Краткое пособие о том, как полюбить химию

      На улице было довольно холодно. Ветер насквозь продувал одежду, словно до костей, словно до каждой частички совсем недавно разбитой души. Мрачные тучи гуляли по небу, словно скитались в поисках покоя.       Может, Кенма какой-то чёртов маг, раз даже погода сейчас так хорошо подстраивается под его душевный мир?       Хотя, какой там мир. Максимум руины и сотни мёртвых тел.       Кенма шёл по улице, полностью укутавшись в тоненькую курточку, которая не особо то и спасала от ледяных порывов ветра. В голове была просто пустота. Знаете, будто затишье перед бурей?       И здесь затишье перед бурей. Перед бурей эмоций, которые, как бродячие в поисках покоя тучи, рано или поздно найдут себе место в чужой голове. Припрутся к руинам и устроят вторую волну бедствия.       Перед глазами возник образ многоэтажного дома. Если пустая голова Кенмы не подводит, то там он вроде как живёт.       Отлично.       Буря застала руины врасплох. Без предупреждения, без намёков. Как снег посреди лета – не ждёшь, а оно вот, свалилось, когда не нужно, когда не ждали.       Не успел Кенма выйти из лифта, как слёзы уже во всю начали заливать лицо, стекая по щекам, капая прямиком на бетонный пол. Рукав стал, кажется, чем-то вроде половой тряпки, но с обратным эффектом. Половую тряпку мочишь в всякой химии, а потом полы моешь, а рукав лишь мочишь в слезах, посылая химию куда подальше.       Кому нужна эта химия?       Врачам?       Фармацефтам?       Химикам?       Именно. Тогда зачем химия обычным людям? Яды готовить? Полы ею мыть? Для чего?       А насчёт яда, кстати, идея неплохая. В крайнем случае как раз для Кенмы. Сейчас бы мышьяк с серной кислотой захерачить в чаёк, и выпить.       Знаете, отличный вкус такой. Приятный, ароматный.       И такой убийственный.       Сумка с грохотом свалилась на пол, куда-то вглубь комнаты. Места у неё никакого особо не было, да и навряд-ли будет. Куртка отправилась куда-то в шкаф. Для неё вроде была предназначена вешалка или хотя бы крючок, но, видимо, сегодня мы бомжуем. Пожалуй, только кроссовкам суждено было оказаться на своём месте. Без психов, без киданий, без всего.       Дверь с грохотом закрылась, ключ резко повернулся. Парень, стирая рукавом слёзы, поплёлся в свою комнату. Даже не переодеваясь, он рухнул на кровать лицом в подушку, начиная рыдать навзрыд.       Почему он плачет? Почему он убивает свои оставшиеся нервные клетки каким-то грёбаным учителем, который его наверняка даже не достоин? Смысл рыдать из-за него? Из-за химии? Зачем?       Но проблема была далеко не в преподавателе и даже не в химии.       Поблемы в Кенме.       Кто ему сказал, что вставить что-то в диалог будет удачной идеей? Почему он такой тупой, глупый, беспечный, а главное наивный? Кто ему сказал, что всё взаимно? Почему он не думал, что говорил?       Почему именно он?       Почему не кто-то другой?       Кенма сжал в руках края подушки, прижимая их ближе к лицу, чтобы хоть как-то заглушить всхлипы. Хотя, кто их вообще помимо него слышит?       Как его всё заебало.       Люди, которые слишком странные. Не разберёшься, что у них в голове творится. Тут вы лучшие друзья или любовники до гроба, а вот тут уже ненавидите друг друга сильнее всех на свете. Тут вы хорошо общаетесь, а тут тебя уже высмеивает вся школа. Тут всё хорошо, всё замечательно, а тут тебя уже все бросили, посылая на три весёлых буквы. Хотя, чего культурничать-то? Посылают нахуй.       