриться, поинтересовался он. Клайд не ответил, продолжил меланхолично пролистывать историю браузера отца. Он уже трижды просмотрел все посещенные старшим Донованом сайты, но того, что ожидал и надеялся увидеть, так и не нашел. Блять. — Вот гондон! — выкрикнул Клайд неожиданно и остервенело захлопнул затрещавший ноутбук. Твик от испуга вздрогнул. Клайд вскочил с места так порывисто, что со скрипом скользнувший по напольной плитке стул едва не упал, покачнувшись. В несколько тяжелых шагов юноша пересек кухню, двинулся в обратную сторону, едва не столкнувшись со стеной. Злость захлестывала, не давая дышать. Продолжая ходить из стороны в сторону, Клайд бросил равнодушный взгляд на вжавшегося в столешницу Твика. Дерганный занервничал, да и похуй: не до него сейчас! Справиться бы с бешеной яростью, переполняющей тело и требующей выхода. — Этот мудак сказал, что ему по работе нужно в Европу! — выпалил Клайд, нервным движением указавая на ноутбук. — Но в его истории нет ни одного сайта для покупки билетов или бронирования гостиниц. Ни одного. — Озвучил это, и стало еще паршивее. — Но есть кое-что другое. Знаешь, что? Твик отрицательно покачал головой. Лицо Клайда выразило такое недовольство, будто тот непременно должен был знать ответ. — Ебаные сайты знакомств! — крикнул Клайд, еле сдерживая желание ударить что-нибудь. — Этот кобелина подарил сам себе шлюху на Рождество! Какого хера, Твик?! — В целом, конечно, было ясно, какого хера, но менее обидно от этого не становилось. Клайд не мог заплатить незнакомой бабе, чтобы она на время стала его матерью! Или с той же легкостью, что и Роджер оставить дом, в стенах которого та умерла. — Ему, наверное, нужно, — нерешительно проговорил Твик, прикинув, что в этот раз лучше не молчать. — Он же взрослый. Клайд всплеснул руками. У головы он задержал сжатые кулаки, словно раздумывая, а не расшибить ли ее. О том, что нужно ему самому, не задумывался почему-то никто. — Это не значит, что он разлюбил твою маму, — тихо добавил Твик. Чего, блять? Клайд стиснул зубы, чтобы не заорать на психа, взявшегося рассуждать о том, что ему невдомек. Откуда бы Твику знать, что такое потеря? У этого ублюдка родители живы. Даже у него… Несправедливо! — Моя мама сдохла, — напомнил Клайд. — Ей давно поебать на то, что другие делают. От услышанного Твик поежился. Разве правильно говорить так? Разве правильно переставать чувствовать любовь к человеку, который тебя создал? Наверное, злость может убить все светлое. — Она не виновата в том, что умерла, — наугад сказал Твик, но, кажется, попал в самую точку. Уничтожающий взгляд Донована, приковавшийся к нему, дал ясно понять, что эта та самая тема, которую обсуждать нужно с осторожностью. А лучше было бы, может, вовсе ее закрыть. Собственно, Клайд сделал это сам. — Кофе хочешь? — спросил вдруг он так спокойно, как будто и не готов был только что впасть в истерику. Его самоконтроль восхищал. Напряженность сразу же исчезла, словно только от настроения младшего Донована зависела атмосфера во всем доме. Твик, расслабившись, кивнул. Клайд с полки над головой того достал чашки, разделочную доску, нож. Он лишь благодаря фильмам знал, что такое гостеприимство, но лажать не собирался. Пододвинул сахарницу, открыл. — Клайд, — заговорил Твик, продолжая внимательно наблюдать за действиями друга. В ответ юноша едва заметно приподнял бровь, как бы говоря, что готов слушать. — Помнишь, мы вчера слушали «The Channels»? Чайная ложка в руках Клайда дрогнула, и сахар посыпался на стол. Мышцы в теле Донована натянулись, как пружины. Он отчетливо ощутил сковывающий страх. Если Твик что-то помнит… то что? Выбить это из его головы парой ударов? Только хуже станет. Блять, влип! — Мне показалось, может… — смущенно улыбнувшись, пролепетал Твик и опустил взгляд. — Я плохо себя почувствовал почему-то и… — Что? — отложив все, холодно спросил Клайд, поворачиваясь к содрогающемуся созданию рядом с собой. Взгляд скользнул по лежащему поблизости ножу, но от мелькнувшей