Путь к Метрополису

      Похоже, Энцо тоже заметил Ганила: чуть улыбнувшись, он приложил палец к губам. Едва заметно кивнув в ответ, Ганил повернулся и проследовал мимо Энцо.       Палачи вытащили из клетки одного из осужденных.       – Я невиновен! – рыдал тот. – Это все они, они! – При этом он пытался показать скованными руками в сторону оставшихся трех еретиков.       – Ну да, – буркнул сидящий ближе всех к эшафоту еретик, – невиновен он, как же! Разве не ты втянул меня в это? Одно хорошо: я увижу, как тебя расчленят, вонючий мужеложец!       – Слава демонам! – завопил культист, сидящий в самой дальней от эшафота клетке. – Слава Древним! Слава, слава! Абе интериктус, ванидас интус…       – Молчать! – прикрикнул на него один из блюстителей, ткнув культиста дубинкой в бок.       Ганил уходил прочь по безлюдному переулку. Убедившись, что с площади никто его больше не видит, он юркнул в нишу и стал ждать. Вскоре в переулке послышались шаги, и мимо юноши прошел Энцо.       – Вот мы и встретились вновь, – произнес он с досадой в голосе. – Честно говоря, я предпочел бы, чтобы этой встречи не было… по крайней мере, не при таких обстоятельствах.       – Ты… был как-то с ними связан?..       – Ну… долго объяснять. Нет, я не потрошил младенцев на алтарях… если ты это имеешь в виду. Ты знаешь о Древних?       – Да, конечно… Древние поклонялись демонам… а может, и сами были демонами… В конце концов, святой Голеан возглавил восстание против них; и Древние, ценой чудовищных разрушений, были изгнаны.       – Молодец, ты хорошо учил Священные Писания. А если я тебе скажу, что эти писания чуть меньше, чем полностью, состоят из лжи и позднейших домыслов? Святую Церковь терзали расколы с самого ее начала; то одна,то другая секта брала верх, и другие секты и течения становились ересями. Святые, которые когда-то выступали против секты-победительницы и ее предшественников, объявлялись еретиками, их труды и писания уничтожались. Спустя какое-то время внутренняя борьба приводила к тому, что вчерашние победители становились проигравшими и объявлялись еретиками и отступниками. Теперь уже их сочинения летели в костер. В итоге практически все летописи тех времен оказались уничтожены, а вместо них церковники создали суррогат, слепленный из сказок, анекдотов и подобострастных домыслов… – Энцо, прервав речь, наклонился к Ганилу. – Хм, обычно те, с кем я рисковал откровенничать, на этом месте впадали в истерику и кричали, что я гнусный еретик. А ты, я смотрю, воспринимаешь горькую правду спокойно. Из тебя выйдет толк… возможно…       «Неудивительно, – подумал юноша, – ведь Альбертин говорил мне то же самое. Инквизитор Альбертин ищет истину; Энцо тоже ищет истину. Что же мешает им объединиться? Неужели?..»       – Когда я понял и осознал, – продолжал Энцо, – что вся история, которой учат нас церковники – ложь, я понял, чем должен заняться. Я стал искать истину. К счастью,в этих поисках я оказался не одинок…       – Твоими спутниками стали… эти…       – Ну что ты! Ты глянь на этих дегенератов: разве им нужна истина? Все, что им было нужно – сиюминутные жизненные блага, которые они готовы были купить даже у демонов. Мы знаем – выкупать блага у демонов бесполезно. Потому что никаких демонов нет. И Бога, скорее всего – тоже…       «Бога нет?.. Что за ересь… И почему я уже готов в эту ересь поверить?..»       – Как это… нет?.. А Древние?..       – Древние другое дело. Они были; в этом сомнений нет. Человек многим им обязан; возможно даже, что само существование нашей цивилизации – заслуга Древних. Они были – и ушли; и причиной их ухода, скорее всего, было вовсе не восстание Голеана. Люди – всего лишь могильные черви на останках их империи… Мы – те, кто пытается выяснить правду; и порой нам приходится действовать… довольно сомнительными методами. Учитывая, что костер нам грозит уже за одно только проявление интереса к запретным темам – об излишней щепетильности говорить не приходится…       – Вы сговорились с культистами…       – Да. Я был посредником между исследователями и культистами. Они должны были помочь нам в некоем деле – в обмен на ряд услуг оккультного, скажем так, характера. К сожалению, дело не удалось довести до конца – псы Голеана каким-то образом пронюхали…       Ганил почувствовал, что краснеет.       – Это все из-за меня… Я… имел неосторожность помянуть твое имя… в разговоре со знакомыми…       – Ну вот, теперь все ясно. Ты проболтался; Инквизиция вышла на меня, а затем прихлопнула все гнездо. Говоря откровенно, я не очень-то жалею о случившемся. С самого начала риск был велик, а выгода – сомнительна. Будем надеяться, мне в моем личном предприятии повезет больше…       – Что за предприятие?       – А вот этого я тебе не скажу – вдруг ты опять проболтаешься? – Энцо развернулся, собираясь было уходить, но вдруг остановился. – Хотя нет, кое-что скажу… Одно слово – Метрополис…       «Метрополис… Метрополис…» Ганил повторял это странное, манящее слово еще долго.       В ту ночь ему приснился странный сон. Снилась пустыня, звездное небо и черные монолиты с пылающими на них символами. Вид символов навевал жутковатую, ни на что не похожую тоску. Это странное ощущение даже после пробуждения прошло не сразу…       …Солнце всходило над пустыней. От монолитов легли тени – словно дороги в неизвестность. Со стороны Сараифа раздался пронзительный голос муэдзина, возвещавшего славу Господу и пророку его Голеану. Начинался новый день, полный жары и песка.       Ганил оглянулся. Гостиница в лучах восходящего солнца выглядела сюрреалистическим сооружением, ощетинившимся деревянными шипами (обычно эти шипы использовали для того, чтобы залезать на стены во время ремонта – ремонтировать глиняные постройки приходилось часто).       Энцо вышел из-за угла гостиницы и направился к Ганилу и Веслане.       – Фух! – воскликнул он. – У вас все в порядке? Джинны с вами говорить не пытались?       – Нет, не пытались! – обернулся в его сторону Ганил. И добавил, тоном тише:       – Что с тем самым ассасином? Ты избавился от трупа? Расшифровал послание?       – Конечно. Труп я выкинул в выгребную яму; думаю, скоро от него там мало что останется. Что до письма… О, это очень интересно…       – Что там?! Расскажи!       – Извини, но сейчас я этого не могу. Сам посуди, один из нас – шпион; и я не могу быть уверен, что этот шпион не ты или Веслана.       – Да как я могу быть шпионом, – вмешалась Веслана, – когда я в Церкви вашей никогда не была?       – Ой, всяко бывает, всяко… – Энцо, усмехнувшись, покачал головой. – Впрочем, вы скоро все узнаете!       – Знаешь, – обратилась Веслана к Ганилу, когда Энцо отправился обратно, в сторону гостиницы, – сегодня мне снился сон… Небо серое, как зимой, в плохую погоду… Передо мной цитадель, из черных плит сложенная, наподобие вот этих… – Девушка кивнула в сторону возвышавшихся над пустыней монолитов Древних. – И над той цитаделью – словно нить красная огненная уходит в зенит. Не чудно ли? Помню еще, видела я на стене огромный медный глаз; и из него кровь капала…       – Глаз? – Ганил насторожился. – Ну-ка, ну-ка, поподробнее… Что еще ты видела?       – Что-то еще видела… но все забыла… Но это же сон, верно? Или тебе то же самое снилось?       – Крепость – да, видел. И не я один; меня это даже не удивило. А вот глаз…       – Ты не видел глаз во сне?       – В том-то и дело, что видел! Только не во сне, а наяву! И хотел бы забыть о том, что видел! Когда мою сестру… сжигали на костре… лицо ей замотали тряпками, чтобы не смущать взор горожан… Виден был только один глаз… Если мои предположения верны – ты увидела мои воспоминания!