Жизнь, которая слишком несправедлива по отношению к таким, как Кенма. К тем, кто не может разобраться как жить, для чего, для кого. За их старания понять хоть что-то она лишь посылает им различные козни, заставляет мучиться, заставляет всерьёз задумываться о кончине. Почему стоило одним родиться в удачное время, в удачной стране, в удачной семье, как у них сразу вся жизнь идёт гладко, прекрасно, без мучений? Почему одним всё, а другим ничего? Одним счастье, другим страдания?       Хотя, счастья самому добиваться нужно. Но как искать своё счастье, если ты и шагу ступить не можешь? Будто тысячи пушек были направлены в твою сторону, а стоит набрать в грудь слишком много воздуха, так тебя сразу ждёт расстрел. На месте, без поощрений, без шансов на выживание.       А ещё заебали чувства. Кто их создал, с какой целью? Чтобы чем-то отличаться от животных? Но ведь и они прекрасно чувствуют: боль, радость, тоску – всё чувствуют. Но тогда зачем? Чтобы страдать? Чтобы причинять боль другим? Зачем? Не проще бы было жить без чувств? Никакой боли от чужих слов, никаких срывов от предательства, никакого желания мстить от зависти – без всего этого было бы намного проще.       Буря начинала постепенно стихать, позволяя выжившим после разрушений вздохнуть воздух полной грудью. Они выжили, они пережили страшную катастрофу.       И сам Кенма уже постепенно успокаивался, заставляя стихнуть последние отголоски мыслей. Хватит с него. Нужно забыть. Матушка всегда твердила, чтобы жить проще, без обид, без негатива, нужно уметь прощать и забывать. В каком-то смысле это правда помогало.       Но забыть боль и обиды невозможно. Возможно лишь закрыть в каком-то сундучке, поставить на чердак и забыть на пару десятков лет. Но рано или поздно всё равно придётся залесть обратно, найти этот сундук, и открыть его, вспоминая всё, что так хотелось забыть.       Ничего не проходит бесследно. Можно лишь состроить иллюзию, что всё хорошо, всё замечательно. А на деле, где-то глубоко-глубоко в душе, накопившийся сгусток боли будет расти и расти, пока в конечном итоге не вырвется наружу.       Это как дом, который когда-то разбомбили вражеские войска. Починить-то починят, но былую красоту, былую прочность, былую целостность уже никто не вернёт. Сколько ни пили, сколько ни шлифуй, сколько ни укрепляй: во время первого же шторма всё отвалится, останется лишь то, что когда-то было разрушено.       Но разумные мысли тоже давно пора уже отодвинуть на второй план. Хватит всего этого.       Козуме сел в кровати, глядя в стену. Он смотрит будто сквозь неё. Будто вдаль. Будто куда-то в другой мир. Лишь бы не куда-нибудь в этом мире.       Боковым зрением он случайно заметил зеркало, на которое чуть позже перевёл взгляд.       Забавно. Его лицо практически ничего не выражало. Разве что всем видом говорило, мол, жизнь поимела слишком грубо, отстаньте. Нашёл из-за чего реветь. Какой-то учитель по химии, какая-то невзаимная влюблённость. Всё же это исправимо, верно? Влюблённость пройдёт и станет легче.       Наверное.       Вдруг, прямо посреди тревожный тишины, раздался телефонный звонок. Кому это Кенма сейчас понадобился?       Ставим ставки.       Куроо-сан звонит извиняться и говорить, что всё это первоапрельская шуточка? Что ж, шутка не особо смешная, да и к тому же сейчас ноябрь, а не первое апреля.       Хината звонит извиняться или же гнобить его за его вкусы? Что ж, хренов гомофоб, вы уже выбрали свой путь, так что идите по нему дальше.       Жизнь звонит извиняться за то, что случайно одарила его такими страданиями? Что ж, давно пора, но без призента в виде хотя бы маленького кусочка счастья она может смело идти далеко-далеко, нахуй, например.       Но это была даже не жизнь. Не Хината и не Куроо.       