Моральная компенсация

Ближе к полуночи Шура выпроводил дружную толпу гостей восвояси, а группа запрыгнула, или кто на что был горазд в текущем состоянии, в микроавтобус. Андрей залез на самое дальнее место у окна и, сложив руки на груди, сделал вид, что уснул. Однако на самом деле погрузился в свои мысли, размышляя, как бы воплотить в реальность идею, пришедшую в его нетрезвую голову с час назад. Лифшиц же всю дорогу мысленно плевался ядом. Микроавтобусы он терпеть не мог. Из-за роста устроиться в подобного толка автомобиле ему было достаточно сложно. А уж выбраться из него, добравшись до пункта назначения, было тем еще пренеприятным заданием. К тому же, в этот раз машина больше напоминала по своему состоянию ведро с пропеллером, так что на сколько-нибудь комфортную поездку парень даже не рассчитывал. Утешало только одно. Звонков, наконец, поубавил свой пыл и тихо дремал в хвосте салона. Что на него нашло в гримёрке, Борис понимал плохо. Да, Андрея нельзя было назвать безынициативным. И касалось это любой сферы, за которую мужчина брался. Вот только сегодняшний цирк на дроте, по мнению барабанщика, не вписывался уже ни в какие ворота. Пожалуй, об этом стоило поговорить. Что Борис и собирался сделать по приезде в гостиницу. Незаметно для себя Звонок-таки умудрился задремать под плавные покачивания автомобиля и с дозой алкоголя в крови. Однако отказываться от плана он не собирался и был намерен его осуществить. Не сегодня, так завтра или в ближайшее время. Проснулся Андрей от острых тычков в бок. Проморгавшись, он потёр глаза и, повернув голову, увидел басиста, который пьяно улыбался. – С добрым утром, Звоночек, – восторженно протянул тот и похлопал гитариста по бедру. – Приехали. Пока группа потихоньку покидала транспорт, Звон немного поерзал на месте, глядя в окно, а потом спросил: – Макс... У тебя трава осталась ещё? Подобный вопрос Андрющенко несколько озадачил, так как услышать его рыжеволосый точно не ожидал. Но, бросив на лицо коллеги оценивающий взгляд, Лакмус хитро ухмыльнулся и хмыкнул: – Андрюша, в Греции всё есть. С собой, правда, я ничего не брал. Но как доберёмся до номера – отсыплю. А теперь хватит просиживать свою наглую жопу. Вставай уже. А то в следующий раз опоздунские наручники окажутся на нас, – с этими словами Максим хлопнул коллегу уже по плечу и двинулся к выходу из микроавтобуса, по дороге негромко посмеиваясь. Тот только закивал и отправился следом за басистом. Выйдя на свежий воздух, Андрей потянулся и вошёл в фойе отеля. Через некоторое время, проведённое возле ресепшена, ребята двинулись на этаж, где располагались их номера. Сложившейся ситуацией решил воспользоваться Лифшиц. Он перехватил Звонкова, почему-то направившегося в сторону апартаментов басиста. И, положив ладонь тому на плечо, начал тихо говорить, бросая по сторонам настороженные взгляды, словно опасаясь, что кто-нибудь заметит его действия: – Нам нужно обсудить с тобой кое-что. Тот вопросительно уставился на барабанщика, почесывая нос. – Ладно, только я это... пойду отолью, – несмотря на то, что первым пунктом плана стояло частичное опустошение секретных запасов Лакмуса, после количества выпитого в гримерке его действительно приперло по нужде. Борис в ответ на это заявление кивнул и, убрав руку, двинулся к собственному номеру. – Хорошо. Только потом зайди, пожалуйста, – с этими словами парень скрылся за дверью, оставляя согруппника в коридоре одного. Звонок провел парня взглядом, а потом, подойдя к двери басиста, постучал. Открыл тот достаточно быстро. Видимо, не смотря на «весёленькое» состояние запомнил, что Андрей собирался к нему зайти. – Что, братец кролик, таки решил подымить? – сопроводив вопрос широкой улыбкой, Лакмус бросил оценивающий взгляд на гитариста, пропуская его внутрь помещения. Тянуть кота за все подробности мужчина не планировал. А вот в очередной раз подстебать коллегу решил наверняка. – Ага, прям загорелось, – ответил тот, переступая порог. Истинный намерений Андрей, конечно же, раскрывать не стал. Пусть думает, что косяк ему нужен исключительно в личных целях, даже если придется выслушать в свою сторону колкую шутеечку, на которую он с радостью ответит. – Да у тебя сегодня весь вечер станицы пылают, – Лакмус заржал и, заметно пошатываясь, двинулся к кровати, на которой сейчас лежала неаккуратная куча вещей, вывернутая из чемодана. А отсмеявшись, выдал: – Ещё и Борю окольцевал-таки при всех. Представляю, как он сейчас бесится. – Что, так сильно заметно? – нагло ухмыляясь, гитарист зашёл в ванную и пристроился у унитаза. Максим от такого вопроса только молча закатил глаза и продолжил поиски. А через некоторое время бросил недовольный взгляд на дверь, ведущую в ванную комнату, и назидательно произнёс слегка заплетающимся языком, стараясь говорить погромче, чтобы засевший там коллега его наверняка услышал: – Не было бы заметно, я бы тебе лекции читать не пытался. Закончив свои дела, гитарист хмыкнул и встал напротив зеркала. Видок у него, конечно, был тот еще. Он сполоснул лицо холодной водой и пригладил торчащие во все стороны короткие волосы, образуя тем самым пресловутого «ёжика». – Как думаешь, уже все в курсе? – Звонок скинул с плеч подтяжки и встал на пороге, облокотившись на косяк двери. – Вот сам потом и спросишь. А вообще, если ты и дальше так выплясывать будешь, то тут не только группа – тут и зрители поймут то, чего им не надо. В конце концов, один раз ты уже спалился, – снова вспомнив реакцию на это происшествие Ириски, Андрющенко улыбнулся ещё шире. Если бы не его вмешательство, Ира в порыве злости на полном серьёзе могла прибить незадачливого гитариста. – А вообще, хорошо, что вы с ним на концертах по разным уголкам. А то вдруг у тебя прямо на сцене «jingle all the way» начнётся. А, Звон? – Не волнуйся, не начнётся, – Звонок фыркнул и облизнул пересохшие губы. – Шура мне за такое гитару в задницу запихнет. Не на сцене, так за её пределами. Естественно это не единственное, что останавливало соло-гитариста. Всё же, свои «выступления» он устраивал только в кругу хорошо знакомых ему людей и то лишь затем, чтобы позлить Бориса и заставить того немного понервничать, тем самым открывая перед негласным партнером весь спектр эмоций. Макс в ответ на эту реплику удовлетворённо кивнул. – А я ещё и сверху всыплю. И за себя, и за Ириску в придачу. Гей в группе, – прыснув от смеха, басист наконец-то нашёл то, что всё это время старательно искал. Раскрыв искомый свёрток, Андрющенко внимательно осмотрел его содержимое и протянул Звонку. – Тебе одного косяка хватит, или больше возьмёшь? – Боюсь-боюсь, – Звонок поднял руки вверх, а потом закусил губу, задумавшись на несколько секунд. – Давай еще. Лакмус же в ответ только пожал плечами. – Бери. И давай, наверное, топай отсюда. Чёт меня рубит уже, – сказав это, мужчина сцедил в кулак вырвавшийся зевок. Как-никак, время уже было позднее. К тому же, на усталость после концерта наслоилось ещё и действие алкоголя. А в дороге до отеля рыжеволосый, в отличие от коллеги, не поспал. – Спасибо, – тот осторожно сунул косяки в карман и загадочно заулыбался. Выглядел он так, как будто готов был пробежать марафон, и ему очень не терпелось это сделать. – Спокойной ночи тогда. – Спокойной, – мужчина улыбнулся и, выпроводив согруппника из номера, закрыл за ним дверь. А затем шаткой походкой направился к кровати. Похоже, тот снова что-то задумал. Но анализировать собственное наблюдение рыжему сейчас было откровенно лень. Звонков чуть ли не вприпрыжку добрался до номера барабанщика. Проверив содержимое карманов, он нервно потер шею, а потом постучал в дверь, оглядываясь по сторонам. Через какое-то время Лифшиц её открыл и, посмотрев на мужчину напряжённым взглядом, пропустил гостя внутрь. – О чём хотел поговорить? – тот зашёл и опёрся спиной на стену. – О твоих заскоках. Вот нахрена, Звон? Тебе скучно живётся? – задав свой вопрос, Борис внимательно посмотрел на гитариста, пытаясь хотя бы по мимике угадать правильный ответ. Ведь сказать он мог и не всю правду. Или даже совсем не её. – Мне казалось, ты был не против, – Звонков наклонил голову и с прищуром уставился на парня. – Ты злишься. Только скажи мне, почему? Потому что боишься, что кто-то узнает, или потому что... ревнуешь? Его улыбка стала ещё шире, однако мысленно гитарист выписал себе подзатыльник. Как-то очень уж резко он высказался, что не входило в планы. Хотя, кажется, и сам мужчина уже успел трижды в них запутаться. – Боюсь. Потому что это может плохо сказаться на нашей репутации. И ещё я боюсь… – на этих словах Борис ладонями растёр себе лицо, чтобы хоть как-то отстрочить слова, которые так и норовили сорваться с языка. – Что ты найдёшь себе ещё кого-то. Кроме меня. Выражение лица гитариста стало серьезным. Поджав губы, он уставился себе под ноги, почесывая щеку. Вот про это он даже не подумал, и на такую реакцию Лифшица не рассчитывал. – А зачем мне это? – выдавил из себя Андрей, подняв глаза. Борис встретился с ним настороженным взглядом и тихо произнёс: – Ну, со мной же ты зачем-то… завёл отношения. Что мешает ещё кого-то подыскать? – лицо парня приобрело несколько затравленное выражение. Звонку он доверял, но… Возможность подобного расклада, всё же, присутствовала. И в моменты, когда тот начинал «чудить», от мыслей об этом барабанщика откровенно бросало в дрожь. – Вот именно. Завёл. Зачем мне ещё кто-то? – с этими словами мужчина подошел ближе и состроил невинную моську, на этот раз искренне. После этих слов парень судорожно выдохнул, немного расслабляясь. Всё-таки, вероятность остаться «не у дел» его сильно беспокоила. Но сейчас согруппник на время развеял эти опасения. Так что следующий вопрос барабанщик задал уже более уверенно. – Зачем тогда меня злишь? Тебе это приносит удовольствие? – Ну... есть немного, – на лице гитариста тут же засияла хитрая улыбка, та самая, которую он частенько пускал в ход в отношении барабанщика. И не только. – Я же сказал. Выглядишь охуенно. От услышанного Борис тихо засмеялся. А после этого покачал головой и тоже ответил Андрею мягкой улыбкой. – Только когда злюсь, да? – Не-а. Пьяный тоже ничего, – тот подошел вплотную, обхватывая парня за пояс, и уткнулся ему подбородком в грудь. – Вот засранец, – сказав это, Лифшиц снова издал смешок. И, не смотря на свои слова, доверчиво прильнул к мужчине, словно крупный кот. Для полноты картины оставалось только замурлыкать. – Тогда предлагаю это дело шлифануть, – отпрянув, Звонков сунул руку в карман и вытащил всё, что смог отжать у Лакмуса. Его собеседник заинтересованно глянул на «добычу» согруппника и выдал первую пришедшую на ум мысль: – Ну и кого из ребят ты уже успел обчистить? – Макса. Будешь? – Давай. Только… – Борис нахмурился, задумчиво глядя на Андрея. – Наверное, будет лучше, если мы сначала поудобнее устроимся. – Ага, – Звонок взял Лифшица за руку и потащил к кровати. Похлопав себя по карманам для вида, добавил. – А зажигалку-то я не взял. – Молодец. Мою возьми тогда, – сказав это, барабанщик принялся осматривать комнату в поисках данного предмета. Обнаружился он на тумбочке возле кровати. Тут же лежала и початая пачка сигарет, выложенная из сумки. – Держи, – гитарист уложил косяки на тумбочку и принялся развязываться шнурки кроссовок. Парень уселся на постель и взял в руки один из них, наблюдая за коллегой. А затем потянулся уже к зажигалке, чтобы прикурить. Сделав это, Лифшиц вдохнул сладковатый дым, отдающий характерным запахом, и прикрыл глаза, опираясь плечом на спинку кровати. Ожидаемый эффект ещё не наступил, так как для этого нужно было чуть больше времени. Но уже от самого понимания того, что, в общем-то, всё в порядке, становилось просто нереально хорошо. Андрей тем временем стащил свои кроссовки, глядя на развалившегося барабанщика, и залез следом на кровать. Он уселся рядом с ним, подложивив подушку под спину, и окинул его хитрым взглядом. Сам гитарист прикуривать не спешил. Пока что только наблюдал, неосознанно потирая большим пальцем карман, куда он засунул наручники еще в гримёрке. – Ну как? Пошло? – Да, – Лифшиц открыл глаза, чтобы посмотреть на музыканта, а затем прищурился от ставших более яркими цветов. Кажется, его начало накрывать. По телу волной хлынуло приятное тепло, дышать стало легче. А сердце, кажется, с ещё большей силой принялось разгонять кровь по венам, от чего в кончиках пальцев появилось приятное покалывание. – А ты разве не хочешь? – то, что Звон к принесённым косякам так и не притронулся, было странно. Настолько, что, не смотря на расслабление, превратившее мышцы в какое-то подобие желе, парень повернул голову и украдкой бросил на собеседника уже немного «замыленный» взгляд. От этого действия барабанщика мягко «повело», поэтому он медленно сменил позу, опускаясь на постель уже всем телом. – Хочу, конечно, – не сводя глаз с разомлевшего согруппника, Звонков оседлал его и, вытащив косяк из длинных пальцев, затянулся, выпуская дым вверх. – Что ты… – Лифшиц сначала дёрнул рукой, пытаясь поймать умыкнувшего самокрутку мужчину за запястье. Но, глядя на то, с каким прямо таки показным удовольствием Андрей выпускал дым изо рта, передумал. И медленно прикоснулся подушечками пальцев к его лицу, словно проверяя, не галлюцинация ли перед ним. Гитарист на это действие только изобразил улыбку, больше похожую на хищный оскал, но при этом не сказал ни слова. Лишь продолжил курить, сквозь терпкий дым поглядывая на лежащего