Закат на горизонте

Эйла стояла возле окна и не отрывая взгляд, смотрела вдаль на бесконечную пустыню с высившимися над ней башнями конденсаторов. Она не знала, с чем вернутся учитель и Энакин, но могла представить себе, что им предстоит увидеть на месте. Она видела, в каком состояние был мальчик и ей очень не понравилось, что наставник взял его с собой. Девушка искренне за него переживала и с нетерпением ожидала увидеть его снова, пытаясь поверить, что и с мамой Энакина тоже не случилось ничего плохого. Эйла не слишком много знала о народах Татуина, но всё же надеялась, что даже самым жестоким личностям иногда бывает свойственно милосердие. Но стоило ей только услышать шум моторов, Секура немедля выбежала на крыльцо, чтобы увидеть всё первее отца и сына, смотреть на которых без боли было уже невозможно. Клигг и Оуэн сидели тесно прижавшись друг к другу и боясь посмотреть в глаза. И правильно сделают, подумает потом Эйла, когда увидит два гравицикла, несущихся на большой скорости к дому. Первым был учитель, а вслед за ним, с трудом держась в седле, приземлялся Энакин. Его лицо было залито слезами, ссадин и синяков на теле, казалось, ещё прибавилось, а на его коленях лежал странный серый свёрток, в котором с пугающей чёткостью угадывались очертания человеческого тела. Неужели же это... Квинлан посадил транспорт и помог Энакину слезть со своего, при этом забрав в него страшный свёрток. Эйла, не помня себя, бросилась к мальчику, который, едва её увидев, словно подкошенный, упал ей на грудь, обняв своими тонкими, ослабшими от переживаний руками. Слезы, смешанные с потом и кровью, начали обильно промачивать бордовую безрукавку Эйлы. Та лишь крепче его обняла и осторожно провела в дом, усадив на узкую банкетку. Энакин долго не мог ничего сказать, продолжая дрожать и прижиматься к ней. Наконец, сквозь бесконечные всхлипы она услышала: - Скажи мне, почему именно она? Почему не другие? Девушка поняла, о ком идёт речь и не знала, что об этом сказать, ведь любые слова в этой ситуации прозвучали бы неискренне и фальшиво. Она не помнила своей матери, всю сознательную жизнь проведя в храме, но стоило ей только представить, как нечто подобное случается с её Учителем, сердце Эйлы начинало тревожно холодеть и болезненно сжиматься. Поэтому она хорошо поняла чувства Энакина. - Ты в этом не виноват, ты не мог знать, что разбойники там будут, - решилась девушка сказать. - Я должен был прийти раньше, - ответил Энакин хрипло от слез - Мне не следовало её отпускать. - Этого никто не мог предвидеть, - продолжила Эйла - Да, то, что случилось это ужасно, но мы ничего не можем исправить, осталось только принять ситуацию и научиться жить с этим, со временем боль притупится. - Они звери все они. Я их ненавижу. Не скрывая свою злость говорил Энакин. Секура не на шутку испугалась как мальчик злился на них и старалась его успокоить. Понимала, что её слова не оригинальны, но это было лучше, чем просто молчать и смотреть, как рядом страдает живое существо. Энакин понемногу затих и кажется заснул прямо на её плече. Девушка осторожно переложила его на лежанку, подумав при этом, что было бы неплохо обработать его царапины, а то, чего доброго, заражение случится. Как хорошо, что в её походной сумке всегда есть аптечка, Эйла вытащила её и открыв достала антисептик, вату и пластыри, пропитанные бактой. После чего тут же принялась за дело, сперва она обтерла ему лицо и руки влажной салфеткой, смывая с них пыль и засохшую кровь. Затем аккуратно расстегнула его комбинезон, чтобы смазать царапины на шее и груди ребёнка. Энакин был настолько измучен, что даже не шелохнулся, когда Эйла производила свои манипуляции. Наконец она прикрыла особо глубокие раны лечебным пластырем и заботливо укрыла его своим плащем. И когда Секура коснулась лба Скайуокера, чтобы углубить его сон и внушить состояние покоя, она внезапно ощутила исходящий от него жар. Похоже, что от тяжёлого стресса у него началась горячка, а значит его нельзя оставлять одного и Эйла решила сидеть рядом с Энакином, пока тот не проснётся. Потом, подумав немного, она снова залезла в аптечку и вытащив заполненный заранее шприц с иммуностимулятором. Конечно, официально Эйла ещё не совсем могла принимать такие решения, но курс целительства был уже ей усвоен и в конце-концов, девушка решилась. Она закатала рукав комбинезона Энакина и ловко ввела ему препарат. А потом просто сидела рядом, прислушиваясь к его тихому, сонному дыханию. И в это самое время в соседней комнате Квинлан приносил хозяевам дома тяжёлое известие. Вот только позволить им увидеть истерзанное тело их жены и мачехи джедай не позволил, достаточно того, что это увидел Энакин. Кстати, о нём. Мужчина успел кое-что заметить и почувствовать, когда провел наедине с мальчиком столько времени. Эйла была права, от него действительно исходили волны Силы, причём, такие мощные, что голова шла кругом. И потом, как ловко тот управлялся с гравициклом, уклонялся от выстрелов, казалось бы, заранее зная, с какой стороны его будут атаковать. Это могло означать только одно, то, что он собирался проверить. И извинившись перед хозяевами, Квинлан прошёл к Эйле, но едва кивнув ученице, взял с табуретки несколько ватных шариков, испачканных в крови и прямо там же достал из кармана портативный прибор для анализа и поместил на его чувствительную панель один из них. - Что вы такое делаете? - шёпотом поинтересовалась Секура, удивленная странностью действий учителя. - Нужно проверить его кровь, - туманно произнёс Квинлан - Вдруг у него инфекция. На самом деле он хотел увидеть нечто иное, что и отразилось через минуту на небольшом экране, заставив мужчина сперва недоверчиво моргнуть, а затем потереть глаза, чтобы потом увидеть то же самое, что и до этого было на экране. Количество медихлорианов в опытном образце. Высокое, очень, нет, просто аномально высокое, даже выше, чем у них с Эйлой, вместе взятых. Вопрос о том, что с этим делать можно было не поднимать. Конечно, чтобы лишний раз убедиться в своей правоте, Квинлан провел такой же опыт и с двумя другими ватными шариками, но это только подтвердило первоначальный результат. И так ничего толком и не сказав ученице, Мастер вернулся обратно к хозяевам и прямо спросил у Клигга: - Скажите мне, а что теперь будет с мальчиком? Ведь его матери больше нет. - Думаю, он останется с нами, будет работать на ферме, когда подрастёт, - ответил ему Клигг, не особо понимая пока своё новое положение. - А вы не станете возражать, если я заберу его с собой на Корусант? - так же прямолинейно заявил Вос - Я думаю, он сможет стать джедаем. - Куда уж ему, - недоверчиво хмыкнул Клигг - Мелковат он для этого. - Он вырастет, а мы поможем ему обучиться, - настаивал на своём джедай. Клигг размышлял недолго, не прошло и нескольких секунд, как мужчина принял решение: - Ладно, можете забрать, если не лень с ним возиться, вот только, боюсь, его хозяина нельзя будет уговорить так легко. - Уотто берём на себя, - уверенно заявил Квинлан, невольно вспомнив, как ловко Эйла разобралась с этим нечистым на руку торгашем.