Жизнь в очередной раз "сжалилась" над ним и послала ему Акане в виде поддержки? Интересно.       Наверняка тут есть подвох.       Как и с Куроо, собственно.       Кенма встряхнул головой, пытаясь возвратить себя в более менее нормальное состояние. Он немного прокашлялся, чтобы голос не казался слишком уж дрожащим от недавнего всплеска эмоций. Так же он попытался немного улыбнуться, чтобы казаться быть на позитиве, не стоит же всем знать о том, что было, верно? — Ало? — спросил Кенма, ликуя, что голос даже не дрогнул. — Привет, Кенма! — послышался как всегда громкий голос Акане, — Как поживаешь? — Отлично, — ложь, — У тебя как? — У меня тоже, — Акане весело посмеялась в трубку, но затем продолжила чуть серьёзней, — Может, поговорим? — О чём? — уточнил Кенма, мысленно вскинув брови. Почему мысленно? Потому что лицо не желало ничего выражать. — Сегодня дождливая погода, — сказала Акане, хмыкая, — Мне когда-то говорили, что дождь – признак грусти. Типа когда на планете много печальных людей и событий, начинается дождь. Хотя, это бред какой-то. Как думаешь? — Однозначно бред, — согласился Кенма, — Человек, который это сказал, видимо, не отличается интеллектом. — Ты только что назвал Тору тупым. — А он разве не такой?       Девушка звонко засмеялась, заставляя уголки губ приподняться, создавая некую полу-улыбку на лице. — Представляешь, а я сегодня первый раз в жизни получила пять по химии, — продолжала девушка всё таким же весёлым голосом, — А у тебя кстати по ней как дела?       Кенма словно застыл. Кажется, буря не утихла, а лишь на время ослабла. Совсем чуточку. — Нормально, — снова соврал Кенма, отгоняя ненужные мысли. Хватит уже. — Это хорошо...       Неожиданно для самого Кенмы, голос Акане как-то изменился. Он стал чуть грустней и взволнованней?       Хотя, наверное, показалось. — А как ты там в целом? — продолжала задавать вопросы девушка. — Более, чем отлично, — опять враньё. — Ясно... — Ты чего такая? — спросил Кенма, надеясь, что у него всего-лишь некая паранойя. — Ну...       Страх звонким ударом прошёлся по сознанию. Что стряслось? Опять что-то плохое?       Извините, но Кенма очередной плохой новости вряд ли переживёт. Ну как, может, физически-то переживёт, но морально явно нет. — Я тут подумала... я не хочу всё тянуть до самого конца, поэтому, думаю, что сказать это сейчас будет наилучшим вариантом, — Акане громко выдохнула, — Но это довольно серьёзный диалог, и если ты- — Выкладывай, — немного резко заявил Кенма, хмурясь скорее не от недовольства, а от страха.       Наверное, всё-таки нужно было верить в бога, а не стоять на том, что его нет. Наверное, всё-таки не нужно было тогда бросаться лишними словами во время очередной ссоры с мамой. Наверное, нужно было всегда вести себя прилежно: учиться, работать, заниматься, слушаться – чтобы потом не отрабатывать свои грехи.       Ибо откуда и за что берутся все эти несчастья? — В общем, нам нужно разойтись, — выпалила Акане, смеясь. Скорее не от злобы, а для поддержки, чтобы не обидеть. Хотя, самое обидное она уже сделала.       Кенма потупил взгляд в стену, думая, как жизнь может быть такой сукой.       Насколько вообще это законно.       Да и законно ли? — Ты не переживай, ты ничего не сделал, это всё я... понимаешь, мне тут один парень понравился... я прям чувствую, что это моё, понимаешь? — продолжала девушка, видимо, стараясь оправдаться, — Я прям чувствую, что это моя родственная душа... он не такой крутой как ты, правда, да и по сути вы очень разные, но... — Понимаю, можешь не продолжать, — спокойно ответил Кенма, вздыхая. Он не собирается злиться. По крайней мере уж точно не на неё. Скорее на жизнь. Хуёвую, между прочим, — Раз так, то ладно. — Ты не обижаешься? — Нет, — честно ответил блондин, слегка дрожащим голосом. Чёрт, — Мне кажется, так будет лучше, чем отношения из жалости, верно?       