Иней!

— Никита, ещё раз повторяю: я не подпишу твоё заявление на увольнение, пока ты внятно не объяснишь причину. — настоял на своём Вотяков, чинно повернувшись к окну, с которого открывался вид на вечернюю набережную. — я просто хочу уволиться, мне надоело работать, нет других причин, Назар Юрьевич. — уже в который раз врал блондин, сидя в гостевом кресле. — ясненько, — выдохнул Назар и буднично двинулся в сторону кофеварки. Мужчина с явной усталостью на лице включил кофеварку и задумчиво уставился в стену. Он стоял так несколько минут, пока готовился его кофе, после налил напиток в фарфоровую чашечку, и обернувшись к столу, сильно удивился присутствию Никиты. — ты ещё здесь? — вскинул бровь начальник и занял место за столом. — так Вы не подписали, Назар Юрьевич… — неловко напомнил младший и подвинул к нему ближе заявление. — я и не собирался, — непринуждённо сообщил Назар, и лениво потянувшись, сложил руки в замок. — иди работай, Никита. Святковский измождённо вздохнул, наблюдая за тем, как его заявление на увольнение используется в качестве подставки под кофе и сэндвич. Ещё через минуту Никита понял, что старший его присутствие вовсе игнорирует, тем самым показывая, что их разговор завершён. Парень разочарованно покинул кабинет, на выходе столкнувшись с Кристиной, и направился вниз по лестнице, толком не понимая куда идёт. Никита не думал, что ему запретят увольняться, ситуация сложилась до жути абсурдная. Назар хотел как лучше, он отлично понимал, что настоящая причина заключается в разногласиях с Димой, поэтому не хотел Никиту отпускать. И это было вполне справедливо, но Святковскому не нравилось. Он хотел уйти и больше никогда в жизни здесь не появляться, он устал. Устал от всего и в частности от отношения Королёва, которое день ото дня не менялось. Никита думал, что привыкнет, но ему почему-то только становилось больнее. После неблагоприятного разговора с начальством Святковский нашёл утешение только в мысли о том, что сейчас Димы нет во временно выделенном им обоим кабинете. Он вернулся туда и решил разобрать документацию, которую оттягивал до последнего, думая, что получится уволиться. Он вообще не должен был с ней работать, но это мало кого волновало, точно уж не Вотякова. Никита грохнулся в рабочее кресло, за которым обычно чинно восседал Дима, рубясь в покер на телефоне, и принялся разбирать бумажки. В самый неподходящий момент этот растяпа потерял печать. Святковский мысленно проклинал себя, обыскивая всю комнату с ног до головы. Печать ему на глаза так и не попалась даже спустя минут десять усердных поисков, зато Никита случайно уронил с полки книжку. Молодчина, десять баллов за грацию. Прямо сейчас можно идти к Назару Юрьевичу и проситься на должность танцора — сразу возьмёт! Книга навзничь упала, Никита поднял её и вернул на полку, но на полу, на месте падения, обнаружился небольшой зиплок, чуть ли не наполовину наполненный чем-то белым. Блондин удивлённо потёр глаза, чтобы убедиться, что ему не показалось, и наклонился, чтобы извлечь находку. Со словами «вот это я понимаю закладка» Никита поднял вес и мигом метнулся за стол, чтобы за изучением зипа его, не дай бог, не спалил кто-нибудь вошедший в самый удачный момент. Сомнений не оставалось — это кокаин, Никита меж пальцев крутил пакетик и понимал, что здесь, сука, граммов пять. Он также понимал, что непременно должен вернуть это на место, но голову не покидала мысль о том, чтобы забрать себе. Руки начинали потеть, сердце стучало, а в мыслях была лишь картинка, где он чертит себе дорогу. Нет, это полнейший бред, которым нельзя забивать голову. Он не мог украсть у Димы ещё и это, просто не мог, даже если подумать, что на него подозрение не падёт — да его трусливый взгляд с потрохами сдаст. Но ничего же не будет, если сделать себе пару дорог, а потом незаметно вернуть на место?..

