***
Следующий месяц прошёл у меня под эгидой наблюдения за Питером… Тот чудил. Это было не особо заметно, если не приглядываться специально, но в том-то и дело, что я знал, что укус паука и все последующие приключения так просто не пройдут и смотрел внимательно.***
Питер периодически странно держал голову, как будто прислушивался к чему-то. Я несколько раз ловил его на этом и в школе, когда на уроках была тишина и все решали какие-нибудь задания и на улице он замирал ни с того ни с сего посреди тротуара и начинал прислушиваться, а ещё несколько раз это происходило, когда мы были у него в гостях или у меня дома. Причем когда мы были у меня, то его выражение лица в такие моменты было каким-то очень задумчивым и я первым не выдержал, так как никогда особым терпением не отличался, хотя в последнее время и научился держать свои хотелки более или менее в узде. — Ммм… Пит, можно спрошу? — неуверенно начал я, когда тот в очередной раз замер вот так. — А? — парень очнулся и повернулся ко мне, всё ещё с отсутствующим выражением лица. — Ты вообще на какой планете витаешь в последнее время? — усмехнулся я, протянул руку к его уху и легонько щёлкнул пальцами. Питер дёрнулся и зажал руками уши, как будто рядом взорвалось что-то, а не тихо-тихо щёлкнуло. — Так я и знал! Ну-ка колись, что со слухом? Это после укуса же началось? Договорились же… — Чувак, остынь ладно? Я просто ещё сам не понял, что со мной творится, поэтому и сказать не мог, не понимаю о чём говорить просто. — Питер отнял руки от ушей, плюхнулся на диван и уставился на меня, — Я… Эээ, — тяжело вздохнул, подбирая слова, — ну, мне иногда кажется, или не кажется, что я слышу то, чего слышать вроде как не должен. У меня моментально всё похолодело внутри. Ритуал проводила Смерть, так что мало ли, может он, ну не знаю, мёртвых слышит? — Эй! Не паникуй, всё хорошо, правда! Я просто, ну как будто лучше слышать стал. Ну, если честно, то намного лучше слышать стал и это иногда просто сбивает с толку. Я перевёл дыхание, может всё не так и плохо? — Вот представь, сижу я на испанском, все пытаются по очереди что-то бормотать на испанском, а я вдруг ясно слышу, как кто-то говорит вполне себе на английском, а ты же знаешь, что у нас на испанском настаивают на том, чтобы говорить только на иностранном языке — типа полное погружение и если не знаешь слово, то понимай его как хочешь из контекста или дома потом разбирай, о чём речь шла, с помощью переводчиков всяких. Короче ты понял, да? А тут ннна тебе и кто-то по английски говорит, причём даже не на учебную тему, а про то, что конечно же не опоздает сегодня на ужин. А на улице вообще всё странно. У меня как будто какие-то особые локаторы вместо ушей. Я думал что просто оглохну от того шума, что на улице происходит, а получилось не так. Весь основной шум становится как будто фоновым и мой мозг не заостряет на нём внимание если я сосредоточен хотя бы на чём-то. Зато если я вслушиваюсь, то могу разобрать о чём говорят люди в паре-тройке кварталов от меня. Представляешь какая каша в голове творится из-за этого. Я первые дни спать не мог, постоянно отвлекался то на тётю Мэй в соседней комнате, то на ещё кого, чуть ли не в соседнем доме, — тут парень весь покраснел и смутился, — представляешь чего я уже успел по ночам наслушаться?! Я уже понял, что всё не так уж и страшно, поэтому успокоился и начал подхихикивать над бедным, смущающимся Паркером. — Правда если не сосредотачиваться на чём-то, а просто, ну, как бы витать в облаках что ли, или если рядом со мной очень много звуков внезапно появляется, а я не готов к этому и не сосредоточен, то… Ну, тяжело это, в общем. Немного больно даже по ушам бьёт. — мы немного помолчали. — А у тебя дома вообще страннее всего почему-то! — продолжил парень и уставился на меня, как на главного врага народа, — Вот скажи мне, почему у тебя в квартире такая тишина, как будто мы тут вообще от мира отрезаны, а? — и эмоционально всплеснул руками, как бы обводя руками пространство вокруг нас. — Эй, спокойнее! — я не выдержал и засмеялся в голос, такое забавное выражение лица было у Питера. — Ну всё