Бесчувственный камень

Костья Купер. Пацан – так её называли в её окружении, и она так привыкла. Скорее всего, все уже и позабыли, что где-то внутри неё, очень-очень глубоко, так, что не разглядеть, она всё таки девушка. Костья часто задумывалась: "а не поменять ли мне пол?". Зачем ей быть тем, кем ей не нравится, если можно поменять себя так, чтобы было комфортно? А уж эти ненужные органы, и все такое ей и не к чему, только портят её статус безэмоцеонального парнишки. К тому же, её ориентация подливала масло в огонь, но этого никто не знал. Она либо отмалчивалась, либо шутила, выдвигая свою защиту, тем самым запутывая человека. Она прекрасно знала, что в парня никогда не сможет влюбиться. Ей никто не смел перечить. Кроме Бэллы. Она была главой,но другого района, и каждый раз они «воевали». Иногда, правда и устраивали вечеринки, на которых напивались почти до белой горячки и вели себя как хорошие, близкие друзья. Бэлла и Костья тоже пили,но не так, как остальные. Они знали меру, хотя даже под наркотическим опьянением, не дотронулись бы друг до друга. Они не дружили. Но были вынуждены общаться. Хотя бы ради своих людей. Никто не видел их тела, они скрывались под мешковатой одеждой.Вообще люди мало, что знали о этих двоих. Разве что только они переехали с каких-то городов, что родителей у них нет. У них не было лучших подруг или обычных друзей, с которым обычно проводят время на досуге. Они — одиночки, как бы банально это не звучало. Бэллу ещё можно было хоть как нибудь раскрутить на эмоции, а вот Костья... это непонятный человек. Когда она радовалась? И радовалась ли вообще. Вряд-ли хоть кто-нибудь смог узреть её чувства.Было понятно, когда она злилась, поэтому двор огласил правило, иль даже закон: Никогда, и не при каких обстоятельствах, не трогать Купер и Кузнецову. И им это нравилось. Они заправляли дворами, и не один человек не осмеливался подойти к ним. Кроме полиции. Но и там у них были связи. Каждая жалоба соседа за шум — просто пустой звук, не значительные слова. Естественно, это неправильно и против закона, но нужно как-то крутиться.Тем более, если бы не они тогда вдвоем помогли полицейским, сдав им известного наркодилера, они бы, в свою очередь, не спасали их задницы от всякого дерьма, в которое они могут вляпаться. Отсюда ещё одно правило: Не употреблять. Иначе тут их уже не спасти. Бэлла и Костья уехали бы давно, далеко и надолго. И каждый это знал. В какой-то степени, многие хотели этого, чтобы занять их места. — Эй, что у нас за хуйня твориться? — спросила Бэлла, выглядывая из-за двери гаража, там они «обитали», иногда спали, когда были полностью угашенные или не хотелось идти в пустую квартиру. — Тебе ли не похуй? Сама пиздишь всех, заебала, — Купер отвлеклась от книги, и посмотрела на неё, как всегда, холодным и безразличным взглядом. — Полегче с базаром. Я бы и тебя избила, но мы тут главные, а точнее я. Кстати, ты тоже заебала, — словно ребёнок, она понимала себя. Купер усмехнулась, и опять принялась читать, игнорируя её средний палец и раздражение. Бэллу раздражало то, что человек игнорирует и не продолжает диалог. Особенно Купер, которая каждый раз отводила глаза и продолжала заниматься своими делами. А Кузнецова так и оставалась пустым местом. Её удивляло, как такой человек как Костья могла быть такой спокойной и сдержанной. В какой-то степени, она завидовала её умению. Определенно, Кузнецовой бы это не помешало. Иногда хотелось вывести её, чтобы они начали перепалку, чтобы сказала, какая она тупоголовая. Да, возможно, это просто детские желания. Почему-то Бэлле слова «Заебала», «Ненавижу» и ещё огромное количество синонимов, давались с трудом, ведь она так не думала. Она вообще не думает, что говорит. И все эти годы не знала, почему иногда больно от её слов, словно она медленно выжигали в ней дыры. С годами ничего не менялось, каждый день — отстранённая. Этот белый цвет волос идеально подходил ей, отображал её безразличие, и только банда держала её в мире. Иногда Бэлла сама засматривалась на Костью, и не могла понять, что в ней такого необычного, что она так пялилась? Она вполне начитанная и умная, что странно, ведь с такими она не общалась. Людей удивлял тот факт, что она может набить ебало, обматерить и послать на все четыре стороны лишь бы глаза не видели, не дружить с законом, но сука быть высококлассным психологом, хоть и очень редко. — Посмотри, там с лицами все нормально? — Я тебе слугой не нанималась, — Кузнецова закатила глаза, видя серьезный взгляд Купер, перед которым не могла устоять, а её уверенность улетучивалась. — Ладно… С каждым таким взглядом, казалось, Бэлла исчезала вовсе. Её бесило, что она не может отказать и послать нахуй, как остальных. Нет, Бэлла её не боялась, она не могла описать эти эмоции. Она с глубоким вздохом встала и быстрым шагом направилась к выходу, и вскоре привела какого-то парня. — Вот, этот пацан начал наезжать на кого-то, и его слегка отпиздили. Бэлла тащила его под руку, либо чтобы он не убежал, либо из-за того, что он еле стоял на ногах. Нос был разбит, но он оставался серьезным, не ныл и не звал мамочку, как все «брутальные мужчины» — это было её представление о мужском поле. — И? — Я Артем, и я хотел вступить в вашу…группу, банду? — Пацан, ты ебанутый? — сказала Бэлла, посмеиваясь. — Кузнецова, заткни рот.