Девушка хихикнула. — Мы же сможем дальше тусить, да? — Конечно, — Кенма встал с кровати, направляясь на кухню, — Разве это может нам как-то помешать? — Ну, многим мешает, — задумчиво протянула Акане, хмыкнув, — А давай в кафешку какую-нибудь сходим? Посидим, поболтаем. — Прости, но я вряд ли смогу пойти в кафе, — Кенма открыл аптечку, лежащую почему-то в нижнем шкафчике с посудой. — Что случилось? — тут же заволновалась она, видимо, думая, что она здесь как-то виновата, — Это я? Это из-за меня? — Нет, забей, всё нормально, — Кенма достал банку успокоительного, вчитываясь в этикетку, на которой должно было написано сколько нужно принимать. — Кенма, всё точно хорошо? — не унималась девушка, — Я же слышу, что что-то не так. Всё хорошо? Может, мне приехать? Ты не умираешь?       Умирает.       Правда, морально, но умирает. — Всё правда хорошо, приезжать не нужно, — ну да, ещё бы она приехала и застала парня с заплаканным лицом. Помрёт со смеху, бедняжка, — Просто не могу. — Ты заболел?       Да, разумеется. Безответной любовью зовётся. — Нет, всё хорошо, — уже более раздражённо ответил парень, доставая из банки одну таблетку. Какого чёрта таблетки нужно пить после еды? — У тебя голос дрожит, — заметила девушка, вызывая у парня мысленное "блять", — Что случилось. — Ничего, отстань уже, пожалуйста, — попросил Кенма, открывая холодильник, в котором от еды остались лишь пакеты да гнилые остатки. — Но- — Я всё сказал.       Кенма сбросил трубку, со всей дури закрывая дверцу холодильника. Холодильник аж покачнулся.       Почему всем обязательно нужно лезть в чужие жизни? Зачем им туда лезть и тем более ломать? Для чего? В чём смысл?       Идиотизм.       Кенма лишь залез в другой шкафчик, доставая оттуда давным давно зачерствевшую булочку. Это даже не булочка. Это уже какой-то камень из муки, воды и сахара. Возможно, ещё и плесени. Но плесень вроде как даже полезна, верно?       Вобщем, еды он так и не нашёл. Ладно, видимо, придётся справляться с очередным цунами из слёз своими силами.       Как же всё бесит. Люди бесят, чувства бесят, неудачи бесят, жизнь бесит – абсолютно всё бесит.       Кенма кинул банку успокоительного на своё прежнее место, стул со всей дури пнул ближе к столу, хотя тот скорее упал, нежели передвинулся, а дверь, ведущая на кухню, чуть с петель не слетела от такого напора.       Психовать с поводом и без? Всегда пожалуйста!       Передача "Разнеси всё вокруг за пять минут" начинается. Главный герой сегодняшнего выпуска – Козуме Кенма, парень, которого всё заебало. Парень, которого за последние пару дней теоретически кинули три человека.       Телефон был отправлен на кровать, ибо тот был слишком дорогим, чтобы со всей дури кидать его в стену как, допустим, валяющийся на полу учебник. Его-то можно пнуть со всей дури, от души, особенно, если учебник по Химии.       Мозг гадал, куда бы выплеснуть эмоции. Может, к чёрту разломать рабочий стол? А нахрена он ему? Уроки делать? Увы, но такого больше никогда не произойдёт. А может кровать? Поспать-то и на полу можно, почему бы и нет? Поставил ноутбук на пол, постелил рядышком и всё отлично, всё замечательно. Правда, простыть можно из-за сквозняков, но всё таки.       Вобщем, жертву он так и не нашёл, поэтому, слегка утихомирив желание разъебать что-нибудь, он рухнул на кровать, зарываясь лицом в подушку.       