***

Назару было не впервой решать конфликты между сотрудниками и распутывать какие-то локальные интриги. Он нехотя понимал, что придётся поговорить с Димой, а ещё понимал, что ни о какой сговорчивости со стороны парня и речи быть не может. От мыслей его отвлёк бесшумно вошедший в кабинет Уланс. Тот сразу же уверенно прошёл внутрь и уселся на краю стола, взяв чашку с кофе так, будто он был ему приготовлен. — Назарчик, надо поговорить. — многозначительно заявил парень, пригубив немного кофе и удержав на весу блюдце под чашкой. — сразу говорю: ещё больше поднять зарплату пока не получится, я и так тебе из своего кармана доплачиваю. — открестился Назар с сэндвичем во рту. — нет, не надо ничего повышать, я хочу уволиться. — сразу перешёл к делу Познакс, от чего старший в момент подавился. — вы сговорились что ли? — сквозь кашель ругался он. — если вы решили приколоться, то лучше купите шприцы, потому что это не смешно, и нет, Уланс, ты не хочешь уволиться. — если я и не хочу уволиться, то это только если я уже уволился! — настойчиво возразил парень. — значит, ты хочешь моей голодной смерти. — обвинил его Вотяков. Кристина упирался. Утерев рот салфеткой, Назар поднялся с места, обошёл стол и остановился возле Кристалла. Он подошёл ближе и ласково погладил парня по щеке. — пожалуйста, подумай получше, зачем тебе уходить? Если что-то не нравится, скажи прямо, и мы всё решим. Я могу дать тебе больше выходных, хочешь, зарплату повышу? — не хочу я ничего, — канючил светловолосый. — мне ничего не надо, просто подпиши заявление, которое я принесу. — Уланс, душа моя, ну что тебе не нравится? Всё же было хорошо. — Назар взял его руки в свои и печально взглянул в глаза, которые парень не прекращая прятал. — я не хочу об этом говорить, это личное, но я больше не могу здесь работать. — печально объяснил Уланс. Он похож был на брошенного котёнка со своими большими мокрыми от хлынувших слёз глазами и дрожащими губами. У Назара сжималось сердце, Кристина просто стоял рядом потерянный, а после уткнулся в чужую грудь и вовсе открыто расплакался. После ухода Роберта прошло всего лишь несколько дней, чуть меньше недели, но Уланс сильно боялся, что тот больше не вернётся, хотя и отлично помнил, что сам его прогнал. Он понимал, что так будет лучше, но совладать с чувствами оказалось сложнее, чем парень предполагал. Ему было сложно обслуживать клиентов, это вызывало какую-то ноющую боль в груди. Этот клуб был для Познакса всем, увольнение стало бы для него ещё одним концом, но и работать он больше не мог. Обычно Уланс брал почти все смены, работал практически без выходных и всегда больше всех, но что-то было не так. — я не знаю, что у тебя случилось, но это не стоит твоей карьеры и слёз на твоём красивом личике, — пытался убедить Назар. — просто скажи кого закопать в лесу. — никого. — утирая глаза от слёз, ответил тот, что уже удивило старшего, впрочем, как и отчаянные рыдания. — хочешь, поедем тебе колечко купим, шмоток красивых? — пошёл с козырей Назар, вспомнив, что это Кристину всегда подбадривало. — ничего мне не надо, я хочу уйти. — упорно доказывал Уланс. Всё это от слова вообще было не про Кристину. Он бывало горько плакал, закрывшись в кабинке, но в такие моменты не был никем замечен. Он бывало расстраивался, злился, но никогда не отказывался от подарков и не зарекался о том, чтобы уйти. Назар крепко любил Уланса, но знал, что они не были по-настоящему близки, поэтому не рассчитывал на откровения с его стороны. Вотяков уже не знал как ему разрулить эту ситуацию, но и Кристину уволить он не мог. Подписать заявление на увольнение своего лучшего артиста и хоуми — подписаться под своим самоубийством, да и загубить его. — давай так, я даю тебе неделю оплачиваемого отпуска, ты