мысли Донован отмахнулся сразу же. Нельзя! Нельзя угрожать этому говнюку, хоть запугивание и было, пожалуй, самым простым способом заставить того заткнуться. Твик продолжал внимательно изучать кафель под ногами. Его лицо при этом выражало столько чувств разом, что за этим было почти интересно наблюдать. — Ты… — Твик нахмурился. Криво улыбнулся через мгновение. — Ты поцеловал меня? Клайд подался вперед. Идея разбить ебальник уроду, чтобы не пиздел, показалась теперь не такой уж и отстойной. Однако Твик весь сжался, начал нервно теребить собственные пальцы, и это мельтешение перед глазами отвлекло. — Поцеловал, — равнодушно ответил Клайд. Твик поднял на него выражающий непонятную эмоцию взгляд. Ногтями впился в собственные ладони. — Я тебе… нравлюсь? — спросил он. Клайд сдвинул брови, строго глядя Твику в глаза, и тот чуть отодвинулся, будто почувствовав, что может отхватить за столь смелое предположение. И все же маленький гондон, кажется, был просто в восторге от того, что кто-то обратил на него внимание. Поразительно, что идеальный во всем Такер не смог дать ему такую мелочь, постоянно оберегая. Не так уж, видимо, он и хорош. — Может быть, — сказал Клайд, шагнув следом. Лицо Твика просияло, несмотря на волнение. Какие еще противоречивые эмоции он может испытывать одновременно? — Это проблема? — продолжая подмечать малейшие подергивания лицевых мышц одноклассника, поинтересовался Донован. Твик, чуть сощурившись, закусил губу. Сначала слабо. Затем он надавил зубами на кожу сильнее, и она побелела. В подсознании Донована мелькнула трезвая мысль, что на это лучше не смотреть, что стоит поскорее выставить парня на улицу и запереть входную дверь на все замки. Но эмоции Твика украшали творение Клайда, и оторваться от этого зрелища было невозможно. Твик не отошел в сторону, когда Клайд встал напротив, не вжался в стоящую позади тумбу. Дерганный, но не трусливый, однако. Клайд раздраженно хмыкнул. Твик совсем перестал моргать. Дышать тоже перестал. А ведь чужое лицо было совсем рядом, и это должно было вызывать хоть какие-то реакции. Клайд коснулся кончиками пальцев подбородка юноши, чуть потянул вниз, и тот, вздрогнув, судорожно вдохнул ртом. Так-то лучше! Преодолев еще несколько сантиметров, Клайд поймал губы Твика своими. Сегодня они оказались такими живыми, что даже голова кругом пошла от слабого движения, последовавшего в ответ. Вся неуверенность Твика в себе стала ощутима физически. Он то замирал, осознавая свою неопытность, то начинал пытаться повторять за Клайдом, но выходило хуево. Его напряженность от этого росла, и, кажется, от возникающего дискомфорта ему захотелось избавиться. Нахмурившись, Твик отстранился, чуть прогнувшись в спине. — Неправильно, — буркнул он. Да ну?! Клайд сдавил его щеки пальцами, притянул за лицо обратно, поцеловал снова. Твик промычал что-то несвязное ему в рот, дернулся и уперся руками в чужие плечи. От многократно усилившегося напора Клайда болью прострелило поясницу — пришлось опереться ладонями на стол за спиной. Клайд надавил еще. Какого хрена какой-то сумасшедший пытается ему отказать? Нихера у него не выйдет! Он поцеловал Твика безжалостно глубже. Твик, не переставая сопротивляться, взвыл. Его ногти, издавая противный скрип, заскребли по лакированной поверхности разделочного стола. Ноги беспорядочно заскользили по полу. Клайд от злости сжал язык Твика зубами, и тот заныл от боли. Блять, этот звук… В мозгу что-то щелкнуло, совершенно сводя с ума. Клайд провел рукой по плечу Твика с таким нажимом, будто хотел содрать пальцами кожу, по дрожащему от напряжения предплечью, по практически неестественно изогнувшемуся запястью, сместил на стол. Рукоять лежащего рядом ножа будто бы сама нырнула в его ладонь. Как сладко Твик закричит, когда увидит это… Клайд отпрянул от одноклассника, за долю секунды успел разглядеть недоумение, граничащее с ужасом, на лице того, и, поддавшись непреодолимому порыву, возникшему так же резко, как все произошло, вонзил лезвие в его