Жить так сложно.       Кенма не знает сколько он так пролежал, может, минут двадцать, а то и добрые полчаса. Он бы так и дольше лежал, гораздо больше, если бы не звонок.       Недовольно глядя на телефон, парень не совсем врубился откуда доносится звон, ибо экран телефона был выключен. Кажется, звонок был не телефонный. Скорее это звонок в дверь.       Собственно, он оказался прав. Кто-то пришёл и сейчас пытается дозвониться до Кенмы. Вот только кто пришёл и для чего. Кенма никого не ждёт, ему сейчас никто не нужен, поэтому, будьте добры, валите нахуй из его дома.       Но кто такой Кенма, чтобы терпеть эту трель?       Парень встал, слегка пошатнулся в бок и направился к входной двери. Мысленно оценив своё состояние, он выдохнул и открыл дверь даже не глядя в глазок.       Что ж, видимо, приключения на сегодня не кончились.       Как только он открыл дверь, стоящая за ней Акане отодвинула его в сторону и беспардонно вошла внутрь, словно к себе домой пришла. Козуме, разумеется, никак не отреагировал, лишь удивлённо застыл на месте, пока девушка закрыла входную дверь и сняла с себя верхнюю одежду.       Что ей тут надо? Он же её вроде как послал? Хотя, точнее намекнул, но всё же послал. — Ты выглядишь далеко не более, чем отлично, — сразу же упрекнула она, хмурясь, — Я бы сказала, что выглядишь ты как полудохлый недо-инвалид, которому сказали, что ему осталось жить всего пару дней. — В моём случае сто лет, — хмыкнул Кенма, засовывая руки в карманы.       Акане забавно хихикнула, направляясь первым делом в ванную комнату.       Почему Кенма её впустил?       Зачем Кенма её впустил?       Почему он не выгнал её к хуям заграничным?       Видимо, один из тех заграничных хуёв знает. — Кенма, а что у тебя с стиралкой? Сломалась? — неожиданно подала голос Акане, выглядывая из-за двери.       А вот тут стало немного стыдно. Холостяки такие холостяки, эх... — Давай чай попьём? — предложил Кенма, не в силах терпеть, как девушка ворвалась в его царство беспорядка, пытаясь навести здесь порядок. Лучше бы в голове помогла порядок навести и горечь из груди убрать, ей богу. — Давай! Заодно и выясним, что с тобой случилось, — Акане широко улыбнулась и направилась на кухню вперёд него самого.       Жаль, что выяснять они ничего и не будут. Чтобы Кенма хоть ещё раз кому-то сказал о том, что у него в душе творится. Нет.       Акане по-хозяевски достала из шкафчика две кружки, поставила чайник и начала перебирать весь чай, который имелся у Кенмы дома. Кажется, она искала зелёный, которого у него никогда и не было.       Зато был у Акане. Она потянулась к своей сумке, которую Кенма даже не заметил, и достала оттуда какую-то коробочку. Да-м, гений мысли, притащить чай из дома.       Наконец, чай был готов. Девушка любезно разлила его по кружечкам, после чего уселась прямо напротив Кенмы. Сверля его взглядом, она потихоньку пила буквально кипяток с привкусом каких-то трав.       Такого пристального взгляда, под которым как под прицелом пошевелиться страшно, Кенма недовольно начинает диалог: — Может, ты не будешь на меня так пристально смотреть, а? — Я жду ответов, — невинно пожала плечами Акане. — На что? — изогнул бровь Козуме, попытаясь сделать хоть один глоток. Не, слишком горячо. — На вопросы. — На какие? Ты их и не задавала. — Значит, сейчас задам! — Акане хлопнула в ладоши, улыбнувшись, — Что произошло? — Тебя ебёт? — грубо ответил Кенма, порядком заебавшись от того, что все любят доёбываться до чужой жизни. — Если это что-то, из-за чего ты ведёшь себя так, то да, — кивнула Акане. — Как? — Вот так, — девушка скорчила очень недовольное лицо, видимо, пытаясь спарадировать Кенму.       