Поэтому ты разозлил людей. — он промолчал. — С чего мы должны брать тебя? Сможешь ли ты доказать, что достоин быть членом банды — Нахуя мне что-то доказывать? — он вырвался из хватки Кузнецовой, прошёлся мимо дивана, взгляд скользнул по книге, которую читала Костья. — Я читал эту книгу, кстати. — Читал? — Я много читаю, она вполне интересная, я могу ещё посоветовать другие… — диалог был неловким и слегка странным. — Он с нами. — торжественно огласила Купер и натянула улыбку «дружелюбия», Бэлла стояла с расширенными глазами в которых читалось удивление, а Артём с удовлетворением поглядывал на обоих. Судя по его виду, а то есть по вещами, можно подумать, что он без определенного места жительства, а таких людей — они подбирали. — Всмысле? Моё мнение тоже важно! Хули мы его берём? Мы берём кого попало?! — Костья молча улыбалась, но проигнорировала её вопросы, как и всегда. — Блять, Купер. — Я взяла его к себе, тем более, кажется, он… нищий? — Артем быстро покачал головой. — Ну, и он тоже увлекается хоть какой-то литературой, будет о чем поговорить, хотя бы с кем-то, — Костья намекала на Бэллу. Это было тупое объяснение. Взять человека, не зная его прошлое, настоящее, зная только имя? Но она взяла и Кузнецову такую, и остальных.Купер просто взяла его под своё крыло, и будет пристально смотреть за ним. Кузнецова вышла, громко закрыв дверь. — Может не стоило? — Мне похуй на её мнение, пусть обижается, — Костья села на диван и взяла в руки книгу. — Я так понял, что ты одна читаешь, — он сел рядом, его рука аккуратно, но уверена легла к ней на плечи. — Убери руку, пока я её не сломала, — рука быстро вернулась на колени. — У нас разные районы, ты сейчас находишься в моём. Кузнецовой дальше, потом покажу, — холодно сказала она, не отрываясь от чтения. — А, хорошо, а как я буду общаться с твоими… людьми? Оно меня чуть не убили, — Артем протер струйки крови, которые медленно стикали доходя до губ.И только сейчас Костья вспомнила, что у Артема все ещё идёт кровь с носа. — Я тебя представлю, скажу, чтобы тебя не трогали.Здесь — меня слушают, — она залезла к себе в ящик в столе, и достала вату. — И лучше не зли их, руку уж точно сломают. А может и не только руку. Костья оторвала кусочек ваты, и аккуратно вытерла над губой, а после засунула вату в нос. — А правила? — Точно, — Купер вздохнула. — Первое: не спорить с Кузнецовой и мной; второе, мы не употребляем наркотические вещества, иначе нас точно загребут в полицию; третье, не устраивать конфликты, а если уж будут конфликты, то оповещать меня. Впринципе, всё, а нет, самое важное, не заводить романы, интриги и тому подобное. — Почему? — Потому что. Свободен. Для Костьи слово любовь — это набор ничего обозначающих букв. — А представить? — Кузнецова стоит снаружи, скажи, чтобы представила тебя. — Она меня пошлёт, видела, как она была недовольна. — Мне, лично, похуй.Скажи, что Я так сказала, — она подчеркнула «Я», приподнимая свой маленький подбородок, она была умнее Беллы, и поэтому считалась главнее. Артем с тяжёлым вздохом вышел, а Купер в тишине и спокойствии продолжила чтение последних десяти страниц. За дверью слышались громкие голоса, в частности голос Бэллы. Опять недовольной, а это означало, что сейчас к ней ворвутся и буду ебать мозги, по типу: «Схуяли я?!», или опять «Нахуя он нам?!». Костья привыкла к такому отношению, ведь Кузнецовой было восемнадцать, и она не до конца понимала, как стоит себя вести. А перевоспитать её — не было желания. И Купер, как заботливая мамочка, закрывала ей рот. Хоть она и не слушала никого, словно маленький ребёнок, кем она и была.Но резкий и такой тяжёлый взгляд той, пронзал её наивную душу насквозь. И она это видела. Она верила, что есть хорошие люди. Но таких не было, по крайней мере, Костья таких не встречала. Как та предвещала, Бэлла зашла, нет, ворвалась в гараж, опять недовольно смотря на опять спокойную Купер. — Ты издеваешься, сука?! — Ты дашь мне книгу дочитать, если ты… — Мне плевать, ты хочешь, чтобы я стала «мамочкой» этого сопляка? — перебила её Кузнецова. «Смелости набралась, — подумала Костья.» — Кстати, хорошая идея, но нет, страшно оставлять тебя с ним. Где он? — Уже беспокоишься за него, может раз уж на то пошло, сразу трахнетесь? — Купер усмехнулась, не понимая, ревнует ли Белла. — Там, — её тонкий пальчик направился в сторону улицы. — Господи, сиди тут, и молчи. Костья выбежала, озираясь по сторонам.Артем неприметно стоял, облокотившись на столб, который и без его веса был перекошен набок. — Ну что? — Тебе есть где спать? — Да, — незамедлительно произнес он. — Отлично, гуляй веселись, и сегодня вечеринка, — Артем было хотел открыть рот, чтобы что-то спросить, но Костья развернулась, засунула руки в карманы и ушла.