элементарно же, Ватсон! Я у нас кто? — спросил парня, подначивая. — Что, серьёзно что ли? А это как? А можно мне дома так же сделать, а то я правда спать не могу? — Вообще-то у меня это целый комплекс защитных заклинаний. Мы его с друзьями разучили когда были в бегах в разгар войны. Конкретно заглушающее заклинание мы тогда использовали скорее чтобы нас снаружи неслышно было, а мы были в курсе, когда кто-то ходит вокруг нашей стоянки, но когда мы ещё в школе учились, то в совершенстве натренировались и обратному заклинанию, чтобы не слышать, как соседи по общежитию храпят. — Питер понимающе хмыкнул, видимо и различного храпа успел наслушаться за это время, с такими-то супер локаторами, - Ещё в этот комплекс заклинаний входит достаточно много чего, например заклинание убирающее запах, потому что с егерями часто ходили оборотни, а у них нюх ого-го. — Оборотни? Как в сказках? — Ну, не знаю какие ты там сказки читал, но у нас в мире это были жуткие твари, под два с половиной — три метра ростом, если вставали на задние лапы, с гигантскими когтями, полной пастью клыков и если они кого-нибудь кусали или достаточно сильно царапали, то тот человек тоже становился оборотнем. Хотя это всё было только в полнолуние. В другие дни большинство оборотней вполне себя контролировали. У нас одно время был даже учитель-оборотень, — я грустно усмехнулся, вспоминая Ремуса, — он был одним из самых светлых людей в моей жизни и многому меня научил не только в плане учёбы, но и в плане смирения, принятия однажды выбранного пути. — Последнее предложение я договаривал уже тихо-тихо, скорее даже для себя, чем для Питера. До вечера мы тогда разбирались с улучшившимся слухом Питера. Проводили эксперименты, узнавали, на каком точно расстоянии он способен слышать, например, мой голос, шаги или тихое дыхание, стук сердца и я пообещал ему наложить заклинания на его квартиру, чтобы он спать спокойно мог.***
Что у него что-то ещё и со зрением, как это не удивительно, но Пит сказал мне сам, не дожидаясь моих вопросов. Оказывается, что до всей этой ситуации у него было не так чтобы очень хорошее зрение. Не как у меня, очки он не носил, но периодически приходилось щуриться, чтобы лучше рассмотреть что-то. А сейчас зрение стало очень хорошим. Заметил он, что что-то не так, когда вчера тётя Мэй неожиданно решила его сфотографировать и у камеры сработала вспышка. — Чёрт, я думал, что нафиг ослеп! Представляешь, хожу себе спокойно по квартире, уборку затеял, чтобы тёте немного помочь — она же у меня на двух работах работает, поэтому очень устаёт. А мне же не сложно вещи по местам разложить, посуду с полами помыть, вот я и хожу туда-сюда, подпеваю что-то себе под нос, а тут тётя меня окликает, я к ней голову поворачиваю и тут вспышка, а мне как-будто в виски что-то вонзилось. Я тогда проморгался, тётю успокоил, что просто очень неожиданно это было, а то она испугаться успела, а потом к себе в комнату ушёл и давай глаза тереть и проверять как вижу после такого-то. Представляешь как я удивился, когда выглянул в окно и спокойно смог рассмотреть что творится в окне дома через дорогу от моего, а потом ещё и в доме, который по диагонали от моего, ещё дальше находится! Это очень круто! — Ага, круто… Зависть… Чёрная! — я даже надулся в его сторону, сняв свои окуляры, повертев их из стороны в сторону и со вздохом натянув обратно. Потом всё же улыбнулся ему и сказал, — Ну давай разбираться что ли, как зрение у тебя теперь работает.***
Прошло уже два месяца с дня Х и я сделал для себя вывод, что похоже аномалии Питера развиваются постепенно. На уроке физкультуры в школе ему явно стало проще заниматься. Он этого даже не замечал, но я смутно помнил, что раньше он не блистал особыми талантами в спорте и тот же кросс заканчивал сдавать где-то в числе последних. Пресс, подтягивания и отжимания тоже были у него достаточно слабыми, а сейчас он на моих глазах бежал первым, особо не запыхавшись. Парень явно сильно о чём-то задумался и не контролировал себя. Тренер Уильямсон уже косо поглядывал на Питера, но тут кросс закончился и мы перешли к следующим заданиям