В ответ парень лишь закатил глаза. — Ладно, прости, что лезу, видимо, не в своё дело- — Однозначно не в своё, — поправил Кенма. — Но всё таки, что случилось? — Я повторю последний раз и больше повторять не буду, это не твоё дело, — заявил Кенма, сложив руки ра груди, — Я сказал тебе, что смысла приходить и вот так вот допытывать меня нет. Зачем ты пришла? — Ты сказал смысла нет, а я его всё равно нашла, — будто игнорируя недовольный тон, ответила Акане, — Я просто хочу помочь тебе и всё. — Один раз мне уже помогли, спасибо, — промямлил Кенма. — Так, ладно, — девушка сделала задумчивый вид, — Я вижу, что ты чем-то очень сильно расстроен. У тебя то голос дрожит, то ты чуть ли не орать на меня готов. — Не делай вид, будто знаешь меня на все сто, — проворчал Кенма, хмурясь. — А я и не делаю вид, я говорю как есть.       Недовольно пробурчав, Кенма лёг на стол, наблюдая за тем, как Акане пристально изучает его выражение лица. Может не стараться, там ничего нет, всё уже ушло, разбилось, когда прыгало с крыши.       Спустя некоторое время он закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Акане своим приходом отвлекла его от криков души, но тишина, которая нависла, возвращала эти крики, усиливая.       Зачем? Не ясно.       Почему? Непонятно.       Зато понятно, что лицо поеобрело болезненную гримасу, от которой даже Акане стало не по себе. Она тут же тыркнула парня в бок, обеспокоенно спрашивая: — Эй, Кенма, всё хорошо? — Хватит лезть ко мне, пожалуйста, — проворчал он, упираясь лбом о стол. — Ничего не болит? — ага, болит. Душа. С крыши свалилась и теперь переломанная валяется, — Может, скорую вызвать? — Себе вызови, — огрызнулся Кенма, вставая из-за стола.       Под гневные и недовольные вопли девушки он вышел из кухни, прикрывая руками уши как маленький ребёнок, на которого родители орут, а он не знает как бы уберечь себя от их криков. Правда, тут не родители и без слёз.       Парень зашёл к себе в комнату и рухнул на кровать. К сожалению, нравоучения от Акане его и тут настигли – девушка зашла в комнату и закрыла за собой дверь. — ... как ты этого то не понимаешь, вот что сложного просто послушать и принять чужую помощь без этих ребяческих огрызаний и выходок? Тебе не пять лет же- — А тебе не сорок, — промямлил Кенма. — Причём тут вообще сорок? — возмутилась Акане, тут же продолжая свои речи, — Так вот, хватит уже себя вести как маленький мальчик, шугаться всего и так далее, просто давай поговорим и всё выясним, я хочу тебе только хорошего, я хочу- — Хочешь сделать мне хорошо – оставь меня одного наедине с моими же истериками, окей? — Кенма приподнял голову, нахмурившись. — Да ты- стоп, что? — Акане приподняла бровь, — Истериками?       Кенма тяжело вздохнул, понимая, что теперь она точно не уйдёт.       Может, это к лучшему.       А, может, и к худшему.       К удивлению Кенмы, девушка заткнулась и просто подошла к нему, села рядом и обняла, тихонько погладив по голове. Он ей что, домашний питомец, чтобы его обнимали и гладили? Насколько он знает – нет. — Я так и знала, что с тобой что-то не то, — она продолжала его успокаивающе – в данном случае нервирующе – гладить то по голове, то по спине, — Но не переживай, я здесь, можешь поныть- — Я не собираюсь ныть, — возразил Кенма, мысленно подмечая, что если она не уйдёт, то он всё же будет в самом прямом смысле рыдать. Нет, не из-за валяющейся где-то дохлой души, а от безысходности. — Если ты немного поплачешь, ничего не произойдёт, тебе будет легче, а ещё легче, если ты выговоришься- — Я не собираюсь никому выговариваться, — снова возразил Кенма. — Но тебе же легче будет- — Нет, спасибо, обойдусь.       