кисть. Истошный вопль Твика в клочья разодрал пространство! Кровь брызнула в первый миг и ручейками заструилась по костяшкам. Белея, Твик начал извиваться от жгучей боли; он непроизвольно присел, выпрямился вновь, не находя положения, в котором она бы отступила. Закусив собственный кулак, вскинул голову, опустил и лишь потом сквозь выступившие слезы разглядел торчащий из руки нож, пригвоздивший его к столешнице. От осознания, что случилось, он заорал сильнее. Прошла всего секунда, показавшаяся Клайду вечностью. За каждым действием Твика он мог бы наблюдать и дальше, не переставая, но пришлось поспешно шагнуть к юноше и заткнуть, зажав ладонью скривленный рот. Тише в помещении не стало. Блять. — Заткнись, — прошипел Клайд, берясь за рукоять ножа. Он восхитился собственной силой и дернул его вверх. По дрожащей кисти Твика ярко-алая кровь побежала еще бодрее. От раздавшегося крика заложило уши. Когда, сука, этот мудак охрипнет?! — Заткнись! — процедил сквозь стиснутые от раздражения зубы Донован. Он грубо схватил Твика за ворот рубашки и, сморщившись от нахлынувшего чувства злости на него, на себя, отшвырнул, как неживую куклу. Упав на обеденный стол, Твик до скрипа завизжал от боли и, оставляя кровавый след на поверхности, сполз на пол, инстинктивно прижимая раненую руку к груди. Колючая вата заполнила голову, мешая дышать. Отрубиться бы, блять, и не чувствовать ничего! Застыв, Клайд оглядел воцарившийся беспорядок. Прикинул с нездоровым равнодушием, что убрать все это не составит труда. Продолжая хныкать, Твик переместился на колени, безотчетно двинулся вперед. Куда угодно! Куда, блять, угодно, но подальше отсюда! Туда, где не будет страшно до темноты в глазах. Клайд опустил взгляд на трепещущего червяка под ногами, и от одолевающего гнева его затрясло. Какого хуя какой-то больной долбоеб провоцирует его, нормального человека, на агрессию?! — Куда, блять?! — взревел Клайд и, пнув, наступил на лопатки Твика, заставил распластаться по полу. Голова Твика со звоном ударилась о плитку, и боль разлилась по носу такая, что свело все лицо. Юноша, захлебываясь кровью, потекшей к онемевшим губам, застонал. — Отпусти… — сквозь булькающую во рту слюну пробубнил Твик. Крупные багровые капли, падающие из ноздрей, образовали лужу под его посиневшим подбородком. А другая лужа образовалась под его пахом. Клайд поморщился от отвращения: это ебаное недоразумение, видимо, обоссалось от страха! Он брезгливо отстранился. — Умолкни уже! — рявкнул бешено. — Пожал… — Твик не договорил. Мысли спутались. — Не хоч… Н могу… Псих никак не затыкался — все ныл и ныл. Закатив глаза, Клайд переступил через него. Он заставит урода замолкнуть, как заставляют выполнять тупые трюки тупых псин. Наклонившись, Донован в одно движение поднял задницу Твика над полом, дернув за штаны. Хлюпающие вопли стали громче. Боится, блять, за сохранность своей дырки в жопе. Кому она нужна?! Под нестерпимо давящий на виски вой, Клайд выдернул из брюк и нижнего белья ягодицы Твика, тонкие дрожащие в коленях ноги. Нужно было действовать быстро, пока еблан не доорался до соседей. Из комка одежды, вытащив промокшие трусы, Донован шагнул к голове юноши, дернул его за волосы. Тот, сука, все еще пытался ползти к двери, как будто хватило бы прикосновения к ней, чтобы все это закончилось. — Заглохни, уебок! В его непроизвольно открывшийся рот Клайд сунул мокрую от мочи ткань, мгновенно окрасившуюся в красный. Блестящее от слез и пота лицо Твика скривилось. Судя по звуку, его начало тошнить, то ли задыхаться стал. Из опухшего носа кровь хлынула ошметками, и Твик сумел сделать вдох. Тем лучше для него. Отступив на шаг, Клайд уставился на одноклассника с любопытством. Если столько произошло за несколько минут, сколько можно сделать за час, за два часа… А потом? А потом можно объяснить все возбуждением от поцелуя. Это даже ложью не будет! Усмехнувшись, он за рубашку оторвал Твика от пола и потащил за собой. Все издаваемые тем звуки превратились в отчаянный вой.