"Drunken Witch"

      Дом встретил их прохладой и запахом дерева, из которого была сделана мебель. Пройдя небольшой коридор, в котором они оставили обувь, парни вошли в просторную гостиную, посреди которой на ковре с замысловатым узором стоял большой с виду мягкий диван, а по бокам от него два кресла. Слева у стены стоял книжный шкаф, полки которого были заставлены книгами различных авторов и жанров: от научной литературы до сборников стихов. Обстановка здесь была попроще, чем в пентхаусе, но намного уютнее. Деревянные фигурки животных, стоящие на подвесной полке, парочка простых картин, на одной из которых были изображены лес и озеро, а на второй – отвесные скалы и разбивающиеся о них морские волны. Женя перевёл взгляд на Романа и заметил, что тот несколько взволнован и напряжён. – Часто тут бываешь? Парень крепче сжал ладонь мужчины, желая отвлечь того разговором. Тот как-то неловко и дёргано повёл плечом, но руки не отнял. – Не очень, меня редко сюда тянет, только в крайних случаях. – Как сейчас? – Именно. Невольский щёлкнул выключателем и комната, до этого освещаемая луной, вдруг озарилась теплым желтоватым светом. Затем мужчина открыл небольшую дверцу в стене и включил ещё несколько рубильников и открыл несколько кранов. – Скоро нагреется вода и можно будет принять душ. А пока можем перекусить и расположиться в комнатах.       Роман достал из сумки несколько бутербродов с ветчиной, упакованных в контейнер и заварил чай. Весь паёк они честно поделили поровну и с аппетитом съели. Оба были слишком утомлены, чтобы болтать, поэтому поздний ужин прошёл в тишине. Дом ещё не нагрелся достаточно, поэтому Невольский достал из шкафа несколько тёплых одеял и распределил их по комнатам, где они собирались ночевать. Также он дал Женьке, который был в одной лишь тонкой водолазке и потёртых джинсах, свой старый свитер, найденный в том же шкафу, и спортивные штаны, которые болтались на его бёдрах. – Думаю, вода уже достаточно нагрелась, чтобы хватило принять душ. Полотенца найдёшь в шкафчике у раковины. Мужчина развалился на диване и листал каналы, не задерживаясь ни на одном дольше чем на пару минут.       Колосов последовал совету и направился в душ. Наскоро помывшись, Женя переоделся в выданную ему одежду и вернулся в гостиную, где обнаружил спящего на диване Романа. Видимо, Невольский так устал, что даже не дождался своей очереди. Он полулежал, откинувшись на спинку дивана и запрокинув голову. Женька тихо подошёл ближе и осторожно, чтобы не разбудить, провёл руки под руками мужчины, немного потянул на себя, и уложил его головой на небольшую подушку. Невольский рефлекторно подтянул на диван и ноги, но не проснулся, лишь неразборчиво замычал и перевернулся набок. Колосов притащил из его спальни одеяло и накрыл Романа сверху. После Женя погасил свет и ушёл в свою комнату, будучи не в силах дальше бороться с сонливостью. На рассвете его разбудили шорох и беспокойные стоны, доносящиеся из гостиной. На мгновение Женька даже пожалел, что не закрыл дверь в свою спальню. Игнорировать звуки он не мог, поэтому встал, чтобы проверить. Невольский в холодном поту метался по дивану, перекатываясь и ворочаясь, шепча себе что-то под нос. Слов было не разобрать, но искажённого в страдальческом выражении лица мужчины хватило, чтобы понять, что сон ему снится недобрый. Женя присел на край дивана и сжал его ладонь. –Тише, всё хорошо. Просыпайся,– парень коснулся лица Невольского и погладил по немного колючей от щетины щеке. Роман вздрогнул всем телом и, резко сев, уставился на Женьку безумным взглядом. – Всё в порядке, просто плохой сон, бывает,– ласково сказал парнишка, сжимая чужую ладонь.       