Кенма резко, но всё же с некой осторожностью вырвался из чужой хватки, пропуская мимо ушей сказанные в его адрес слова. Он лишь вздохнул, уставился куда-то в стену и задумался.       О чём?       О том, как его всё достало. Какой раз он уже это вспоминает? Раз десятый? Чтож, если бы кто-то писал книгу, основанную на его мыслях, то это была бы просто сплошная ошибка, быть точнее ошибка тафтологии, ибо все мысли раз по сто уж точно повторялись.       Но всё же он ещё раз себе напомнил, что всё на данный момент хреново. Страна голодает, всё в руинах, а душа валяется, ждёт скорой помощи после неудачно-болезненной попытки суицида.       Чтож, пяти минут раздумий и воспоминаний хватило на то, чтобы снова прийти к порогу между "всё ок, всё хорошо, живём и радуемся жизни" и "внимание, сейчас начнётся нервный срыв, пожалуйста, покиньте помещение". Окончательным ударом стала фраза, которая нагло так пихнула через порог: — Да Господи, как можно быть таким жалким-то!       В ответ Кенма лишь поджал под себя ноги и уткнулся лицом в колени. Что ж, кто-то хотел нытья? Ваша просьба выполнена! Теперь вам предстоит выбрать степень нытья: просто нытьё, сильное нытьё или же истерика. М, вы что-то сказали? В любом случае, получайте истерику!       Акане сначала показалось, что она ослышалась, когда услышала шмыг со стороны парня. Но спустя пару секунд, когда она услышала уже вовсе не шмыг, а полноценный такой всхлип, девушка удивлённо уставился на парня.       Что ж, всё таки она его довела... — Эй, ты чего?— удивлённо выдала она, наклоняясь, — Кенма, ты чего плачешь-то? Хей, я тебя обидела?       Ответа не последовало. Тот лишь отпихнул чужую руку и отвернулся. Его выражение лица Акане не увидела, но мокрые пятна от, видимо, слёз на ткани джинс она разглядела точно. — Кенма, ты чего? — девушка обеспокоенно схватила парня за плечо, разворачивая к себе, — Прости, пожалуйста, это я на тебя навалилась, да? Мне не нужно было приходить, да? — Я тебе с самого начала это сказал, — дрожащим голосом заявил Кенма. — Прости, пожалуйста, — Акане притянула к себе блондина, искренне и по доброму обнимая, — Я хотела как лучше... что случилось? — Не важно. — Хорошо, хорошо.       Шатенка, к счастью, не стала упираться, лишь позволила Кенме дальше заниматься своим делом. Плакать ведь тоже можно счесть за дело, да?       Кенма тем временем размышлял о том, что зря он всё это сделал. Лучше бы её из квартиры выпнул, ей богу. Но тогда бы его никто бы не обнимал настолько успокаивающе, словно мама когда-то в детстве, когда тебе очень грустно или больно...       Может, если выговориться, реально легче станет?       Акане не похожа на человека, который кинет.       Хотя, Хината тоже не был похож на такого человека, но, как оказалось, им он как раз и был.       А вобщем к хуям все размышления. Какой там у Кенмы девиз по жизни? Если ломать, то по полной, верно? — Почему люди такие отвратительные? — спросил он, шмыгнув носом, — Почему они пользуются другими людьми, лицемерят, и всё только ради своей собственной выгоды- — Кенма, ты- — Нет, я не про тебя, — Козуме предусмоттрительно скрыл имя человека. Он лишь повернулся лицом к девушке, обнимая её в ответ и уткнувшись ей в плечо, — Скажи, почему люди так поступают? Для чего? С какой целью? — Кто тебя кинул? — тут же спросила Акане, слегка удивляясь. — Не важно. — Это кто-то родной? — продолжала допытывать Акане. — Нет, — Кенма повертел головой. — А кто? — Не важ- — Да как я, блять, отвечу, если ты мне даже сказать не можешь кто это, — возмутилась девушка.       