под ним парня. Бориса это распалило, и он опустил ладонь на шею Звонка, а вторую руку положил уже ему на грудь, тем самым расширяя и так расстёгнутый ворот рубашки. Андрея тоже начало накрывать. Хоть он и был уже немного навеселе, к самочувствию добавилось лёгкое головокружение, из-за чего он просто сел Лифшицу на бедра, чтобы не шататься на коленях, стараясь поймать равновесие. Следующим ярким чувством было ощущение тепла, разносившегося по телу, и горячее прикосновение к шее, а потом и к груди. Опустив голову, мужчина взглянул на растопыренную пятерню и лениво перевел взгляд на барабанщика. – Нравится? – спросил он и протянул ему косяк. Лифшиц кивнул в ответ, а после этого взял самокрутку и сделал новую затяжку, продолжив легко поглаживать шею мужчины. Наблюдая за витиеватыми движениями струйки вёрткого дыма, парень прислушался к собственным ощущениям. А затем заговорил, делясь эмоциями с партнёром: – Знаешь, это так… странно. Ни на что не похоже. А ещё мне сложно понять, где ты, а где я. Андрей издал в ответ смешок, больше похожий на нечто среднее между фырканьем и хмыканьем. Мысли куда-то постоянно уплывали, и приходилось хорошенько сосредоточиться, прежде чем подумать о чём-то конкретном. Образы в голове плавно перетекали друг в друга, сменяясь разноцветными картинками. От накатившего головокружения мужчина зажмурился и упёрся ладонями Лифшицу в грудь, чтобы не завалиться на бок. Тот от подобного своеволия дёрнулся и вцепился пальцами свободной руки в воротник рубашки Звонкова, помогая ему удержаться. В ответ на это действие гитарист рвано выдохнул и уставился в лицо застывшего под ним Бориса буквально парализующим последние крупицы воли взглядом. Барабанщик от такого пристального внимания нервно облизал резко пересохшие губы и разжал ладонь, выпуская когда-то ярко-белую ткань. А затем прикрыл глаза и сделал ещё одну затяжку, после которой хрипло засмеялся из-за удивительной нелепости сложившейся ситуации. Оперевшись руками по обе стороны от Бориса, Андрей прильнул к нему вплотную, касаясь оголенной кожей обтянутой тканью груди. Бешеный ритм сердца парня смешался с его собственным, который пробивался сквозь пелену шума в ушах, ухая аж где-то в затылке. – Весело тебе? – пробормотал он полушепотом тому прямо в ухо и укусил за мочку, чувствуя языком металлическую серьгу. Лифшиц со свистом выдохнул сквозь зубы и наощупь нашарил на стоящей рядом тумбе пепельницу, куда ткнул уже начинающий обжигать пальцы окурок. А после этого принялся одной рукой гладить мужчине спину где-то в районе лопаток, а второй ещё больше взъерошил влажные волосы. Что же касалось вопроса Андрея, то на него барабанщик попросту не обратил внимания, всецело поглощённый неизвестными до этого ощущениями. Рука на спине, казалось, весила тонну, однако никакого дискомфорта не чувствовалось. Прогнувшись в спине и оттопырив при этом зад, Звон перенес вес тела барабанщику на грудь. А после запустив освободившиеся руки тому под майку, мягко сжал кожу на боках, всё ещё играясь языком с мочкой уха. В ответ на это нехитрое, по сути, действие, Борис зашипел и тоже полез пальцами под рубашку согруппника. Из-за позиции Звонкова снять данный элемент гардероба было весьма проблематично, так что с решением этой задачи парень чисто интуитивно решил повременить. Но и лежать без движения под волной обуревающего желания было невозможно. Руки старшего, вовсю хозяйничавшие под одеждой, разгоняли по коже приятное тепло. А вот от языка, настойчиво исследовавшего продетую в ухо серьгу, вдоль позвоночника начали блуждать холодные, словно дождевые капли, мурашки, создавая причудливый контраст ощущений, из-за которых начинало сносить крышу. От такого потока противоречивых чувств Лифшиц сдавленно застонал, тут же торопливо закусив нижнюю губу. А после хватнул ртом всё ещё пахнущего сладковатым дымом воздуха, пытаясь тем самым привести постоянно ускользающие куда-то мысли хоть в какое-то подобие порядка. Звонок едва уловил стон парня, но прекрасно ощутил исходящие из груди низкие вибрации. Его пальцы сжались сильнее, сдавливая ребра партнёра, особенно остро выпирающие, когда тот вдыхал. Казалось, в комнате становилось всё жарче то ли от воздействия травы, то ли от возбуждения, а может и от всего вместе. Внезапно захотелось стащить с себя липкую ткань, сковывающую и без того заторможенные движения, которая к, тому же, противно натирала швами взмокшую от пота кожу. – Слишком много одежды, – произнес Звонков заплетающимся языком на ухо и, приподнявшись на руках, уставился на раскрасневшегося Бориса. Тот с трудом сфокусировал зрение на согруппнике и кивнул, протягивая руки к ещё не расстёгнутым пуговицам рубашки. Мелкие кругляши никак не желали пропихиваться в прорези ткани, но постепенно Лифшицу удалось с ними расправиться. Распахнув пропитавшуюся потом одежду, парень бегло прошёлся пальцами по часто вздымающейся груди Андрея, слегка царапая кожу короткими ногтями. А затем поймал левую руку гитариста, расстёгивая достаточно узкий манжет и стаскивая с неё ставший влажным рукав. От этого движения того повело в сторону, но он удержался, вовремя выставив колено. Глупо улыбаясь, Андрей высвободил вторую руку и отбросил теперь не нужный предмет одежды на пол. – Это тоже, – добавил он, дёрнув полы майки Бориса вверх, обнажая живот. Барабанщик послушно приподнялся, позволяя Звонку стащить с себя данный элемент гардероба. Когда же с этим было покончено, Лифшиц снова положил одну ладонь гитаристу на плечо, поглаживая большим пальцем заметно выпирающую ключицу, а второй притянул голову мужчины немного ближе, стараясь рассмотреть выражение его серых глаз, то и дело пропадающих среди разноцветных узоров, навеянных выкуренной травой. Тот уставился в ответ потемневшим от возбуждения взглядом, всматриваясь в карие, почти черные, глаза. Борис выглядел абсолютно расслабленным и даже задумчивым, с дзеновским спокойствием на лице разглядывая согруппника. Большой палец мерно поглаживал выступающую ключицу, словно под ритм метронома, что вполне даже успокаивало. И ещё куча эпитетов, которые мог бы привести в пример Андрей, если бы не безумный рой мыслей, заполонивший затуманенную голову. Он изобразил что-то наподобие довольной улыбки и приблизился, немного не рассчитав. Уткнувшись носом в щеку, музыкант спустился немного ниже и коснулся сухих губ парня своими, проводя по ним языком. В ответ на это действие тот тихо выдохнул, ощутив новую волну жара, прилившего к лицу. И, надо заметить, не только к нему. А затем осторожно прижался губами ко рту Звонкова, пытаясь отвлечься от не очень приятных ощущений в паху, сдавливаемом слишком узкими для такой ситуации, брюками. Руки гитариста легли на запястья парня