решаешь свои проблемы и возвращаешься. Идёт? Немного подумав, Кристина согласился, всё же не стоило рубить с горяча. Уланс бы совсем затух, потеряй он работу. Стоило просто немного отвлечься и попробовать вернуться, чтобы хотя бы не лишиться заработка. Парень допил чужой кофе, ещё немного посидел, обдумывая прошедшие дни, и только после покинул кабинет начальника. Назар с тяготой выдохнул, потирая виски. Как-то слишком много проблем. Никита предпринял попытку побега из-за ссоры с Димой, Уланс…даже не было понятно, что послужило тому причиной в его случае. Хотя, конечно, были догадки, если бы ещё Вотяков следил за тем, что у него в клубе происходит, тем более в випке. В его кабинет скоро пожаловал третий гость. Это был Дима, он совершенно вальяжно завалился в кресло, закинув ноги на стол, и кинул Назару исчерпывающее: «сделай кофе». Вотяков посмотрел на эту мелочь исподлобья и подумал о том, что сильно разбаловал его, впрочем, как и добрую половину своих спиногрызов. Тем не менее, кофе он сделал.  — ты меня звал, так говори на кой чёрт. — заявил Дима так начальственно, будто это он здесь главный.  — я хотел поговорить насчёт Никиты. — решив не бродить вокруг, да около, анонсировал старший. Дима протянул тихое «бля-ять», поставил чашку с кофе на стол и стремительно направился на выход. Назар попытался остановить его звонким «стоять, куда пошёл?», но шатен даже не обернулся, только фак показал, паскуда. Почувствовав себе героем боевика, Вотяков первым домчался до двери и провернул в замке ключ, живо спрятав его в кармане брюк.  — Дима, я подобрал тебя шестнадцатилетним мальчиком с притона, в люди вывел, где хоть маломальское уважение?! — он схватил того за шкирок как щенка и кинул в кресло.  — какой ещё реакции ты ожидал, когда начинал о нём говорить? — поправив рубашку оскорблённо, воскликнул Королёв.  — с тобой начальник говорит, в конце концов. — дружески напомнил Назар, неосознанно утянув галстук и подтянув пиджак.  — чего ты хочешь? — сподобившись пойти на адекватный разговор, спросил у него Дима.  — перестань его матом крыть для начала. — уселся в кресло темноволосый.  — я не крыл. — уверенно солгал Дима.  — пиздишь как дышишь, я, может, не у дел и нечасто бываю внутри коллектива, может, лично не слышал, но тебя, щенёныш, как облупленного знаю. — парировал Назар.  — я что-то не понял, ты почему его защищаешь? — возмутился голубоглазый, руки на груди сложив. Смотрел на Назара он как на говно, конечно.  — а почему ты не хочешь хотя бы попробовать нормально с ним общаться? — пошёл в наступление старший.  — не говори, что не знаешь, — прорычал Дима, почувствовав себя преданным. — всё ты знаешь, сука…ни за что больше я не свяжусь с ёбаными торчками, а этому долбоёбу я теперь даже продавать ничего не буду, слишком много нервов было убито из-за этой кокаиновой шлюхи.  — послушай, я всё понимаю, первая серьёзная любовь, разбитое сердце, но вы ведь работаете вместе, — лелеял его Назар, за руку взяв осторожно. — Дима, тебе пора думать по-взрослому, я знаю, ты это умеешь, и почему опять делаешь как вздумается?  — да блять, ты знаешь вообще, чего мне стоило поверить чужому человеку?! Я же знал, я знал, что эта паскуда ебучая кинет меня, сбежал как тварь с моим весом, потому что он ёбаный блядский торчок, ему швырнуть зиплок в кусты — помчится, как псина за мячиком, даже не подумает о том, что у нас было что-то, да, сука, не любил он меня даже никогда, как ебался со мной за наркоту, когда познакомились, так и продолжил это делать, когда я поверил, что между нами что-то есть! — изливал душу Королёв, оставив Назара напрочь без слов.  — …Дима, я не заставляю тебя снова с ним спать или встречаться, — после долгой паузы продолжил Назар. — просто придерживайся рабочей этики, постарайся скрывать свою неприязнь, ты же при гостях ему в лицо дал, вы бы убили там друг друга, если бы Гриша со Славиком вас не начали растаскивать. Это ненормально, вы не во дворе гуляете, в конце концов.  — ты уже отчитал нас по этому поводу позавчера, — закатил глаза Дима. — ты реально надеешься, что что-то будет иначе?  — я уверен, что он осознал свою ошибку, ты слишком уж сильно давишь, даже самая большая мразота мира бы покаялась, — уверял Вотяков. — просто присмотрись к нему, ладно? Я хочу, чтобы ты понял, что он тоже человек. Ясно?  — ясно, — буркнул Королёв. — я могу идти? Ссать хочется.  — да иди, чёрт малолетний. — махнул рукой Назар и нырнул лицом в ладони.  — дверь-то открой, глупиздень. У него уже голова кипела. Мужчина открыл дверь и выпустил подчинённого, что сразу же как лань ото льва съебался. Будто бы Назар был первым в списке тех, кто яро желал ему зла. А у Димы наверняка имелся такой список, с его-то злопамятностью и паранойей. Что до самого Димы, он был до глубины души оскорблён и возмущён. За последние пару недель имя Никита и его не лучший представитель слишком часто мозолили его взгляд. Федя должен был выйти из отпуска совсем скоро, какие-то ничтожные пару дней, но, казалось, они растянутся на вечность. Уже даже Назар говорил про него, отчитывал как малого шкодника, говорил о каких-то исправлениях и раскаяниях. Дима этого всего слышать не хотел. Прошло реально много времени с тех пор, как они поссорились, чуть ли не два года уже прошло, но Королёв всё это время со старшим не общался — тот работал себе на ресепшене, считай, официальное лицо, и это лицо перед Димой маячило нечасто, так как сам он был представителем самой неофициальной части заведения. Они работали в разных сферах и в принципе пересекались редко. Разве что на мероприятиях важных, на совещаниях или изредка в курилке, но Дима его умело игнорировал, потому что причин для общения у них никогда не было — максимум сигарету пару раз стрельнул, потому что этот нищеброд, сливающий на наркоту столько денег, что даже на сигареты не остаётся. Это уже лично от Королёва, такой себе жест неуважения. Он до противного не любил наркоманов, как минимум тех, кто употреблял значимую часть своей повседневности. Ему было неприятно видеть в своём кругу людей, которые все темы рано или поздно сводили к употреблению наркотиков, тех, кто делал это при первой же возможности и уже просто не мог жить без веществ как без воздуха. Он делал исключения для хороших или интересных людей, которые даже при своём грешке оставались приятными собеседниками и в случае чего вовсе могли скрыть факт употребления — про таких говорят «по лицу не видно». Но человек, решившийся обокрасть своего близкого из-за какого-то сдвига на почве наркоты, навсегда терял не то что Димино уважение, просто роль человека в его глазах. Королёв ничуть не сомневался, что за это время блондин только успел сторчаться и окончательно растерять всю свою прежнюю прелесть, за которую Дима его и полюбил. Никита действительно всегда был интересным и нестандартным человеком. Может быть, он и правда что-то осознал, может, действительно изменился и Диме стоило проявить снисхождение? Он задумался об этом исключительно ради Назара, потому что обиды и горечи в груди плескалось навалом. Королёв обдумывал это всё с долей сомнения, успел выйти покурить, прогуляться, купить себе сэндвичей в хачларьке недалеко от набережной и вернуться обратно в клуб. За это время он подумал, что, так и быть, оставит Никиту в покое — даст шанс проявить себя с лучшей стороны. Это решение далось ему тяжко, он вышел умыться. Остановившись напротив зеркала, Королёв тяжело выдохнул, сполоснул руки и омыл лицо ледяной водой из-под крана. Он оглянулся на кабинки, ибо