Невольский рвано выдохнул и ссутулился, опустив плечи. Под глазами залегли тёмные круги, особенно выделяющиеся в холодном неярком свете раннего утра. – Иди спать. Я в норме,– он высвободил руку и протёр глаза, пытаясь прийти в себя после ночного кошмара. – Никуда я не пойду,– решительно ответил Женька и подвинулся ближе, чтобы осторожно начать гладить напряжённую спину мужчины,– не пытайся меня снова оттолкнуть. Я рядом, слышишь? Всё хорошо, я никуда не уйду,– повторил он, запустив руку в взъерошенные волосы мужчины. Невольский сидел молча и неподвижно, а потом вдруг подался вперёд и ткнулся лбом Женьке в плечо. Сил больше не было ни на что, в том числе и на то, чтобы продолжать притворяться. Да ещё и этот мальчишка, словно знал куда давить. Разве мог Роман противостоять этим нежным прикосновениям, спокойному, чуть хрипящему после сна голосу? – Тебе нужно отдохнуть, поспать. Всё пройдёт, всё наладится,– шептал Женя, продолжая гладить того по волосам. – Мне снова он снился. Мой брат Андрей.– начал Невольский, но тут же оборвался, слова будто застряли в горле. Он сглотнул горький ком и продолжил: – Он на шесть лет меня старше был. Мы тогда жили далеко отсюда, на севере в маленьком городишке, где все друг друга знали. Жили небогато, но на всё необходимое хватало, в общем, всё как у всех. Точнее, было до определённого момента, пока наша мать не решила поискать лучшей жизни в столице вместе со своим новым ухажёром. Прихватив все наши сбережения, она уехала. Я тогда ещё даже в школу не ходил, лет пять мне было, поэтому плохо её помню, а вот Андрюха помнил хорошо, но мы между собой эту тему не поднимали,– мужчина горько усмехнулся, полностью погружаясь в воспоминания, которыми он ни с кем никогда не делился,– С тех пор о ней мы больше не слышали, даже не знаю, жива ли она вообще. Отец, всю жизнь работавший школьным учителем, чтобы нас покормить был вынужден ещё и устроиться грузчиком. Он приходил домой поздно ночью жутко уставший и разбитый, ел, то что мы с братом готовили к его по возвращении, и ложился спать. Андрей мне тогда заменил всех. Он, будучи ещё мелким пацаном, делал всё, чтобы у меня было детство, которое отняли у него: мастерил игрушки, учил писать и читать, брал с собой на рыбалку и даже гулять со своими друзьями. Такая жизнь, пусть и непростая, но сносная, закончилась, когда я пошёл в первый класс. Отец серьёзно повредил спину, заработал межпозвоночную грыжу из-за которой его парализовало ниже пояса. Чтобы за ним ухаживать, из деревни приехала бабушка. Так мы снова стали жить вчетвером, едва ли не перебиваясь с хлеба на воду, потому что пенсий бабушки и отца не хватало. Отцу нужны были лекарства и все деньги уходили на них. Мы с братом помогали как могли: сдавали бутылки, иногда медь, металлолом, но этого было недостаточно. В конце концов, отец как-то подцепил пневмонию, которую никто вовремя не заметил, и быстро умер. Бабушка была уже старой, и на этой почве у неё случился инсульт, после которого у неё отнялась правая рука и нарушилась речь. Естественно, инвалид не мог быть опекуном двух малолетних детей, поэтому нас забрали в приют. Помню, бабушка плакала и обещала, что выздоровеет и заберёт нас, я ещё верил, а вот Андрей – нет. Он был взрослым не по годам и всё понимал. Роман говорил спокойно, но по его напряженному лицу и рукам, плотно сжатым в кулаки ладоням, Женька видел, как тяжело ему давался этот рассказ. Чтобы немного его ободрить, парень осторожно коснулся руки мужчины и погладил её. – По иронии судьбы, нас разделили и поместили в разные детские дома. Прощаясь, Андрей пообещал мне, что скоро заберёт, как только ему исполнится 18. И я знал, что так и будет, что, даже несмотря на все препятствия, мы есть друг у друга. Это здорово меня мотивировало и не давало унывать. Я не чувствовал себя сиротой благодаря ему. Так и случилось, не прошло и пяти лет, как брат забрал меня. К тому моменту он успел получить обшарпанную однушку от государства. Андрею удалось устроить меня в неплохую школу, несмотря на моё желание работать и помогать ему, чтобы вылезти из нищеты. Он буквально запрещал мне и думать об этом, говоря, что, если я действительно желаю выбраться из нищеты, то должен учиться. Я согласился с ним и бросил все силы на учёбу, боясь разочаровать и подвести брата. Чтобы нас прокормить, Андрей разрывался между подработками, забив на личную жизнь и отдых, но ни разу не упрекнул меня в этом. После школы я поступил в медицинский. Благо, мои знания и льготы для сирот позволили попасть на бюджет. Вспоминая парализованного отца и бабушку, разбитую инсультом, я считал, что обязан стать врачом, чтобы быть полезным. Я тогда был прямо-таки заучкой, ничего вокруг не замечал, одержимый этой идеей. Очень зря...