и вжали в подушку над головой. Он чувствовал, как бугор в паху упирается ему в бедро. Хотя Звонков испытывал сейчас стойкое желание всё бросить и отказаться от идеи, просто продолжая начатое, собравшись с мыслями, он, всё-таки решился воплотить свой план в жизнь. Ведь в данный момент подобное развитие событий могло внести своеобразную лепту в их и без того стойкие отношения. Поджав таз под себя, Андрей поерзал задницей на нижней части живота парня, дразня. Потом углубил поцелуй, пройдясь языком по зубам. Пока внимание Лифшица было полностью сосредоточено на телодвижениях гитариста, тот сунул руку в карман своих джинсов и аккуратно вытащил наручники. Прикусив нижнюю губу барабанщика, и тем самым достаточно его отвлекая, Звон зацепил на руке парня один браслет, а затем, перекинув цепочку за деревянной стойкой в спинке кровати, защёлкнул и второй. – Попался, – нагло заурчал он, открываясь от губ. От прикосновения прохладного металла к запястьям Лифшиц дёрнулся и ощутил, что теперь не может нормально двигать руками. В груди, не смотря на приятное расслабление, шевельнулась зарождающаяся паника, накрывающая липкой, словно паутина, волной. Судорожно вздохнув, Борис бросил на партнёра напряжённый взгляд и задвигался под мужчиной, пытаясь выбраться из своеобразной хватки. - Что ты делаешь? Зачем… Наручники, словно в ответ на неосторожные движения, неприятно впились в кожу, царапая уже успевший налиться цветом синяк от прошлого знакомства левого запястья с ними. Это чувство неслабо полоснуло по нервам, отчего сердцебиение, и так не слишком спокойное, стало ещё быстрей. От этого вопроса Андрей немного завис, с удивлением глядя на ерзающего Бориса. – Тише... Успокойся, – протянул он, обхватив голову барабанщика руками, и стал поглаживать виски большими пальцами. От загнанного взгляда карих глаз стало неуютно, и даже закралась мысль, пробиваясь откуда-то из задворок сознания, что сделал он это совершенно напрасно. Зная, какой Лифшиц бывает порой паникёр, гитарист этим самым действием, возможно, до чертей перепугал первого, и теперь метался между вариантами как-то исправить ситуацию или вообще всё прекратить. В ответ на нежные касания парень опустил веки и протяжно выдохнул, пытаясь последовать совету согруппника. Получалось не очень хорошо, но, по крайней мере, острое желание немедленно остановить их совместное занятие слегка поутихло. Затем Борис попытался прижаться к ладони Андрея ещё крепче, и потереться об неё щекой. И, снова приоткрыв глаза, тихо заговорил, пытаясь сфокусироваться на мимике старшего: – Звон. Ты же… Не будешь зверствовать? Тот фыркнул и глупо улыбнулся. – Я такой страшный? – Иногда ты меня пугаешь, – сказав это, барабанщик коснулся руки Звонкова губами. – Но при этом я доверяю тебе, – признался в эмоциях Лифшиц, не смотря на собственную довольно уязвимую позицию, искренне. И постепенно расслабился, наблюдая за дальнейшими действиями мужчины с мягкой улыбкой. – Вот и замечательно, – тот тоже ответил ему улыбкой и провел свободной рукой по груди, спускаясь всё ниже, а потом прильнул ближе и уткнулся носом в шею, целуя взмокшую кожу. От этого действия парень судорожно вздохнул и запрокинул голову, подставляясь под ласку. Стало ещё жарче, и чужое дыхание, наравне с неспешными касаниями, только усиливало яркое чувство в несколько раз. Зафиксированные у изголовья кровати руки мешали самому включиться в приятный процесс. Но при этом ощущение собственной беспомощности вдарило по мозгам не хуже травы. Оставалось только плыть по течению, так что Борис решил полностью отдаться сложившейся ситуации, хоть подобное и происходило с ним впервые. Пройдясь поцелуями по шее, оставляя мокрый след, Звонок легко прикусил кожу на челюсти парня, оттягивая её следом. Тот, похоже, смог расслабиться и теперь кайфовал, открываясь и подставляясь под движения мужчины сверху. От понимания этого факта сделалось легко и щекочуще-приятно. Всё же, давить на Лифшица Андрей не собирался. И, если бы тот воспротивился, то наручники пришлось бы с него снимать. А то и вовсе заканчивать любовные утехи. Но этого не случилось. Борис ему полностью доверился. И от понимания подобного расклада буквально разрывало на части, в равной степени наполняя сознание колкой нежностью и обжигающим желанием. Руки гитариста откровенно лапали грудь барабанщика, медленно спускаясь ниже, огибая пальцами выступающие ребра и напряжённые мышцы. Парень с жадностью наблюдал за движениями старшего и пару раз облизнул сухие губы. Ему хотелось прикоснуться к партнёру. Притянуть ближе. Тоже подарить приятные ощущения. Сделать хоть что-нибудь, в конце концов. Но не получалось. Мешали железные оковы, фиксирующие руки над головой. Оставалось только выгибаться под чуткими касаниями умелых пальцев и рвано дышать, всматриваясь в глаза напротив. Обведя кончиком языка тот самый засос, который появился на ключице днём ранее из-за чрезмерной увлечённости особо страстного гитариста процессом, Андрей переключился на вторую, юркнув языком в ямку под ней, и двинулся дальше. Руки не отставали и продолжали мять бока, спускаясь ниже, пока не достигли ремня джинсов. Схватившись за него, Звонок дёрнул вниз в тот самый момент, когда, плашмя пройдясь языком по соску, он прихватил его зубами и оттянул, отпуская. Зашипев в ответ на это действие, Борис дёрнулся от своеобразных ощущений, а затем нетерпеливо двинул тазом, желая поскорее избавиться от слишком тесных брюк. Действия любовника заводили. Хотелось большего. Настолько, что перед глазами начали разгораться искры уже не только под действием выкуренной недавно травы. У Звонка в штанах свербело не меньше. Уже давно хотелось избавиться от слишком облегающих белых джинсов и перейти, наконец, к самой интересной части плана. Но остановиться и прекратить дразнить Лифшица, видя, как тот извивается под смазанными прикосновениями загрубевших пальцев и лёгкими покусываниями, казалось сейчас совершенно невыполнимой задачей. Поэтому гитарист продолжил. Чтобы расстегнуть ремень, правда, пришлось хорошенько сосредоточиться, ведь координация движений под действием травы, кажется, тоже захмелела. Расправляясь с пряжкой, он прошёлся по животу до пупка, выписывая замысловатые узоры языком, целуя пересохшим губами разгоряченную кожу. Потом обвел его кончиком языка, оставив мокрый след, и, стащив штаны Лифшица немного вниз, впился поцелуем в выпирающие тазовые косточки. – Блядь, Звонок. Я… – договорить барабанщик не смог из-за острого укола возбуждения, сотрясшего всё тело крупной дрожью. Неприятие и страх уже всецело забылись, погребённые под лавиной горячих ощущений, заставляющих кровь быстрее двигаться по телу. Андрей провоцировал. Распалял. Буквально вводил