Перед тем, как сказать правду, Кенма попытался немного подумать, но ничего особо не вышло. Эмоции взяли верх. — Прости, пожалуйста, — Кенма обнял девушку крепче как-бы в знак извинений, — Но... я влюбился в другого человека, понимаешь? Ты ведь тоже, ты должна меня понять... — в ответ была лишь тишина, — ну же, не молчи... — Этот человек знает об этом? — тут же спросила она. — Да, — кивнул Кенма, слегка сжимая в руках ткань от чужой кофты, — Он знает... это могло бы быть взаимно, понимаешь? Но он просто, блять, один раз взял и попользовался мной. Ему было просто скучно, понимаешь? Он сказал забыть мне о том, что было, понимаешь? Просто забыть то, что он со мной сделал.       Акане молча слушала парня не перебивая. Пусть лучше выговорится. Да и к тому же она сама его фактически заставила, верно?       Кенма же рассказывал обо всём, что случилось. Он уже забил на то, кому это говорит, что говорит и с какой целью. Слова и эмоции огромным комом вываливались наружу, пока парень даже не соображал, что вообще происходит.       Сейчас ничего не происходит. Разве что обыкновенная истерика.       Как заметила девушка, Кенма, кажется, вовсе не собирался успокаиваться. Его срыв всё сильней набирал обороты. С обсуждения неразделённой любви он перешёл на в целом все его душевные переживания. Акане бы никогда в жизни не подумала, что Кенма настолько несчастен на самом деле. Она даже на пару секунд задумалась, как он до сих пор не повесился где-нибудь в прихожей? — Почему я, почему если дерьмовую жизнь, то сразу мне, — высказывался Кенма уже давным давно отстранившись от Акане, что позволяло ему активно жестикулировать руками, — Вот почему я настолько неудачливый, в чём дело? Всегда, всю эту ёбаную жизнь страдаю один я! Почему я? Что я сделал, объясни мне, что?       Акане тяжело вздохнула. Она, увы, не знает, что ответить на это. — И ты молчишь... почему ты молчишь? — Кенма развёл руками, хмурясь, — Почему ты молчишь? Я ей говорю, говорю, а она молчит! Что, противно со мной, да? Неудачник, проблемный, нихуя не знает и живёт еле-еле. Жалкий, да? Я же жалкий? Скажи же! — Ты не жалкий, — прошептала Акане, но её перебили. — Да, я жалкий! Не устраивает – съёбывай, захвати с собой весь этот мир, блять,— Кенма указала рукой на дверь, — Просто уйдите все, оставьте меня в покое, дайте мне уже наконец пожить нормально! Дайте мне счастья, хотя бы маленький кусочек! Дайте мне хотя бы минутку спокойной жизни! Дайте мне хоть что-нибудь! —Так дела не- — Не делаются, так сделай! Ты всё время мне твердила, что будешь рядом, что будешь помогать, а сейчас что? Сидишь и довольствуешься тем, что я буквально с ума сошёл уже? Весело тебе? Сильно ебанулся? Достаточно, чтобы посмеяться?       Кажется, его занесло не совсем туда. Это она поняла сразу же, как тот схватил её за плечо и дёрнул её на себя. — Да скажи ты уже хоть что-нибудь, хватит молчать, — он снова дёрнул её, но с большей силой, — Просто скажи как есть, почему я, за что я, почему и зачем? Что я вам всем сделал то, что?       В ответ он получил лишь звонку пощёчину. — Хватит уже истерить, ты не тряпка и не малолетняя школьница, — Крикнула девушка, кажется, полностью отрезвляя чужой разум своими действиями.       А после тёплые руки осторожно обвили его плечи.       Прошло несколько минут. Кенма вроде бы более менее успокоился. Убедившись в этом, Акане тихонько прошептала ему на ухо: — Всё будет хорошо, мы отомстим ему. Окей?       Кенма лишь шмыгнул носом. — Каким образом? — спросил он, зарываясь носом в чужое плечо. — Женский подход, дорогой мой, женский подход...