– Невольский на секунду прервался, чтобы перевести дух,– Андрей всё так же пропадал на работе, он так и не смог особо никуда пробиться, кругом требовали образование, которое он так и не получил. Из-за меня. А идти по другому пути ему совесть не позволяла, очень честным он был, простым, бескорыстным. Я стал замечать, что с ним что-то не так. Ходил чернее тучи, почти не ел, но стоило завести разговор на эту тему – убеждал, что всё в порядке, улыбался. Я, как обычно, безоговорочно верил, ведь Андрей никогда не врал. Верил и закрывал глаза. А он все время говорил: "Ромка, ты только учись, остальное – чепуха. Ты только учись, главное." Я вот сейчас думаю, может, мне тогда было удобно это всё не замечать? Просто соглашаться с его отказами от помощи, закрывать глаза на его местами странное поведение. В общем, пока я был с головой в учёбе и в своих мечтах о медицине, мой брат медленно тонул в одиночестве и депрессии. Андрей, которого я всегда считал едва ли не всесильным, уверенным и неунывающим, просто устал от этого всего и перестал справляться, но сказал он об этом только в своей предсмертной записке. Плечи Романа вдруг невольно дрогнули, будто от сказанных слов по его телу прошёлся электрический разряд, но он сохранил самообладание и, сжав зубы, продолжил рассказ: – Он всегда был чертовски упрям, поэтому молчал до последнего. Вынужденный с самого детства заботиться обо всех, но только не о себе, он взвалил на свои плечи груз, под тяжестью которого сломался. Он жутко извинялся в том письме, умолял простить его за слабость, за то, что разочаровал, давал кучу напутствий на будущее. А для меня в тот день, когда я нашёл его повешенным в ванной, рухнуло всё. Весь этот мир, что я построил, убеждая себя, что в всё в порядке, просто разрушился, как карточный домик. Я не имел права его винить, но я винил, я злился. Злился за то, что он допустил одну единственную в своей жизни, но роковую слабость, за то, что впервые соврал мне, за то, что отвергал любую помощь, за то что оставил одного с этими дурацкими напутствиями, которые мне теперь без него нахрен были не нужны. Но больше всего я злился и ненавидел себя. Свою слепоту, наивность и свой эгоизм. Рядом со мной каждый день молча умирал мой родной брат, а я сидел за пыльными книжками и даже этого не замечал! Универ я бросил, не доучившись два года. Если уж я не смог помочь самому близкому человеку, то что и говорить о других людях. Тогда я решил, что никого не подпущу к себе, не позволю привязаться к кому-нибудь, что буду думать лишь о себе, чтобы больше никогда не испытать то, что я испытал в тот день. Я продал квартиру, которая перешла мне в собственность после смерти Андрея и навсегда уехал, оборвав всё, что связывало меня с тем городом. Замолчав, Роман расфокусированным взглядом посмотрел куда-то сквозь Женьку, который едва сдерживал слёзы от осознания того, какую боль пришлось пережить Роману. У Колосова всегда было обострённое чувство эмпатии, поэтому историю жизни Невольского он воспринял слишком близко к сердцу и глубоко проникся сочувствием. – Знаешь, Жень, мне вот уже 32 года, а я до сих пор простить себя не могу,– добавил мужчина и горько улыбнулся. В его глазах скопилась влага, которая всё никак не могла выплеснуться наружу. Женя, в силу своей юности и впечатлительности, не выдержал первым и бросился к Роману, обнимая за шею. – Теперь всё будет хорошо. Я рядом,– сыпал банальностями Женя, не находя, что сказать. Невольский улыбнулся и сморгнул слёзы. – Я так не думаю, прости. Мне кажется, я просто не способен заботиться о ком-то, кроме себя. Я долгие годы уничтожал в себе это, так что не всё так просто. И я не прощу себе, если взвалю на твои плечи ещё и свои проблемы. – Но это не правда,– спохватился Женька,– когда меня избили ты ведь испугался, верно? И вчера приехал ко мне домой и забрал сюда, только потому, что волновался. В конце концов, ты отдал за меня долг. Разве этого мало? Ты помог мне, когда я в этом нуждался, решил мои проблемы, когда я даже не смел мечтать об этом. Рома, посмотри на меня,– парень обхватил его лицо руками и приблизился