каждым своим движением в какое-то подобие транса. От его действий дыхание сбивалось к чертям, а где-то внутри поднималась обжигающая волна практически животного желания. Но при этом такое примитивное, по сути, чувство, накрепко сплелось с удивительной теплотой и нежностью. Было ли подобное связано с действием дури, или происходило только из-за собственных эмоций, испытываемых к гитаристу, Лифшиц не знал. Да сейчас, наверное, наличие такого понимания было не настолько принципиальным. Ему было хорошо. Правильно. И от этого ещё больше сносило крышу. Звонок вскинул затуманенный взгляд вверх и ухмыльнулся. Ему было очень интересно, что же там Лифшиц не договорил, но выяснить это захотелось весьма экстравагантным способом. Он стянул брюки вместе с бельем до середины бедер и, услышав сверху вздох облегчения, прильнул губами ко второй выпирающей косточке, поглаживая руками бедра. Из-за этих действий мужчины Борису хотелось… Да в том-то и дело, что хотелось. Остро. Нестерпимо. Каждой частицей доведённого до белого каления тела. Сделать хоть что-нибудь. Прикоснуться, тоже поцеловать. Но такой возможности парень был лишён, а потому только поёжился от ощущений, который ему дарили настойчивые губы. И сдавленно прошептал, зажмурив глаза из-за переизбытка эмоций: – Чёрт, я сейчас сдохну… Звонок остановился и засмеялся, уткнувшись лбом Борису в бедро. Потом он приподнялся, застыв на секунду, чтобы поймать равновесие, и подполз ближе к изголовью кровати, останавливаясь прямо над его лицом. – Ну, тогда мне точно придется искать кого-то ещё. Барабанщик тоже издал хриплый смешок и облизнул губы, вглядываясь в глаза напротив. А потом выдал, неожиданно даже для себя, немного запинаясь: – Не дождёшься. Разве что мою реин…карнацию. – Да куда ты от меня денешься, – уткнувшись лбом в лоб Бориса, Андрей широко улыбнулся, а потом прильнул к губам, медленно целуя и ерзая пахом тому по животу. Не ожидавший такого поворота барабанщик застонал в губы партнёра. А после ощутимо прихватил зубами за нижнюю, ещё больше распаляясь от его поддразниваний. Гитарист замычал и запустил руку во влажные черные волосы, сжимая короткие кудри, а ладонь второй положил Лифшицу на щеку. Он углубил поцелуй и прошелся языком по верхнему нёбу, чувствуя сладковатый привкус травы. Когда же Звон отстранился от парня, чтобы немного отдышаться, тот неосознанно поддался вперёд. Он и сам не понимал, что именно сподвигло его на это резкое движение – то ли нежелание прерывать ласку, то ли просто потребность находиться к партнёру как можно ближе. Итог у такого действия всё равно был один – дёрнувшись всем телом, Борис, соответственно, нарушил более-менее стабильное положение собственных рук, сейчас зафиксированных у изголовья кровати железными браслетами. Металл начал неприятно давить на запястья, от чего барабанщик поморщился, ощутив саднящее чувство в кистях, и поспешно откинул голову на подушку, чтобы унять болезненные ощущения. А затем раздосадовано повёл локтём, глядя на торжествующую улыбку сидящего сверху мужчины. – Непривычно, да? – водя пальцем по груди партнёра, спросил тот, пристроившись на его животе. – Очень, – Лифшиц в ответ медленно кивнул, не отрывая мутноватого взгляда от партнёра. Из-за несложного узора, который Андрей выписывал на пылающей коже, темнело в голове и буквально замирало дыхание. – Мне тоже, – пробасил тот, задумчиво глядя на бешеного от возбуждения барабанщика. Если бы Звонок сейчас расстегнул наручники, то Лифшиц, несмотря на свое нетрезвое состояние, без промедления набросился бы на него, погребая под собой. И непременно отомстил бы гитаристу за его фокусы и «концерт» в гримерке. Выйдя из непродолжительного транса, Андрей коротко ухмыльнулся и слез с кровати, пошатываясь. Добравшись до сумки Бориса, он встал на колени и погрузился в поиски. Лифшиц же, пользуясь манёвром Звонка, постарался хоть немного успокоить собственное желание. Выходило это не слишком хорошо. Но без новых прикосновений гитариста страсть, по крайней мере, не усиливалась, что позволяло сохранить хоть какое-то подобие внятности мыслей. Повернув голову в ту сторону, где находился Андрей, парень с определённым трудом сфокусировал зрение, после чего закрыл глаза. От царапнувшего где-то внутри ожидания на лице парня появилась предвкушающая улыбка. За время их не совсем обычных отношений, плавно переросших из просто дружеских в нечто гораздо большее, близки парни были уже не один раз. Так что примерный план действий в подобной ситуации у обоих проник буквально в подкорку. Вот и сейчас Звонков довольно уверенно, не смотря на собственное состояние, искал всё необходимое для продолжения процесса. Точно так же и Борис, произойди подобная ситуация в номере Андрея, без труда смог бы сориентироваться в расположении некоторых весьма специфичных составляющих его багажа. Когда же гитарист закончил с поисками и вернулся к кровати, то несколько мгновений просто смотрел на представшее перед глазами зрелище. Следовало сказать, что это было… волнующе. Пристёгнутый наручниками барабанщик действительно выглядел упоительно. Настолько, что в затуманенном марихуаной и возбуждением сознании мелькнула мысль сразу же приступить к самой интересной части этого вечера. Но Звон старательно задвинул её куда подальше. Всё же, его планы от этой идеи несколько отличались. Когда мужчина снова опустился на кровать, Лифшиц почувствовал, как прогнулся под его весом матрас, и, открыв глаза, уставился на мужчину шальным взглядом, нервно сглотнув. А затем попытался скрыть собственное, неожиданное даже для него, волнение, за новой пошловатой улыбкой. Эмоции буквально били через край, и от понимания, что в этот раз их близость наполнилась совершенно нетипичными оттенками, пульс участился, лицо покрыл лихорадочный румянец. А хищная полуулыбка партнёра только ещё больше щекотала нервы. – Ты такой... спокойный, – Звонок разглядывал парня плотоядным взглядом, водя пальцем по его груди. – Может, так всё и оставим? Меньше агрессии и больше... страсти. Последнее слово он по уже прошипел и ущипнул барабанщика за сосок. Лифшиц из-за такой своеобразной ласки выгнулся и тоже тихо зашипел сквозь зубы: – Не хочешь снимать эти железки? – задав вопрос, парень слегка пошевелил запястьями, от чего цепочка наручников, продетая в спинке кровати, тихо звякнула. – Не хочу. Твоя беспомощность вставляет покруче любого наркотика, – поводив пальцем ещё немного гитарист ущипнул любовника за второй сосок. Тот только судорожно вдохнул и закусил губу. Способность сказать что-то внятное вернулась к парню лишь на выдохе. –А мне ты вставить не хочешь? – на этих словах Борис снова окинул партнёра «замыленным» взглядом, в котором читалось открытое желание. Лицо