Два героя Юньмэна

На празднование месяца Цзинь Лина были приглашены главы всех орденов, от мала до велика. Цзинь Гуаншань устроил воистину пышное торжество в честь первого внука, и Цзян Чэн в кои-то веки не испытывал к нему неприязни из-за такой вопиющей роскоши. Зато кое-что другое отравляло ему настроение куда сильнее. Вэй Усянь явился на первую встречу с племянником вместе с заклинателями из Гусу. Не из Юньмэна. Из Гусу. Как будто они были его орденом и домом, а не Юньмэн Цзян. Спасибо, что не в белом, желчно думал Цзян Чэн, наблюдая, как Вэй Усянь вместе с Ланями приветствует главу клана Цзинь. Кланялись они с Лань Ванцзи удивительно синхронно. Не опоздал, надо же. Даже волосы убрал под гуань, как приличный человек. А раньше было не заставить… — Лань Чжань, смотри, это мой племянник! — завопил Вэй Усянь, таща Лань Ванцзи за руку к улыбающейся Цзян Яньли, и на этом сходство с приличным человеком закончилось. Пока Лань Ванцзи должным образом приветствовал Цзинь Цзысюаня с Цзян Яньли, Вэй Усянь бесцеремонно тыкал в Цзинь Лина пальцем, нес какую-то чушь и улыбался, как придурок. Почему Цзян Яньли позволяла ему это делать, а главное, почему Цзинь Лин не орал от возмущения, что в него тычут пальцами, а лишь покряхтывал и улыбался в ответ? — А-Лин, смотри, что дядя Вэй для тебя сделал! — Вэй Усянь вытащил из рукава колокольчик и затряс им над головой Цзинь Лина. — Нравится? Твой самый лучший подарок! Подарок и вправду был хорош: столь сильных защитных заклинаний Цзян Чэн давно не встречал. Может, вообще никогда. — Надо же, ты ещё не забыл, к какому ордену принадлежишь, — язвительно сказал он, подходя ближе. Вэй Усянь дёрнулся, едва не выронив колокольчик, но тут же улыбнулся ещё шире. — Привет, Цзян Чэн. Рад тебя видеть. — Да неужели? Вэй Усянь выглядел отвратительно довольным. А чего бы ему не быть довольным: в Гусу никаких обязанностей, никакой ответственности. Только и знает, небось, что валять дурака и обжиматься с Лань Ванцзи. И кролики эти несчастные у него там. Кроликов он, видите ли, не боится. — Конечно! Я так по тебе соскучился! — Я заметил. Так соскучился, что аж ни разу не приехал. Вэй Усянь виновато пожал плечами. — Ну извини. Так получилось. Время бежит, знаешь… все собирался, но то одно, то другое. Зато вот теперь увиделись. Два дядюшки А-Лина — здорово, да? — И это всё, что ты можешь сказать? — А что ещё тебе нужно? — И правда, что ещё мне нужно. «Так получилось» — твой любимый ответ, странно было ожидать иного. Вэй Усянь взглянул на него удивлённо, словно действительно не понимал; но, видимо, разглядел что-то в лице Цзян Чэна, потому что вмиг стал серьёзен и выпрямился. — А ну пойдём. Поговорим. Шицзе, прости, мы на минутку. Он схватил Цзян Чэна за локоть и толкнул к ближайшей двери. Лань Ванцзи дёрнулся было следом, но Вэй Усянь вскинул руку и резко сказал: — Не сейчас, Лань Чжань! Дай нам поговорить наедине. И Лань Ванцзи замер, словно наткнулся на стену. Цзян Чэн так удивился, что позволил втащить себя в какую-то комнату, даже не сопротивляясь. Комнатушка оказалась крошечной кладовой с рядами чашек на полках, какими-то свертками, фарфоровыми баночками… Возможно, слуги ожидали здесь распоряжений главы ордена, когда тот встречался с кем-то в приватной обстановке и не желал привлекать внимание к гостям. Вэй Усянь захлопнул дверь, и чашки на полке жалобно звякнули. — Какого гуя ты злишься? — потребовал он. — Только не говори, что я опять что-то сделал не так! Меня даже в Пристани Лотоса не