сегодняшнего зачёта по нормативам. Я незаметно подошёл к парню и когда он, всё так же витая в облаках, начал делать уже пятнадцатое отжимание в том же темпе, как в самом начале (хотя самые лузеры нашего класса в физическом плане, уже сдулись и некоторые уже просто лежали на земле), я на него шикнул и сказал, что хватит. Тот только рассеяно глянул на меня и послушно остановился, явно продолжая о чём-то постороннем думать. На прессе ситуация повторилась. После уроков я отловил Паркера и намекнул, что надо поговорить. — Слушай, я конечно понимаю, что ты похоже решил из ботаников в Олимпийские чемпионы переделаться, но может ты это немного не так резко будешь делать? Тренер похоже сегодня на уроке себе голову сломал, то ли ты на кроссе на круг отстал, то ли у него галлюцинации и Паркер, который всегда еле-еле наскребал на проходной балл, бежит впереди всех… — Питер удивлённо на меня посмотрел, явно ничего не понимая, — Ты вообще где весь день витаешь-то, чудо? — усмехнулся и рука сама собой потянулась взлохматить ему волосы на макушке. Я потом сам удивился такому жесту. Сам себе я постоянно лохматил волосы, но к другим людям я никогда так не прикасался и чуть сам не завис, как Питер весь день зависал. — Да я над проектом по химии думаю. Помнишь же, что нам надо до конца полугодия тему выбрать и презентацию подготовить? — я застонал от расстройства. Мне надо было выбирать какую-то сугубо теоретическую тему, так как недавно понял, что во время проводимых на уроках опытов, я похоже непроизвольно подмешиваю свою магию в реагенты, как мы это на уроках зельеварения делали и из-за этого результаты выходят совсем не те, что должны были бы быть. Мы с Питером уже включили в список наших опытов с магией этот вопрос о реакции на обычные, не магические реагенты этого мира. — Так, не отвлекаемся! Если ты сам ещё не заметил, ты явно стал физически сильнее, чем раньше был. Ты сегодня нормативы сдавал, как будто ты профессиональный спортсмен. Я тебя несколько раз останавливал, а то ты в своей задумчивости рекорды Гиннеса побил бы похоже. — Питер уставился на меня широко открытыми глазами, а потом опять чуть не впал в задумчивость, только уже по другому поводу. Следующие пару дней мы проверяли его физические возможности. Скорость, выносливость, сила… Всё стало на порядок больше, чем раньше. Даже на порядок порядков. Мы пробрались, интереса ради, на автомобильную свалку за городом, чтобы проверить его силу, не привлекая внимание и не попадаясь на камеры видеонаблюдения. В общем — поднять автомобиль для него теперь не проблема. Поднять автобус тоже, да и несколько машин поднять тоже получилось, разве что удерживать их было неудобно. Я тоже показал Питеру, что заклинанием левитации могу поднимать значительные грузы и что если сосредоточиться, то можно несколько объектов поднять, а если очень-очень постараться, то можно воспользоваться левитацией без палочки. Я рассказывал Питеру, что в детстве все маленькие волшебники колдуют спонтанно и без палочек, ещё не умея контролировать свою магию и это на самом деле нереально круто. Дети не знают, что что-то просто невозможно сделать или не осознают этого и творят поистине удивительные вещи. — Мне лет семь было и я тогда о магии вообще ничего не знал. Жил у родственников со стороны мамы, которые были обычными людьми, о магии знали, конечно, но всем сердцем не любили волшебство и меня, соответственно, тоже. — Я помолчал немного, скривившись от «добрых» воспоминаний из детства, — В общем я как-то убегал от кузена с его компанией и оказался в тупике у школы. Не помню о чём я тогда думал и что вообще делал, но мне явно хотелось оказаться в таком месте, где меня не достанут и внезапно оказался на крыше школы. Меня потом оттуда снимали пожарным краном, — Питер засмеялся, а я тоже улыбнулся. Хоть мне было тогда и страшно, наказали после этого меня сильно, но я до сих пор помнил то ощущение облегчения и восторга, когда понял, что уж здесь-то меня эти придурки не достанут, думал: «Что это, чёрт возьми было? Круто как! Хочу ещё раз! А как это вообще?». — В общем суть в том, что аппарация — это