самого гитариста сейчас было удивительно сосредоточенным. Словно он вовсю прикидывал дальнейший план их затянувшегося вечера. А вот глаза выдавали Андрея целиком. В них действительно плескалась страсть. И что-то ещё. Буквально обжигающее кожу. Судорожно облизнув пересохшие губы, Лифшиц приподнял голову и снова заговорил: – Тебе ведь уже не терпится. Может, продолжим? – из-за того, что находиться в такой позиции было неудобно, пришлось снова опуститься. Но следующие слова с языка парня слетели всё равно. – А не то я выломаю эту блядскую стойку и отымею тебя уже сам. Услышавший такую угрозу мужчина хрипло рассмеялся и положил руки уже на бёдра барабанщика. Проведя ладонями по коже вниз до полуспущенных штанов и белья, пальцами одной Андрей принялся стаскивать неуместную ткань. А вот второй снова ущипнул любовника, на этот раз за ягодицу, нарочно игнорируя налитый кровью член. Борис в ответ на эти движения заёрзал, пытаясь хоть как-то получить столь необходимое сейчас прикосновение к части тела, требующей наибольшего внимания. Гитарист одарил парня широкой улыбкой и полностью стащил с него одежду, отбросил её куда-то на пол и принялся раздеваться уже сам. Расстегнув пуговицы, Звонок облегчённо вздохнул, удивляясь тому, как все это время он мог игнорировать такую «проблему». Стащив штаны, а следом и бельё, он пристроился между разведенных ног барабанщика и погладил его по бёдрам, слегка сминая кожу. Всё это время мужчина пристально наблюдал за партнёром, замечая мелкие подергивания и изменение ритма дыхания, как только его руки приближались к паху. От касаний гитариста хотелось взвыть волком. Потереться, сбавляя собственное напряжение, притронуться в ответ. А пристальный взгляд Андрея только ещё больше горячил кровь. Не в силах справиться с накатившим желанием, Лифшиц выгнулся и закусил губу, стараясь лишний раз не шуметь. Извечная паранойя не давала полностью отключиться мышлению даже сейчас. Вот только с каждой минутой мысли всё больше затуманивались. И дело было даже не столько в траве. Рвано выдохнув от очередного движения любовника, Борис плотно зажмурил веки, борясь с красочными узорами, вовсю под ними сменяющимися. И принялся сбивчиво шептать, шалея от нетерпения: – Звон… Пожалуйста… Я больше не могу. Андрей довольно хмыкнул и убрал руки с бёдер Лифшица. Пошарив рукой по одеялу рядом с собой, он взял тюбик со смазкой и выдавил немного на пальцы, размазывая большим, чтобы слегка согреть. Лифшиц получил небольшую передышку, но совсем скоро, кажется, его терпению действительно придет конец. И Шурику потом придется долго расспрашивать барабанщика, увидев счёт за порчу гостиничной мебели. Придвинувшись ближе, Звонок развел ноги парня ещё шире и коснулся заднего прохода, медленно размазывая смазку по сжавшемуся от неожиданности кольцу мышц. Борис, почувствовав влажное прикосновение к отверстию, дёрнулся и постарался как-то прикрыться, снова сводя бёдра. Но Андрей мягко прервал эту попытку, погладив Бориса ладонью по колену и одобрительно улыбнувшись. Ответив на улыбку, Лифшиц начал глубже и медленнее дышать, облегчая дальнейшее вторжение. И через какое-то время расслабился, позволяя гитаристу ввести средний палец по первую фалангу, тем самым давая привыкнуть к ощущениям. Уперевшись свободной рукой в кровать, тот уткнулся носом барабанщику в шею и стал целовать и хватать кожу губами. Вскоре он ввел палец до конца и, немного подождав, вытащил почти полностью и ввёл снова. Брюнет же только поёжился от подобной манипуляции. Особого дискомфорта она не приносила, но полностью привыкнуть к подобному за всё то время, которое парень состоял в отношении со Звонковым, ему так и не удалось. Зачастую, этот факт Бориса огорчал. Но сейчас, как ни странно, данная эмоция затерялась среди множества других, обострённых до предела травой. К тому же, касания губ Андрея неплохо отвлекали от лишних мыслей и неуместного беспокойства. Дойдя поцелуями до противоположного плеча, гитарист переключился на ключицы, слушая вздохи и шум ткани от ерзаний парня. Он полностью лёг на него, хватая рукой за бедро, и вжался в горячее тело под собой, вдавливая в кровать. Близость кожи к коже обжигала. Барабанщику казалось, что Андрей сейчас был не просто рядом. Складывалось удивительное по интенсивности ощущение того, что мужчина, продолжая растягивать партнёра и не скупясь на другие ласки, находился буквально повсюду. Из-за случайного прикосновения собственного члена к животу Звонка сделалось жарко. Настолько, что снова стало не хватать воздуха, и вместо выдоха из груди вырвалось хриплое рычание. Ещё один палец, добавленный мужчиной, уже не вызывал поначалу естественного сопротивления. Только ещё больше возбуждал, вызывая желание на него насадитьcя. От горлового рыка Лифшица Андрей почувствовал, как мышцы пробило молнией от желания, а на спине волосы стали дыбом. С того момента, как они начали, Борис был молчалив, и, похоже, впал во что-то наподобие транса под воздействием травы. – Ты какой-то тихий сегодня... – пробормотал гитарист ему на ухо и потянул руку назад, намеренно касаясь подушечками пальцев простаты. Барабанщик поперхнулся воздухом, его лицо исказила напряжённая гримаса. Если бы не расположившийся сверху Звон, от долбанувшего по нервам удовольствия парня бы выгнуло дугой. А так он только крепче прижался к партнёру. В голове шумело, сбившееся к чертям дыхание не приносило облегчения, а только ещё больше подстёгивало к действиям. Борис попытался потереться пахом о живот любовника, но не вышло. Оставалось только разочарованно застонать и дёрнуться, прося продолжения. Довольно улыбнувшись реакции барабанщика, Андрей повторил движение. А потом ещё раз и ещё, накрыв губами его губы, заглушая стоны. От таких звуков внизу живота стало ещё жарче и влажно от выделившегося предэякулята. Сам Лифшиц уже давно «потёк» и, кажется, мог бы закончить и так, если б мужчина продолжил тереться своим телом сверху и уже откровенно насаживать того на пальцы, задевая чувствительные места. Словно почувствовав это, гитарист остановился и отпрянул, высвобождая руку. Теперь он просто сидел, глядя на взведённого парня перед собой, и поглаживал его тело. Лифшиц от переизбытка эмоций неосторожно дёрнул руками. Но, почувствовав сопротивления металлических браслетов, откинулся на подушки и вновь свистяще выдохнул. А затем разлепил губы и, судорожно их облизав, вперил в Звонка прожигающий взгляд почерневших из-за расширенных зрачков глаз и горячечно зашептал, то и дело сбиваясь: - Хва…тит, Звон. Не… томи. Пожалуйста. Я хочу тебя… – Чёрт... - с удовольствием протянул тот и наклонился ближе, глядя Борису прямо в глаза. – Ты выглядишь... Потрясающе. Быстро поцеловав, Андрей