настолько, что их носы почти соприкоснулись,– далеко не каждый способен на то, что сделал ты. И сколько бы ты себя не убеждал в обратном, сколько бы себя не винил, твой брат сделал всё, чтобы воспитать тебя достойным человеком, и у него это получилось. Не дожидаясь никакого ответа, Женя робко коснулся сжатых губ мужчины своими, целуя вначале совсем невинно, по-детски. Невольский от неожиданности подался чуть назад, но парень не позволил ему отстраниться. Роман не стал долго сопротивляться и, выдохнув куда-то в чужие губы, приоткрыл свои, позволяя поцелую стать глубже. Он собственнически обхватил Женькину талию и прижал того ближе, перенимая инициативу на себя. Роман запустил пальцы в кудрявые русые волосы и улыбнулся сквозь поцелуй. Окончательно откинув все ненужные сомнения, Невольский позволил себе повалить Женьку на диван и нависнуть сверху, покрывая поцелуями его лицо и шею. Парень кусал губы и беспокойно заёрзал, больше не в силах скрывать возбуждение. – Ты в этом уверен?– Роман перехватил руку Женьки, котой тот пытался забраться ему под одежду, и поднёс к своим губам, нежно целуя запястье. – Да,– на выдохе произнёс Колосов,– а ты? Невольский рассмеялся низко и бархатно, словно замурчал. – Знал бы ты, как сильно сводишь меня с ума. Они раздевали друг друга, целуясь и шепча нежности вперемешку с непристойностями, а оставшись совершенно обнажёнными, на мгновение замерли. Женька, чуть смущаясь, провёл рукой по груди Романа снизу вверх, проскользил к щеке и остановился, прижимая к ней ладонь. – Ты такой красивый,– невольно вырвалось у него шёпотом. – Глупый,– усмехнулся мужчина, затыкая его поцелуем, и подминая под себя, – это я глаз от тебя оторвать не могу,– добавил он, смотря на Женьку совсем по-другому: тепло и ласково, даже, можно сказать, влюблённо. Взяв ситуацию под свой контроль, мужчина стал спускаться с поцелуями ниже, пока его губы не коснулись истекающего смазкой члена Жени. В ту же секунду Колосов вздрогнул всем телом и согнул ноги в коленях, так что голова Романа оказалась прямо между них. Парню казалось, что ещё пара таких прикосновений и он больше не сможет терпеть, но его партнёр оказался куда опытнее, поэтому смог это предотвратить. Он будто дразнил Женьку, сначала лишь осторожно касаясь головки губами, заставляя стонать и выгибаться, затем беря глубже и вытворяя языком просто невообразимые вещи, но в самый последний момент он останавливался, не давая хнычущему юноше дойти до кульминации. – Ну, ну, не всё так быстро. – Черт возьми, Рома...– бормотал Женя, едва не плача от этой сладкой, но невыносимой пытки. Он попытался самостоятельно помочь себе руками, но мужчина не позволил, ухватив за запястье и прижав его к подлокотнику дивана над головой парня. – Не сейчас, потерпи немного. Дыхание Невольского тоже сбилось, а от возбуждения бросило в жар, но он всё равно хотел продлить это ощущение близости. Ему хотелось гладить, целовать и ласкать Женю как можно дольше, наслаждаясь им, чувствуя его рядом с собой, не забивая голову мыслями о том, правильно ли они сейчас поступают или нет. Не давая возможности Колосову опомниться и удерживая его на грани, Невольский щёлкнул крышкой лубриканта и, выдавив немного себе на ладонь, скользнул меж упругих ягодиц парня, нащупывая пока еще плотно сжатое колечко мышц. Женька, едва почувствовав прикосновение к себе в таком нежном месте, выгнулся дугой и посмотрел на Невольского почти испуганно. – Тише, мой хороший,– ещё более низким, чем обычно, голосом шепнул мужчина ему в губы, ловя своими сдавленный, приглушённый стон,– ты раньше уже был с мужчиной? – Так далеко не заходило,– смущенно ответил Женя, пряча глаза. Роман самодовольно улыбнулся, целуя парнишку в уголок губ. – Не бойся, я не сделаю ничего плохого. Ты всегда можешь сказать мне и я остановлюсь. Он бережно пригладил разметавшиеся по подушке волосы Женьки и заправил прядь тому за ухо. – Просто расслабься. Мужчина медленно просунул один палец в задний проход. Юное тело отозвалось легкой дрожью, плотно сдавив его горячими стенками. Свободной рукой поглаживая торс Женьки и, как бы невзначай, задевая соски, он старался отвлечь того от новых ощущений и помочь