приспичило. Все были как на подбор: в одной кто-то страстно трахался, во второй был сломан толчок, из-за Яникса кстати, будь он неладен, а в третьей просто кто-то уже минут десять безвылазно сидел. Королёв раздражался. Он подошел к третьей кабинке и нехило так пнул её ногой с громким и шумным «хватит спать, паскуда!». На удивление, никто не отреагировал. Королёв озлобленно выдохнул: бывало, заедала дверь с пустой кабинкой. Что же он опять как лох повёлся на это и начал непонятно кого выгонять оттуда? Дима достал из ящика ключик и отпёр кабинку, но на его удивление, та не пустовала. Взору Королёва предстал ёбаный, блять, Никита в самом углу за унитазом. Он даже на секунду подумал, что этот чёрт ему привиделся.  — блять, я тебе въебу, ты охуел совсем что ли? Тебя с хаты выгнали или в интерпол объявили, хули ты тут прячешься блять?! — закипел Королёв, позабыв о данном себе обещании на старшем не срываться. Святковский, впрочем, едва обратил внимание на младшего, и отвечать он уж точно не собирался. Кажется, ему было вполне удобно на холодном полу. Дима простоял в недоумении несколько секунд, не понимая где тысяча возражений и споров и почему Никита бросил на него такой наплевательский взгляд. Вопросы отпали, когда парень заметил телефон с парой неровных дорог, купюру, свёрнутую в трубочку, и почти пустой зиплок, в который зеленоглазый пересыпал.  — ты объёбанный опять, серьёзно? — с презрением выкинул Дима. — вставай и съёбывай отсюда, не хватало здесь твоей наркотской рожи. Никита потянул вперёд ослабевшую руку, дабы сменить положение, и теперь можно было заметить, как сильно трясутся его руки, да и он сам. Он попытался вымолвить что-то засохшими губами, почти синими, но у него весьма скудно получилось связать между собой несколько слов, Дима всё равно ни черта не понял. Кажется, Никита сам не понимал что происходит, он ужасно хотел пить, но даже не мог попросить воды. Темноволосый смотрел на это и не мог понять каким образом можно нанюхаться в такое мясо. Если только… От одной мысли в голове Дима резко оцепенел. В момент его сердце пропустило удар, Святковского трясло и лихорадило всё сильнее. «Только не передоз» — панически подумал Дима, и наплевав на все свои предрассудки, кинулся к блондину, резко обхватив его неестественно бледное лицо ладонями. Он смотрел в почти пустые глаза, в эти огромные зрачки, пытаясь увидеть какое-то утешение. Никита не выглядел так, будто ему хорошо, с него градом бежал пот, его знобило, а глаза выражали лишь мучение и ужас. Его тело начали сводить судороги.  — блять-блять-блять! — закричал Королёв и живо поволочил Никиту к выходу, едва ли не разрыдавшись на месте от нахлынувших нервов. Дима мало что успел сделать, судороги блондина лишь усилились, а со рта пошла пена. У Димы на глазах уже умирали от передоза, и сейчас Королёв буквально был в истерике. Он схватил старшего за подмышки и закинул на себя, не забыв одним движением спрятать в карман все следы его деятельности, чтобы потом не было проблем. Эти минуты были агонией не только для Никиты, но и для Димы, который был более чем уверен, что его сердце не выдержит, если Святковского не откачают. Дима совершенно не помнил каким образом дотащил Никиту до дивана в кабинете, как звонил в скорую, как рыдал, просил его сказать хоть что-то, открыть глаза, ни в коем случае «не засыпать», как снимал с него галстук и безуспешно пытался заставить его пить воду, как звал хоть кого-то на помощь, не понимая, почему все в этом ёбаном клубе вдруг внезапно оглохли. Королёв был в ужасе, ещё и скорая помощь как назло не ехала, Назар оттаскивал младшего от Святковского с трудом, потому что тот был в истерике и мог лишь бесконечно повторять битое «пусти меня к нему, он же сейчас умрёт».