отпрянул и потянулся за тюбиком, подползая ближе на коленях. Размазав смазку по стволу, он положил свободную руку парню на бок, а второй, обхватив член, стал водить скользкой головкой по кольцу мышц, расслабляя партнёра. Потом слегка надавил, облизав пересохшие губы, и медленно вошёл наполовину, напряжённо выдыхая. Борис в ответ на вторжение снова застонал, но на этот раз не только от возбуждения. Из-за тянущего чувства распирания, вызванного действием гитариста, сделалось неприятно. Страсть сразу пошла на убыль, захотелось отстраниться. Но такой возможности не было, и парень закусил губу, чтобы лишний раз не шуметь и хоть так отвлечься от болезненного чувства. Звон застыл, положив голову Лифшицу на грудь. Он неспешно гладил кожу парня, слушая его дыхание. Постепенно мягкие прикосновения помогли тому расслабиться, и мужчина мучительно медленно двинул бедрами, входя до конца. Самому Звонкову требовался перерыв не меньше, чем Борису. Приятное жаркое чувство от проникновения в податливую глубину прошлось по телу и подтолкнуло Андрея к краю, от чего его даже повело и пришлось хорошенько сосредоточиться, чтобы спустить все на тормозах. Через некоторое время спазм отпустил, болезненность исчезла и сменилась томительным ощущением пробегающих под кожей молний. Борис поднял зажмуренные веки и коротко улыбнулся замершему мужчине, заговорив: – Я… нормально. Давай, Звон. Двигайся. Гитарист поднялся на руках и, свесив голову, медленно двинул тазом назад, а потом снова вперед. Через несколько ритмичных толчков ему удалось попасть по точке, которую не так давно мужчина задевал пальцами, доводя парня под собой буквально до исступления. Сейчас же это не особо сложное действие доставляло дикое удовольствие им обоим. Лифшица выгнуло, он вновь протяжно застонал, на этот раз, особо не скрываясь. Видимо, приятные ощущения неслабо притупили вечную паранойю, и теперь парень смог достаточно «отпустить себя», даже не смотря на то, что сейчас был в наручниках и полностью контролировать процесс не мог. Понимание этого факта добавляло в их близость ощущение острой нежности, от которой у Андрея что-то замирало в груди. Вело из-за этого чувства не хуже, чем от действия травы или секса. Хоть по отдельности, хоть одновременно. Борис откинул голову на подушку, закрыв глаза и закусывая губу. Мерные движения Звонкова вгоняли в краску, но при этом на данный момент были единственным, на чём отчаянно пыталось сконцентрироваться и желающее поскорее достичь разрядки тело, и сознание, затуманенное действием марихуаны. Когда же Андрей несколько сменил позицию, встав на колени, тем самым меняя угол проникновения, барабанщик что-то промычал и начал делать осторожные движения навстречу мужчине. Всё же, браслеты на запястьях сильно ограничивали подвижность, и в купе с заторможенностью, навеянной выкуренной травкой, это создавало довольно странное ощущение, как собственного тела, так и пространства вокруг. Звон, отметив, что Лифшиц включился в процесс более активно, бросил парню томную ухмылку и, продолжая двигаться, принялся ласкать его ещё и руками. Прикосновения, которые мужчина дарил партнёру, при другом раскладе можно было назвать… бережными. Вот только в этот момент никто из них не был в состоянии подбирать столь точные характеристики собственным действиям. Их просто несло по течению, и оба с таким раскладом были полностью согласны. Пальцы гитариста вовсю порхали с одного места на другое. Оглаживали живот, касались часто вздымающейся груди. Разминали бёдра, самыми кончиками проводили по шее. Мужчина отстранённо наблюдал за собственными движениями, продолжая глубокие толчки и внимательно наблюдая за мимикой подмахивающего парня, который от особенно чувствительных касаний несдержанно вздрагивал и выгибался, так и норовя соскочить с члена Звонка. Подобный расклад Андрею не очень понравился. Он остановился, не выходя из распростёртого под ним тела и, задумчиво нахмурившись, наклонился ближе к Борису, чтобы тем самым привлечь его внимание. Парень уставился в лицо напротив замутнённым поволокой взглядом. На его лице играл румянец, кожу на шее и груди «украшало» несколько засосов и царапин. Всё это, в сочетании с закреплёнными у изголовья кровати руками и оплетённым набухшими венами членом, производило неизгладимое впечатление. Пожалуй, подобное зрелище гитарист согласился бы видеть гораздо чаще. Но, поймав себя на том, что отвлёкся, мужчина собрался с мыслями и обратился к барабанщику: – Обхвати меня ногами. Тот понял, чего от него хотят, не сразу. И только глядел на партнёра, не в силах собраться с мыслями. Но, когда смысл сказанных Андреем слов, всё же, дошёл до сознания Лифшица, он кивнул и выполнил необходимое действие, тем самым позволяя Звонку проникнуть в его тело ещё глубже. Глухо зарычав от усилившегося давления горячих стенок на перенапряжённый член, гитарист замер, стараясь не завершить процесс их близости раньше времени. Чтобы отвлечься, он опустился на Бориса и принялся выцеловывать на коже его груди узоры, следуя за рисунком из бегущих перед собственными глазами искр. Через несколько мгновений напряжение немного ослабело, и Звон снова начал двигаться, на этот раз одной рукой оглаживая бедро любовника, а вторую положив ему на член. От такой манипуляции парень сдавленно застонал и поддался вперед, выпрашивая ещё больше ласки. Отказать в этой безмолвной просьбе, не смотря на собственное желание скорее закончить, Андрей не смог. И принялся рвано вколачиваться в глубину распростёртого под ним тела, вторя себе мягкими движениями руки. Долго продолжаться это не могло. Оба были на пределе, поэтому Лифшицу хватило буквально нескольких толчков, чтобы излиться с хриплым выдохом себе на живот и ладонь, плотно обхватывающую выстреливший потоками семени орган. Из-за накатившего оргазма барабанщик начал рефлекторно сжиматься, тем самым доводя до пика уже Звонка. Тот дёрнулся назад, и, обхватив свой член рукой, кончил ему на бедро, опустившись на парня в судорожной попытке отдышаться. Обоих после бурной разрядки ощутимо потряхивало, сил на какие-либо движения не осталось совсем. Через несколько минут, Андрей сонно приподнял тяжелые веки и уставился в тёмное окно. Все мысли куда-то исчезли, и поэтому первое, на что обратил внимание мужчина, было прекрасное чувство полного расслабления, словно он целый день просиживал штаны враскорячку на неудобном стуле, а вот теперь, наконец, смог лечь и вытянуть ноги. Звонков слез с барабанщика и переместился на кровать. Проведя рукой по влажным волосам, он прикрыл глаза, восстанавливая дыхание и проваливаясь постепенно в небытие. Сознание уже не реагировало ни на время, ни на место. Последняя более-менее связная мысль была только о