достаточно сложный раздел волшебства. Её обычно начинают учить только в конце школы, на последнем курсе, когда студенты уже совершеннолетние. Либо уже после школы сдают экзамены в Министерстве Магии. Но даже при том, что это нереально крутой способ быстрого перемещения, многие боятся использовать аппарацию, потому что при неудачном переносе маг может расщепиться, то есть в конечную точку аппарации придёт без брови, куска волос… Или без руки, ноги, печени или половины тела. В общем ты понял, да? — Питер побледнел и сглотнул, явно впечатлившись. — Маги в моём мире давно уже разработали комплекс заклинаний и зелий, которые помогают в таких случаях и используют их при обучении аппарации и в больнице, но всё равно, большинство магов предпочитает перемещаться более безопасными способами. Аппарацию мы тогда тоже записали в наш список опытов с магией и техникой и продолжили опыты с силой, выносливостью и скоростью Питера.***
Следующая странность начала появляться ещё через месяц или полтора. К нему начало всё прилипать… Ну или наоборот он начал ко всему прилипать — это смотря как посмотреть. Мы опять сидели у меня дома и пялились на ручку на ладони у Питера. Открытая ладонь была перевёрнута к полу, но ручка не падала, а как-будто приклеилась к руке парня. Он тряс рукой, но ручка оставалась на месте. Перекладывал ручку из руки в руку и ручка в другой руке вела себя так же. Мы удивлённо смотрели на это чудо. Ведь не отваливается же! При этом он самостоятельно свободно может её переложить из руки в руку, но не может положить просто на стол. Я попробовал забрать ручку из его рук, но тоже не смог и при этом сам не прилип, когда дотронулся до него тоже. Молчание затягивалось. Питер смотрел куда-то сквозь меня, задумавшись обо всей этой ситуации. В какой-то момент я услышал от него смешок, а после него звук падения ручки на пол и удивлённый возглас. — Это как? Полчаса рукой тряс, она не падала, а стоило только отвле… — мы переглянулись и синхронно хлопнули себя по лицу ладонью. — О чём подумал, когда отвлёкся? — спросил для проформы я. — Да так, глупости. Я представил, что прилипла бы не ручка, а какие-нибудь трусы и вот это было бы реально стрёмно! — уши у Питера покраснели, но сразу наш общий смех наполнил комнату. Продолжая похихикивать я предложил Питу попробовать ещё раз взять ручку просто так, потом сосредоточиться на липкости и потом сосредоточиться на чём-нибудь другом, чтобы липкость отменилась. Опыт удался и мы поняли как можно контролировать прилипание. Потом начали проверять, насколько тяжёлые предметы он сможет так поднять, а вскоре Питер нечаянно прилип к стене моей комнаты. Вот когда мы удивились больше всего за этот день. Ползущий по стене и по потолку подросток — это очень сюрреалистичное зрелище. Причём его взгляд был ещё безумнее чем у меня. Я-то хоть на метле летал, да и ко всяким чудесам более привычный. В тот момент мы поняли, что Питер прилипание может делать и другими частями тела, главное сконцентрироваться и не отвлекаться, потому что когда я предложил отдохнуть и сходить попить чай, парень просто рухнул с потолка, чувствительно приложившись коленками. — Уй… — Эй, ты как? — я подскочил к парню и помог подняться. — Ты знаешь, нормально! Я думал будет больнее, а это оказалось скорее просто неожиданно. Надо бы ещё проверить меня на то, с какой высоты я теперь безболезненно падать могу. — Меня больше волнует то, что если ты вдруг окажешься на приличной высоте вот в таком положении и отвлечёшься, то полетишь на землю. Какой бы ты теперь ударопрочный не был, но я уверен, что падение с большой высоты тебе не понравится. Надо бы придумать что-то по поводу концентрации на разных задачах. Как это говорят — разделение потоков сознания, для выполнения нескольких задач? Короче напомни мне потом рассказать тебе про окклюменцию и другое подобное. Я в работе с разумом не силён, только самые азы знаю, но книги у меня теперь есть, так что будем учиться вместе. Мы переглянулись, сделали себе пометки в уме, что действительно лишним проверить такое и выучить не будет и пошли пить чай. В общем опыты продолжались.