***

Эту ночь джедаи провели на ферме, так и не решившись будить Энакина и тащить его сейчас к Уотто. К тому же, он был не совсем здоров, а сон лучше всего подкрепит его силы. А наутро хоронили Шми. Небольшое кладбище стихийно выросло на окраине посёлка, Клигг и Оуэн выкопали глубокую яму, куда и опустили простой деревянный гроб. Квинлан стоял рядом и произносил прощальную речь. Эйла поддерживала за плечи ещё очень слабого от переживаний Энакина. Лицо мальчика за одну ночь сильно осунулось и стало очень бледным, одни только глаза сверкали ярко, как две звезды. - Спи с миром, дорогая Шми, - стирая с глаз слезы, произнёс Клигг - Ты была лучшей женой и прекрасной матерью, мы долго ещё будем тосковать без тебя. Потом на место захоронения водрузили большой белый валун, на котором написали имя Шми и даты жизни и смерти. Все четверо долго стояли возле могилы, отдавая последние почести и лишь по возвращению на ферму Квинлан решился сказать Энакину о своём предложении. Мальчик так же недолго рассуждал, он давно мечтал о службе во благо Республике, да и мама этого явно хотела бы, поэтому ответ мог быть только положительным. К тому же, в связи с последними событиями, Скайуокер просто мечтал улететь подольше от Татуина и никогда больше не возвращаться туда, на эту планету, где он видел одну только боль. Но отпустит ли его Уотто?