том, чтобы поскорее «отключиться». Что мужчина и сделал, попросту заснув, разморенный чувством приятной истомы, накатившей после накурки и оргазма. К тому же, сказался достаточно напряжённый день, отыгранный концерт и выпитое после его проведения спиртное. А вот Лифшиц так просто отрубиться не смог при всём желании. Не смотря на собственное ощущение приятного тумана в голове и тепла, мягкой волной разлившегося по телу, собственному сну мешали уже начавшие ныть прикованные к спинке кровати руки. Борис бросил задумчивый взгляд на запястья, а затем перевёл его уже на Звонка. Тот, похоже, совершенно забыл о том обстоятельстве, что наручники с согруппника, всё же, следовало снять. И теперь только умиротворённо посапывал. В принципе, решить эту проблему можно было самостоятельно. Но тогда барабанщику утром пришлось бы как-то объяснять, зачем и каким образом он испортил мебель в собственном номере. Да и прикорнувшего Андрея подобным действием он бы всё равно, скорее всего, разбудил. В конце концов, сломать спинку кровати без шума – дело весьма проблематичное. Так что, более-менее обдумав сложившуюся ситуацию, парень принялся звать Звонка, пытаясь тем самым выдернуть того из состояния крепкого сна. Начав с шёпота, через какое-то время барабанщик начал говорить уже более громко, однако получить необходимый результат ему не удалось. Тогда Лифшиц несколько сменил позу и пнул согруппника пяткой, в надежде, что хоть это позволит его разбудить. Из сна гитариста выдернул толчок в бок, а потом еще один. – Ай! За что?! – недовольно забурчал он и резко сел на кровати, из-за чего его повело и пришлось расставить руки, чтобы удержаться. – Андрей. Может, отстегнёшь меня? – прищурившись, барабанщик посмотрел на ещё явно не проснувшегося коллегу, пошатнувшегося из-за резкого подъёма. – Нет уж. Ты дерешься, – злобно, но в тоже время сонно, ответив, Звонков отодвинулся подальше, чтобы Лифшиц его не достал. Борис же от подобного заявления гитариста только удивлённо вскинул брови. А затем потряс головой, пытаясь прогнать возможную галлюцинацию. Глюк исчезать не планировал. Как, в прочем, и наручники, успевшие неслабо намусолить кожу. Чтобы ослабить давление металла на руки, парень поёрзал и, выбрав более удобное положение на кровати, принялся объяснять партнёру причину собственного действия. – Звон, ты же поплыл совсем. Между прочим, я тебя звал. Но ты и дальше продолжил дрыхнуть. Отстегни, а? Звонков нахмурился, слушая слова парня, но с места не сдвинулся. – Я что-то этого не припомню. – Что? – широко распахнув глаза, Лифшиц с подозрением уставился на мужчину, а затем осторожно пошевелил руками, царапая по спинке кровати цепочкой, соединяющей между собой железные браслеты на них. – Про наручники тоже забыл? Помотав головой, гитарист слез с кровати и подполз к своим джинсам, одиноко валявшимся посреди комнаты. – Извини... – он снова мотнул головой и, протерев глаза, засунул руку в карман в поисках ключей. Борис же только облегчённо выдохнул, наблюдая за Андреем. Тот хоть и двигался ещё достаточно заторможенно, но, хотя бы, уже начал более-менее активно соображать, что не могло не радовать. Перспектива провести ночь в наручниках ему абсолютно не нравилась. Отыскав, наконец, ключи, Андрей взобрался на кровать и освободил руки согруппника. Тот поморщился и принялся растирать запястья, чтобы убрать неприятное чувство онемения, возникшее в кончиках пальцев. Закончив с этим, барабанщик покачал головой и обратился к гитаристу: – Спасибо. А то я уже подумал, что руки у меня отвалятся. – Я бы не позволил, – ответил гитарист и аккуратно взял Бориса за руку. Он подтянул ее ближе и стал целовать пострадавшую кожу на запястье, пристально глядя тому в глаза. Лифшиц тихо зашипел от такого действия Звонка. В сочетании с пронизывающим взглядом подобная ласка ощущалась невероятно остро, и вызывала желание то ли смущённо её прекратить, то ли прижаться теснее, отвечая. Всё же, второй вариант показался парню уместнее, поэтому он, притянув Андрея свободной рукой, уткнулся лбом партнёру в плечо. Тот отпустил руку барабанщика, обхватил его голову и потянул вверх, после чего взглянул ему в глаза и медленно приблизился, пока не коснулся пересохшими губами губ парня, вовлекая в поцелуй. Борис же рвано выдохнул и принялся отвечать партнёру, прикрыв глаза. А затем положил ладони ему на плечи, оглаживая горячую кожу, и опустился грудью на тело любовника, прижимая его к кровати. Звонок низко замычал, сползая руками на шею Лифшица, а тот буквально вцепился в его плечи, ерзая торсом сверху. Разорвав поцелуй, Андрей издал смешок, глядя партнёру в глаза, а потом посмотрел вниз. – Ты липкий. Борис же досадливо поморщился и, сдвинулся вбок, освобождая улыбающегося мужчину. А затем устроился на постели и, бросив ему смущённую улыбку, пожал плечами. – Прости. Я в душ. – У меня другое предложение. Сейчас вернусь, – гитарист улыбнулся в ответ, похлопав Лифшица по колену, и отправился в ванную, слегка пошатываясь. Вскоре из комнаты послышался шум воды, а следом появился довольно улыбающийся Андрей, который, взобравшись на кровать, пристроился позади барабанщика и положил ему руки на плечи. – Теперь нужно немного подождать, – протянул он низким голосом Борису на ухо, и принялся разминать его плечи. Тот улыбнулся и прикрыл глаза, расслабляясь под размеренными прикосновениями партнёра, разгоняющими по коже мягкое тепло. После времени, проведенного с зафиксированными наручниками запястьями, это было особенно уместно. Звонков массировал нижнюю часть шеи барабанщика и целовал его между лопаток, медленно двигаясь вверх. Дойдя до линии роста волос, он уткнулся носом тому в затылок и обхватил поперек груди, прижимаясь торсом к его спине. Парень в ответ на это действие одной рукой принялся поглаживать тыльную сторону ладони музыканта, а вторую завёл за плечо, касаясь волос согруппника кончиками пальцев. Тёплое дыхание Андрея приятно щекотало кожу. От этого чувства по спине начали бегать мурашки, и Борис поёжился, издав тихий смешок. – Чего ржёшь? – Звонок вынырнул головой сбоку и прижался щекой к щеке Бориса, наваливаясь на него сверху. Брюнет осторожно потерся о кожу гитариста, и обратился к нему, всё так же улыбаясь: – Щекотно. И тепло. А ещё ты рядом. – А я вот мёрзнуть начинаю, – с этими словами он провел носом по щеке и поцеловал барабанщика в шею. – Греться пойдем? – Пойдём, – приобняв Андрея, Лифшиц на несколько мгновений замешкался, наслаждаясь этим ощущением, словно запоминая. А затем отстранился и медленно встал, опасаясь делать слишком быстрые движения. Звонков же подполз к тумбочке и, сгребая с неё оставшиеся косяки на пару с зажигалкой, взял Лифшица за руку, потянув его в ванную.