расслабиться. – Если ты не готов, то я прекращу. Сказал Роман, заметив, как изменилось лицо Женьки, то ли от боли, то ли от страха. Но тот отрицательно замотал головой и теперь уже строго посмотрел на мужчину. – Нет, продолжай,– отрывисто проговорил он, откидывая голову на подушку, и комкая руками покрывало. Колосов даже чуть подался бёдрами навстречу, давая понять, что ему все это нравится. Добавив ещё немного смазки, Невольский аккуратно ввёл второй палец, продолжая подготавливать Женю, параллельно стимулируя его чуть опавший член. Колосов ещё несколько раз оказался на грани при помощи пальцев внутри него и руки, сжимающей член, но так и не дошёл до финиша, прежде чем Роман растянул его достаточно, чтобы перейти на новый уровень близости. Шумно дыша от нетерпения и созерцания чертовски сексуального тела под собой, мужчина развёл Женькины ноги и приставил головку к разработанному отверстию, чуть надавив. Природа довольно щедро наградила Романа, поэтому он всё ещё боялся причинить парнишке боль, несмотря на то, что долго того подготавливал. Войдя пока не на всю длину, Роман дал Женьке время, чтобы привыкнуть. Полностью избежать неприятных ощущений не удалось, и Женька всё же болезненно поморщился и зашипел, невольно пытаясь вытолкнуть из себя инородное тело. – Тише, малыш, не зажимайся так сильно. Роман ласково погладил его бёдра, и убрал со взмокшего лба непослушную прядку. Подождав ещё немного, мужчина стал медленно двигаться в нём, крепко сжимая Женину талию. Парень, сжал зубы и зажмурился, борясь с собственным телом. И вскоре одержал победу, расслабив мышцы. На смену боли пришло удовольствие, разливающееся тёплыми волнами от макушки и до кончиков пальцев. – О, боже...– заполошно пробормотал он, хватая мужчину за плечи, чтобы притянуть ближе и поцеловать,– только не останавливайся. А Роман и не собирался. Он набрал темп, как только понял, что Женя готов безболезненно принять его полностью. Стоная почти в унисон, они забыли обо всём, опьянев друг другом. Наконец дойдя до пика, Женя кончил, обхватив ногами поясницу Романа и прижавшись к нему сильнее. Следом финишировал и Роман, навалившись сверху и простонав куда-то в шею парнишке. Перевернувшись, мужчина уложил Женьку к себе на грудь и чмокнул в лоб. – Мне никогда не было так хорошо,– поделился парень, не решаясь поднять на мужчину взгляд. – Мне тоже,– ответил Роман и не соврал. Он был искушён в этом плане, имея большой опыт и большое количество партнёров за спиной, но именно этот секс показался ему самым чувственным и запоминающимся. – Спокойной ночи, Женя,– Невольский приобнял парнишку за плечо и укрыл их обоих одеялом. – Тебе тоже,– Женя сонно зевнул и сомкнул их руки в замок, устраиваясь удобнее. Измотанный и приятно уставший, он быстро уснул. Они буквально поменяли день с ночью местами, уснув на рассвете, и Роман надеялся, что проспит минимум до вечера, но его сознание решило иначе, заставив пробудиться ещё до обеда, спустя всего несколько часов после того, как его веки сомкнулись. Вместе с ним проснулось и чувство неопределённости. Такие перепады эмоций ужасно изматывали, особенно после длительного периода, когда Роман отрицал все свои чувства. Теперь Невольский считал, что своим безрассудным поведением взвалил на себя ответственность за Женю и вдруг засомневался, что сможет её вынести. Он сам сделал парнишку, которому попросту было некуда идти, своим невольным слушателем и жилеткой, в которую можно поплакаться, а потом ещё и воспользовался его неопытностью и наивностью, занявшись с ним сексом. С отвращением к себе, мужчина поднялся, переложив Женю на подушку, и пошёл в душ, чтобы смыть с себя следы их совместного раннего утра. Сразу после Роману в голову пришла мысль об отъезде. Он пока не придумал, что делать с Колосовым, боясь отпускать того обратно к отцу-алкашу и сомневаясь, что парень согласится, жить на съёмной квартире за его счёт. Ситуация складывалась премерзкая и почти безвыходная, поэтому, чтобы всё тщательно обдумать, мужчина решил прогуляться. Натянув одежду на ещё не успевшее полностью высохнуть после душа тело, Роман тихо прошёл мимо дивана, на котором сладко спал Женька, и вышел на улицу.