было! — Вот именно! — выплюнул Цзян Чэн. — Тебя не было в Пристани Лотоса, и ты не понимаешь, что не так? Ты не забыл, что всё ещё мой первый помощник? Или теперь ты жена Лань Ванцзи, а всё остальное неважно? — Я не забыл! Но Лань Чжань учит детей и не может покинуть Облачные Глубины. Предлагаешь мне бросить его? — Конечно, проще бросить… — он чуть не сказал «меня», но тут же поправился: — свой орден. Или твой орден теперь Гусу Лань? Вэй Усянь сжал кулаки. — Неужели без одного меня наш орден развалится? Хорошо же ты им управляешь! У Цзян Чэна потемнело перед глазами. — Да как ты смеешь, — ровно сказал он. Тоном, каким не говорил с войны, и если бы на месте Вэй Усяня был кто-то другой — он ударил бы, не сомневаясь. — Как ты смеешь сбегать из ордена и судить, как я им управляю. Как тебе наглости хватает стоять передо мной и говорить, что я не вправе требовать, чтобы ты вернулся! — Да не говорил я этого! — заорал Вэй Усянь. — Цзян Чэн, ты хоть слышишь себя? Орден, орден, орден! Я только что вышел замуж, могу я хоть немного побыть со своим мужем?! Или ничего, кроме ордена, для тебя не имеет значения? А для меня имеет! Хватит только о себе думать, или тебе совсем на меня плевать, что ты ничего, кроме моего долга перед орденом, не видишь?! Цзыдянь на пальце Цзян Чэна треснул и рассыпался искрами, бросив на грудь Вэй Усяня лиловые блики. — Это я только о себе думаю?! Ах ты скотина неблагодарная! Я тебя всю жизнь покрывал, что бы ты ни творил! Ради тебя попался Вэням! Все твои выходки улаживал, с теми же грёбаными Вэнями, между прочим! Выторговал тебе Лань Ванцзи в Пристань Лотоса! И ты ещё смеешь говорить, что мне на тебя плевать?! Вэй Усянь схватил его за отворот халата и толкнул, впечатывая в стену. Чашки жалобно звякнули и ссыпались с полки, разлетаясь одна за одной на острые черепки. — А ну повтори! — Выторговал Лань Ванцзи, — зло повторил Цзян Чэн, пытаясь вырваться, но Вэй Усянь держал крепко. Последняя чашка опасно шаталась на краю. — Чтобы тебе, козлу, не пришлось жрать траву перед стеной с правилами. Если бы знал, что ты всё равно к нему сбежишь, не стал бы напрягаться... — Раньше! Цзян Чэн припомнил, что успел сказать раньше, и мысленно дал себе пинка. — Проехали. — И ты молчал?! — Смотрите, кто у нас тут говорливый нашёлся! — Цзян Чэн наконец отпихнул руку Вэй Усяня, едва не порвав халат. Рукав задел полку, и несчастная чашка всё же разделила судьбу сестёр. — А ты мне про ядро собирался рассказать?! — Я ради ордена! А ты!.. — Ах, ради ордена?!.. Когда крики и звуки бьющейся посуды наконец стихли, Цзинь Цзысюань, старательно беседующий с Лань Ванцзи о погоде, всё же решился спросить супругу: — Дорогая, может быть, стоит заглянуть к ним? Просто проверить, сколько братьев у тебя осталось. Лань Ванцзи вздрогнул, но ничего не сказал. К тишине за дверью кладовой он прислушивался ещё напряжённее, чем прежде — к звукам ссоры. Цзян Яньли же лишь рассмеялась и погладила мужа по руке. — Не беспокойся, милый, ничего страшного не случится. Мальчики на самом деле очень любят друг друга. Они просто не умеют об этом говорить. Цзинь Цзысюань с сомнением поглядел на неё, но возражать не стал. В конце концов, ей виднее. Лишь бы праздник не испортили. Лань Ванцзи с совершенно несчастным видом сжал нефритовую подвеску на поясе, и та тихо хрупнула. Он тоже не поверил. Но был слишком хорошо воспитан, чтобы идти проверять самому. Цзян Яньли улыбалась. В кладовой молчали. Праздник шёл своим чередом, как ему и следовало идти.